Глава 9. Как правильно грабить банки? О деторождении и удочерении. (1/1)

— Сообщается, что грабители похитили около трех тысяч долларов, находящихся в кассе. При этом пострадали семь человек, двое из которых госпитализированы, а пятерым оказана соответствующая медицинская помощь... — кадры мелькали на экране, голос ведущей навевал тоску, а бармен, или как там она называется, в который раз принялась звонить мастеру, чтобы пришел и починил наконец этот ящик таким образом, чтобы он ловил что-нибудь поинтересней, чем новости. Заявившийся лишь полчаса спустя после звонка смуглый парень выключил ящик, развинтил корпус и, выдав традиционное "хм", вкрутил на место отошедший от гнезда провод. Мы с Альмой, в принципе, внимания на смену каналов не обратили — интересовал, прежде всего, завтрак, поскольку последние шесть часов мы провели в машине, а покупать еду в "рыгаловках" возле трассы не захотели. "Почему они идиоты"? — спросила у меня девочка. Ах, да, вот в этом, пожалуй, единственная проблема в разговоре с телепатом — иногда она ловит поверхностные мысли, ей не адресованные, а мне приходится вспоминать, что же такого у меня мелькнуло две минуты назад под влиянием той или иной ситуации. "Грабители. Ты сказала, что они идиоты". "Ах, да... Конечно же, идиоты. Подняли всех на уши, сделали так, что их будут теперь разыскивать, вдобавок — нанесли вред людям, так что если их поймают, то легко не отделаются. В случае простого ограбления хороший юрист может добиться минимального срока в приличных условиях — ну, про "раскаяние" и "сотрудничество со следствием" я тебе уже говорила, а за мокруху... Да еще и полицейского подстрелили, а у этих ребят в отношении вреда своим пунктик — сто процентов будут теперь землю рыть. "А как надо грабить банки?" "А зачем тебе несколько сот тысяч долларов, радость моя?" — уточнила у нее я. "Да какие несколько сот тысяч, они ведь взяли только то, что в кассе было и..." "Вот поэтому они и идиоты. Банк надо грабить ради очень крупной суммы денег. Такой, которой в другом месте просто не будет. А три тысячи долларов можно спереть по-тихому, да еще и так, что никто из тех, у кого их украли, не будет рад огласке". "А как это сделать?" "Давай, сама думай. Подсказка — это связано с экономикой, ее полный курс ты уже знаешь". Я откинулась на спинку стула и потерла плечо. Новый, не разношенный купальник, был жутко неудобным, а до первого плавания еще ой как долго — целых полчаса. Поскольку именно это время у нас уйдет на то, чтобы разобрать вещи, заселиться в номер и заполнить все необходимые бумаги. Пока что мы ждали, когда горничная уберет только освободившийся после предыдущих жильцов номер, сменит постельное белье и так далее. Естественно, что ждать было решено в местном баре. На Кипре мы уже полгода и на данный момент это уже седьмой по счету отель. Задерживаться дольше, чем средний отдыхающий, мне по вполне понятным причинам не хотелось — привлечение лишнего внимания в планы не входило. А Альма была просто рада путешествовать. Арендовались машины, менялись паспорта... Кучу детских мы раздобыли еще в Канаде, благо нашлись подходящие люди, которым я сообщила, что прибыла к ним по наводке от других подходящих людей, данные на которых Альма в режиме онлайн вытащила из памяти моих собеседников. Паспорта на Альму покупались в разных местах, равно как и разрешение от второго родителя вывезти ребенка за границу, или же свидетельство о смерти матери или отца мальчика или девочки (зависело от того, какие роли мы с ней выполняли). Легенды были каждый раз вполне приемлемые: скандалы со второй половиной, жизнь в разводе или частые избиения, а также желание выехать за границу к родственникам или убежать к любовнику. Поскольку точно также звучали просьбы других любителей фальшивых документов на ребенка, никто ничего не заподозрил и в кратчайшие сроки у нас на руках оказались четырнадцать загранпаспортов. Ну а дальше... Правильно вклеить фотографии стриженой, крашеной и по-разному причесанной Альмы и спокойно пользоваться