Глава 11. Привкус осени (1/1)

Тем утром Нигаи почувствовала себя как-то по-новому. Скинув одеяло, она встала с кровати и подошла к окну. Ласковый солнечный луч коснулся её щеки. Прищурившись, девушка оглядела пустынный двор. ?Что же такое вчера произошло? — силилась вспомнить она. — Ах да, Райден принёс цветы. И сказал… Сказал, что любит меня?. События вчерашнего вечера ожили в её памяти, но, как ни странно, ей не было стыдно за них. Нигаи чувствовала небывалым духовный подъём. Что-то весело напевая, она умылась холодной водой и надела платье ярче обыкновенного. Подумав, девушка оставила волосы распущенными. ?Кажется, Райдену это нравится?. Она болтала без умолку, разливая кашу для малышей по тарелкам. В столовой было светло и уютно. Дети как всегда шалили, но сегодня Нигаи это не раздражало. Всё вокруг казалось ей хорошим. И правильным. Стулья и кресла были придвинуты к полукруглому столу, во главе которого сидела старшая серокрылая. Она поправляла малышам фартуки, делала замечания и передавала горячие булочки на другой конец стола. Завтрак проходил под перестук ложек. — Непривычно видеть тебя такой радостной, — сказала Курамори, намазывая масло на хлеб. — Выспалась после вчерашней прогулки? — Угу. — Между тобой и Райденом… произошло что-то особенное? Сложно утаить секрет от тех, с кем живёшь бок о бок. Нигаи было неловко, но она догадывалась, что серокрылая пытается проявить дружеское участие, поэтому ответила утвердительно. На этом Курамори прекратила допрос, перейдя к более насущным темам. Девушке очень хотелось увидеть чернокрылого, но она не знала, стоит ли заходить на Ферму. Вдруг он уже в городе? Или на пути туда. И почему они не договорились о встрече?.. Случайного столкновения в этот раз не выпало на их долю. Нигаи решила — так тому и быть. Они с Райденом могут увидеться позже, после работы. Раньше бы она выкинула какую-нибудь глупость, но ещё вчера в её душе начала набирать силу спокойная уверенность. Только она пришла в аптеку и накинула халат, как в дверь чёрного хода постучали. — Войдите, — дрогнувшим голосом произнесла девушка. Это был запыхавшийся Райден. Он смотрел на неё такими глазами, будто они не виделись лет сто. — Прости, что не зашёл за тобой. Ночью почти не спал, всё думал… Так хотел увидеть тебя, чтобы убедиться, что наша прогулка не была сном. Но заставить меня проснуться смог только кофе. — Не бойся, это был не сон. Я даже сейчас могу сказать тебе кое-что. — Говори, — он слегка улыбался, вглядываясь в её лицо. — Я тебя люблю, — сказала Нигаи, не прерывая зрительного контакта. Это тяжело ей далось, ресницы так и норовили опуститься вниз, но она упорно поднимала взгляд, чувствуя, как гулко бьётся её сердце. — Я тоже тебя люблю, — в его голосе она уловила волнение. Сколько они так могли простоять, глядя друг на друга? Девушке казалось, что целую вечность. Но шарканье Лаборанта в соседней комнате недвусмысленно напоминало о работе. Нигаи нахмурилась, оглянувшись себе через плечо. Она не знала, что предпринять: вернуться на рабочее место или постоять ещё немного. — Можно?.. — спросил чёрнокрылый, приблизившись к её лицу. Нигаи не сразу поняла, что он имеет в виду, а когда поняла, то смутилась и еле слышно ответила: — Да. Райден приник к её губам. Обнимая его, чтобы не броситься наутёк от охватившего разом волнения, девушка ощутила мягкость его перьев. ?