Глава 7. Важные решения. (1/1)

Ну хоть раз бы мне приснился просто нормальный сон! Так нет, все время снится либо полная херня вроде гиппопотама верхом на слоне, скачущего по радуге, либо всевозможные видения, которые по бредовости порой могут равняться с глюками любителей ЛСД. Вот сейчас и появился такой осознанный сон, где оказалась я на узенькой тропинке посреди густого леса. Елового, что вообще странно. Сколько мы шли до этой деревеньки пешкодралом — ни одной елки не попалось. Сзади возвышались непролазные дебри и тропинка начиналась, собственно, от того самого места, где я стояла. Куда она вела, пока что было неясно, но поскольку другого пути в поле зрения не оказалось, я осторожно, мелкими шажками, двинулась вперед, прижав к груди кулаки — единственное оружие, которое у меня в этом сне было. Впрочем, неестественного умиротворения и спокойствия тоже не наблюдалось, а это очень хороший знак. Почему хороший? Да потому, что когда оказываешься в нестандартной ситуации и начинаешь демонстрировать неестественные для себя реакции, это может означать лишь одно: кто-то влез к тебе в мозги и диктует свои правила игры. А раз ощущение тревоги по-прежнему со мной, и появляется желание сначала стрелять, а потом спрашивать "кто тут" — значит, можно смело заявлять, что неизвестный проектировщик этого сна оставил свободу воли и выбора за мной. Сны не так безопасны, как может показаться на первый взгляд. Есть одна особенность у телепатов, в том числе и недотелепатов вроде меня: при ощущении полной реальности происходящего во сне мы можем получить по пробуждении, к примеру, те же травмы, что нанесли нам враги в царстве Морфея. Ну и словить капитальную депрессуху, ведь если с физическими повреждениями, верней, с их отсутствием, еще может повезти, то всякие моральные травмы просто гарантированны. Конечно же, я и так псих, но одно дело — немного поехавшая крыша, а другое — полная невменяемость. И снова вопрос: откуда я знаю все, что только что мысленно произнесла? Впрочем, амнезия это штука тонкая, познакомившийся с этой дамой человек может забыть свои паспортные данные, информацию о месте жительства, семье, но при этом ни за что не растеряет тех навыков и знаний, которые в повседневной жизни до болезни использовал, не задумываясь. Причем это правило касается как элементарных бытовых умений, так и знаний профессионального характера. Тропинка оборвалась неожиданно. То есть, в какой-то момент изображение перед глазами подернулось странной дымкой, и я оказалась в центре довольно большой поляны, рядом с костерком, которому больше подошло бы название "пионерский". Ну, раньше такие делали в пионерлагерях, чтобы видно было чуть ли не из космоса и от жара плавилось все, что может расплавиться. Странно, но вот как раз жара не чувствовалось. Да и пламя такое — вроде двигается, и в то же время возникает ощущение, что оно какое-то... неживое. — Лесли! — раздалось откуда-то слева, и в меня врезалось нечто растрёпанное. От удара локтем в челюсть данную личность спасло лишь то, что ростом она не вышла. — Альма?! А как ты пробралась в подмир? — склонив голову, я почувствовала, как по спине что-то скользнуло. Обеспокоенно дернувшись, понимаю, что это всего лишь хоть и тонкая, но довольно длинная коса с каким-то сложным плетением. — А у тебя крылья... — прошептала девочка, не ответив на мой вопрос. Обернувшись, действительно замечаю, что из лопаток у меня выросли два самых настоящих перьевых крыла снежно-белого цвета, которые, вдобавок, обладали достаточно внушительными размерами. Так, про ангелов мне известно только то, что я не из их числа, а следовательно — крыльям должно найтись логичное объяснение. И оно у меня было! Верней, было где-то в недрах моей, временно меня покинувшей, памяти. — Итак, мне кажется, пришло время поговорить с тобой. Да, девочка в мои планы не входила, но раз уж у нее получилось сюда пробраться, возможно, ее присутствие здесь необходимо. Арэйн, не стоит так озираться — ты меня все равно не увидишь. Арэйн? Имя это показалось, как ни странно, знакомым. Родным. Но кроме этой ассоциации, никаких других эмоций или