Глава 9. Вопреки страху (1/1)

— …Что, по-вашему, самое сложное в жизни серокрылых? — задал радиоведущий очередной вопрос. — Самое сложное? Думаю, искать работу, — ответил Райден, надеясь, что его слова похожи на шутку. — И учиться самостоятельности. Когда, по настоянию Исао, он первый раз пришёл в студию, этот человек сказал ему, что дать хорошее интервью чернокрылый сможет только через год-два. Зима давно осталась позади, к концу подходило лето. Ранний этап этого срока почти истёк, и мальчик решил проверить свои силы. В прямом эфире. — Что вы имейте в виду? — Когда я оказался здесь… всё было совсем чужим. И непривычным. Город, люди… нужно было учиться ориентироваться в городе, рассчитывать время, чтобы везде успевать и думать о том, что я должен здесь делать. Работа, и… я не понимал, зачем вообще я здесь оказался. Почему ничего не помню о моей жизни… Союз и друзья по гнёздам, конечно, всегда были готовы прийти на помощь, но ответственность лежит лично на тебе. — Вам нравится в Гли? Этот вопрос ему показался странным: как будто он видел что-то другое! — Да. Здесь все добры ко мне. — Но были моменты… каких-то сомнений? Затягивать паузу было нельзя. Райден с самого начала решил ничего не рассказывать о чёрных крыльях, но и полностью уходить от ответа он не хотел. — Как же без этого? И отношения не со всеми хорошо складываются. Один мой друг даже попытался сбежать за стену, а я его поддержал. — Это серьёзно, — ведущий нахмурился и покачал головой, давая понять, что последний ход — не самый лучший. Исао за его спиной корчил рожи, всем своим видом показывая, что этой темы лучше не касаться. — Но у нас не вышло, — торопливо продолжил чернокрылый. — Более того, мы могли получить тяжёлые травмы. Но я не жалею об этой попытке. — Почему же? — Моему другу было необходимо… научиться доверять другим людям. Я следовал за ним до конца, чтобы доказать: мне не всё равно. И вокруг много таких же неравнодушных. — Время нашего эфира подходит к концу. Давайте подведём итоги. — В жизни серокрылых бывают свои взлёты и падения. Мы ходим по земле, как люди. И… будьте внимательны к своим близким. Больше сказать было нечего. Лампы погасли, и еле заметное жужжание приборов стихло. — Передача окончена, — раздался словно из-за кулис бодрый голос Исао.

— Молодец, Райден! Твоя речь обошлась почти без запинок. — Про друзей, привыкание к новому дому и свою работу ты хорошо рассказал, но в конце чуть всё не испортил. Это — не та тема, которую стоит обсуждать на радио. — Особенно, если она касается серокрылых, — не удержался мальчик. — И это тоже. Помогите мне прибраться и можете идти. Исао и Райден вышли на улицу одновременно. Их шлейфом накрыл тёплый летний дождь. Над крышами протянулась радуга, она отражалась и в лужах, по которым весело шлёпали дети. Чернокрылый подумал, что Нигаи понравилась бы такая картина. За исключением детей в лужах. — Расскажи подробнее о побеге, — неожиданно сказал старый знакомый. — Любопытно мне стало. — Помнишь изобретателя, который на радио приходил? Мне в голову взбрело попросить его сделать летательный аппарат. Я понял, что по-другому через стену перебраться не получится. И он согласился. Мы с друзьями помогали ему. — И как, удалось взлететь? — Да. У нас была единственная попытка. — Красивый, наверное, с высоты открывается вид. А было видно, что за стеной? — К сожалению, нет, зато Гли прекрасен, только не до этого было. Сначала с управлением возился, а потом наш аппарат резко стал падать. — Повезло тебе, — с лёгкой завистью сказал Исао. — Такое приключение пережил! И не разбился. От Союза сильно попало? — Не так уж. Три дня в постели отлёживался из-за падения, потом старший по гнезду меня отчитал. — Что с изобретателем после этого сделали? — Ничего. Видел его недавно. Он сказал, что Переговорщик посоветовал ему работать для людей, создавать самые простые бытовые устройства и ограничиться ими. Чем он сейчас и занимается. — Думаешь, это правильный совет? — Не знаю. Не уверен. У него ведь такой талант… Дождь практически иссяк. Райден размышлял, не пропустил ли его товарищ свой поворот? Может, идёт рядом по инерции, ничего вокруг не замечая. ?