Всё равно они самые прекрасные, хотя и чёрные?. Прекрасные… Раньше бы она не употребила этого слова. Для Нигаи настали солнечные дни. Дни, когда она купалась в счастье и заботе, оторванная от земли новым чувством. Ей и вправду казалось, что она перестала ходить по земле. Мучительные переживания оставили её. Райден внёс в её жизнь море ярких красок. С ним она чувствовала себя нужной и значимой. Он так смотрел на неё, так говорил… И обращаться с ней стал бережнее, постоянно предлагая свою помощь. Последнюю девушка охотно принимала: это давало им повод лишний час побыть вместе. С уходом внутренних конфликтов удивительным образом преобразился и мир вокруг. Всё внезапно стало хорошо. И на работе, и в Старом доме. Неприятности не исчезли, но Нигаи как будто стала по-другому к ним относиться. Теперь, если случалось что-то плохое, она думала, что, в конечном счёте, это разрешится. Или же её мысли переключались на будущую прогулку с Райденом. Она думала, что сделает то-то и то-то, а потом они обязательно встретятся. Серокрылые ходили по городу, взявшись за руки. То, чего девушка не могла себе даже представить, случилось наяву. Она узнавала чернокрылого с новой стороны. Райден, который не упрямится по любому поводу, без принуждения помогает с уборкой и разрешает прикасаться к своим волосам. Только после злосчастного первого поцелуя Нигаи поняла, как он изменился. У неё открылись глаза. Она была счастлива. Только одно облако выводило её из равновесия: столкновение с прошлым, которому она не дала права на существование. В тот вечер они с Райденом как обычно гуляли по городу. Было тихо и солнечно, несмотря на лёгкие сиреневые тучи. К груди девушка прижимала букет цветов, подаренный чернокрылым. Неожиданно пошёл дождь. Поначалу они спокойно продолжали свой путь, гулять под дождём было даже приятно. Но вот частота капель усилилась, и пара была вынуждена искать укрытие. Райден накинул на плечи Нигаи свою ветровку, и девушка беспокоилась, как бы он не промок. Особенно её волновали крылья. Вдруг краска с них смоется от воды? Наконец, они встали под навес возле булочной. Нигаи наблюдала за тем, как мостовая постепенно темнеет от влаги, и вполуха слушала чернокрылого, который рассказывал что-то весёлое. Люди, также спешившие укрыться от непогоды, улыбались, глядя на них. Девушке было неловко от постороннего внимания, но одновременно с этим на неё волнами накатывало тепло. От близости Райдена и незнакомых людей, с которыми в тот момент она чувствовала единение. Под крышей дома на другой стороне улицы она заметила мерцание чужого нимба. На мгновение оно погасло. Нигаи решила, что нимб ей почудился, но вот он возник вновь. ?Значит, там тоже стоит серокрылый. Интересно, это кто-то из знакомых?? Из тени вышел Кумо в своей потёртой, рабочей куртке. Широко раскрытыми глазами он смотрел на девушку. Смотрел на них. Серокрылой стало так… стыдно. Или скорее неудобно. Как будто её уличили в чём-то плохом. Первые полгода-год после той… подлости… Нигаи до ужаса боялась любой встречи с Кумо. Ловить на себе его взгляд, видеть в его глазах просьбу, боль, вопрос и знать, что ты ничего не можешь ему дать, не можешь уже ничего поправить… Потом всё как-то сгладилось. То ли угасла боль в её душе, то ли — в душе Кумо. Наверное, именно о нём из всех её знакомых она быстрее всего смогла сказать: ?Он повзрослел?. Серокрылый так и остался трогательно неуклюжим, но изменилось лицо — раньше всегда можно было понять, о чём Кумо думает и что он испытывает.