воспоминаний не появилось. — Лесли, что это? Это ведь не сон, да? — Твоя... кхм... подруга обычно характеризует это состояние, как осознанное сновидение, — вступил голос в диалог теперь с Альмой. — Кто ты? — кажется, девочку такое заявление напугало еще сильней. — Так, Альма, успокойся. Пугать и убивать нас не будут, по крайней мере, сейчас. — Слушай ее, слушай — она глупости редко говорит в таких ситуациях. Ну а если не хочешь слушать ее, то будь добра, слушай меня. Ты ведь поняла, что твоя приятельница малость удивлена тем фактом, что с вертолета никто не спустился прочесать вполне пригодную для игры в прятки деревушку, верно? А как думаешь, кого за это благодарить надо? — Спа... Спасибо, — тихо и неуверенно произнесла девочка. Голос довольно хмыкнул. — Поблагодаришь, когда не разрушишь столь дорогой для меня мир лет эдак через сорок. Если Альме и было что сказать по этому поводу — она предпочла промолчать. А может, сказать действительно было нечего. Не было нужных реплик и у меня. Поэтому я просто предпочла стоять и ждать, что именно скажет этот голос. — Амнезия благотворно на тебя повлияла, Мятежница — появились такие важные черты характера, как благоразумие и умение не перебивать собеседника. Хотелось бы, чтобы они сохранились в дальнейшем. — И так... Ты же нас сюда перенес не для того, чтобы расхваливать мой характер? — Да, именно так. И, кажется, с похвалой я погорячился. Зачем я вас сюда привел? Интересный вопрос. С одной стороны — вы пришли сюда сами в поисках укрытия, с другой — именно я создал и дорогу, и эту деревушку, ставшую для вас идеальным убежищем. — И зачем ты это сделал? — Как и ты — чтобы помочь. Пойми правильно — убить эту девчонку для меня было бы намного проще, но ты так просила дать тебе шанс, чтобы все изменить, что я внял мольбам. И сейчас... Я удовлетворил свое любопытство и убедился, что с вами обеими пока что все в порядке, не считая твоей памяти, но это необходимое условие. — Необходимое условие? — задала вопрос Альма. — Тебе лучше пока что не знать, что произошло в будущем. Верней — не видеть его и не чувствовать, именно поэтому у Рин нет ни единого воспоминания ни о своей личности, ни о вашей прошлой встрече, которая закончилась не самым лучшим образом. Прощайте. И помните: я буду присматривать за вами. В кромешной тьме исчезло все — поляна, костер, Альма... пропали все эмоции и ощущение собственного тела. Впрочем, ненадолго — уже парой мгновений спустя до меня сквозь сон донесся голос Эдгара Саэна: — Это еще что за херня?! Ну вот, теперь надо просыпаться и как-то все ему объяснять. Хотя да — логичное объяснение словно из ниоткуда появившимся крыльям придумать очень и очень сложно. *** — Эм... Ну... Давай остановимся на генетической мутации, да? Потому что лично мне только это в голову и приходит. Лесли... Арэйн... Саэн не знал, как ее теперь называть. Впрочем, зачем придумывать какое-либо имя случайным людям на своем пути? Но, с другой стороны, зачем тогда интересоваться отклонениями от нормы, если о дальнейшем времяпровождении с человеком не задумываешься? Скорей всего, разговор о быстро растущих волосах, неизвестно откуда возникающих крыльях, телекинезе и прочем был начат им только с одной целью — чтобы хоть о чем-то поговорить. И отвлечься от мыслей о самой настоящей жути. Например о том, что деревня, в которой они переночевали, исчезла, едва они вышли за околицу. И о том, что в любую минуту над головой может зашуметь вертолет, с которого их могут заметить. А могут и не заметить — зависит от того, где именно будут находиться беглецы в нужный момент. Если в лесополосе — то они смогут спрятаться, ну а если в открытом поле... Собственно, именно по этой причине Арэйн вела стихийно образовавшийся отряд через лес. Шли они так уже больше семи часов, и Саэн, признаться, успел чертовски устать. Но виду, конечно же, не подавал: что-то ему подсказывало, что услышит он максимальное количество нелестных комментариев, а потом ему посоветуют что-то вроде: "Не можешь бежать — ползи, но все равно двигайся вперед, потому что нам надо сматываться". — И что ты планируешь делать дальше? Зачем