Заметка двенадцатая: ex praeteritus (1/1)

Разгромленная гостиная, побитая посуда, обломки стола на полу среди разбросанных книг. Эта стычка была похожа на взрыв — такая же внезапная и сокрушительная. Хэнк бежал за Рейвен в безнадежном желании остановить девушку, но не смог ее догнать, не успел ухватить, когда та протолкнулась в дом, а затем…Первый выстрел.Хэнк в ужасе замер в прихожей. Из глубины дома уже слышались треск ломающегося дерева и звон посуды вперемешку с руганью на английском и почему-то немецком языках.— Рейвен, стой! — Хэнк наконец-то ожил и бросился по мрачным коридорам в сторону шума. Достигнув двери, он вдруг снова замер, словно заяц, нарвавшийся на бой лисицы и медведя. Рейвен, несмотря на длинное платье, двигалась быстро, словно порхала, уклоняясь от невероятно тяжелых ударов Леншерра. От них, Хэнк готов был поклясться, дрожал весь дом!Пистолет куда-то пропал, и единственным хорошим событием оказался тот момент, когда Хэнк приметил его в противоположном конце комнаты. Он тут же бросился за оружием и вцепился трясущимися руками в рукоять, как раз когда Леншерр сумел схватить верткую девушку и со звероподобным рычанием впечатал ее в стену так, что она едва не испустила дух.— Стойте! — Хэнк выстрелил в потолок, но это привлекло внимание разве что его самого.— Где он, животное? — зашипела Рейвен, впившись пальцами в руку Леншерра, которой он сжимал ее горло. Ногами она умудрилась обхватить поясницу этого монстра, чтобы не повиснуть в его медвежьей хватке.— Может, это ты скажешь?— Ты чудовище! Ты же давно его здесь сторожишь, а теперь он пропал! — закричала девушка, с гневом глядя на инспектора.— Да прекратите уже оба! — заорал на них Хэнк. И его заметили только теперь. Эрик обернулся, не выпуская Рейвен из рук, и нахмурился.— Ты еще кто такой?— Хэнк МакКой, аптекарь, — тут же от растерянности представился Хэнк, но затем увереннее наставил пистолет на Леншерра. — И отпустите ее немедленно. Я уверен, мы сможем уладить все… мирным путем.— Где Чарльз? — снова спросила Рейвен, пока Эрик медленно ее отпускал. Взгляд его говорил, что Леншерр готов разорвать девушку на части в любой момент.— Почему ты о нем спрашиваешь?— Не твое дело!— Мое. И ты ответишь, если правда хочешь его найти.Рейвен застыла на месте, тяжело дыша и явно не желая ничего говорить, но при этом понимая, что не в состоянии тратить драгоценное время в угоду своим прихотям.— Он мой друг. Почти брат. Он все, что у меня есть.— Тогда почему ты пришла только сейчас? Судя по всему, ты давно могла это сделать!— Посмотри на меня! — вдруг взвизгнула девушка и гневно уставилась на Леншерра, который словно и не замечал голубого оттенка ее кожи и кошачьих глаз. — Как я могла показаться ему в таком виде?!Хэнк замялся и спрятал пистолет в карман. Он чувствовал тяжесть повисшего молчания и боялся даже вздохнуть поглубже. Леншерр молчал не дольше пары секунд, но до чего же долгими они показались!— Не думаю, что его будет заботить твоя внешность, если ты и правда ему так близка.— Да что ты знаешь?!— Уж побольше тебя, девушка в вуали, — рявкнул Эрик, и Рейвен невольно отступила на шаг назад.— Где он?— Как тебя зовут?— Что?— Имя, — напирал Леншерр. — Если для Чарльза ты была как сестра, он упоминал бы о тебе.— Мы не виделись уже очень долго, и я не знаю, стал бы он…— Имя.— Рейвен Даркхолм. Это тебе о чем-то говорит? — с вызовом спросила девушка, а Эрик только сильнее нахмурился и чему-то кивнул. Но затем продолжил разговор так, словно их беседа с самого начала была обычным разговором:— Оставил записку, что отправляется в университет. Но его там нет. И его помощник пропал. Так что… я сейчас не знаю, где он.— Как ты можешь не знать? Ты же здесь для его охраны!— С чего ты взяла? — удивился Эрик, а Хэнк прислонился к стене, вдруг почувствовав себя тенью в этом доме.— Я следила за тобой. Ты творение Шоу, и он бы не стал подсылать тебя к Чарльзу без причины.— Кто?— Себастьян. Ты же… — Рейвен растерялась и умолкла, а Эрик побледнел и снова кинулся на нее, впечатывая в стену, но на этот раз хотя бы не пытаясь придушить.— Кто он?! Что ты о нем знаешь? Ты…— Я видела тебя там. Ты был его любимым питомцем. Хочешь сказать, что ты не знал его имени? Что не служишь ему как остальные?— О чем вы? — Хэнк насторожился и снова поднял руку с пистолетом, но эти двое словно его не замечали.— Я годами был его пленником, с какой стати мне ему помогать? — процедил сквозь зубы Леншерр.— Он не добрался до твоей головы? Не отводил в молельную комнату?— О чем ты?— Ты правда не знал?..Эрик с трудом дышал. Чувства темной волной поглощали его разум и затмевали глаза. Темный монстр в душе взвыл от наслаждения, почувствовав свою правоту и вновь напав на долгожданный след. Но его заткнули. Связали пасть и повалили на землю, приковали цепями, лишили движений. Но это родило другое чувство, столь сильное, что, даже столкнувшись наконец-то с той истиной, которую он так долго искал и ради которой жил, Эрик готов был отказаться от нее.— Ты думаешь, он мог забрать Чарльза?— Я решила, что это ты отдал ему Чарльза.— Я бы никогда не отдал его, — Эрик взбесился, и от этого его голос стал чуть тише, а взгляд — холоднее.— Давайте успокоимся. Вы знаете, где он может быть? — вступил в беседу Хэнк.Эрик с Рейвен обернулись на него, и девушка словно очнулась от происходящего, наклонилась, чтобы подобрать упавшую вуаль, и, накинув ее на лицо, принялась поправлять одежду.— Я знаю пару мест, которые может использовать Шоу. Но потребуется время, чтобы их проверить.— Тогда лучше разделиться, — предложил Эрик.— Черта с два я отпущу тебя куда-то одного.— Я хочу вернуть Чарльза.— И что потом? Я не позволю тебе… что бы ты там ни планировал.— Он мой друг.— Друг? Конечно, — фыркнула девушка и, осмотревшись, направилась в библиотеку. — Мне нужна карта.***Чарльз поерзал на мягком широком кресле в чьем-то роскошном кабинете.Большую часть поездки он ничего не видел из-за закрытых окон, а по приезде оказался у парадных дверей огромного особняка. Он был окружен неровными полями, которые с одной стороны упирались в темную стену леса, а с другой заканчивались скалой, нависшей над бушующим морем. Волны предупреждающе шипели, ударяясь о каменистый склон неровного утеса, словно норовили взобраться по нему и обрушиться на одиноко стоявший дом. Здесь это строение казалось чем-то инородным, будто самый настоящий безумец вздумал построить его в этом диком и неприветливом месте.Чарльз добирался сюда целый день и чувствовал себя вымотанным и нервным. Пусть даже похищение его облачилось в более или менее вежливую форму приглашения, однако похищением оно и оставалось. Ксавьер должен был переживать из-за этого, но все его мысли были заняты словами Азазеля. Кто бы ни послал его за Чарльзом, этот человек явно знал Ксавьера слишком хорошо. Достаточно, чтобы знать ту историю его прошлого, о которой он никогда не забудет, сколько бы ни пытался, и которую так и не решился рассказать Эрику.Слишком много боли. Слишком много вины.Стоило искать способ сбежать отсюда, но угроза Азазеля заставляла Чарльза покорно сидеть на месте и ожидать встречи с таинственным ?