документами, поскольку их подлинность ни у кого пока что не вызывала подозрений. Времени мы даром не теряли — я обучала Альму как школьным дисциплинам "для общего развития", чтобы в дальнейшем при слове "атом" она не делала круглых глаз, так и реальным жизненным навыкам, которые могли пригодиться в мирное и военное время. Ориентирование на местности, уход от погони, физическая подготовка и, конечно же, поздней пришлось начать ее учить пользоваться оружием. Да, я знаю — дети должны быть белыми и пушистыми, пацифистами и филантропами, но как можно соответствовать этим требованиям, когда за тобой того и гляди кинется по пятам целая корпорация самых настоящих монстров? Вот и я о том, что никак. Все, что я могла — обучить ее использовать и не использовать крайние методы тогда, когда это нужно. И задачки вроде тех, что я задала ей сейчас, превосходно помогали с этим делом. Убить — это самый простой путь. Особенно когда уже убивала. Особенно, когда ты заведомо сильней, быстрей и выносливей половины живущих на планете людей. И уж, конечно же, если при этом обладаешь экстраординарными способностями, которые позволяют щелчком пальцем отправить на тот свет всех, кто хоть раз косо на тебя посмотрел. И намного сложней научиться жить правильно даже в таком грязном и жестоком месте, как наш мир. Знать, что есть иной путь решения большинства вопросов и если пойти по нему, то жизнь будет намного проще и понятней. И честнее. А самое невозможное — остановить человека, который счел себя чем-то высшим, достойным судить остальных, карать и миловать... Все это я и старалась объяснить Альме, пока она маленькая. Пока еще можно что-то изменить и сделать так, чтобы она осталась нормальной. Пусть и немного жестокой, но все же — вполне вменяемой девочкой, которой нужна причина для того, чтобы убить. Веская причина, настоящая, а не выдуманные обиды и собственные бзики. В одной из ее тетрадок я часто находила списки. Списки тех, кто по ее мнению, достоин смерти. Кто-то заносился туда вновь, кто-то, к радости моей, вычеркивался. Я знаю, ей было неприятно разбираться в прошлом, восстанавливать большое количество воспоминаний о проекте "Парагон", но с другой стороны — это было просто необходимо. Из списка исчезали лаборанты, рядом с большим количеством имен появлялась приписка "угрожали семье", "удерживали в комплексе силой" и тому подобное. Впрочем, несмотря на то, что некоторые имена все же пропадали из "списка смерти", он с каждым месяцем расширялся — Альма раскручивала собственную память, вспоминая имена и лица, связывая фрагменты мозаики в единое целое. И одним из первых в ее списке стоял собственный отец. Кажется, для него Альма задумала что-то совсем особенное, поскольку имя было не только три раза подчеркнуто, но и обведено, а рядом находилась приписка "смерть в мучениях — это слишком мягко". Вот тут я была с ней согласна целиком и полностью. В конце концов, некоторым действительно нужно мстить и наказывать. Тех, кто добровольно и без всякого давления согласился на участие в чудовищном проекте. Тех, кто получал удовольствие от страданий Альмы и хотел за счет вреда, приносимого маленькой девочке, построить собственную карьеру. Тех, кто польстившись на большие деньги, забыл о морали и совести. Вот таких надо давить, как гнид. "Решила задачку", — в мысли вторгся голос Альмы и я открыла глаза. За то время, что я предавалась размышлениям, девочка успела доесть омлет и допить сок, а сейчас грызла сладкие палочки, облизывая липкие пальцы. "И?" "Есть масса фирм, руководители которых хранят в своих сейфах большие суммы денег. Есть черная бухгалтерия и прочие интересные "косяки", обнародование которых принесет владельцам таких фирм больше затрат, чем украденные из сейфа пару штук зеленых. Есть телепат, который способен узнать в мыслях любого все эти косяки и код к сейфу, а также человек, способный отключить сигнализацию, пробраться в офис, открыть сейф и оставить на столе у руководителя список косяков с намеком, что выдаст их все, если кто-то