он это спрашивает? Ему нет никакого дела до того, чем займутся эти двое — лишь бы быть к тому моменту как можно дальше от них, лишь бы не оказаться втянутым в чужую войну. Но надо же о чем-то говорить, ведь долгая дорога по однообразной местности сильно удручает... — Не отвлекай, — произнесла Арэйн и отмахнулась. Эдгар раздосадовано выругался, но просьбе, верней сказать, приказу, последовал. Не потому, что отличался исполнительностью по жизни, а потому, что идущая рядом с Арэйн Альма предупреждающе показала ему кулак. Пожалуй, так и не исчезнувший страх перед этой девочкой был самым веским аргументом для того, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание этих двоих. Следующую ночь пришлось провести в лесу. Как можно отдыхать, когда вздрагиваешь от каждого шороха, в спину постоянно тычутся какие-то сучки и, вдобавок, к рассвету земля становится совсем сырой? Вот именно, что никак... для нормального человека. Но не для этой сумасшедшей парочки. Девчонка, правда, орала во сне, но Арэйн каким-то образом быстро ее утихомирила. Вахту они с Эдгаром несли поочередно, но даже когда пришла его очередь спать — глаз парень сомкнуть так и не смог по причине абсолютного отсутствия какого-либо комфорта. А эти дрыхли и даже не почесались! И с утра вскочили, перекусили дрянью, от которой у любого нормального человека желудок бы уже давно сдох, попили водички и бодро побежали вперед, задавая отстающему товарищу правильную скорость и верное направление движения. Однозначно ему с ними не по пути. Кроме того, Арэйн собиралась пересекать границу Штатов и Канады, а лично он, Эдгар Саэн, в Канаде ничего не терял. Именно поэтому он расстался с девушками, когда компания вышла к оживленной автомагистрали. Знал бы кто-то, как он боялся в тот момент. Чего именно боялся? Да чего угодно. Что они не захотят оставлять лишнего свидетеля. Что начнут шантажировать, говорить: "Если ты не с нами, то ты против нас". — Ну ладно, здесь и разойдемся? — Арэйн повернулась к нему лицом и резким движением сорвала со спины рюкзак. Достала из него довольно вместительную сумку и принялась перекладывать часть продовольствия и боеприпасов. Все было оговорено заранее — пара пистолетов-пулеметов, один крупнокалиберный, боеприпасы пополам. Она сначала честно хотела отдать третью часть всего, что было, но Эдгар отговорил ее от этой идеи, поскольку у него как раз не было "магического" рюкзака и, вдобавок, какого-либо желания искать, кому бы сбагрить украденное оружие. Закончив манипуляции, девушка забросила рюкзак на спину. — Удачи тебе, Саэн. Они уходили. Невысокая девушка в камуфляжке и маленькая девочка в старом красном платье. Сколько времени прошло после с тех пор, как они скрылись за деревьями? Одна минута? Две? Три? А Эдгар все стоял, ожидая выстрела, удара ножом или самого страшного кошмара. Но нет — ничего не произошло. Странная парочка исчезла, словно никогда не появлялась в его жизни. *** — Не устала? — это был первый вопрос за три дня, который Арэйн задала ей вслух. Альма лишь качнула головой. Устать можно, когда сидишь целыми днями в клетке, или когда в тебя тыкают иголками. А как можно устать, гуляя по лесу налегке? Хотя Саэн, с которым они расстались утром на том шоссе, очень быстро уставал. Но вида старался не подавать — гордый. Лесли, то есть Арэйн, шла впереди, прокладывая путь. В голове ее крутились разные мысли, посвященные, в основном, Альме. Все эти мысли девочка успела изучить за несколько дней с момента ночевки в деревне-призраке и выделила два главных направления: заботу и страх. Забота проявлялась в том, что Арэйн всерьез собиралась тащить ее, взрослую и умеющую самостоятельно ходить девочку, на руках. Единственным аргументом было отсутствие обуви. Альма же привыкла ходить босиком и могла наступать на землю и всевозможный природный мусор таким образом, чтобы не поранить ноги. Арэйн лишь кивнула и сообщила, что предложение ехать у неё на закорках остается в силе. Еще у нее были мысли о том, что неплохо было бы Альму расчесать и нормально одеть. В принципе, самой Альме на это было наплевать, но тот факт, что нормальная