господином?. Он даже не мог толком осмотреть кабинет, настолько нервничал. Все мысли сводились к Эрику. Что будет, если он узнает? Он убьет Чарльза голыми руками? Или возненавидит и просто уйдет? Сдаст властям? Чарльз даже не знал, какой из этих вариантов был худшим, но смерть казалась далеко не первой в этом списке.За дверью послышались шаги, а через пару мгновений она открылась, и на пороге в тусклом свете настенных светильников появилась высокая фигура Азазеля.— Прошу прощения за ожидание, мой господин был несколько занят, но сейчас уже спешит к вам на встречу. Он весьма взволнован вашим приходом и будет рад вас видеть.— И кто же он? — во рту пересохло, и каждое слово причиняло почти физическую боль. Чарльз поправил платок на шее и нахмурился, сцепив пальцы в замок в попытке унять волнение.— Господин Ксавьер, мне бы хотелось прояснить ситуацию, так как, возможно, вы несколько… неверно поняли ее, — мягко сказал Азазель, подошел к одному из шкафчиков и, достав бутылку джина, натянуто улыбнулся. — Будете?Чарльз хотел отказаться, но во рту действительно было так сухо, что любая жидкость была желанной и даже необходимой. Потому он кивнул, но сделал глоток, лишь после того как Азазель отпил из своего бокала.— Прошу прощения, что пришлось столь грубо пригласить вас сюда. Уверяю, мой господин не вполне одобряет мои методы. Равно как и не осведомлен о том, что я их применил.— Вы говорите про шантаж? Да, не самое гостеприимное приглашение.— Согласен. Но я наслышан о вашей… строптивости. А дело, как вы скоро узнаете, весьма срочное. У меня не было времени на уговоры.— То есть вы хотите сказать, что не станете удерживать меня, если я захочу уйти, и ваша угроза не будет реализована? — насмешливо спросил Ксавьер, почему-то немного успокоившись.— Именно.— Тогда зачем я вам нужен? Что я должен сделать? — Чарльз перешел к делу, и Азазель устало вздохнул.— Вы писали для моего господина прекрасные научные тексты, которые были сердцем нашей с ним работы. Но не так давно вы отказались продолжать сотрудничество с нами, перестали вести свои исследования. И это навредило нашему проекту. А он сейчас находится в той стадии, когда медлить нельзя. Поэтому пришлось пропустить ту часть, где я мило и вежливо уговариваю вас, и сразу перейти к той, где вы приступите к работе.— Над чем? — Чарльз нервно усмехнулся и отставил бокал. — Мои работы, они… Я сильно сомневаюсь, что они применимы к современной медицине. Это больше… рассуждения.— Ох, это совсем не так. Нужно было лишь больше людей и ресурсов. Думаю, мой господин вам все расскажет подробнее. А пока я хочу, чтобы вы понимали, что причинить вам вред — последнее, чего мы хотим. Но и отказ мы принимать не намерены, это ведь ясно?— Более чем, — холодно ответил Чарльз. — Вы сказали, что мой помощник тут. Я хочу его видеть.— Позже — непременно. Он тоже вас ждет.— Он в порядке?— В полном. Я же сказал, вредить вам мы не намерены. А он все же ассистент. И очень смышленый парнишка.— Смышленый? Что он уже сделал для вас? — насторожился Чарльз, но Азазель лишь хмыкнул.— Будьте спокойны. Вы скоро сами все узнаете.И снова шаги. Чарльз напрягся и обернулся на дверь, даже не зная, кого он там ожидал увидеть. Но едва он распознал лицо худого высокого и уже далеко не молодого мужчины, как сердце тяжело ухнуло в груди.— Чарльз, мальчик мой, прости, если мой помощник был с тобой груб. Я прослежу, чтобы этого не повторилось.— Профессор Шмидт?! — Ксавьер вскочил с места и, бледнея от волнения, бросился к человеку, которого не видел уже целую вечность. Чарльз протянул руку, но тот радушно раскрыл объятия и мягко стиснул Ксавьера, поглаживая его по напряженной спине.— Прошу, дорогой мой, ты можешь обращаться ко мне и по имени.

— Ингвар?.. Боюсь, это будет слишком непривычно, — смутился Чарльз, невольно вспоминая своего помощника, которому он дал имя своего наставника, переиначив его на более благозвучный европейский лад. И теперь было так неудобно его произносить, обращаясь к настоящему владельцу этого имени.

— Боже, как же ты вырос, — ласково прошептал он и отстранился от пораженного Чарльза.— Как вы?.. Я… я думал вы все еще в Германии, а затем…— Все хорошо, мальчик мой, — профессор улыбнулся и погладил Чарльза по плечу, а затем указал на кресло, из которого тот только что встал. — Присаживайся, я хочу поговорить с тобой.— К-конечно. Но скажите, как вы здесь оказались, как…— По работе.— Ох… — Чарльз растерянно осмотрелся и задержал взгляд на Азазеле, который тихо ухмылялся, стоя в углу и наблюдая за всем со стороны. — Вы и есть его начальник? Вы?— В некотором роде да, но, скорее, мы в какой-то мере партнеры. Думаю, Азазель уже извинился за свою грубость.— Да, ох, это ничего, — отмахнулся Чарльз, сел в кресло и нервно заерзал. Сам доктор прислонился к письменному столу, чтобы остаться как можно ближе к своему гостю, однако все же возвышаться над ним. — Боже, профессор, я… Вы последний человек, которого я ожидал здесь увидеть. И вы не представляете, как я этому рад.— Я тоже рад тебя видеть, Чарльз. Я слышал, что после обучения у тебя были некоторые проблемы с работой.— Вы сами знаете почему.— Знаю. Мне жаль, что так вышло. Мне стоило связаться с тобой раньше…— Не думаю, что я согласился бы, — Чарльз покачал головой и откинулся на спинку кресла. В голове творилась какая-то каша, он будто снова вернулся в Германию, снова стал пятнадцатилетним студентом, одним в чужой стране, среди сокурсников старше него. Как будто вновь все вокруг говорили на языке, который он хоть и понимал, но… Боже, как же его немецкий был тогда плох. А профессор Шмидт... Ох, он был для него наставником, почти отцом. Одним из немногих, кто был ему близок. И, увидев его сейчас, он разом позабыл обо всем, о чем сейчас забывать не стоило.— Я знаю. Тебе было нелегко тогда, а я, признаться, не решался связаться с тобой с тех пор, как ты переехал сюда.— Но вы связались сейчас!— На самом деле, уже давно. Хотя я был удивлен, что ты никогда не отвечал лично. Я уже было подумал, что ты и вовсе забыл своего наставника.— Как бы я вас забыл? Вы научили меня всему, что я знаю. Ну, знал на тот момент.— Всякое могло случиться. Но твой маленький помощник разъяснил, что ты просто никогда не занимался почтой лично.— Причем тут почта? — не понял Чарльз и, нахмурившись, уставился на худощавого профессора. Он постарел, и в волосах было куда больше седины, чем помнил Чарльз, но все же была в его облике сила, которой бы позавидовали и молодые, и взгляд горел все тем же пламенем, что и прежде.— Ты уже долгое время присылаешь мне свои научные работы. Они очень помогли мне продвинуться в моих проектах.— Я? — пораженно спросил Чарльз, и Шмидт кивнул с довольной улыбкой.— Я слышал, что ты забросил медицину. Не практикуешь. Это прискорбно.— Вы сами знаете, — Чарльз разом помрачнел и сцепил пальцы вместе. От одного напоминания о том дне его начинало штормить, но он не хотел проявлять слабость перед наставником.— Я знаю, что ты прекрасный доктор. И ты сделал все, чтобы спасти его.— Да, и… — он запнулся и посмотрел на Азазеля.Сердце сжалось в груди, и что-то внутри скрутилось в тугую жгучую спираль. Чарльз тяжело выдохнул, переводя взгляд с Азазеля на Шмидта, словно медленно выходя из транса, в который его ввел этот немолодой доктор.