кинется на его поиски". "Молодец! Проверим на деле и определим уязвимости?" "С удовольствием, но только перед тем, как мы уедем", — не клюнула на удочку девочка. Правило "не гадить там, где живешь" она от меня узнала одним из первых, ну а поскольку была девочка из тех, до кого доходит с первого раза, то на подобные уловки с моей стороны в стиле "ой, давай прямо сейчас набедокурим", не велась. "Вдвойне молодец", — добавила я. Диалог пришлось прервать, поскольку номер наконец-то подготовили к заселению. Расплатившись за еду и напитки, я взяла Альму за руку и отправилась заполнять бумаги. И, конечно же, разбирать чемоданы. Вещей у нас было немного, с моим рюкзаком мы вообще бы могли без всех этих сумок обходиться, вот только не вызовут у местных доверия туристы, у которых нет кучи летних платьев, пяти килограмм косметики и горы обязательного курортного снаряжения. А наша парочка, как уже можно было понять, не спешила привлекать к себе внимание нестандартным поведением. А так что? Ничего. Двадцатипятилетняя мамаша притащила на курорт шестилетнего ребенка, чтобы и малявка загорела-накупалась, и самой была возможность со знойными красавцами познакомиться, пока муж не видит. Тут таких сотни, причем круглый год. И я прилагала максимум усилий, чтобы абсолютно ничем от них не выделяться. И блин, у нас это получалось! Правда, отдых подходил к концу — были приобретены билеты на рейс до Нью-Йорка, сам перелет состоится через две недели и мы с Альмой начнем разбираться с этой долбанной кодлой ака "корпорация монстров". В том, что у нас все получится, я не сомневалась. Как ни крути, а "Армахем" не могла нам противопоставить ничего, с чем бы мы не были знакомы. Без проекта "Источник" сила корпорации измерялась исключительно в количестве тел, закованных в броню и обвешанных оружием. Ну да, естественно, что эти тела были обучены. Естественно, что их могли накачать какой-нибудь психотропкой, чтобы ускорить реакцию, сделать нечувствительными к боли, у них есть агенты, по их указу начнут работать всевозможные спецслужбы, но... Но их много, а нас — только двое. Что бы там ни говорили всевозможные "умники" — далеко не всегда в численности заключается основное преимущество. Более того — умелый противник вполне в состоянии обратить численность врага и наличие нескольких руководителей себе на пользу. Как именно? Ну, во-первых, можно банально их друг с другом перессорить. Способы известны практически каждому и стары, как мир. Во-вторых, у каждого из них есть слабые места, на которые можно надавить: ошибки прошлого, грязные секреты, которые сразу всплывут, стоит лишь чуток копнуть... В третьих, мы-то с Альмой готовы идти до конца, так как терять нам нечего и, выбирая между смертью и жизнью подопытных кроликов, каждая из нас выберет смерть, а вот что насчет наших врагов? Я не думаю, что все из них столь же преданы делу "Армахем" и готовы на все пойти ради своих работодателей. Даже ученые-фанатики могут потерять основную часть своего научного энтузиазма, если к их сонной артерии прижать нож, что уж говорить о менее зацикленных на собственной работе сотрудниках. И последний важный плюс малочисленности — незаметность. Несколько десятков обвешанных оружием бойцов пропустить довольно сложно. Врагам придется обосновывать их присутствие для масс и, конечно же, у них не получится сделать боевиков невидимыми нашему глазу. Мы... А что мы? Оружие и броню в "сверхрюкзак" загрузила, на Альму кепку надела, плюшевого мишку ей дала, за ручку взяла, и поди пойми, то ли это я, то ли одна из многочисленных молодых мамаш со своим чадом. Периодически нам здесь попадаются американские газеты. В основном — те, что привозят с собой другие постояльцы и которыми охотно делятся с желающими получить вести с родины. Альму по прежнему разыскивают, то есть объявления висят, по радио что-то говорят и так далее, но вот фотографии показывают все те же, сделанные больше года, получается, назад, в лабораторном комплексе. Я думаю, не надо говорить, что в загоревшей до черноты, опрятно