одежда и обычная с точки зрения рядового обывателя прическа помогут спрятаться в толпе, игнорировать не стоило. Страх... Страх проявлялся в основном в том, что она, Альма, действительно может уничтожить мир при условии, что ее сила будет расти. Впрочем, этот страх у Арэйн был вполне контролируем и носил лишь характер легкой тревоги. Как обычно, она старалась пояснять Альме причину тех или иных действий, а также по-настоящему объяснять, почему те или иные вещи лично она считает плохими. И ее взгляды, к примеру, на убийство, кардинально отличались от тех, что внушал Альме в раннем детстве отец. Харлан говорил, что убивать — это плохо. Просто плохо и все. И что этого делать нельзя. Точка зрения Арэйн заключалась в том, что убийство — это такой же инстинкт, как и желание есть, пить, спать, размножаться... Инстинкт сохранять свою жизнь. С этими инстинктами забавная штука: когда их нет совсем, то человеку приходится очень нехорошо. Без еды он выживает максимум месяц, без воды — и того меньше, совсем плохо со сном: лишенные его люди могут умереть уже через пять-шесть дней, а то и раньше. С другой стороны, если есть много и все подряд, можно заболеть, то же самое касается и воды. Привычка спать все время может привести к тому, что, уже не фигурально выражаясь, проспишь всю жизнь. А раз убийство — это такой же инстинкт, то и без него не обойтись. Когда можно и нужно убивать, Арэйн тоже знала точно. Когда кто-то хочет убить или изнасиловать тебя саму. А вот если убивать без причины, то это уже отдает психическими отклонениями. Что такое "психические отклонения" до знакомства с этой девушкой Альма понимала очень смутно — знала лишь, что эти самые "отклонения" часто приписываются ей самой. А уже Арэйн сказала, что "отклонения" — это любые ненормальные с точки зрения основного стада действия и эмоции. Даже если ты идешь по улице и танцуешь под любимую музыку, а все просто уныло идут, шаркая ногами — это уже можно считать отклонением. Стоит ли беспокоиться из-за таких отклонений, которые ни самому человеку, ни его окружению, жить не мешают? Определенно, нет. Другое дело — желание убивать без всякой на то причины. Арэйн не говорила ей этого, но Альма все же узнала из ее мыслей, что уничтожение тех ребят, которых против их же собственной воли поставили на входе в лабораторию, ей очень сильно не по нраву. И что она не потерпит подобных выходок от Альмы впредь. Сейчас, находясь на свободе и вспоминая о тех людях, Альма чувствовала, что в душе поселяется какое-то гадкое ощущение, как будто... да, как будто она сделала что-то неправильное. Было ли причиной этих ощущений погружение в мысли и эмоции Арэйн, или оно возникло само по себе — этого Альма не знала, да и не стремилась узнать. Как ни странно, мыслей о странной встрече во сне с невидимым существом, назвавшим Арэйн "Мятежницей", у нее не возникало совсем. — Ты не думаешь, что как раз об этом надо задумываться? — тихо уточнила у старшей Альма. — А смысл? Ну вот рассказал он мне, что ты можешь уничтожить мир. Ну так, чисто в теории, любой человек может уничтожить мир и для этого ему совсем не надо обладать телепатическими и вообще какими-либо способностями. — Он сказал, что мы уже встречались с тобой... — Может быть, так и есть, но я, к сожалению, ничего не помню. Может, он имел в виду то, что было до того, как мне уроды из "Армахем" память стерли? В этот же миг у Арэйн мелькают в голове совсем сумасшедшие догадки. Она сопоставляет свои знания о технике, которой пока что просто не изобрели, думает над прочими несостыковками и приходит к выводу о том, что могла встретиться с Альмой не здесь, а в будущем! — А разве такое возможно? — спросила девочка. — "А разве такое возможно?" — с удивленной мордой восклицает персонаж, способный читать мысли людей на расстоянии. И что должна ответить этому персонажу другая, не менее ненормальная с точки зрения обычного человека, особь которая умеет поднимать в воздух предметы одной лишь силой воли, у которой периодически появляются крылья и которая даже не помнит, кто она, нахрен, такая?! — Не кричи на меня! — А ты не задавай вопросов