— Вы ведь не знаете, верно?— О чем?— Что с ним стало?— Прости, но… с кем?— Почему тогда вы знаете? — теперь Чарльз обращался уже к Азазелю. С неприкрытой злобой, на которую тот лишь ухмыльнулся.— Мне положено знать такие вещи. Мистер… Шмидт, он попросил присмотреть за вами. А я предпочитаю знать все о людях, с которыми работаю.— И о нем вы тоже все знаете?— О вашем… друге? — Азазель склонил голову на бок, немного подумав перед ответом. — Боюсь, я знаю только о его здешней карьере. И о том, что вы с ним сделали до нее.— А как он выжил?— Этого я пока не узнал.— Но все равно угрожали мне? — Чарльз поднялся с места и бросился к Азазелю, на ходу столкнув со стола Шмидта.— Чарльз, стой! — только Шмидт и успел удержать Чарльза, прежде чем тот нарушил бы клятву Гиппократа, потому что Азазель явно не ожидал нападения и успел лишь испугаться, но никак не уклониться.— Тварь, ты ни черта не знаешь и посмел меня этим шантажировать?! Да я вскрою тебя, кактушу!— Чарльз! Тихо, Господи, да что случилось?— Эта тварь перешла все границы! Слышишь, ты не смеешь даже имени его упоминать, не то что угрожать, что скажешь ему хоть что-то. Клянусь, еще раз — и я отрежу твой язык! Да так, что ты всю жизнь будешь помнить эту боль.— Доктор, успокойтесь! Господин, вы не говорили, что ваш протеже — псих! — Азазель постарался отойти как можно дальше от взбешенного Чарльза, а Шмидт тем временем осторожно забрал нож из его руки.— Чарли, спокойно, прошу тебя… В чем дело?— Он не знает, о чем говорит. Скотина считает, что это игра, верно? Скажешь ему, и я убью тебя.— Кому?— Леншерру, — ответил Азазель и рухнул на пол, с трудом избежав попадания чернильницы, которая с грохотом и звоном разбилась о стену, оставив огромное и неровное черное пятно, стекающее по стене тонкими струйками. — Да ты псих!— Не смей произносить его имя!— Чарльз, прошу, успокойся, — заботливый голос Шмидта не сразу привел Чарльза в чувство. Его не трясло, но на душе стало холоднее. Он провел рукой по лицу и тихо застонал, словно от боли, а затем рухнул обратно в кресло, чувствуя, что ноги его уже не держат. Профессор смотрел на него с печалью и явно хотел узнать подробности. Но он понимал, что сейчас стоило обойтись без вопросов.— Азазель, оставь нас.— Он опасен.— Только для тебя и твоих методов. Сгинь с глаз моих.— Да, сэр, — прошипел Азазель и, поправив запачканный чернилами пиджак, направился на выход. Доктор развернулся к Чарльзу и неспешно обошел его, встав позади кресла. Он ждал, пока его бывший ученик придет в себя.— Простите, я… Ему правда не стоило об этом говорить.— Я понял это по твоему поведению. Мне стоило приехать за тобой лично, а не посылать его. Я должен был понимать, что так может выйти, ведь Азазель… Он привык работать с несколько другими людьми. С теми, кто понимает только язык силы и власти. Он не годится на роль посыльного. А тем более не походит на гостеприимного хозяина.— Он похитил меня.— Но теперь ты гость здесь. Я, правда, надеялся, что он разъяснит, зачем мне нужна твоя помощь.— Этого ни он, ни вы не сделали.— Да, прости меня за это. Я все объясню, мальчик мой. Ты уже успокоился?— Успокоюсь, когда доберусь до него. Кто-то должен показать ему, что бывает, если использовать такие ?методы?.— Кто-нибудь еще доберется, а мне бы не хотелось, чтобы ты замарал руки.— Заботливо с вашей стороны, — насмешливо фыркнул Чарльз и ощутил прикосновения к своим плечам. В первое мгновение он напрягся, но заставил себя расслабиться, доверяясь своему старому наставнику и уже сожалея о своей выходке. — Прошу простить меня, я действительно должен был вести себя сдержаннее. Я не думал, что кто-то кроме меня и вас знает о том, что было. И уж тем более я не ожидал, что меня будут этим шантажировать.— Я не позволю ему снова так поступить.— Хорошо. Так вы сказали, что здесь по работе.— Да, мальчик мой, — Шмидт обошел кресло и теперь присел на подлокотник, чтобы быть ближе к Чарльзу. Он смотрел на бывшего ученика почти с одержимостью, с жаждой, которая была знакома Ксавьеру долгие годы. Азарт к работе и исследованиям, которые затмевали все, кроме его собственной боли. — Я боялся тревожить тебя после того случая, но, тем не менее, то, над чем мы работали вместе, не покидало мои мысли. Я продолжил исследования.— Вы тоже в ?алхимики? подались?— Не совсем. У меня были… более обширные исследования, которые приносили свои плоды.— Над регенерацией человека?— Над гистологической совместимостью донорских тканей и органов. Мы ведь с тобой дошли до достаточно безопасной пересадки и даже достигли успехов в этом не только на бумаге.— Да, — уже хмуро ответил Чарльз, а из памяти, словно дикий зверь, вырвалось воспоминание: окровавленный пол и запах спирта, слезы, заливающие лицо и выжигающие глаза, сорванный голос и желание умереть, остаться прямо там, на окровавленном полу, и больше ничего не чувствовать.— Ты же продолжал те исследования. Пусть и не практически, но теоретически. И как только я узнал об этом, прибыл в Лондон и связался с тобой, чтобы продолжить сотрудничество. Мне ответил твой помощник, но, несмотря на это вынужденное посредничество, мы снова работали вместе. Ну а что касается твоего ассистента, Игоря Штраусмана, то он более чем одаренный. Когда я узнал, что он понимает все твои работы, я был поражен. Ты, оказывается, и сам отличный преподаватель.— Я лишь говорил, что делаю, он сам все читал и понимал. Он… был рядом.— Он рядом и сейчас. Мистер Штраусман очень взволнован твоим приездом, и ему не терпится приступить к работе.— Работе? Ох, профессор, мне жаль, — Чарльз сказал это искренне. После дня дороги и проклятого Азазеля он чувствовал себя выжатым до капли, и все, чего он хотел, — вернуться домой, к Эрику. — Если все это было ради того, чтобы предложить мне работу, — Чарльз с трудом сдержал нервный смех, глядя на Шмидта, — простите, профессор, но это было напрасно. Я больше не работаю… так. И не хочу быть частью исследовательской команды. Сейчас моя жизнь… Я даже не знаю, как это описать. У меня есть работа, дом, близкий человек, и мне достаточно этого.— Ох, но ты же не уйдешь просто так, Чарли? — Шмидт поднялся с подлокотника и строго посмотрел на бывшего ученика. — Тем более уже поздно, а это место весьма далеко от Лондона. Давай ты хотя бы переночуешь здесь, а Штраусман расскажет тебе о том, как тут все устроено. Может, тебе все же будет интересно. Я почту за честь работать с тобой. А если ты согласишься, то мы найдем комнату, достойную тебя и твоей дамы.— Боюсь, это невозможно.— Она застенчива?— Что-то в этом роде. Профессор, я…— Чарльз, я настаиваю, — Шмидт взял его за руку и поднял на ноги, улыбаясь давно забытой улыбкой, полной предвкушения грядущей работы. — Пусть ты не станешь частью нашей команды, но хотя бы дашь свою оценку. Мне важно твое мнение по нескольким вопросам. Ты правда откажешь мне в этой небольшой просьбе? Мне казалось, ты все еще должен мне...— Если только посмотреть записи и высказать мнение… — неохотно кивнул Чарльз.— Прекрасно. Тогда завтра с утра, первым делом. А пока я провожу тебя в гостевую комнату.