Да нет, это Исао. Он о важном всегда помнит. Когда его сестрёнка болела, сразу из студии домой бежал. Сейчас, видимо, ему некуда спешить?. — Тот друг, который всё задумал, он с тобой в одном гнезде живёт? — Нет. На самом деле это девочка. — Ты ради неё сбежать собирался? — в его голосе звучало сочувствие. — Угу. Она… очень близкий мне человек. Исао понимающе кивнул и больше к этой теме не возвращался. На следующем перекрёстке они распрощались, и чернокрылый направился к выходу из города, чтобы попасть на большую дорогу. Он хотел наведаться в Старый дом, навестить Нигаи. Курамори была не против его визитов, тем более что сама близко общалась с Сорой. Они оба работали с детьми, так что у них было много общих тем для разговоров. Да и характеры, по мнению Райдена, в чём-то сходились. В старом доме он направился к центральному корпусу: там обычно заседала домоправительница, которая могла подсказать местонахождение обитателей гнезда. Но её отношения с Райденом складывались не очень успешно — женщина упорно хотела видеть в нём замаскировавшегося хулигана. Внутри мальчик наткнулся на троих младокрылых. Они обедали за длинным столом. Старушка-домоправительница была тут же, но без своего традиционного ворчания. И это настораживало. Если бы не беззаботный щебет детей, Райден бы решил, что приключилась какая-то беда. — Они снова отказываются есть морковку, — с безнадёжной усталостью произнесла женщина. — Может, подашь им пример? — Я недавно обедал, но не против попробовать вашу еду, — предупредил он, несколько обескураженный таким поворотом событий. Он не любил морковь, но отношения нужно было налаживать... В алюминиевую тарелку домоправительница положила несколько ложек овощного рагу. Выглядело оно вполне съедобным. Усевшись за низкий стол, под который с трудом влезли колени, Райден попробовал кушанье. Наверху была картошка, запечённая с сыром, а внизу — кружочки моркови. ?Но ведь так даже лучше?, — подумал он. — Ты ешь запечённую морковь? — вытаращила на него глаза маленькая девочка. — Бе, — скривился другой ребёнок. — Ничего вы не понимайте, — пробурчал Райден, ощущая своё превосходство. — Так вкусно даже в кафе не кормят. Он расправился с порцией в два счёта. — Спасибо. Вы не знаете, где Нигаи? Женщина тяжело вздохнула и перешла на шёпот: — Они с Курамори на Фабрику ушли. Несчастье там. Младокрылый фейерверк запустить попытался и… глазки ему опалило. Не уследили за дитём. Райден вспомнил, как Нигаи брала на прогулку двоих малышей со звучными именами, как плела им венки и жаловалась, что постоянно они без присмотра. Он будто снова услышал смех детей и ощутил жар их ладоней. Мальчик, что бежал куда-то сломя голову, так что только крылья мелькали… Неужели он сейчас ничего не видит и верхнюю часть его лица скроет уродливая повязка? Чернокрылый попятился к двери, пытаясь унять дрожь в руках. ...Солнце уже закатилось за горизонт, и небо над Гли стремительно темнело. Райден шёл по дороге медленно, с некоторой долей важности засунув руки в карманы. Подросток делал это, подсознательно нуждаясь в каком-то успокоении — слепые глаза… подумаешь. Его таким не испугаешь! Не испугаешь… внезапно Райден понял, что боится. Боится так сильно, что… Какой-то липкий страх снова поднялся в душе, заставив руки дрожать. Темнота, окутавшая Гли, стала врагом, страшным и жутким. В ней пряталось, таилось что-то… Послышалось хлопанье крыльев, и рядом с обочиной дороги опустилась ворона. Холодные птичьи глаза уставились на Райдена. Тот быстро отвёл взгляд. ?