шесть. (1/1)

Если быть до конца честными, то между Девидом и Джоном постоянно случалось какое-то неловкое дерьмо, которое стало для них таким постоянным, что они даже не удивлялись. Лично Девид уже не помнил, сколько они раз они падали вдвоем так, что один оказывался на другом. Отдельным в голове Девида вертится момент, когда Джон накинулся на него без одежды, в одних трусах, неразборчиво что-то крича о каком-то монстре. Девид тогда сам испугался и закричал, но не из-за монстра (потому что он его не видел), а из-за того, что испугался, что из-за валяющего на нем тела друга (очень неплохого тела) его гетеросексуальность обидится и уйдет.

Дейв так же помнил, как после забытья из-за соевого соуса, очнувшись, оказался сидящем сверху на Джоне, зажав его грудную клетку между собственных коленей, и активно тыкая в его лицо силиконовым членом. Если у вас было что-то ещё более неловкое со своим другом, то Девид бы порекомендовал вам задуматься о том, точно ли это ваш друг, и что у вас там за зона личной дозволенности. А эти чертовы зацепки как в Где моя тачка, чувак? Ладно, окей, записки это хорошо, но, понимаете, Джон написал на своем члене ?посмотри на задницу Дейва?. Он серьезно написал это на своем члене. Дейв не хочет думать о том, как на его заднице действительно оказалась очередная зацепка (он понимал, что это Джон написал, но он не хотел это представлять, черт возьми). Понимаете, в их жизни было просто херова туча этих неловких моментов. В итоге они стали привычными. Дейву казалось, что если когда-нибудь они по велению пятой пятки (или соуса, Бог ему судья) переспят, то они просто пожмут плечами, мол, ну бывает. И вправду же — бывает. Дейв думал обо всем этом, задумчиво рассматривая подрагивавшую жилку на шее друга. Он мог ощутить его запах так четко, что с легкостью бы описал главные ноты, средние, и нижние. Больше, конечно, от Джона пахло потом, пивом, остатками былой роскоши в виде духов, немного дезодоратором, каким-то мясом и что-то ещё — какие-то очень тонкие нижние тоны. Крепкие, мускусные. Возможно, это и был запах Джона. А Дейв все лежал под ним, ощущая, что у того сердце колотились в груди, как бешеное, и мог отсчитать его пульс просто пялясь на эту подрагивавшую жилку. Джон оказался не особо тяжелым (он просто жилистый, там неоткуда было взяться большему весу; черт возьми, у какого наркомана вообще будет много веса?) и каким-то неестественно горячим. Джон резко опустил голову вниз, пытаясь что-то выглядеть (но у него едва это получилось) и это чертова жилка, с которой стекала капелька пота, пропала. Дейв уставился в днище кровати. Кровать была старая, одноместная, и он разглядывал пружинки. — Ну, что там? — Тшшш, — шикнул на него Джон, и его шея вернулась в прежнее положение. Дейв снова на неё уставился. Его взгляд лениво перешел к месту между шеей и плечом — к трапеции. Мышцы там были напряжены, и от каждого выдоха или движения, казалось, натягивались. Сердце у Джона колотилось дико и он так сексуально-обжигающе дышал где-то у виска, что Дейв понял, что они вышли на новый уровень неловкости. Там, под потолком, летала целая банда гребных летучих мышей. Нет, ну, конечно, нихрена это были не просто летучие мыши. Это выглядело так, будто бы жирные личинки собрали себе крылья из всего мусора, что смогли найти. В общем, приятного мало. И поэтому они лежали под кроватью. Одноместной кроватью какого-то подростка, у которого прямо над ней висел плакат какой-то хеви-металл группы. А ещё выше летала стая этих тварей. — Что будем делать? — тихо спросил Дейв нарочито прямо в шею, чтобы этот балбес понял, как, блять, неловко, когда кто-то так активно дышит у твоей кожи. Джон аккуратно поерзал сверху, но осознав, что посмотреть в глаза Дейву не сможет, лишь разочарованно выдохнул. Дейв ощутил, как он чуть вытянул руку выше его