— Всего одна ночь?— Верно. Всего лишь ночь.***Эрик не привык бездействовать, вот и сейчас с трудом заставлял себя оставаться на месте и ждать, чувствуя, как потеет и нервничает сидящий напротив него аптекарь. Пожалуй, он чувствовал себя в экипаже с бывшим инспектором так же, как козел, запертый с голодным тигром.— Она… знаете, она скоро придет.— Да уж лучше бы пришла. Иначе я сам все сделаю.— Вы же понимаете, что она справится лучше, — осторожно произнес Хэнк и нервно сглотнул, встретившись с гневным взглядом Эрика, но тот лишь взглядом и ограничился.Конечно, он понимал это.Что бы там этот Шоу ни делал с девушкой, его опыты имели некоторый положительный результат. Ей куда проще было прошмыгнуть в дом адвоката, чем здоровому мужчине, да и ранение делало ее лишь еще более осторожной — она понимала, что второй стычки не выдержит. Хватило того, что Хэнк, заботливо причитая, штопал ее в кабинете Ксавьера, приговаривая, что все будет хорошо. Но Рейвен явно привыкла к боли. Хватило одного взгляда, чтобы заметить ее шрамы. Их было куда меньше, чем у Эрика, но девчонка тоже походила на лоскутную куклу — просто ее сшили из одноцветных кусков.В совокупности с рассказами Чарльза о своей подруге это заставляло Эрика довериться ей, пусть и с оговорками. Да что там! Он бы сейчас работал с самим дьяволом, если бы тот пообещал спасти Чарльза.— А вы… виделись с ней? Прежде? — робкий вопрос Хэнка прервал нить мрачных размышлений Эрика, и он внимательно посмотрел на аптекаря, ожидая пояснений. — Оу, — тот нервно поправил очки и облизнул пересохшие от волнения губы, — я знаю, что ее держал у себя тот псих. Держал почти всю ее жизнь. И судя по всему, вы были там же. Рейвен была уверена, что вы работаете на Шоу…— Я не работаю на него.— Да, конечно, — закивал Хэнк. — Теперь мы это знаем. Так вы знали ее… там?— Нет.— Она никогда не говорила, как там было, но я и так понимаю, что ужасно. Жаль, что вы не были знакомы тогда. Может, сбежали бы вместе, и тогда все было бы иначе.— Я сбежал гораздо раньше.— И как же? Она рассказывала, как это удалось ей, но вы не обладаете ее способностями.— У меня есть свои, — Эрик пожал плечами, но под выжидающим взглядом Хэнка добавил, опуская все возможные подробности. — Проломил дверь и сбежал.Он не хотел снова воспоминать свой побег из замка и кровоточащие раны, тот туман в голове и огонь за спиной.— Но я так понял, что вы не помните этого Шоу?— Я редко был в своем уме, когда он оказывался рядом.— Ох, простите, я не хотел пробуждать болезненные воспоминания.— Ничего. Сейчас уже все иначе.Хэнк умолк и поежился, словно от зимнего ветра, Эрик же продолжил наблюдать за улицей, ожидая увидеть хотя бы тень своей новой ?компаньонки?. Мысли снова потянулись к Чарльзу.Рейвен знала, что он у Шоу, но не объяснила, почему он должен быть там. Надо было больше узнать о работе Чарльза. Наверняка его способности приглянулись этому маньяку. А Эрик знал Чарльза: он наверняка откажется помогать. И что тогда? Душа холодела от одного лишь образа прикованного к койке Ксавьера и людей со скальпелями и шприцами над ним. И сколько Чарльз выдержит? Как бы Леншерр в него не верил, он сомневался, что молодого доктора хватит надолго…Дверь тихо приоткрылась, и к ним в повозку проскользнула синекожая девушка в легком черном платье.— Черт, Рейвен! — зашипел Хэнк, подскочив на месте.— Тихо, — тут же шикнула на него девушка.— Узнала?— Да. Его не было дома, но мне удалось… разузнать о том, где он.— И как же? Ты много следов оставила?— Ох, господин инспектор, не переживайте, — зашипела она, словно эти слова действительно могли ее оскорбить, — я всего лишь нашла ежедневник и проверила записи. Никто не заметит этого, уверяю. Я могу быть аккуратной. А что касается самого места, где расположен особняк… Кто воспримет всерьез пьяного кучера, который поверил, что его допрашивал демон в платье?— Значит, будем полагаться на твою удачу.— Ее нам хватит. А сейчас куда важнее, что Шоу живет почти в десяти часах дороги. Нам следует подготовиться.— Подготовиться? К чему? Я думал, мы просто пойдем в Скотланд-Ярд, — переполошился Хэнк.— Мы можем заехать в одно место по пути, и я добуду нам оружие.— Другой разговор, — кивнула Рейвен.— Вы с ума сошли? Вы что, собрались штурмовать поместье этого психа? Думаете, там нет охраны? Судя по всему, он просто в погоню за Рейвен нанял двух головорезов, а что будет возле его дома?! Как вы намерены устроить все это без помощи властей?— Не думаю, что попасть в его лабораторию будет сложнее, чем выйти из нее, — пожал плечами Эрик и проверил свой пистолет. Повезло, что Чарльз не видел его вещи после переезда — вряд ли он был бы в восторге от огнестрельного оружия в доме, даже после того как оттуда похитили труп.***Чарльза проводил молчаливый дворецкий. Длинные коридоры, высокие окна. Света тут было больше, чем в доме самого Ксавьера, лишь потому, что здесь не экономили на свечах, а во многих комнатах было проведено электричество, что казалось удивительным для столь отдаленного места. Выглянув из окна, Чарльз заметил, что несколько недооценил дом своего профессора: он все же тянул на небольшой замок, а не на простое поместье. Здесь можно было без особого труда спрятать целую армию. Однако большинство комнат все же пустовало.— Тут живет только Шмидт?— Нет. Подвальные части здания перестроены, большинство работ идет там или в восточном крыле. Там же живут ученые и их ассистенты.— Но мы идем в западное крыло.— Верно. Господин велел выделить вам место потише.— Это любезно с его стороны.— Прошу, проходите, — дворецкий открыл широкую черную дверь с резной ручкой и поклонился, пропуская Чарльза в его спальню. Там уже горел свет и потрескивал огонь в камине, а у широкого стола копошился Игорь, разбираясь с подносом.— Господин! Боже, простите меня! Я не знал, что вас приведут силой. Я правда не хотел, чтобы все так обернулось, — юноша едва не зарыдал, впившись в руки Чарльза. Он смотрел на Ксавьера влажными покрасневшими глазами и дрожал, словно перепуганный кролик. Чарльз на это только улыбнулся и ласково погладил помощника по растрепанным черным волосам.— Все хорошо, выдохни, — на совет господина Игорь почти не отреагировал, все так же смотрел на него с паникой, явно не имея ни малейшего понятия о том, что происходит.— Я слышал, вас привезли силком и вам угрожали. Поверьте, я никогда бы…— Не скажу, что я одобрил подобный подход к ?приглашению?, но этот инцидент отчасти себя исчерпал. Отчасти.— Я не понимаю…— Хозяин этого дома — мой бывший наставник. Я рад был его увидеть и не против оказаться его гостем. Жаль только, что это наверняка заставит Эрика волноваться. Ох, той записки явно было слишком мало, — он отчаянно вздохнул и положил руку на плечо взволнованного помощника. — Надеюсь, он простит мне этот побег.— Но вас похитили.— Не совсем так, — ответил Чарльз и отошел от Игоря, который с трудом смог выпустить господина из рук. Ему оставалось только наблюдать за тем, как усталый доктор садится на кровать и тяжело вздыхает. — Профессор просто хочет, чтобы я взглянул на его работу. Думаю, в этом нет ничего страшного. А днем как можно быстрее отправимся обратно.

