IV. История герцога де Пюса (1/1)

Бывают люди счастливые, которым удается выйти невредимым из любой сложной ситуации. Бывают менее удачливые, в их жизни успехи чередуются с неудачами. А бывают люди вовсе невезучие: иной раз кажется, что они родились, чтобы страдать. Крыса считал себя принадлежавшим к последней категории. И, надо сказать, не без основания. Он родился в землях, принадлежавших семейству де Пюсов. Мать его, Ева Айронфист, была обыкновенная крестьянка, в молодости разбившая немало сердец и служившая некогда в замке герцога. По причинам, о которых догадывалась вся округа, Ева была освобождена от налогов. Это очень помогло ей, когда женщина стала матерью и в одиночку воспитывала единственного сына. Мальчик, которого назвали Тони, никогда не доставлял матери особых проблем. Он любил ее самой искренней любовью и старался не давать ей даже повода для расстройства. Но вот с соседскими детьми почему-то общего языка он не находил. Они смеялись над его низким ростом, большим носом и особенно рыжими волосами – во всей деревушке больше не было рыжеволосых людей, и Тони был идеальным козлом отпущения и для сверстников, и для взрослых. Те, правда, не швырялись в него камнями, но злобно косились на мальчишку и называли его то рыжим демоном (хотя в тихом, трусоватом Тони найти демонические черты было затруднительно), то ведьминым отродьем. Ева ничего не могла с этим поделать и только с тоской выслушивала слезные жалобы сына. Ей, конечно, было больно, что ее милый мальчик оказался изгоем в родной деревне, но преломить мнение других женщина не могла. Так что Тони, с детства смертельно боявшийся остаться один-одинешенек, начал искать пути спасения. Лишенный привлекательной внешности и тонкого ума мальчик обладал только одним талантом – он умел находить общий язык с животными. Он умел задобрить самых озлобленных псов; к нему со всей деревни сбегались кошки, приводя в ужас мать; даже крысы, изводившие всю деревню, почему-то старательно обходили стороной их семью. Именно поэтому за Тони и закрепились дьявольские прозвища: никому и в голову не могло прийти, что он просто любит животных, а они относятся к нему много человечнее, чем люди. Но крестьянам проще было называть его демоном и плевать в его сторону, если он проходил мимо. Сначала юноша терпел унижения, потом разражался в ответ истерическими криками, и, наконец, просто потерял к соседям интерес. С животными было как-то спокойнее. Однажды, когда Тони было уже восемнадцать лет, к ним наведался посланец от семьи де Пюсов.- Здесь живет госпожа Ева Айронфист? – спросил он.- Да, здесь, - ответил ему Тони.- А вы, вероятно, ее сын? Юноша кивнул. Внезапно посланец опустился перед ним на одно колено:- Приветствую Вас, милорд.- Вы с ума сошли? – удивленно воскликнул Тони.- Сэр, - почтительно склонил голову незнакомец, - у меня новости для Вас.- Да встаньте вы, ради Бога! – взвизгнул юноша. – Если есть новости – так и выкладывайте, нечего стоять передо мной, как перед священником! Посланец снисходительно улыбнулся.- Вероятно, милорд, Вы будете очень удивлены моими новостями.- Да говорите уже, черт бы вас побрал! Незнакомец поднялся.- Вы, конечно, знаете нашего господина, герцога де Пюса? – поинтересовался он.- Слышал, - отмахнулся юноша, - и что?- Его светлость был очень интересным человеком…- Он что, умер?- Да, милорд…- Почему вы зовете меня милордом? – воскликнул Тони. – Я вам никакой не милорд! Я Тони Айронфист! Вы меня точно ни с кем не путаете?-Нет, милорд. У его светлости был только один внебрачный сын… Юноша изумленно уставился на него:- Что вы сказали?!- Да, милорд, - почтительно кивнул посланец, - Вы его сын. Вы этого не знали? Тони озадаченно покачал головой.- Что ж, его светлость на это и рассчитывал. Вы и не должны были этого узнать, по правде говоря…- Почему это? – заинтересовался Тони. – Их семейству лишний нахлебник не нужен?- Грубоватое выражение, милорд, но в чем-то Вы правы. У его светлости и так было три сына…- Почему вы все время говорите: был, были? Что случилось-то?- Кораблекрушение, сэр. Погибла вся семья. Юноша задумчиво потрогал себя за подбородок.- Так… и теперь я остался единственным выжившим из них, что ли?- Именно, милорд. И Вам переходит Ваш законный титул герцога де Пюса и все владения Вашего отца. Тони был потрясен. Его захлестывали самые разнообразные чувства: радость от свалившегося на него богатства и известности, страх перед новой неизведанной жизнью и – самое значительное – злорадство по отношению к глупым односельчанам.