таких. — Каких? — Глупых. — Это почему они глупые? — Альма даже обиделась. Немного. — Потому, что невозможность того или иного явления — сугубо личное и то, что для одного человека недостижимо для другого может быть в порядке вещей. На, прочитай, — девушка достала из рюкзака первую попавшуюся шоколадку и протянула Альме. — Батончик шоколадный, изготовленный из... — уверенно начала девочка вслух произносить ставшие теперь понятными буквы. Арэйн молчала. И когда Альма прочла все надписи на обёртке, спросила у нее: — Я показала тебе буквы позавчера вечером. Ты их запомнила и развила способность читать "не по слогам", хоть и пока что достаточно медленно, за неполные двое суток. Обычные, как их еще называют, "нормальные" дети, потратили бы на это от нескольких месяцев до нескольких лет, в зависимости от упорства и выдержки родителей. То, что ты сделала — и невозможно, и в порядке вещей одновременно, зависит лишь от того, с какой именно стороны посмотреть. Альма легко перепрыгнула овраг и продолжила разговор. — Получается, что если вот сейчас путешествовать в другое время невозможно, то это не значит, что это будет также невозможно уже лет через десять и тогда есть вероятность... — Да, что мы где-то там в будущем встретились, скорей всего, ты уже окончательно озлобилась, не поддавалась перевоспитанию и не желала слушать доводов здравого смысла... Дальше, сама понимаешь — правило "убивай тех, кто пытается убить тебя" в моем случае не зависит от возраста и жизненных обстоятельств собеседника. — Значит, если я... — Нет, ну а что ты хотела? — Арэйн ядовито усмехнулась. — Видишь ли, малышка, даже для обычных людей существуют такие понятия, как законы и их нарушение. Если ты свихнешься и начнешь убивать направо-налево, то само собой — такого отношения не потерпят и просто... бабах! — изобразила выстрел та. — И никакие телепатические способности и даже — никакие перенесенные беды и страдания не послужат оправданием для убийства ни в чем не повинных людей. — Ни в чем не повинные?! Они меня считали монстром! — закричала Альма. С деревьев осыпались ветки, полетели они в Арэйн. Впрочем, девушка легко от них увернулась и продолжила как ни в чем не бывало. — А я вот логику твою не пойму сейчас: если меня считают монстром, то я буду монстром, так, что ли? Вопрос сейчас не в том , какие они, а в том, какая ты. Если ты также, как и они, начинаешь беспричинно причинять зло направо-налево только потому, что можешь это делать, то ты становишься ничем не лучше. А еще это означает — что они тебя сильней, а не наоборот. — А, то есть мне надо было ничего не делать и... — Ты опять перегибаешь палку не в ту сторону. Разве я сказала, что надо "ничего не делать"? По-моему, о таких вещах, как "если кто-то на меня напал — это его и только его проблемы", я тебе уже говорила, верно? Просто знаешь, Альма, не надо думать, что из-за того, что два десятка людей сделали тебе больно и очень плохо, остальные автоматически являются точно такими же. Среди них есть и добрые, сочувствующие, неравнодушные. Да, таких мало, но они есть. И что, если принимая решение убивать плохих, ты убьешь и хорошего? — Не хочу больше разговаривать, — обрубила Альма и пошла впереди девушки. А ночью, едва закрыв глаза, она увидела очередной страшный сон. Арэйн говорила, что такие сны надо просто проанализировать, что они являются сигналами подсознания и могут обозначать либо страхи, в которых мы сами себе не признаемся, либо же попытку подсознания спрогнозировать развитие событий. Этот сон был из первых. Снова и снова Альма видела взрыв в лаборатории, снова горели охранники, оставшиеся у входа, вот только Лесли уйти не успевала. Она умирала, вместе со всеми, а значит — никогда не говорила с Альмой, не помогала той сбежать и не шла рядом по непролазной местами чаще, рассуждая на всевозможные темы. В ее голове больше не мелькало ни единой мысли, потому, что у мертвецов мыслей нет. — Пожалуйста! Нет!!! Не надо!!! — закричала девочка. Это ведь сон, верно? Просто очень страшный сон, этого ведь не произошло, не так ли? И уже не произойдет, ведь... Не прекращая кричать, девочка открыла