— Вы думаете, что он вас отпустит?— Конечно, — фыркнул Чарльз, стягивая сапоги. — В конце концов, судя по всему, профессор Шмидт просто… несколько одичал тут и связался не с лучшими людьми.— Одичал? Я бы так это не назвал…— Как ты тут оказался? Мне казалось, ты просто ушел в магазин, — сменил тему Чарльз и строго посмотрел на помощника.— Ох, господин, я вовсе не хотел этого, я не планировал, чтобы все так произошло. Но вы должны меня понять: я с трудом мог это выносить. А затем мистер Леншерр… Ох, господин Ксавьер, — Игорь словно задыхался от собственных слов, постоянно всхлипывая и запинаясь, а под конец и вовсе бросился на пол к ногам хозяина и обхватил его колени, пряча в них лицо. Чарльз ненадолго растерялся, не зная, как вывести своего ассистента из этого жуткого состояния.— Успокойся, — наконец приказал он, понимая, что заботливый шепот не подействует так же отрезвляюще, как строгость в его голосе. И он был прав. Игорь еще раз всхлипнул и сильнее впился в его колени, но заставил себя дышать ровнее и глубже. — Что Эрик сказал тебе?— Он… Простите, это вовсе не его вина, просто я думал о стольких вещах…— Что?— Он сказал, что мне лучше покинуть вас. Но… я не знаю, как это сделать. Даже понимая, что скоро вам совсем не нужен будет ассистент и наша работа уже никогда не возобновится… Вы сами похоронили ее, там, на заднем дворе, и это было так непередаваемо больно для меня…— Это лишь один эксперимент, Игорь. У меня еще столько идей, над которыми можно было бы поработать, так что не неси ерунды.— Но это правда! — юноша рывком поднял голову и с отчаянием в глазах посмотрел на Чарльза. — Я вижу, как вам с ним хорошо. Вы больше не станете работать как прежде.— Мальчик мой, — уже тише и ласковее обратился к помощнику Ксавьер и погладил его по щеке, а затем наклонился ближе и чуть строже произнес, — сейчас ты пойдешь в ванную и умоешься. Соберись с мыслями, и тогда мы поговорим — сейчас твоя речь слишком сумбурна. Ты понял меня?— Да, — чуть ли не простонал юноша, прижимаясь к руке доктора. Он с трудом заставил себя отстраниться и неуклюже направился в ванную исполнять поручение.Чарльз вздохнул, глядя ему вслед, — он чувствовал вину за все, что творилось с этим юношей. Он должен был раньше заметить, что с Игорем что-то не так, что он пропал куда-то в последний день. Но Чарльз был так поглощен Эриком, что это было выше его сил. При всем желании он не смог бы просто вернуться в обычный мир к своим делам и не обращать внимания на Леншерра, не жить им каждый день и не думать только о нем.А угроза Азазеля…Неважно, как он докопался до правды, — Чарльз понимал, что рано или поздно Эрик узнает. Но он надеялся, что сможет сам сказать ему, когда будет готов. Страх перед разоблачением был так силен, что Ксавьер бросился выполнять условия, даже толком не подумав над ними. Ему еще повезло, что все обернулось так благополучно. Да и эта встреча со Шмидтом… Вот это правда было неожиданностью! Увидеть старого профессора спустя столько лет, да еще узнать, что он до сих пор пытается реализовать свои медицинские фантазии.Ох, это Чарльза сейчас насмешливо зовут ?алхимиком?, но в сравнении со Шмидтом он был реалистом с широким кругозором. Профессор же… Одни его байки о том, что медицина научится создавать жизнь и воскрешать мертвых, походили на страшилки для детей, а то и на бред сумасшедшего. Но у Шмидта хватало ума, чтобы не озвучивать их в кругу людей, которые не были способны такое принять. Он почти никому не говорил о своих наработках и мыслях, и Чарльз долгое время гордился, что смог так сблизиться со своим преподавателем и что тот открылся ему. Пожалуй, в то время в Германии профессор был для Чарльза кем-то куда большим, чем наставник и друг. Он был ему как отец, которого Ксавьер давно потерял. А сам Чарльз…Он откинулся на кровать и закрыл глаза, вспоминая те дни, которые так тщательно пытался забыть за работой.Ему было всего четырнадцать, когда он поступил в университет в Германии. Его звали гением. Им восхищались преподаватели, и его на дух не переносили однокурсники, считая одно присутствие мелкого выскочки оскорбительным. Не говоря уже о том, что Чарльз чудовищно говорил по-немецки, хотя понимал все прекрасно. Он был хорош лишь в учебе, и потому посвятил себя ей. И когда Шмидт стал замечать, насколько пытлив был ум его подопечного, как тот жаждал знаний и как далеко мог видеть перспективы их науки, тогда он и предложил ему свои занятия. Простые дополнительные занятия после учебы, но Чарльз их обожал. Шмидт преподносил ему куда более сложные теории и исследования, граничившие с бредом сумасшедшего, но они легко захватили сознание тогда еще совсем молодого студента…И вот теперь он был здесь. И ему снова предлагали пойти этим путем. Но Чарльз слишком хорошо помнил, чем все закончилось в прошлый раз.Теперь нет.Он будет вежлив и с радостью взглянет на то, над чем работал его бывший профессор, но остаться тут и вновь затворнически работать над чем-то столь невозможным… Нет, он больше не будет тратить на это свою жизнь. Не тогда, когда она могла стать совсем другой.— Простите меня за это. Я не хотел причинить вам неудобств, — тихий голос едва заметно дрожал, и Чарльз приоткрыл глаза, неохотно приподнимаясь на локте, чтобы посмотреть на своего помощника и устало ему улыбнуться.— Шмидт пригласил тебя работать, верно?— Вам сказали, да?— Это и так очевидно. Да и твои слова… Я знаю, как для тебя важна была наша работа. Должно быть, ты чувствуешь себя… преданным. Мне жаль, что так произошло, — Чарльз сел и подождал, пока Игорь подойдет ближе и робко присядет рядом.— Для меня была важна не только ваша работа…— Понимаю. Но ты так много в это вкладывал, пусть даже не смог увидеть результат, — Чарльз горько усмехнулся, запрокинул голову и тяжело вздохнул. Воспоминания заполняли его сознание, словно темная вода, которая поднималась по стенам колодца, переполняя его, выплескиваясь через края, начиная бить вверх струями прошлой боли и страха. — Вся эта работа, наши попытки спасти… они были моим искуплением. Попыткой исповедоваться перед тем, в кого я уже не верю. Все это время я не думал о том, что будет завтра. Лишь этот день, работа и безумное желание… Если бы оно ожило, если бы начало мыслить то, что уже увидело смерть, если бы способно было вновь двигаться однажды умершее, смог бы я тогда спасти того, кто уже погиб? Теперь же моя душа спокойна, — он опустил голову и с сожалением посмотрел на помощника. — Мне жаль, что я вывел тебя на тот путь, по которому сам больше не могу идти. Но ты так талантлив, — Чарльз потянулся к нему и положил руку у самого основания шеи, прижался горячим лбом ко лбу замершего юноши. — Сейчас я буду лишь задерживать тебя. Разве это место не подарок нам обоим? Я смогу наконец-то освободиться от прошлого, а ты — вступить в новое будущее. Я замолвлю за тебя словечко перед Шмидтом. Он обучит тебя всему, чему ты пожелаешь…— Я хочу лишь вас… с вами. Прошу… Вы прогоняете меня?— Что ты, нет. Я лишь предлагаю тебе другой путь. Раз есть такой шанс, я не стану тебя удерживать.— Я… — юноша опустил взгляд и нервно начал мять край своего пиджака.