Лица во мраке (1/1)
Эти улыбки на слегка помятых и мокрых от слёз фотографиях давно поблёкли.Каждый день, каждый свой осознанный миг я начинал с одной мысли - я уже не жилец.
Старался не показываться на люди - уж больно худой, бледный я стал.Будь оно проклято, это бесконечное лето.Тошнотворный смех с улиц и оживлённость городских кварталов с утра я запивал кофе, а вечером - валерьянкой. Единственное, чем я был заинтересован в глубине души, - это присланное недавно письмо.Вечера становились адски морозными, и лишь одно могло греть по-настоящему - кратковременное осознание причастности к живому существованию.И всё-таки запасы кофе заканчивались. Тогда я выходил на улицу, и люди принимали меня за духа - ёкая, потому что моя чёлка спадала на глаза, а футболка обвисала на худощавом теле.В один из моих поздних походов, со мной наконец не побоялась заговорить тучная, но общительная торговка. Сначала она долго присматривалась ко мне, будто пытаясь подобрать слова, а когда я подошёл к ней ближе, вопросительно повела бровями, опёрлась локтём на прилавок и спросила уверенно вполголоса:- Ты случаем не из того маскарада? Бог весть, что творится вокруг! - развела она руками, не требуя ответа.- Извините, - начал я осипшим от холода голосом, - я вас совсем не понимаю...- А чего тут не понимать? Приехали, устроили цирк, а нам теперь ходить-бояться!(Хал промолчал, закусив губу и опустив взгляд.)- Действительно не знаешь? Да как же?! Весь город на уши подняли! (Чуть наклонившись и шёпотом.)Слышал что-нибудь о подпольном казино в старом районе в бывшей мастерской сапожника? Старик-то умер.А в его пристанище теперь чёрт разбери, что творится...Она говорила так живо и эмоционально, что, казалось, её голос въелся в барабанную перепонку, словно паук, вцепившийся в паутину.- Ты смотри мне, дурака из себя не строй! Вас всех вычислить можно за раз! - продолжила она ещё громче, чем прежде, положив на прилавок пачку с кофе, - Уж больно подозрительный...Хару нащупал в кармане несколько монет и положил на прилавок, уходя под бормотание торговки, снующей возле прилавков. В его ушах звенело, а едкий свет от ламп вечернего квартала разливался как расплавленное железо. Ноги потянули в соседний квартал, где люди, шедшие с работы покупали выпечку.Желудок предательски завопил, а денег в кармане не осталось. И мысль пришла сама собой: "казино".Я никогда не прельщался фальшивыми деньгами и, уж точно, никогда не увлекался азартными играми.Но теперь-то терять нечего. Потому что у меня не осталось ровным счётом ничего - ни любимой, ни близких, кажется, даже сам себя уже потерял.- Извините, не подскажете, где здесь... - забывшись, начал было я, обратившись к женщине с ребёнком.И какой дурак кроме меня стал бы спрашивать у перепуганного народа про казино?Запнувшись, я вовремя прикусил язык, а заботливая мамаша приобняла дитя за плечо, уводя и оберегая его от странного паренька, то есть меня.Ведь наш тихий городок на окраине земли - извилистые улочки, похожие одна на другую, народ здесь строго подчиняется традициям, но это не переходит в панацею. Чего же мне ещё было ожидать?Оставался только один выход - пытаться раскопать в моих счастливых, но чересчур болезненных воспоминаниях дорогу в ту мастерскую.Начиная погружаться с головой в собственную память, Хару думал о том, что он, наверное, был даже слишком счастлив. На глазах проступили слёзы, скатываясь с щёк, оставляя на сухой обветренной коже мокрые следы.Ноги сами вели парня по местам, знакомым с детства: небольшая аллея, где видел он самого себя маленьким сейчас, там, по ту сторону, с сияющими голубыми глазами, звонким смехом, взмывавшим на качелях над лабиринтами кварталов. А здесь, на другом берегу реки, ребята собирались после школы.
Хал стал жадно вдыхать тот вечно-весенний воздух, стараясь закупорить это скребущееся родное чувство до последнего мига жизни. Тут, на пересечении широких улиц он когда-то встретил Куруми... Она смотрела в небо, придумывая образы облакам.- Тогда она не знала, что небо предаст её, заберёт к себе... - прошептал Хару в пустоту, задыхаясь от слёз.Парень и сам не знал, стоит ли жалеть о том, что каждый день он мог окунуться в собственные воспоминания?
До содрогания, до умопомрачения, до хрипоты с вмятыми в виски пальцами и поджатыми коленями.Как вдруг что-то вспыхнуло жаром в его памяти, эти переулки казались ему подозрительно знакомыми.Он закрыл глаза, и память, словно выцветшая кинолента, стала окрашиваться и приобретать вполне даже ощущаемые формы.- Смотри, Хару, какая-то новая машина стоит за углом и чемоданов много стоит, - любопытные мальчишки, выглядывая из-за угла, перешёптывались с сияющими глазами.- Смотрите, девчонка! - шепнул кто-то, почти шипя над ухом Хару.А мальчонка уже завис слегка, и ноги ватными стали. Задрожали коленки, сплошь покрытые болячками.Её тоненький голосок пел какую-то бодрую песню, а сама она сидела на чемоданчике, болтая ногами.Такой она навсегда запомнилась. Такой она всегда и была.Воспоминания отошли немного вперёд, когда Куруми уже гуляла в строю местных мальчишек и девчонок:- Смотрите, вот где мой дедушка теперь работает! - неустанно тыкала она на дверь небольшой мастерской, над которой висела вывеска-сапожок.- Эй, Куруми-чан, показывать пальцем не хорошо! - отозвался её дед, широко распахнув двери и улыбнувшись краем губ. Всем детям он особенно нравился только лишь тем, что он был длинным и худым - казался героем сказки.Яркие и живые образы стали плавно исчезать из подсознания Хару, образуя болезненный чёрный омут.Парень вспомнил это место. Он вытер слёзы рукавом и посмотрел вокруг. Всё точь-в-точь как и было.Вот только... Вывеска валялась рядом со ступеньками, ведущими вниз, в мастерскую.- У Куруми всегда были лучшая обувь, - произнёс он еле слышно, словно в благодарность родственнику своей любимой. Должно быть, сердце старика не выдержало потери любимой улыбчивой внучки.Всё что было когда-то живым рядом с Хару - теперь лишь лица во мраке, лица, замутнённые временем, размытые болью в сердце.Он начал медленно спускаться вниз, ноги почти не держали. С шумом распахнулась железная дверь, и Хару увидел множество людей в странных костюмах - с перьями, рюшками, во фраках и офицерских костюмах Первой мировой войны.Повсюду в шкафах стояли бутылки с вином, туда-сюда носились официанты, громко играла странная музыка, дамы сильно гоготали, держась под ручку с кавалерами, неся в руках бокалы. Стояло множество игральных столов, вокруг которых стаями вились мужчины, одетые во фраки. Здесь жизнь кипела, бурлила, как колдовское варево в котле.
Но только какая она, эта жизнь?Фальшивка.Дверь громко захлопнулась в порыве ветра и все обернулись на нового посетителя.Сердце Хару отчего-то неприятно съёжилось в груди, не предвещая этим ничего хорошего.И вправду. На всех этих странных и оживлённых людях были маски, наверняка скрывающие жуткие, полные лжи и лести, улыбки.И лица, скрытые мраком.