Теперь это изменилось. Оно стало более сосредоточенным и, казалось, жило какой-то своей, непонятной для окружающих жизнью. Но боли в нём Нигаи не видела… хотя сейчас, когда он смотрел на них… Дрожащими руками она принялась обрывать лепестки на цветке: любит — не любит, любит — не любит… ?Только бы разлюбил!? — мысленно молила она. — На цветке гадаешь? — полюбопытствовал чёрнокрылый. — Я и так тебя люб… — Я знаю, Райден, — сказала Нигаи, уткнувшись ему в плечо. Ей хотелось, чтобы Кумо ушёл, когда она откроет глаза. Под стук дождя девушка досчитала до тридцати и медленно обернулась. На другой стороне улицы никого не было.*** Странные мысли посетили Сору в то утро, когда он работал в огороде. Выпалывая сорняки, он с грустью размышлял о том, что на Ферме очень давно не появлялись новые коконы. Было в этом что-то неправильное, и он тревожился за Райдена. Один чернокрылый никогда не выхаживал новеньких, а ему бы это пошло на пользу. Сора считал, что жизнь серокрылых подчинена особому ритму. Сначала ты заботишься о ком-то, потом этот кто-то заботиться о новоприбывшем, и цепочка продолжается. Так было и с Окой, и с Нигаи. К последней Райден сильно привязался, но она появилась прежде него. Значит, раньше уйдёт за стену. Наверное.

Уходят ли чернокрылые за стену? Серокрылые - да... хотя, родившиеся далеко не сразу узнают о Последнем дне. Старший его гнезда сказал когда-то, что перед этим нужно отдать все долги, снять со своих крыльев весь ненужный груз - иначе им не перелететь через стену. Серокрылый вонзил грабли глубоко в землю. Он знал, что ему недолго осталось. Его Последний день приближался, и он должен был сохранить это втайне. Уходить надлежало молча. Вероятно, Ока о чём-то догадывается, но на него можно положиться. Он хотел подняться, чтобы размять затёкшую спину, и чуть не зашипел от досады. Возле калитки нимб к нимбу стояли Райден с Нигаи. ?Другого места для поцелуев, что ли, найти не могли?? — раздражённо подумал серокрылый. Он оказался в крайне неловком положении и не знал, что делать. То ли выдать своё присутствие, то ли тихо подождать, пока они закончат. О незаметном возвращении не могло быть и речи. Но спина так сильно заболела, что Сора не выдержал и распрямился. — Не помешал? — быть может, излишне громко спросил он. Серокрылые замерли, так и оставшись стоять рядом. Нигаи смотрела в землю, а Райден… Сора видел его со спины, но ему показалось, что чернокрылый пытается загородить девушку собой. — Ну как сказать… — с отчётливым недовольством ответил Райден, медленно обернувшись. — Пока, Нигаи, — произнёс он официальным тоном, шутливо поклонился и двинулся в сторону дома. Старший серокрылый вновь опустился на корточки, чтобы собрать инструменты… появился и третий обитатель Фермы. Взглянув на него, бегущего вприпрыжку к зданию, Сора улыбнулся, ощущая лёгкую зависть. Вот уж кто не стремился взрослеть, выглядя на год-два младше, чем полагалось бы… Ока… ?Холм?. Во сне он беззаботно бегал по холмам. Эту беззаботность и лёгкость серокрылому удалось пронести через всё время, которое он, Сора, знал его. В Райдене была какая-то тяжесть, тяжеловесность, чернокрылый всегда старался выглядеть значительно и боялся сделать глупость, над которой окружающие будут смеяться… Ока никогда не боялся делать глупости. И сам первый смеялся над ними. И всё-таки кому оставить старшинство на Ферме? Райден будет слишком много думать о себе, Ока — слишком мало об ответственности… Сора надеялся, что выбирать не придётся и эта пара кое-как сумеет уравновесить друг друга. И гнездо серокрылых, выросшее в здании старой фермы, не исчезнет.