Он боялся смотреть на Чарльза, не понимал, специально ли тот изображал, что ничего не замечает, или это было правдой и то, что было очевидно, как оказалось, для всех и даже для Леншерра, для самого Ксавьера оставалось незаметным. Учитывая тот факт, что Чарльз прежде никогда не обращал внимания на чужие заигрывания и на любой интерес к своей персоне, кроме профессионального, это было бы вполне в его стиле… просто не видеть, что для кого-то он стал целым миром. Что кто-то рядом дышит им и живет лишь для того, чтобы быть рядом. Игоря даже это устраивало — до тех пор, пока они были только вдвоем. Совместная работа и духовная близость заполняли его до краев, а о физической он перестал думать, еще когда работал в той страшной аптеке. Ему хватало темного закутка кровати, своей фантазии и иногда вещей Чарльза из корзины для стирки. Он хотел прожить так всю жизнь, увидеть, как состарится Чарльз, и ухаживать за ним, когда здоровье начнет его подводить. Но теперь…Быть с ним, таким отстраненным и поглощенным новыми отношениями, видеть, как кто-то другой воплощает в жизнь его мечту, забирает себе до капли то, к чему Игорь боялся даже прикоснуться… Да он благоговел перед Чарльзом! И как теперь испытывать все это и слышать, как Ксавьер пылко отвечает на чужие чувства, даже видеть это собственными глазами, видеть его таким страстным по отношению к кому-то другому, таким возбужденным, почти одержимым, блестящим от пота и стонущим в чужих руках, льнущим к чужому телу…Это было больше, чем просто больно. Каждая мысль об этом затягивала юношу в темную бездну. И каждый раз, когда Игорь приводил в порядок инструменты в лаборатории Чарльза, он все дольше задерживался взглядом на скальпелях. Это получалось почти непроизвольно, он задумывался о том, как легко лезвие могло пройтись по его собственной коже и вскрыть вены, оставив всю боль и несбыточные надежды в прошлом. И где бы он ни оказался после, там с ним будут только его мысли о Чарльзе. Он все так же будет знать, что Ксавьер счастлив в израненных руках Леншерра.Может, стоило бежать. Спасать себя от своих же чувств и от того, кто подарил ему жизнь и внешность, достойную обычного человека, обучил его тому, чему не учат в лучших медицинских университетах, дал так много, но не смог дать самого главного. Бросить Чарльза ради себя и его самого. Зачем тревожить его своими чувствами и мучить себя еще сильнее? Ведь даже сейчас, сидя рядом с ним, Игорь мог думать только о том, как сильно он хочет снова броситься ему в ноги, чтобы ощутить тепло его тела и прикосновение рук, какими бы они для Игоря ни были…— Я понимаю, что это сложный выбор, но я…— Мне нужно время. Это непростое решение.— Конечно. Я не гоню тебя, — с улыбкой сказал Чарльз и хотел похлопать помощника по плечу, но тот поднялся так порывисто, что Ксавьер не успел к нему прикоснуться и лишь проводил выбегающего из комнаты юношу взглядом.***— Что это? — Хэнк с ужасом смотрел на громадный замок, скрытый в лесах на самом краю скалистого обрыва, уходящего в серое бушующее море. Окна мерцали светом лишь на первом этаже, и еще пара одиноких огней горела где-то в дальней части здания, где оно издалека походило на бесформенный сгусток теней. Никакого ограждения или забора не было, но Эрик не сомневался, что охрана у этого места была более чем достойная. И Рейвен только подтвердила его догадки, рассказав по дороге о своем побеге отсюда.— Ты была здесь, и тебе все равно пришлось узнавать ориентиры дороги у Азазеля? Мы же просто теряли время, — зарычал на нее Леншерр, на что девушка одарила его очередным гневным взглядом.— Я сбежала далеко не сразу, и у меня было время хоть немного узнать это место изнутри. Но, оказавшись в городе, я уже и понятия не имела о том, откуда именно я прибежала и как туда вернуться. Так что мы могли бродить по лесу, пытаясь наугад отыскать это место, а могли поступить разумно, как и сделали, потратив немного времени на осмотр дома, чтобы узнать, как добраться до замка. Так что, детектив? Все еще думаете, что мы потратили время впустую?— Могла бы и раньше сказать, что знаешь, что там находится. Как хорошо ты помнишь планировку здания?— Плохо. Я пробегала по коридорам первого этажа, знаю, что ?экспонаты? держат в подземелье, но я понятия не имею, будет ли Чарльз там или нет.— То есть плана у нас нет? — Хэнк всю дорогу так или иначе говорил об этом, и, как бы это ни раздражало Эрика, он был абсолютно прав. Какой тут еще план? На него не было времени.— Сначала нужно проникнуть внутрь. Отсюда не скажешь, что там так уж много народу. Да и со способностями Рейвен это будет проще. Нужно понять схему работы патруля. Дверь я вскрою, а затем поймаем кого-нибудь из местного персонала и допросим, узнаем, где Чарльз, и вы выведете его отсюда.— Что? — прошипела Рейвен.— Мы? А что ты намерен делать?— Шоу здесь. Как только вы выведете Чарльза, бегите как можно дальше. Доберетесь до участка и там сможете поговорить с детективом Логаном. Скажете, что от меня, — неохотно, но он все-таки поможет и обеспечит вашу безопасность. Меня не ждите. Я сам к вам приду.— Ты так уверен, что сможешь?.. Думаю, у него охраны больше, чем пара человек, — Хэнк поежился и постарался унять нервную дрожь.— Это вас уже не касается. Сейчас у нас одна задача — вывести отсюда Чарльза. Хэнк, ты будешь с кучером, — распорядился Эрик. — Следи, чтобы он был готов ехать без лишних вопросов.— Он и так в ужасе от того, куда пришлось ехать, и я просто не знаю, как заставить его…— Не нужно. Он в повозке. Я разобралась с ним, пока вы ходили разведать обстановку, — отозвалась Рейвен, и Хэнк с ужасом посмотрел на нее, Леншерр же одобрительно кивнул.— Вы с ума сошли? Что ты с ним сделала?— Просто вырубила и связала.— Чем?— Сорвала занавески с окон и связала ими.— Он может пойти в Скотланд-Ярд! Чем ты думала?— Да, конечно. Пойдет он, — развеселился Эрик и в ответ получил непонимающий взгляд аптекаря.— Что это должно значить? Вы собираетесь его… бить?— Если потребуется.— Бога ради! Мы же живем в прогрессивном обществе! Что за варварские методы? — воскликнул Хэнк.— А ты предлагаешь ему заплатить? Не смеши меня.— Но мы могли бы поговорить…— Где ты только его нашла? — Леншерр покосился на Рейвен и неодобрительно покачал головой.— Он может быть полезен во многом. Только, Хэнк, прошу, подожди в повозке.— И что, просто ждать, пока вы там устроите резню? Вы ведь наверняка убьете кого-то?— Например, тебя, если не перестанешь перечить, — начал терять терпение Леншерр, и Рейвен не стала спорить.— Иди, Хэнк. Нам нужно, чтобы все было готово, когда мы будем отсюда выбираться.— Это безумие! — прошипел Хэнк и со злостью пнул ближайшее дерево, но тут же зашипел от боли и, ругаясь, отправился в сторону проселочной дороги, по которой они выехали к поместью.— Ты проверь охрану, — начал Леншерр, больше не отвлекаясь на мешающего моралиста.— Как далеко ты видишь?— В смысле?— Шоу работал над твоими глазами? — пояснила девушка и, словно демонстрируя работу монстра, что создал ее, посмотрела на Эрика своими глазами, которые в темноте светились золотом, как у кошки.— Не замечал, чтобы мое зрение отличалось от обычного человеческого.— Увидишь меня у той стены?— Думаю, да.