одетой и модно подстриженной девочке никто никогда не опознает ту самую Альму Уэйд. Если бы она еще выросла на чуток побольше... А то как была мелкая, так и осталась. Впрочем, кто бы говорил — сама в ее возрасте была дрыщ дрыщом... Стоп! Почему-то при этих словах в голове возник отчетливый образ: светловолосая девочка в темно-синем комбинезоне и двумя смешными хвостиками. Уже не раз себя ловлю на том, что иногда, когда речь заходит о чем-то, что к делу не относится, у меня в голове мелькают отдельные фрагменты о прошлом. Так мы с Альмой узнали, что я не люблю печенку, причем ни в каком виде, обожаю сладости, что плавать меня учили уже во взрослой жизни, а в детстве я этого не умела и... В общем, всплыло много информации обо мне, к делу не относящейся. К сожалению, Альма такой же памятью похвастаться не могла. Собственно, интересовал меня ответ только на один единственный вопрос: где, вашу мать за ногу да об стену, мать этого ребенка?! Отчасти было любопытно, а отчасти — преследовались собственные, корыстные цели. Если честно, к девочке я привязалась и охотно бы забрала ее с собой куда угодно. Вот только сделать это с чистой совестью, зная о том, что где-то — возможно, в роли подопытной, — находится настоящая мать малявки, которая, может быть, беспокоится о своем дитяте и места себе не находит... Нет, конечно, еще оставался вариант так называемой "кукушки" в стиле "родила и бросила", а вдруг нет? Это был клубок запутанных ниток и, честно говоря, мне хотелось с ним разобраться. Да, я хочу считать ее своей. Что в этом плохого? Может, все дело в том, что мы уже привыкли обращаться друг к другу на людях, как родитель и ребенок, а может, дело в чем-то ином, но... — А зачем тебе это? Ну, ребенок, проблемы, ответственность, — Альма неуверенно начала разговор, когда мы разобрали вещи и развалились на соседних кроватях, уставившись в потолок. Делать не хотелось решительно ничего — сытный завтрак и жара давали о себе знать, равно как и осознание того, что подходят к концу мирные денечки и надо насладиться ими так, чтобы надолго запомнить. — Ну... Хм... Ребенком тебя можно считать лишь относительно — по развитию ты намного превосходишь некоторых взрослых особей. Опять же, в плане ответственности я бы тоже сильно поспорила. Да — без меня ты не можешь перебраться через границу, тебе нельзя водить машину или, скажем, снимать жилье, но при этом, даже оставшись по каким-то причинам одна на улице на какое-то время, ты не пропадешь. Так что ответственность вопрос спорный. Проблем от тебя, в целом, не больше, чем от твоих ровесников. Будь ты грудничком или "нормальным" дошколенком со средним уровнем развития — конечно же, сразу занялась бы поиском семьи, в которую тебя можно было бы впихнуть. А так... — Странно — детей ты любишь, но маленьких почему-то нет. — Да действительно, не знаю — как я могу не любить замотанную в одеяло личинку, которая только и делает, что сутками орет, жрет и срет? Нет, я понимаю прекрасно, что все мы такими были и что через это, как ни крути, надо проходить кому-то, чтобы род человеческий не вымер, но все же лично сама я радость такого "материнства" познавать бы ни за что не согласилась. Да и учитывая, в каких условиях живу и какой херней занимаюсь, и что меня в любой момент грохнуть могут, а что тогда с дитем будет... — Забавно... Ты готова принять чужого, но не согласилась бы родить своего. — Потому что "принять чужого" — это обеспечить ему существования более сносные, чем предлагают другие, а "родить своего" — это взять на себя обязательства, взвалить ответственность за воспитание и поступки другого человека, а также многое другое. Кроме того, у таких как я нормальные дети по определению не родятся — даже если партнером станет обычный человек, ребенок получит все мои способности, ну или же полную невосприимчивость к ним, в зависимости от пола и еще нескольких факторов. Учтем, что вторым родителем "дитачки" может стать человек, у которого хрен пойми какая генетика и что из этого ребенка вырастет — большой вопрос. Передавать такой "подарочек" кому-либо я тоже морально не готова. Сама привыкла жить с паранормальной хренью и даже пользу от нее находить, но обрекать ещё не рожденного человека на существование изгоя и плюс, не давать стопроцентной гарантии, что ребенок не очутится где-нибудь в роли лабораторной крысы... Прости, — заметив, как изменилось лицо Альмы при этих словах, я мысленно начала проклинать себя последними словами. — Ничего. Все нормально. Но ход твоих мыслей я поняла. Пойдем купаться, а то жарко... — Ну пойдем, — хмыкнула я, телекинезом подтягивая сумку, в которой находились всякие мелочи типа купальников. Странные у нас с Альмой отношения складывались. По идее, я должна к ней относиться как к ребенку. Ну, как у нас мамаши к детям относятся — сюсюкают, причитают, выдумывают всякую хуйню на вопрос "откуда берутся дети" и так далее. Вот только я почему-то даже при ее довольно малом возрасте и мелком росте не могла воспринимать ее иначе, чем равную. Ну, отчасти как подчиненную, но не как маленького ребенка. Было ли причиной мое собственное восприятие окружающего мира, или все дело в самой Альме — сказать затруднительно. Да и неважно это было. Пока что она со мной — вот что имеет значение. При случае постараюсь найти ее мать — кто знает, может быть, это нормальный настоящий родитель и... — Да не хочу я нормального родителя, — тихо произнесла Альма и, схватив свой небольшой пакет с пляжными причиндалами, выскочила за дверь. Вздохнув, я вышла следом за ней. Причин беспокоиться, догонять и что-то пояснять у меня не было. В конце концов, как вести себя на улице, Альма отлично знает. Из неприятности выкрутиться сумеет, да и какая может быть неприятность на территории частного гостиничного комплекса. Ну а объяснять... Она и так понимает. Именно понимает мою точку зрения. Другое дело, что по каким-то причинам она является неприемлемой для этой девочки, но с этим ничего не поделать — мнение окружающих порой слишком отличается от нашего собственного. *** Девочка шла по берегу, низко наклонив голову. Волны лизали мягкий песок, их шум немного, но не до конца отвлекал от посторонних мыслей. Она привязалась к Рин за эти полгода, возможно даже, до конца сама не понимала, насколько сильно. Их образ жизни Альме нравился: с тех пор как они сбежали из комплекса "Армахем", она успела узнать много нового, побывать в куче мест, каждый раз менялась обстановка и окружающие лица. Это ей нравилось. Безумно нравилось, ведь именно этого ей не хватало в клетке — морского прибоя, яркого солнечного света и, конечно же, ей не хватало Рин. Что бы там не говорила девушка о том, какая она плохая мать, Альма считала иначе. Она видела, что к другим детям родители относятся по-другому, но также и замечала, что не всегда такое отношение идет на благо. Если с детьми без конца сюсюкают и удовлетворяют любые капризы в ущерб собственным интересам, то они становятся капризными избалованными сволочами, которые ждут, что за них все решат другие. Если ребенка никуда не пускают без родительского присмотра, даже на огороженную детскую площадку рядом с отелем, то они вырастут затюканными и забитыми. Во всех случаях родители прикрывались распространенной фразой "это для его или ее блага", но Альма, будучи телепатом, прекрасно видела, что причиной большинства их поступков является страх. Что самое интересное — за здоровье и жизнь собственного ребенка не боялся, по сути, никто. А если и боялся, то лишь самую малость — большей частью на первое место выходили страх одинокой старости, страх неподчинения ребенка в дальнейшем, страх, что чадо что-то натворит, а отвечать им, родителям. Рин была... Совсем другой. Она боялась, прежде всего, как раз таки за нее саму. Именно поэтому она учила ее защищаться, ориентироваться на местности, правильно разговаривать со взрослыми, если вдруг останется одна, прятаться и убегать. Она раз за разом объясняла принципы поведения взрослых и их психологию, чтобы помочь ей, Альме, остаться в безопасности даже в том случае, если