глаза и попыталась вскочить на ноги. Чьи-то руки тут же крепко схватили ее. — Спокойно. Все хорошо, это просто сон. Что приснилось? Альма знала, что если она не ответит — беды не будет. Арэйн вообще не заставляла ее говорить с ней. Но все же она говорила, сообщает и сейчас, всхлипывая: — Ты... Ты умерла. Я тебя убила... Тогда, во время пожара... — Все ясно, — вздохнула девушка. — Что ясно? Альма привычно просматривает ее мысли, среди которых одна выделена очень отчетливо: "Поздравляю, ты получила первую человеческую слабость — привязанность к другому существу". — Это плохо? — вопрос Альма задает уже после обеда, когда они привычно идут по лесу. Арэйн уже сказала ей вчера, что скоро граница, и у нее есть мысли о том, как эту границу пересечь. Альма уже знала, что она задумала, и идея ей в целом нравилась. Но сначала надо было решить для себя вопрос с привязанностью к кому бы то ни было. — Слушай, я тебе уже говорила, что в некоторых ситуациях однозначных "плохо" и "хорошо" не существует. С одной стороны, близкие люди нам дарят... как там принято говорить в мыльных операх и мелодрамках... минуты счастья, ощущение тепла и любви и бла-бла-бла. С ними тебе хорошо, они помогают решить проблемы, но они же могут стать рычагом давления на тебя — раз. Да и, кроме того — тот факт, что человек хорошо к тебе относится сейчас, вовсе не гарантирует, что он не изменит своего отношения из-за определенных обстоятельств, твоих или чужих слов, поступков и так далее. — Палка о двух концах и все такое прочее, — привычно завершила фразу Альма. Мир — очень сложная штука. Харлан ей этого никогда не объяснял, впрочем, он много ей не говорил, и сейчас она понимала, какими ошибочными представлениями обладала еще неделю назад. Арэйн дала ей все, что было у нее самой: способность думать и размышлять, искать первопричины того или иного события, а значит — научиться предугадывать его исход. Привязалась ли девочка к ней? Да, само собой. Вот только Арэйн о своей привязанности к ней говорила чуть ли не открытым текстом, а сама Альма... Она даже не могла понять, в какой именно момент полюбила эту девушку, идущую теперь позади. Когда увидела ее в первый раз? Нет, пожалуй, в тот момент Арэйн выглядела также, как и все подопытные. Или тогда, когда та протянула фантому руку, назвав свое имя? А может быть, Альма ощутила к этой девушке что-то, кроме ненависти, когда та сидела под столом в кабинете главного инженера? Или когда Арэйн впервые взяла ее на руки? — А мои способности, что ты о них скажешь? Харлан всегда говорил, что я не должна их использовать кроме как по его приказу. И что я урод, правда, вслух он мне этого не говорил, но он и другие про меня так думали. — Хм... Скажи, вот у тебя есть две ноги, так? — Ага, — Альма нарочно не стала залезать в мысли Арэйн, чтобы было интересней. Сохранять интригу порой было здорово, да и когда она поясняла вслух, иногда выходило понятней, чем если выуживать эту же информацию из её мыслей. — Ну а есть люди, у которых по каким-то причинам одна нога или вовсе ног нет. Что, теперь из-за того, что кому-то не повезло, все окружающие будут ползать на руках, чтобы "сравнять шансы"? Вовсе нет — для инвалидов придумают коляски, пандусы, добропорядочные и отзывчивые люди даже будут помогать им при необходимости, но вот лишить себя способности передвигаться на двух ногах не придет в голову никому. — А причем тут мои способности. — А ты также про них подумай. Вот ты родилась, умея читать мысли окружающих, вызывать у них глюки и так далее. А другим так не повезло. У них нет этой способности, понимаешь ли. — Зачем лишать себя возможности ходить на двух ногах только потому, что у кого-то этой способности нет... Спасибо, кажется, теперь я понимаю. Оврагов попадалось все больше, а лес порой превращался и вовсе в непролазные дебри. Когда идти стало невозможно, Арэйн скомандовала привал. Лежа на земле, Альма смотрела вверх, на чистое ярко-синее небо и размышляла об узнанном от Арэйн. А еще — набиралась смелости для важного разговора, тема которого девушку, она знала, не шибко порадует. — А ты можешь меня научить? — Я уже