— Хорошо. Но подберись поближ… Ш-ш, — девушка дернула Эрика и потянула за деревья, и тот, не задавая вопросов, последовал за ней, понимая, что она сама все пояснит. Вот только вместо этого она стала торопливо снимать одежду, а ее кожа становилась все более прозрачной.— Что ты делаешь?!— Там охранник вышел. Жди и смотри туда. Я подам сигнал, — сказала она, прежде чем полностью слиться с окружающей средой и оставить Эрика со смятой на земле одеждой.***Чарльза встретила прислуга, когда за окном было еще совсем темно. Быстрый завтрак в одиночку — Игорь снова куда-то пропал, попросив дворецкого передать, что ему нужно немного времени, чтобы все обдумать. Шмидт спустился, как раз когда Чарльз заканчивал с чаем.— Ох, прости, я не знал, что ты встал так рано. Был уверен, что ты захочешь отдохнуть как следует.— Мне не спалось. И, я так посмотрю, тут многие не спят ночами, — заметил Чарльз, поднимаясь из-за стола.Еще одна вещь, которую он не мог не заметить, — дом, который был куда более пустым, чем ему следовало бы быть. И, хотя дворецкий объяснил расположение персонала, эти высокие пустые коридоры, голые каменные стены и пыльные ковры навевали ощущение заброшенности. Казалось, что это место уже давно не видело жителей, а те, кто сейчас здесь находился, не собирались приводить его в порядок.— Вы хотели поговорить со мной о вашей работе, верно?— Ох, да, — оживился Шмидт и поманил Чарльза к себе. — Думаю, стоит сначала заглянуть в кабинет, а уже позже, когда ты поймешь всю важность, доберемся и до лаборатории.— С удовольствием, — кивнул Ксавьер и последовал за своим наставником. — Вы говорили, что уже использовали мои работы как основу.— Верно. У тебя невероятное виденье вопроса. Твои работы по регенерации тканей стали основой всего, чем мы здесь занимаемся! Пересадка органов, их восстановление… Мы старались пойти даже дальше и изучали возможность вернуть рабочие функции органам, которые уже перестали функционировать, проводили трансплантации. И весьма успешно, надо сказать.— Все из-за моих работ?— Верно. Ты указал нам путь, а потом пояснял его каждый раз, когда мы заходили в тупик. Тем удивительнее для меня, почему ты остановился и отказался от работы. Ты был так близок к завершению. Начал мыслить смелее: уже не только о животных, но и о людях. Думаю, ты мог бы все серьезно продвинуть вперед.— Я не совсем понимаю, что именно я должен сделать. Кроме того, мне нужно скорее возвращаться — должно быть, мой… моя невеста места себе не находит.Шмидт резко остановился и посмотрел на Чарльза горящими не то от гнева, не то от восхищения глазами, но сохранил напускное спокойствие и улыбнулся с почти искренней заботой.— Мальчик мой, ты не упоминал, что обручился! Это же потрясающая новость! Кто же она? Кто смог завладеть твоим сердцем? Если быть честным, я сомневался, что найдется такая девушка, ты ведь…— Она особенная.— Я рад, что у тебя не будет с этим проблем.— Так о работе. Я признателен и буду рад возможности время от времени встречаться, чтобы обсудить новые достижения или поговорить о проектах, но я боюсь, что никак не смогу стать частью вашей команды.— Это мы еще обсудим, — Шмидт снова направился вперед по коридору, ведя Чарльза за собой в просторный кабинет, загроможденный книжными стеллажами. Это место было самым живым и обитаемым во всем поместье и даже напомнило Чарльзу его лабораторию с ее легким хаосом, полную заспиртованных органов, медицинских плакатов и макетов человеческого тела. — Это мой кабинет. Сюда обычно не приходят мои ассистенты, но я бы хотел, чтобы ты здесь обустроился.— Профессор, я же сказал что… — Чарльз запнулся, увидев на столе свои же записи, но с пометками и дополнениями. Здесь была целая куча бумаг, исписанных неровным почерком, и даже по обрывкам текстов становилось понятно, что это был подробный разбор его слов и мыслей, записи формул и способов оживления плоти и пересадки органов, и… всего этого было так много. Гораздо больше, чем мог бы написать сам Чарльз.Он взял одну из папок и начал ее просматривать под пристальным и явно самодовольным взглядом своего бывшего наставника.— Впечатляет, верно?— Это же… — Чарльз нервно облизнул пересохшие губы и пробежался по зарисовкам в записях. Сердце билось в груди от волнения и толики страха. И такая реакция была лишь от тех немногих строк, что он успел прочесть. — Это то, над чем вы работаете?— Именно.— Но как ткани приживаются? Даже при простом переливании шанс успеха не регулярен.— Эту проблему мы решили уже довольно давно, — Шмидт взял со стола еще одну папку и передал Чарльзу. — Нам удалось вывести формулу препарата, который помогает усвоению новой крови и восстановлению организма в целом. Это краеугольный камень моей работы.— Как вы его выявили?— Удача. И доброволец. С очень редкими способностями.— К вам приходят добровольно?— Раньше да. Когда была возможность, и я еще вел практику, я предлагал присоединиться к моему проекту тем пациентам, которые могли быть полезными. Естественно, это было выгодно всем.— Почему об этом нигде не говорилось? Вы не публиковали такие прорывные результаты?!— Потому что они лишь начало! — Шмидт весь загорелся и приобнял Чарльза за плечи. Мгновение спустя он уже судорожно листал рукописи из папки в его руках. — Ох, мальчик мой, это открыло врата в мой личный рай, и я хочу, чтобы ты был там со мной. Я могу не просто спасать жизни, но делать их лучше.— Лучше?— Пока это основная идея. В твоих работах только собаки и шимпанзе, но я пошел куда дальше. И это вылилось в некоторые… проблемы, которые, как я надеюсь, ты поможешь решить.— Какие проблемы?— Идем, — профессор потащил Чарльза ко второму столу с записями и продолжил объяснения. И его бывший ученик не мог не заметить: его трясло, как больного, а взгляд становился совершенно одержимым.***Проникнуть в дом оказалось не так сложно, да и охрану они переоценили. Снаружи оказалось всего двое верзил, справиться с которыми не составило труда.Холодный ветер, тусклый свет. Эрик смотрел по сторонам, пока Рейвен торопливо разбиралась с замком при помощи одной из шпилек, спрятанных в ее замысловатой, но неряшливой после драки прическе.Тихо.В том месте, где его держали, было так же? Оно тоже походило на заброшенный замок, в котором кто-то забыл выключить свет? Нет. Эрик помнил его другим, похожим на суетливую больницу.Они пробрались в темный коридор и двигались тихо, не теряя бдительности. Рейвен не нуждалась в лампах или фонарях, чтобы видеть все вокруг, и Эрику оставалось следовать за ее силуэтом.— Почему тут никого нет? Мы же видели свет в окнах.— Мне почем знать? — зашипела девушка и замерла на развилке коридора, осматриваясь.— В чем дело? Что-то не так?— Нет, просто… Да, налево и вниз по лестнице. Охранник снаружи, я забрала его ключи и узнала дорогу. Не знаю, не похоже, чтобы они готовы были умереть за тайны своего хозяина. Но перед тем как сказать это… он рассмеялся.— Что?Рейвен замерла возле темного лестничного спуска и огляделась снова, замялась, прижимаясь к стене, словно надеясь, что тень поглотит ее.Этот дом был мертвым. Старинная обстановка, мебель, покрытая пылью, ковры, потускневшие от времени и затершиеся от бессчетного количества шагов, сделанных по некогда дорогой ткани. Свет и правда был виден в нескольких окнах, но, пройдя так далеко вглубь здания, они так и не наткнулись ни на одну жилую или хотя бы освещенную комнату. Так откуда был свет? Где были все люди? В том самом подвале?