пять. (1/1)
Ничего не имело смысла и не будет иметь в дальнейшем, пока Джон мог дышать, пока он мог чувствовать Дейва. Метафорично или буквально, визуально или тактильно. Пока смерть не сожрет Джона, ничего не будет иметь смысл, если он хотя бы знал, что Дейв жил. Иногда ему думалось, что было бы логичнее, если бы Дейв все-таки послал на хер его, а не оставил Эми одну не то с чувством ненависти, не то с дикой любовью. Эми, наверное, страдала. Да и Дейв тоже. А Джон бы оставался самым счастливым, даже будь он на другом конце света, в другой вселенной или пространстве — он бы оставался самым счастливым где угодно, если бы только знал, что Дейв по-прежнему есть. В воздухе всегда стояло ощущение чего-то вязкого, чего-то, что объединяло их. Двоих. Только их. Никаких посредников, никаких любовных линий, которые бы могли сюда втиснуться. Даже будь рядом Эми, ничего бы не изменилось. Что-то было между, связывало, и Джон оставался самым счастливым. Джон знал все виды наркотиков и их последствия. Он знал это по личному опыту. Разные вкусы и ощущения. Ему всю жизнь думалось, что Дейв — жгуче-горчащий, что-то похожее на кристаллический мет. Или кокаин, после которого кровь капает на губы, на тяжело вздымающуюся грудь, на пол, который только по этой причине не застелен ковром. Ему всегда думалось, что Дейв — кристаллически-колючий, как раздробленное в порошок стекло. Его только вдохнуть — и никакой приход не нужен, потом кашлять, задыхаться и бить кулаками по груди, в попытке вытряхнуть это, будешь ещё долго. Дейв оказался кислотно-вязким. Скулы сводило, руки тряслись, галлюцинации накрывали одна за одной, не давая распознать, где реальность, а где — её отсутствие. Дейв оказался стекольно-режущим. Пробирался по носоглотке маленькими иголками, раздирая слизистую. И кровь капала уже в глотку. Джон тер глаза, прогоняя отходняк после очередной дряни в правильной дозе. Черный кожаный диван нагрелся под ним, сердце колотилось в висках. Иногда он не понимал, почему приходил к этому, если его вздернуло многим раньше, до этого всего. Дейв был игольно-резким. И Джон подсел моментально на тонкие стекольные иглы в его глотке. Так становятся мазохистами. Джон не стал. Джон таким родился. Джон потер ладонями лицо. В ушах гудело. В таком состоянии чаще всего видятся то люди-тени, то мерзкие насекомые, то ещё кто. Не потому что наступило прозрение, а просто потому что его разум над ним издевался. Сначала он звонил Дейву, а потом понял, что зря тратил время. Но никто не мерещился. Две бензопилы висели перекрещенные и Джон пялился на них. Иногда он жалел, что вообще влез в это. Не в смысле в Дейва (хотя в него тоже), а вообще во все это. Как бы все было, если бы на той вечеринке они бы не стали это попробовать? Если бы у него заболела голова и он поехал домой? Мир бы спас кто-то другой. Ничего бы не изменилось снаружи, а между ними-то? Между ними бы как все было? Джон потряс головой. Ну, нет, он что, зря столько времени таскался с ним вместе, снова и снова раздирал кожу, ощущал тяжесть дробовика в руках? Он что, зря такое количество раз развозил их обоих по домам, отмывал себя от непонятной дряни (пытаясь не стереть запах Дейва, но он пропадал)? Джон гребаный сентиментальный романтик, который прятал это все под слоем белых дорожек и весом оружия, но никто не смог бы его в этом обвинить. Он жалел об этом, но о Дейве — никогда. Не имели разницы вариации, результат всегда стоил того. Он услышал шум мотора и медленно моргнул. Потер глаза. Хлопок двери. Он уставился на стол, заваленный всякой херней для приема наркотиков, и наспех включил телевизор, чтобы не казалось, что он тут сидел как последний идиот и думал о смысле бытия. Не потому что это неприлично для его роли, а потому что это было правдой. Джон не любил правду.
В дверь постучали, но Джон вставать не хотел.
Её открыли. Дейв стоял на пороге сонный и будто с постиранным париком на голове. Небритое лицо и опущенные плечи. Он выглядел как типичный маньяк из фильма ужасов, но Джон лишь приподнял бровь и сказал: — Что, опять? В последнее время, по словам Дейва, ему снятся странные ужасные невозможные сны, после которых ты ещё двое суток спать не можешь, а когда все-таки засыпаешь — они снова снятся. Джон предположил, что это снова эти ебики развлекаются, но Дейв его не слушал. Не мог. Голова гудела из-за недосыпа. Что конкретно ему снилось он так и не рассказал. Дейв кивнул и зашел. Сел рядом и безразличным взглядом оглядел все разбросанное по столу. Он посмотрел вверх. По телевизору показывали какую-то познавательную программу про кенгуру. Джон сказал: — Обожаю кенгуру. Дейв посмотрел на него, и в его взгляде, где-то втиснутое меж ?я так заебался? и ?мне страшно и я хочу спать? затесалось ?ты придурок??. Дейв такая многогранная личность! Но на самом деле он просто жутко хотел спать. Джон не знал, чем ему можно было помочь и можно ли было вообще. Если это какой-то побочный эффект его новой сути или соуса, то тут ничего не попишешь. — Что тебе снится? — снова попытался Джон, но Дейв просто махнул рукой. Навязываться Джон не любил, хотя по пьяни постоянно этим занимался. А учитывая, что пьяным он был большую часть своего времени, то он был довольно навязчивым. В любом случае, сейчас он не был пьян, поэтому только хмыкнул. Дейв — не Дейв. Просто прототип. Все эмоции и чувства заточены, все выходы и входы продуманы. Каждая развилка событий, на каждый шаг в нем заготовлена эмоция настоящего Дейва. но это не он.
Дейв переключил канал на какой-то ситком и откинулся на спинку дивана. Синяки под его глазами пролегли адские. Джон старался не смотреть пристально. — Так хочется спать. — Спи. Я тебя начну будить, когда замечу, что ты пытаешься призвать Сатану. — А ты? — Это штука мне ещё двое суток не даст заснуть. Может, дело в твоем доме? Типа проклят или что-то вроде, поэтому ты там спать нормально не мо... Дейв заснул. Джон лишь рвано улыбнулся и подумал о том, как он не заснул по дороге и не разбился. Потом вспомнил об этом темной руке Большого брата или как там его, над их головами, поэтому, скорее всего, его буквально подтолкнули сюда. В безопасность. Джон накинул на него плед, который едва не валялся на полу, свешиваясь с кресла, и уставился в экран почти не слыша слов. Дейв — не начало, не конец, не вселенная и не пространство. Это даже не человек. Не тот человек, которого он знал. Замена для них, чтобы особо сильно не страдать.Божья благодать. Дейв Шредингера. Жив, но мертв. Джон посмотрел на его лицо, которое пока не взывало к Сатане, и завис на одной лишь мысли: как ему его не любить? Дейв-не-Дейв. Человек-не-человек. Копия-прототип-дубликат. Фальшивка-вранье. как мне тебя расхотеть?
Послышался закадровый смех из сериала. Да, смешная шутка. Спасибо, Иисус, что заценил, — подумал Джон.