- Вы намерены принять этот титул, милорд? – поинтересовался посланец.- Конечно, намерен, - оживленно закивал Тони. – Если дадите.- Об этом не беспокойтесь, сэр, - усмехнулся тот.- Вас как зовут?- Лорд Бертрам Финли, - не без гордости представился посланец.- Лорд Финли… а мы можем уехать отсюда прямо сейчас?- Конечно, милорд. Я собирался просить Вас об этом.- Тогда вперед! – оживленно воскликнул юноша. – Чем скорее, тем лучше. И, действительно, он только поговорил с матерью (даже не удивившись, что она скрывала правду о его отце), оседлал коня и вместе с лордом Финли направился в свои внезапно обретенные владения. Впрочем, так обрадовавшее юношу сначала свалившееся на него герцогство оказалось не очень кстати. Лорд Финли с сожалением выяснил, что юный наследник титула не умеет ни сражаться на мечах, ни вести себя сообразно этикету, ни даже читать и писать, и решил восполнить пробел в его образовании. Тони, конечно, и не думал этому противиться, но поразился: как сложно, оказывается, быть герцогом! С раннего утра и до позднего вечера целый штат возился с ним, впихивая в не слишком светлую голову юноши самые разнообразные сведения. В этикете он кое-как разобрался, грамотой овладел всего за полгода, но вот с боевым искусством никак не совладал. Надевая тяжеленные доспехи и размахивая огромным мечом, юноша поначалу вызывал только истерический хохот, потому что меч у него из рук регулярно падал. К тому же Тони был, что называется, робкого десятка, и на поле боя выглядел отнюдь не бесстрашным, постоянно порываясь оттуда убежать. Глядя на злоключения новоиспеченного герцога, его подданные ехидно подмечали все недостатки своего лорда: некрасивый, умом не блещет, труслив, в общем, форменная крыса. Так его и стали называть. Герцог скоро узнал об этом, но, к удивлению привязавшегося к нему Финли, с интересом примерил на себя это прозвище. Он внимательно рассмотрел себя в зеркале: большой нос, немного выдающиеся вперед верхние зубы, длинные пальцы с острыми ногтями… да, и впрямь сходство с крысой было заметное. Но юноша нисколько не обиделся на это сравнение: он любил всех животных без исключения, и крысы, эти хитрые создания с маленькими цепкими лапками, тоже нравились ему, казались в чем-то даже совершеннее людей. Поэтому Тони официально признал за собой это прозвище, приказав изобразить крысу на своем гербе, а в особенные минуты даже именовал себя в третьем лице – Крысик. Подданные, разумеется, не оценили подобной самоиронии и продолжали потешаться над де Пюсом. Он их не винил, только со вздохом думал иногда, что этим чертям в тысячу раз больше повезло, чем ему. Тони отлично сознавал, что «настоящим герцогом» ему никогда не стать. Сын крестьянки – он и есть сын крестьянки, тут уж ничего не попишешь. Воспитывайся он, как положено, при дворе отца – из него бы, может, и вышел толк. Но сейчас, пытаясь научиться всему в ускоренном режиме, Тони, конечно, не мог не потерпеть неудачу. Во время своих занятий он с тоской вспоминал жизнь в маленькой деревушке вместе с матерью. Да, пускай тогда его тоже ненавидели, но и он был никому не нужен, предоставлен сам себе… а сейчас в руках неопытного и слабовольного юноши оказались огромные земли, населенные довольно наглыми людьми, требующими к себе внимания. Де Пюс слабо представлял себе, как управлять всей этой махиной, и в порыве отчаяния обратился к герцогу Борегару, губернатору соседней провинции. Он интуитивно ощущал, что доверять этому человеку не стоит, но лорд Финли, сохраняя благоговейный трепет, отказывался командовать герцогом, а больше обратиться было не к кому. Змея, услышав наивные просьбы соседа, был вне себя от счастья, тут же согласился ему помочь и отправил доверенных людей, чтобы вести хозяйство Крысы. Он, конечно, умолчал о том, что эти люди выкачивали для него огромные деньги, а Тони, по своей неопытности и необразованности, об этом попросту не догадывался. Тот же Борегар втянул его в заговор, запудрив юноше голову. Он настолько искусно вел свою игру, что де Пюс наивно полагал, что Змея – его друг. Только теперь он понял, чего стоило это коварство. Но прозрение немного запоздало… И вот невезучий Тони через каких-то два года после того, как на него неожиданно свалился титул, так же неожиданно оказался в тюрьме, потеряв все, что он имел. Впрочем, вряд ли кто-то сожалел бы о нем. Разве что Ева Айронфист, как и ее сын, безутешно зарыдала бы, но что это могло изменить?...