VI. Тотем (1/1)

Итак, Крыса сидел на соломе, обхватив руками колени, и плакал. Он оплакивал свою жизнь, и без того бесполезно прожитую, остаток которой, кажется, придется провести в тюрьме… - И зачем я только послушался эту гадюку? – бормотал он сквозь слезы. – Не было бы этого дурацкого заговора, и жизнь продолжалась бы… в издевательствах… в унижениях… не будь я сыном герцога де Пюса! Зачем он только связался с моей матерью, этот чертов герцог, только испортил мне всю жизнь! Да и ей тоже… каково это, интересно, когда твой сын – дьявольское отродье… Его тоскливую тираду прервал вошедший тюремщик.- Что хнычешь? – усмехнулся он. – Слезами делу не поможешь!- А вдруг, - обиженно засопел юноша. – Откуда вам знать?- Не умничай! Лучше вот, наполни-ка желудок. Тони и так не хотел есть, аромат тюремной похлебки убил его аппетит окончательно. Но, смутно догадываясь, что больше еды ему не дадут, он покорно принял из рук тюремщика миску и кусок хлеба.- Все, - усмехаясь, заявил тот, - рыдай дальше. Крыса действительно продолжал всхлипывать, отставив еду в сторону.- Ненавижу Борегара… ненавижу… и своего отца тоже ненавижу! Какого черта он опозорил ее? Да и меня тоже… так наградить… Тони был прав. Внешность ему передалась от обоих родителей. Герцог де Пюс был высок ростом, рыжеволос и не очень хорош собой. Ева Айронфист, напротив, была красавицей шатенкой низкого роста. В Тони воплотились худшие черты их внешности, так что причины сердиться у него были.- Дорого бы я отдал, - бормотал он, - чтобы моим отцом оказался какой-нибудь лесоруб, или хлебопашец, или стрельник, да все равно кто… лишь бы не герцог де Пюс… Внезапно юноша услышал странный звук, заставивший его прекратить страдания и прислушаться. Звук доносился откуда-то с пола. Оглядевшись, Тони понял, в чем дело – в камеру проникли две крысы, которые осторожно подбирались к миске с едой. Любой нормальный человек, увидев этих, в общем-то, симпатичных с виду зверушек, заорал бы благим матом, принялся бегать по камере, отбиваться от перепуганных не меньше его самого крыс и звать на помощь. Но Тони не был любым человеком. Увидев рядом с собой живых существ, он пришел в полнейший восторг.- Что ж, - довольно проговорил он, - они солгали. У меня есть сокамерники! Взяв ломоть не очень свежего хлеба, юноша принялся отщипывать от него кусочки и бросать крысам. Те после недолгого раздумья с радостью принялись за угощение и, подбежав поближе, попросили добавки. Аппетита у Тони не было, поэтому он спокойно продолжал делиться хлебом с братьями меньшими. Одна крыса не побоялась и подбежала прямо к его руке, осторожно понюхав ее, и получила за храбрость еще кусочек хлеба. Вторая не решилась повторить этот трюк. Зато из небольшой дыры прибежали еще несколько крыс.- О, - обрадовался Тони, - да вас тут порядочно! Ну, позвольте вас угостить. Крысы, которых никто никогда и не думал кормить, да еще и в тюрьме, несколько обалдели от подобного гостеприимства, но от угощения не отказались. Видя, что к ним относятся дружелюбно, они вели себя пристойно и даже не пытались куснуть узника. А самая храбрая крыса, первая принявшая угощение, еще и осмелела настолько, что далась юноше в руки. Он ласково погладил ее по серой шерстке:- Ты мне тоже сразу понравился. Я назову тебя Джоунси. Будешь моей доверенной крысой, хорошо? Джоунси не отказался и с интересом следил за Тони, пока тот пытался проглотить несъедобную похлебку. То и дело кашляя, он с трудом съел половину и отставил миску в сторону со словами:- Забирайте, господа, с меня на сегодня хватит. Крысы не заставили себя ждать и тут же набросились на угощение. Только Джоунси выжидающе посмотрел на Тони, будто дожидаясь разрешения поесть. Для него был специально выловлен кусочек репы. Наблюдая за оживленной трапезой, юноша улыбнулся. Поняв, что в одиночестве он не остался, он заметно успокоился. Тюремная камера перестала казаться ему страшной.Тюремщики не любили непредвиденных ситуаций. Им не нравилось, когда узники ломились в дверь, требуя выпустить их, поносили всех, кого могли вспомнить, или пробовали удрать. А иногда и вовсе случались странности… Их давно смущали постоянно доносившиеся из камеры Крысы разговоры. Тюремщики хорошо помнили, что он в камере сидит один, и начали подозревать, что бедняга тронулся умом. Однажды это решили проверить, зайдя к нему после обеда. Едва войдя в камеру, стражник изумленно заморгал. Сидевший на соломе юноша был окружен крысами. Но они не бросались на него, а будто с интересом слушали его рассказы. Их было не меньше двух десятков. Двое копались в миске, доедая остатки похлебки. Несколько осторожно обнюхивали ноги узника, парочка сидела на коленях, а одна – и вовсе на плече. Держа на ладони еще одну крысу, юноша с самым увлеченным видом вещал своей животной аудитории:- …И тогда рыцарь вытащил из ножен свой меч и вскричал: «Я убью этого дракона!». Он бесстрашно бросился в схватку с огромным чудищем, из пасти которого вырывались языки пламени… Конечно, он погиб в сражении. Потому что дракон был очень голодным и, конечно, немножко разозлился. Да и как тут не разозлиться, когда тебе в лицо… то есть в морду тыкают острым мечом? Глупые сейчас рыцари пошли, вот что. Дракона надо было покормить, он бы принцессу безо всяких разговоров отдал бы. Тут только он заметил стражника, челюсть которого угрожающе сползала к полу.- Чем обязан? – как ни в чем ни бывало поинтересовался Тони.- Ты… ты что, с крысами разговариваешь?! – еле-еле проговорил тюремщик.- Да. Они, между прочим, поумнее некоторых, - фыркнул узник и обратился к сидящей у него на плече крысе: - Правда, Джоунси? Джоунси в ответ согласно пискнул.- Умница, - улыбнулся юноша и выудил из миски кусочек какого-то овоща, протянув его своему любимцу.- Вот сумасшедший, - пробормотал стражник и испуганно удалился. Ему уже попадались выжившие из ума узники, но кормить крыс – до этого еще никто не додумался…