научила тебя всему, что может потребоваться, — осторожно произнесла та. Сейчас они обе шли по опасной грани, когда доверие и дружелюбие могут в любой момент смениться неприкрытой враждой. Арэйн боялась передавать свои знания Альме и теперь, после недели знакомства с ней, девочка понимала, почему именно. Все дело в ней самой. Арэйн не хотела, чтобы ее знания и умения служили во вред людям. А если Альма может уничтожить мир, то где гарантия, что она не сделает это с помощью знаний, полученных от девушки? В мыслях Арэйн каждый раз подчеркивала, что не обязана учить тому, что знает сама, кого бы то ни было. В данном случае все зависело от нее самой: сочтет ли она человека достойным обучения, или же не захочет обучать его. Не только ученик выбирает себе учителя, но и учитель должен разглядеть в ученике что-то важное. — Если ты про защиту сознания, самоанализ и прочее, то я имею в виду не это. — Боевые навыки не являются обязательными для твоего выживания. Ментальная защита — да, без нее ты свихнешься от чужих эмоций и чувств, а вот другие мои особенности... "С одной стороны, я прекрасно понимаю, что мои знания и умения могут тебе понадобиться в борьбе с Армахем, но с другой — я не доверяю тебе, так как прекрасно помню о твоих методах "работы". Конечно же, ты еще ребенок и, кажется, где-то в глубине души осознаешь, что не все твои поступки являются правильными. Но все же... Если ты, используя мои знания и умения, будешь убивать ни в чем не повинных людей, которые просто случайно оказались на твоем пути, то и я буду виновна в их смерти, а я этого не хочу". Следом за этим пластом мыслей Альма нашла еще один. "Конечно же, со стороны это смотрится легко, просто и красиво: прыгнула на высоту трех этажей, пролетела пять метров и впечаталась в стену, после чего вскочила на ноги, как ни в чем не бывало... Но даже элементарные тренировки на физическую подготовку могут стать невыносимыми для ребенка. Ты понимаешь, чего просишь? Если я буду обучать тебя, то уже буду относиться не как к маленькой девочке, а как к равной и требовать буду, как с равной. В процессе обучения придется драться, получать синяки и ушибы, залечивать раны и переломы. А вот вопрос — выдержишь ли это ты и поймешь ли необходимость этого процесса? Или сочтешь меня родней тем уродам, с которыми пришлось встречаться раньше?" Арэйн поняла, что Альма прочла эти мысли, и замолчала, считая разговор закрытым. Верней сказать — у нее не было, что еще сказать относительно сложившейся ситуации. — Назови свои условия, — произнесла Альма два часа спустя. До темноты оставалось часа полтора, не больше, и границу двух стран Альма хотела пересечь, четко перед этим определившись относительно их с Арэйн ролей в отношениях друг с другом. — Не убивать невиновных. В боевой обстановке и во время учебы делать то, что я прикажу. Не ныть, не жаловаться и помнить, что ты сама на это подписалась. И понимать, что те вещи, которые я могу простить находящемуся рядом ребенку, не сойдут с рук равному, а раз ты метишь в равные... Решай сама. Первое время эти слова выбивали Альму из колеи, но сейчас она понимала, как никогда, что этими двумя словами Арэйн приучала ее к самым важным вещам: принимать решения и отвечать за их последствия. Когда Альма решила сбежать вместе с ней, она должна была понять и принять тот факт, что при побеге ее могут просто убить. Так и сейчас — каждый из двух предложенных вариантов нес за собой определенные последствия, которые было необходимо учитывать. — Я принимаю твои условия, — произносит тихо Альма. — Обещаю, что не буду убивать людей только потому, что они попались мне под руку. Жаловаться и ныть не буду, с выполнением приказов проблем, думаю, тоже не возникнет. — Хорошо. Посмотрим, что из этого получится. Над лесом сгущалась тьма. Вертолеты летали только днем, а значит — ночью получится просто перелететь границу. В дальнейшем Арэйн собиралась достать документы для нее, Альмы и, как она сама говорила, "рвануть на юга", чтобы переждать какое-то время и потом уже выйти на охоту за мучителями Альмы. У девочки никаких возражений по поводу плана не возникало.