Мне не страшно?, — повторил он себе. Но уже через десяток шагов он увидел ещё одну ворону. А ещё через пять на маленьком дереве сидело вообще несколько. Воображение окончательно вышло из повиновения — ему представилось, что эти вороны внезапно налетят на него и… и… Выклюют глаза? Страх вырос, охватив его до кончиков волос. Серокрылый отдал бы всё, чтобы побежать вперёд, к Гли, или повернуть назад, к Старому Дому. Но сделать он это не мог: он видел, как вороны, окружившие дорогу со всех сторон и смотрящие на него мёртвыми глазами, тут же набросятся на него, едва он только проявит страх. И выклюют… и у него тоже будет повязка… хотелось бежать, кричать, звать на помощь — и сил сделать это не было. Нечеловеческий ужас грыз его сердце, и Райден почти не помнил, как добрался до Фабрики. Он не знал, зачем явился туда. Вряд ли от его помощи будет толк. Разве что поддержать Нигаи. Если, конечно, его самого не придётся поддерживать. — Как хорошо, что ты здесь! — девочка приветствовала его краткосрочным объятием. Она казалась уставшей: коса вопреки обыкновению была растрёпана, а юбка помята. Но что-то в её облике выдавало скрытую надежду. — Домоправительница мне всё рассказала. Он сам удивился тому, как спокойно и уверенно прозвучал его голос. Словно бы и не было того ужаса... — К счастью, самое страшное позади. Доктор наложил повязку, мазь прописал и травы успокоительные. Он сказал, что Ханаби сможет видеть! Через несколько недель или месяц – как получится. — Я рад за него. Как же так вышло? — На Фабрике никого из старших не было. Хорошо, Амэ раньше с работы отпустили, и она увидела… Её Курамори сейчас успокаивает. За разговором Райден не заметил, как он подошли к приоткрытой двери комнаты, где лежал мальчик с завязанными глазами. Его вид внушал первобытный ужас. — Нигаи, дальше я не пойду. — Почему? Боишься? Он же… Это ребёнок! — Я знаю, но… — А если бы я оказалась в таком положении? Ты бы тоже не стал меня навещать? Я надеялась, ты поможешь утешить Ханаби, как-то отвлечёшь его. Почему вас всех так волнует красота?! Чернокрылого удивила её реакция, ведь он и не думал о красоте. Как объяснить, что главный страх заключается именно в скрытой половине лица и чувстве страдания, которое сопровождает запах болезни? — Я бы не оставил тебя. — Нигаи, ты здесь? — раздался жалобный голосок из-за двери. Бросив на Райдена суровый взгляд, она переступила порог комнаты. Незрячая голова младокрылого повернулась в их сторону. Он заёрзал в постели, пытаясь сесть. Пальцы отчаянно комкали одеяло. Беспомощность детского тельца производила гнетущее впечатление, но чернокрылый заставил себя сделать несколько шагов вперёд. — С тобой кто-то ещё? — он задумчиво сморщил нос. — Я его не узнаю… — Это Райден, — мягко ответила она. — Простите, я совсем ничего не вижу. — Всё в порядке, — к стулу возле кровати чернокрылого подтолкнула Нигаи. Он неловко бухнулся на него. Мальчик потянулся к его лицу. На секунду Райдену показалось, что перед ним не пухленькие детские ладошки, а руки, длинные и цепкие, как щупальца. Это было страшнее чешуи Лаборанта под перчатками, видения, которой долгое время преследовало его наяву. Когда ребёнок дотронулся до него, у чернокрылого мелькнула мысль, что его собираются задушить. Трудно было стерпеть осторожные, изучающие прикосновения и бесцеремонное подёргивание за волосы. Но ещё больший дискомфорт вызывала близость повязки. Казалось, она вот-вот спадёт, обнажив нечто жуткое. Лишь присутствие серокрылой не давало сорваться с места. Наконец пытка закончилась, и он смог перевести дух. — Ты действительно Райден, — важно изрёк мальчик. — Расскажи мне сказку. — Ладно, слушай. В одном городе жил-был мальчик, который в школе получал одни двойки и поэтому не мог перейти в следующий класс. За делами его школы следил очень строгий инспектор. Вроде нашего Переговорщика. Был он настоящим драконом с красной чешуёй. Из-под его плаща выглядывал хвост, который волочился за ним по полу, но никто, кроме того мальчика, этого не видел. По этой причине его каждый раз оставляли на второй год, чтобы, значит, выдать за дурачка… История на основе давнего сна придумывалась на ходу. Чернокрылому было приятно, что Ханаби слушает его, разинув рот, а Нигаи улыбается. В такие моменты он чувствовал себя по-настоящему значимым.