часть 2 (1/1)
Ночью я не могу спать, обычно лежу до утра без сна, слушаю музыку. Или размышляю.
Я могу спать очень и очень мало – довольно странно, да?Если я сплю, мне всегда снятся эти сны. Они словно пытаются что-то сказать мне, докричаться, но я зажимаю уши, я не хочу слышать ничего.Все, чего я хочу…Шаоран-кун всегда спит очень тихо. Иногда я прихожу в его комнату ночью. Обычно у него всегда открыто окно, даже когда холодно.
Вот и сейчас мои ступни мягко касаются прохладного пола и ведут меня в его спальню. Как будто там мне станет легче, как будто там избавление от всех тревог.Он размерено дышит. Возможно, он не видит снов…Легонько провожу рукой по волосам. Вообще, Шаоран-кун спит очень чутко, но, наверно, он привык к моим регулярным визитам, вот и не просыпается.Быть может, ему кажется глупым тратить на меня свое время…— Я люблю тебя, — тихонько шепчу, скорее губами, чем вслух. Я никогда не смогу сказать это ему, так почему бы не дать словам прозвучать, когда он не слышит?Я так хорошо помню, как нас забирали из больницы после аварии. Помню, как он смотрел на меня. Это был тяжелый, но в то же время очень сочувствующий взгляд. Мне тогда стало очень не по себе. Я ничего не помнил, даже лиц родителей.Даже их имен.Тогда, когда моя голова была считай что пуста, мне хотелось только одного. При взгляде на Шаоран-куна, я чувствовал, что должен быть его. Я должен быть его частью, иначе я потеряюсь, я исчезну, я не могу быть отдельно от него. Тот факт, что он нехило отвергал меня и отвергает до сих пор, только сильнее утвердили меня в этом стремлении.Парадокс?Он очень красивый во сне. Сегодня яркая луна, и я четко вижу его лицо. Брови как обычно нахмурены, даже во сне. Даже во сне он совершенно закрыт от меня.
— Прости меня, — я присел рядом с кроватью. Почему-то стало очень холодно.Он не слышал меня, поэтому я решил разговориться, пока можно. В иной раз я мог бы получить по шее за излишнее желание говорить.— Я знаю, что очень виноват перед тобой. Не знаю, что случилось с родителями и с, — я чуть запнулся, боясь произносить имя, — с Сакурой, но я точно знаю – если бы не я, все было бы иначе. Я знаю, что ты ненавидишь меня. И принимаю это, полностью. Спасибо, что все еще позволяешь мне быть рядом.
Так хочется обнять его. Или лучше бы он проснулся и обнял меня. Но чудес не бывает – он продолжает спать, не потревоженный моими душевными переживаниями.Я должен, должен попытаться вспомнить. Родители, какими они были? Люди, которые были со мной с самого детства. Учили меня говорить, ходить…любили меня, наверно. Ну же, почему память запечатана наглухо? Более того, почему мне кажется…что в этой запечатанной шкатулке пусто?Невозможность не только ничего вспомнить, но и попытаться выяснить что-то самому заставляет бегать по стенам. Страшно так жить. Я даже не знаю, кто я такой.
Может я и не брат Шаоран-куна вовсе?Именно из-за моей неуверенности я зову его так – «Шаоран-кун».Словно он посторонний, хотя не чужой.Как бы это ни было смешно, он – мой единственный близкий человек на всем белом свете. Я, конечно, общаюсь с одноклассниками, но никто не значит для меня столько, сколько значит Шаоран-кун.— Хочу быть твоей тенью, — громко шепчу я, почему-то со странной злостью, — почему я должен быть человеком и мучиться?! Почему я не могу просто стать частью тебя? Зачем мне быть? От меня никакого толка, я не могу помочь тебе, а тебе все хуже с каждым днем, я же вижу! Почему, кто это придумал?! Почему нас двое? Я совершенно бесполезен, лучше бы меня вовсе не было!В отчаянии хватаюсь за голову, тяну себя за волосы, чуть дергаю. Больно. Зато разум начинает проясняться.
Прислоняюсь к стене и сижу, не мигая глядя на круглую желтую луну. Через какое-то время ощущаю влагу на лице, дотрагиваюсь рукой – слезы. Они всегда приходят неожиданно, когда горечь внутри уже не помещается, но я никогда не замечаю, что начинаю плакать.
Я и не заметил, как уснул прямо так, сидя у стены в твоей комнате.
Утро началось с вопроса.— Что ты делаешь здесь?Это было так необычно – столько слов, адресованных мне. От тебя.Чувствуя себя крайне смущенным, вскакиваю, и тут же оступаюсь – мышцы затекли от долгого нахождения в неудобной позе.
— Я…заснул.— Иди к себе.Выметаюсь из твоей комнаты. Закрываю дверь к себе с мыслями о том, что я не подогрел тебе молока этим утром, потому что смог заснуть. Берет страшная досада…и обида на самого себя.Голова жутко гудит. В горле ужасно пересохло, но если я пойду на кухню попить, встречу тебя. Впрочем, нам еще в школу идти вместе. Со вздохом решаю все же попытать счастья и подогреть тебе молока.Оказывается, тебя еще нет на кухне. Немного удивленный, наливаю себе стакан воды и делаю глоток.Тут же захожусь приступом кашля. Роняю стакан, опускаюсь на колени. Горло сжимается так, что не продохнуть, и ужасно больно, до слез в глазах. Во рту и в горле странный кровавый привкус.Что за черт?!Быстрые шаги, и ты оказываешься рядом, твоя рука ложится мне на спину. Без лишних слов пару раз хлопаешь, но это не помогает. Кашель не прекращается.Помогаешь мне подняться и усаживаешь на стул. Я ничего не понимаю, но через несколько секунд передо мной оказывается стакан чуть теплого молока. Так как я не понимаю, что с ним делать, ты сам берешь его и заставляешь меня выпить. Молоко медленно обволакивает все внутри, смягчает и скоро кашлять уже не хочется, приступ проходит, только кровавый металлический привкус остается.
— В порядке, можешь дышать?Киваю. Дышать тяжело, но вроде бы получается. Голова гудит еще сильнее.
— Тебе нужно поспать. Я объясню все в школе.
И он помогает мне подняться, доводит меня до комнаты и укладывает в постель. Это что, сон, да?— Я отпрошусь с уроков, только схожу предупредить. Не вставай и постарайся заснуть. Если будет плохо – сразу звони мне, понял?Киваю и меня тут же начинает клонить в сон. Что за ерунда такая, настолько приятный сон…вот бы я никогда не проснулся…Под звон ключей где-то далеко меня окончательно вырубает.
продолжение следует…