Забыть о доверии (1/1)
С треском распахнулись сёдзи мастерской, и на небольшую улочку, выложенную камнем, вышел растрёпанный бледный паренёк, в белой рубашке, у которой вместо некоторых пуговиц висели одни нити. Синяки под глазами, опущенные руки, с подбитыми где-то костяшками пальцев, небольшие кровоподтёки на лице - всё это ошарашило престарелого улыбчивого почтальона, чья голова с залысиной была прикрыта синей кепкой.Его морщинистое лицо на миг разгладилось от удивления, тёмные зрачки на округлившихся глазах стали ничтожно малы, из его рук выпала кипа утренних газет и личных писем. Он удивлённо вздохнул и отшатнулся, а затем начал судорожно трясти парня за плечи.- Бог мой! Юноша, да Вам помощь нужна? Идёмте скорее! - схватил он парнишку под локоть, и хотел было вывести его из тени, но тот стоял на месте, как вкопанный, и не отрывал взгляд от земли. Казалось, он даже не дышал. Почтальон побледнел, простояв несколько секунд будто в оцепенении, и позволил выскользнуть руке парнишки из своей ладони. Рука его слегка опухла и покраснела, и тот, приобняв её холодной ладонью не поднимая головы, произнёс, будто самому себе:- Не стоит этого делать. Не стоит...Сердобольный почтальон ужаснулся, услышав знакомый голос, и позволил себе схватить его лицо обоими руками.- Хару? Это ты? Очнись, Хару, да что с тобой?Парнишка зажмурился от яркого света солнечных лучей. Меньше всего ему сейчас хотелось признавать своё существование и былое счастье. На сердце становилось всё тяжелее.- Пожалуйста, уходите.- Надеюсь, тебе полегчает, Хару. Все за тебя переживают. Я уйду, вот только не поможешь старику почту с земли подобрать? Совсем я плох стал... Бесполезен, - сказал почтальон с лёгкой улыбкой, глядеть на которую было очень больно, его глаза прищурились в добром выражении лица. Но ответа не последовало.Хару молча поднимал разбросанную бумагу, и отдавал почтальону.- Хару, а ты всё такой же добрый. Я помню тебя "воот такуусеньким". (Старик приставил ладонь чуть выше своего колена.) Помню, бегал с девчонками и мальчишками, здоровался со мной, носился быстрее ветра. Всегда мне газету раздавать помогал, - произнёс старик, тихо и горько посмеявшись. - Года всё ж идут, верно? - сказал он, глядя в небо, совсем не ожидая ответа. Старик не отрывал взгляда от бесконечного небесного простора, будто он только-только увидел в нём смысл всего людского бытия, и очнулся лишь тогда, когда его руки прогнулись под тяжестью кипы.- Спасибо, Хару, - старик уже было развернулся и хотел уйти, да слегка стукнул ладонью себе по голове, пробормотав что-то, вернувшись обратно, - Совсем забыл. Тебе вот письмо передали, кажется, вот это. Старик указал на письмо глазами.Хару, с совершенно безучастным взглядом достал из груды бумаг письмо со своим именем.- Ах, да. Совсем забыл сказать. Письмо-то без обратного адреса... Ну, бывай! - проговорил старик тихим голосом, махнул рукой и ушёл.Хару что-то недовольно пробурчал себе под нос, и хотел было переступить обратно за порог мастерской, да только его босые ноги совсем окоченели и отказывались подчиняться, и упал навзничь. Так он и пролежал где-то с полчаса, с прижатым к груди надорванным письмом.Через открытые сёдзи повеяло приятным запахом выпечки, на улице изредка раздавались шаркающие шаги.А через пару кварталов кипела жизнь. Город просыпался, и на рыночной площади шумел океан голосов.Тем временем Хару жил в своём вакууме. Он поднял дрожащую руку с письмом над собой, и на неё падали солнечные лучи. Парень казался брошенной и застывшей шарнирной куклой, в его больших голубых глазах не было никакого выражения, а волосы свалялись сзади в тугой ком.Хару повернулся на бок, небрежно вскрыл письмо и прочёл его."Я прошу лишь об одном - не иди за ней в небытие. Я хочу знать, что твоё сердце бьётся, до тех пор, пока я не сломаю сплетённые вокруг тебя оковы лжи."Хару дочитал и усмехнулся. Кому он нужен такой... Бродяга, бывший пленник, подавленный оборванец?"Наверное, злая шутка. Хотят вновь втереться в доверие, затуманить разум. Чего же я ещё не знал? Кому же теперь верить?" - все эти мысли угрожающе звучали в голове, скребя по сердцу гвоздями.Единственное, что хотелось юноше - забыться, забыть о прошлом, настоящем.Навсегда забыть о доверии.