*** Райден давно заметил, что с Сорой твориться что-то неладное. В последние дни серокрылый стал ещё молчаливее. Казалось, он ничего вокруг не замечает. К его обычным странностям прибавилась рассеянность. Однажды он чуть не оставил покупки в магазине, затем сжёг свой любимый пирог… Но это были цветочки по сравнению с тем, что Сора заявил в конце обеда. — Я бы хотел снять с себя обязанности старшего. На некоторое время. От удивления чернокрылый закашлялся, подавившись кофе. Ока стал бить его по спине. Правда, не очень успешно: крылья мешали. — Ты это серьёзно? — наконец оправился парень. — Абсолютно. Побыть самостоятельными вам не помешает. Едва серокрылый ушёл с кухни, как Райден зашептал своему товарищу: — Что это с ним? Он часом не заболел? Или в другое гнездо решил перебраться? — Ты разве сам не замечаешь? Его нимб… Он иногда гаснет. — Нет, не видел. Ну, гаснет он, и что с того? Может, тебе показалось? Ока грустно замолчал и отвёл взгляд в сторону. Это было так на него похоже, что чернокрылый встревожился. — С Сорой точно всё в порядке? — Да. Не бери в голову.*** Сора задумался. Он готов. Он не останется. Там, за стенами, его ждало что-то большее, иное, чем город Гли. Здесь было то, что он любил: работа, друзья… но он не будет держаться за них. Он разожмёт руки. Тот, кого он не знает, позовёт его к себе, и он пойдёт туда, куда не знает. И всё-таки ему было страшно. Утро плавно переходило в день, такой же серый и облачный. От сильного дождя поникли травы. У зонта, который Сора держал над нимбом, были погнуты спицы, но серокрылый упорно спешил вперёд по размокшей дороге. Его путь лежал в Старый дом. Последний день… он понял это утром, проснувшись. Другим стал воздух, ворвавшийся сквозь открытое окно. Печальный, горький запах осени, хотя до осени было ещё далеко… Затем он подошёл к зеркалу и увидел, что нимб над его головой ненадолго исчез. Второй раз… предыдущий старший гнезда сказал ему однажды, что когда серокрылый уходит, все, кто рядом с ним, видят ?мигающий? нимб дважды. Второй раз — в Последний день или накануне. Что ж, он был готов — дела были закончены, в комнате своей он прибрался ещё вчера, вещи, больше ненужные, раздал. Осталось только попрощаться. Но нужно ли? Те, кто был старше него, уходили не прощаясь. Что там, за стеной? Готов ли он? Тем временем Сора миновал мост, затем глухие стены с заросшими мхом пробоинами и, наконец, остановился перед окном Курамори. Дождь барабанил по водосточной трубе на внешней стороне здания. Серокрылому внезапно захотелось подставить лицо под холодные капли. Ведь это был последний дождь, который он наблюдал в Гли… Но когда он поднял ничем не защищённую голову, то увидел в окне Её. Их взгляды встретились. Девушка тепло улыбалась, приложив ладонь к стеклу. Это было видно даже сквозь избороздившие окно ручьи. Сора вдруг почувствовал себя неимоверно счастливым… Он стоял и смотрел на неё, не обращая внимания на дождь, льющийся ему за шиворот. Такой душ был даже приятен. Курамори жестами объяснила ему, что сейчас спуститься, и уже через несколько мгновений они стояли под одним зонтом. Серокрылый ощутил смутное волнение. Что-то было не так. Девушка мялась и отводила взгляд. На её обычно бледных щеках играл яркий румянец. — Всё хорошо? — Я просто хотела… пожелать тебе счастливого пути, — с этими словами Курамори приподнялась на цыпочках и робко поцеловала его. От бури охвативших его эмоций Сора чуть не выпустил зонт, но затем прикрыл глаза. И расслабился. Всё тот же осенний привкус в душе — возможно, они говорят в последний раз. И никогда уже не встретятся больше. Но почему-то он был счастлив. Наверное, в этом и был смысл последнего дня — понять, что по-настоящему радоваться тому, что тебе дорого, ты сможешь лишь тогда, когда перестанешь за него держаться.