с ней самой что-то случится. Ни разу Альма не слышала от нее реплик вроде "холодно, застегнись", "жарко, расстегнись", "не спи на заднем сиденье", "не ешь чипсы — желудок испортишь" и многих других "гениальных" фраз, которые обычно сообщали своим детям "заботливые и любящие" родители. И что в итоге? В итоге Рин считала себя какой-то неправильной и поэтому решила, что надо найти настоящую мать Альмы. В который раз девочка задумалась над происходящим. Сама она даже смутно не помнила женщину, давшую ей жизнь. Может быть, она просто умерла, а может действительно находилась где-то в плену в исследовательской лаборатории. Но даже если так — какое ей, Альме, до этого дело? Да, теоретически, человек со сверхспособностями может помогать другим, но нигде, даже в пространных тирадах Арэйн, не говорилось о том, что он ОБЯЗАН это делать. Кодекс сверхчеловека был прост: на зло отвечать лишь равноценным злом, не нападать и не убивать без причины. То есть, если тебя обозвали на улице матом, можно или промолчать, то есть проигнорировать обидчика, либо ответить ему тоже матом. В последнем случае все грозило перерасти либо в затяжную перепалку, либо в рукоприкладство и тогда можно было от души, как выражалась Рин, отпиздить абонента по почкам. Но только не без причины — противник должен наглядно продемонстрировать свои дурные намерения. А вот по поводу помощи людям взгляды у Арэйн и девочки были разные. Напарница считала, что можно и нужно помогать, вмешиваться в ход событий и делать мир лучше там, где это возможно. Альма, в свою очередь, не считала себя обязанной рисковать своей жизнью ради людей, которые ей ничего хорошего не сделали. При этом она, конечно, четко осознавала, что не будь у Рин такой точки зрения на помощь другим, она, Альма, давно была бы заточена в саркофаге. Но, к счастью для нее, высказывание Харлана Вейда "нет памяти — нет личности, нет личности — нет и морали", к Лесли О`Коннал оказалось неприменимо. Дойдя до конца пляжа и упершись в металлический высокий забор, ограждавший территорию отеля, Альма развернулась и пошла обратно, не прекращая размышлять о странном желании Рин найти ее мать. С одной стороны, девушка собиралась оставить Альму себе. И девочку это полностью устраивало. Ей нравилось путешествовать, меняя жильё и машины, как перчатки, доставляло удовольствие каждый раз завтракать и обедать в новом месте, а то и вовсе на заднем сиденье машины. Нравилось выполнять простые задачи вроде "а давай-ка найдем здесь гостиницу без клопов". И даже жизнь курортницы пришлась ей по нраву. Хотя отдыхать целыми днями ей никто не позволял — Рин по-прежнему занималась ее образованием и тренировками — это были приятные хлопоты, в основном потому что Альма каждый раз отчетливо представляла, как применяет полученные навыки, наматывая на руку кишки Харлана Вейда. Но раз так, зачем заниматься поисками родной матери девочки? Уже на подходе к развалившейся на одном из полотенец Рин, девочку осенило: та просто хотела дать ей выбор, возможность самостоятельно принять решение. И для этого, конечно же, надо было найти альтернативу. Возможно, Рин просто не устраивало то, что Альма вынуждена с ней находиться из-за сложившихся обстоятельств? И, возможно, у девушки возникает ощущение, что она каким-то образом лишает Альму свободы? Глупая мысль, но вполне в стиле Рин. Говорить об этом Альма не стала, прекрасно понимая, что Арэйн слишком твердолоба в некоторых вопросах, и если вбила себе что-то в голову, то это надолго. Вместо этого она предпочла сделать вид, что ничего не произошло. Весело спросив: — Как водичка? И не дожидаясь ответа, девочка скинула с себя одежду и, оставшись в одном купальнике, вбежала в теплую морскую воду. В Рин тут же полетели брызги воды, и та с грозным видом устроила очередную водную баталию, грозясь утопить Альму, как "Титаник". Заканчивались последние мирные деньки, билеты на обратный рейс в Штаты уже был куплен, и Альма уже представляла, с какого именно человека стоит начать разборки с Армахем Технолоджи.