головы, и оперся лбом в сгиб локтя. Видно, шея затекла. Ага. Круто. Особенно, что теперь Дейв пялится в ключичную ямку. Ключицы у него четко очерненные, влажные едва от сегодняшнего забега. Эти чертовы ключицы, как взмах крыльев, тянутся к плечам. Он видел неровную линию загара. Там, где был ворот майки, кожа была бледнее, чем на шее. Он сглотнул. Дейв видел, как дернулся кадык, когда Джон сглотнул. Кажется, он начал успокаиваться после бега и попыток спрятаться от этих тварей. Пульс затихал. Но чувства и эмоции Дейва — нет. Ему лишь оставалось молиться на то, чтобы у него не встал, потому что твоему телу срать, кто там о тебя трется и дышит в макушку. Тело чествует чужое тело и решает, что пришло время размножаться. Как будто его гормоны и органы чувств вообще отделяют мужское от женского. Нет, ну, пахло от Джона абсолютно по-мужски, но, опять же, всему телу Дейва и восприятию на это срать. Дейв молился про себя, а Джон дышал ему в макушку. Так близко, так чертовски близко. Почему-то Девиду подумалось: а что случится, если он сейчас присосется к его шее? Не случайно мазнет губами, а оставит полноценный засос? Он начнет материться? Или просто застынет в шоке, а потом начнет материться? Почему-то вариант того, что он разозлится Дейв даже не рассматривал. Они знакомы больше десяти лет, и за это время Джон ни разу на него не разозлился. Ни одного гребаного раза. — Короче, — сказал Джон и Дейв вздрогнул, — резко выбегаем отсюда и бежим к выходу, запираем дверь и поджигаем все сразу. — Мы не можем поджечь чужой дом, — сказал Дейв и уже абсолютно не намеренно выдыхая в чужие ключицы. Он ощутил как Джон вздрогнул. Сердце медленно долбанулсоь о глотку. Ещё Дейву казалось, что у Джона стоял. Вообще-то, для него это обычное состояние. С его-то либидо и сексуальной активностью. Проверять, впрочем, достоверность своих догадок Дейв не спешил. — А хули делать, чувак? Они же сожрет нас. Надо хотя бы бежать, а потом... — Потом? — спросил Дейв только ради того, чтобы снова сказать это около чужой кожи. Теперь Дейву казалось, что у него кожа покрылась мурашками. — Не знаю, блять, но мы не можем лежать здесь вечно. У меня болит спина. — Твоя спина — это единственная проблема? — Что? — Нет, ничего. Сначала ты, потом я. Обычно, после этой фразы, идут крики и маты. Этот случай не был исключением. За Джоном ринулись целая стая этой дряни, и тут же полетели нечленораздельные маты, и Дейв не был уверен, что вообще знал о них раньше. Когда выскочил Дейв, на него и внимания почти не обратили. Только одна тварь ринулась к нему, больно укусив за ухо. Они захлопнули дверь за собой. Одна успела вылететь, другой защемили крыло. Джон выстрелил из дробовика, который захватил из той комнаты, попав точно в цель (и сделав дыру в стене), а другую Дейв с силой (и омерзением) дернул. Крыло оторвалось и тварь упала на пол. Дейв раздавил её ногой. — Ну и что делать будем? — Доставай телефон. Вруби им что-нибудь, — Дейв грустно посмотрел на переносную колонку, которая валялась разбитая в щепки ещё до того, как они её успели включить. Он снова перевел взгляд на Джона. Снова взгляд вцепился в ключичную ямку, в шею. Он задушено спросил: — Как давно ты носишь рубашки и какого хрена не застегиваешь все пуговицы? — А? Ты что-то говорил? — Джон отвлекся от своего телефона, который поднял у лестницы (либо выронил, либо его попытались утащить). — Говорю, пойду спущусь к джипу, поищу в багажнике какую-нибудь святую херню, если музыка не поможет. — Ага, иди. Джон кивнул. Дейв устало выдохнул и пошел к выходу, когда за спиной заиграла какая-то незнакомая ему мелодия. На улице он выдохнул, ощутив, как жар, наконец, начал спадать к нормальной температуре тела. Пульс по-прежнему колотился в висках. Да, они, определенно, сегодня побили рекорд по неловкости. Осталось только переспать.