Разглядев Рейвен, окровавленный охранник, лежавший на земле после неравного боя с невидимкой, рассмеялся. И он не останавливался ни на секунду, пока она выискивала у него ключи. Говорил, что она хорошая зверушка, которая стремится вернуться в клетку, и что он будет рад ей помочь, потому что господин в бешенстве из-за ее пропажи. Он смотрел на нее без страха и насмешливо говорил, словно боль в сломанной руке и разбитом носу его вовсе не тревожила. Он сам предлагал сопроводить девушку обратно в ее клетку.— Может, они все в подземной части здания, а эту даже не используют, — не став пояснять, сказала девушка, чувствуя, как начинают дрожать ноги. Она так упорно искала выход отсюда, столько лет мечтала снова оказаться на свободе, медленно забывая, что она собой представляет, и все это было не для того, чтобы снова оказаться узницей Шоу. Она бы бежала из страны так далеко, как только можно было, если бы Чарльз не оказался втянут во все это. И, если он был там сейчас, она должна была забыть свои страхи и не думать о том, почему охранник так спокойно отнесся к ее появлению. Знал ли он об этом? Знал ли Шоу об их связи? Может, он просто устал ловить ее на темных бесконечных улицах и нашел способ заставить ее вернуться. И потому не было охраны, а единственный, кто попался им на пути, улыбался так, словно встретил старого друга. Что если Шоу сейчас довольно ухмылялся, радуясь тому, что ему достаточно было схватить лишь одного человека, чтобы заполучить не одну сбежавшую из-под его надзора зверушку, а сразу двоих…— О боже, что мы наделали?.. — прошептала девушка в ужасе и слилась со стеной, даже не осознавая этого.— О чем ты? Что произошло? А ну приди в себя, нам надо идти.— Он знает. Проклятье, конечно, он знает.— Что знает?— Обо мне и Чарльзе. О тебе и Чарльзе. Он не трогал его все это время, не знал о его существовании, а теперь… Эрик, мы не можем идти туда. Разве ты не видишь? Шоу сам расчистил нам путь, буквально вручил ключи нам в руки, чтобы мы сами пришли к нему. Я… я не могу… Что бы там ни было…— Очнись, — гневно зашипел на нее Леншерр, — Чарльз там, и мне все равно, даже если внизу нас ждет целая армия под командованием Шоу. Я не позволю ему сделать с ним то же, что и со мной.— Даже если он предложит занять его место? Эрик, только подумай… вспомни, что происходило там. Лишь нам удалось сбежать. Ты искал его и не мог найти, я бежала от него, надеясь скрыться, а затем… Чарльз пропал, и в мгновение ока мы здесь.— Если ты говоришь, что собираешься бросить его здесь, то я придушу тебя собственноручно.— Нет, нет, но… нам нельзя лезть напролом, мы не знаем, что нас там ждет.— Времени на план у нас все равно нет, так же как нет времени и найти подмогу. И я лучше рискну, чем позволю хоть единому шраму появиться на его теле.— Этот подход подставит нас обоих, разве ты не видишь? Это ловушка.— Мне плевать, даже если это раскрытый капкан.— Мы просто пропадем сами и подставим его….— Тихо, — Эрик сгреб девушку и оттащил ее за угол, раньше нее услышав шаги на лестнице со второго этажа. Он замер, вслушиваясь в то, как они медленно приближались. Внизу раздался щелчок тяжелого замка. Шорох и голоса. Лязг цепей и шум чего-то тяжелого…— Сэр, все почти готово.— Отлично. Сколько времени на подготовку вам еще понадобится? — этот голос трудно было не узнать, уж Азазеля Эрик запомнил хорошо.— Еще примерно часа три. Мы вывозим остатки оборудования, повозки уже запряжены. Остается только кабинет господина и несколько его личных образцов.— Они до сих пор тут?— Он приказал пока их не трогать. Говорит, что для них есть работа.— Хорошо, но лучше не затягивать. Я прибрал тот беспорядок, что наделали наши люди в городе, но черт знает, насколько все утихло на самом деле. Жаль, это место мне нравилось.— Новое будет лучше.— Оно будет тише. Здесь было слишком много проблем.— Господин придет проверить помещения?— Мне он об этом не говорил. Занят своей новой игрушкой.— Он начал новый эксперимент?— Что-то вроде этого. Решил завести любимого питомца вместо двух сбежавших. Неоправданный риск и куча проблем.— Девушка?— Вам что, не хватило бракованных образцов? Тем более господин не позволил бы вам трогать его женский образец. И вообще, это мужчина.— Ну, порой он с ними такое делает, что и трогать не хочется.— Твоя правда. Но с этим все сложнее.— В чем сложность? Строптивый?— Нет… скорее, это личное. Не думал, что его накроет ностальгия спустя столько лет. Видимо, стареет.— Или он подходит ему по крови? Господин давно не проводил процедуру. Возможно, он как раз для нее приглашен.— Возможно. Так было бы даже проще.— Если это все, то мне нужно вернуться к погрузке. Оборудование очень хрупкое, его нужно тщательно упаковать.— Конечно. Я проверю конвой. Если и там все в порядке, то скоро сможем выезжать.— Как скажете, господин.Шаги снова наполнили темный коридор, и Азазель принялся что-то тихо бормотать себе под нос, возможно, делая какие-то пометки в блокноте. Эрик не видел его, но слышал едва уловимый шорох карандаша по бумаге. Дверь в подвал тяжело захлопнулась и поглотила все звуки, гремевшие внизу. Эрик и Рейвен не двигались, пока тишина не пропитала темноту вокруг.— Не похоже, чтобы они нас ждали, — заметил Эрик, когда решил, что говорить безопасно.— То, что они об этом ничего не сказали, не значит, что это не так.— И все же, мы узнали, что Чарльза внизу нет. Значит, туда нам не нужно.— А как нам найти кабинет Шоу?— Проверим все комнаты, если понадобится. Или вернемся к охраннику и попробуем привести его в чувство.***Чем больше профессор рассказывал о своей работе, тем сильнее она увлекала Чарльза, но вместе с тем и пугала. Местами это все и вовсе казалось бреднями сумасшедшего, но его самого таким считали, так что он не решился бы осуждать своего бывшего наставника.— Два сердца? Бог мой, это…— Гениально! — закончил за него Шмидт и маниакально улыбнулся. — Я много работал над усилением потенциала мышечной массы. Понимаешь, чтобы даже при минимальном ее объеме потенциал был максимальным. Это срабатывало на некоторых объектах, придавая им просто нечеловеческую силу. Но подобное требует и более чем привычного расхода энергии. Многие при перезагрузке умирали от разрыва сердца, и это было одним из решений проблемы.— А это?.. Это даже не человеческие ткани и органы, — Чарльз боязливо листал очередную папку, но своим вопросом лишь вызвал у профессора новую волну энтузиазма.— Это одно из старых исследований. Я долгое время не думал о том, чтобы усиливать органы людей, узнавать, на что способна каждая жилка и мышца, и как сделать её сильнее, совмещая органы людей. Да, понимаю, это кажется таким глупым, но из-за первоначальных опытов над животными я словно зациклился на них. И, работая над первыми химерами, я долго не мог прийти к нужному результату. Ткани отторгались, органы не приживались, а те, что приживались, не работали так, как это было необходимо. Но несколько образцов оказались удачными.— Это камуфляж каракатицы?— И не только! Там пришлось проявить фантазию, но это была моя любимая непокорная сирена.— И это сработало?— О, да, она прекрасна!— Да… — пробормотал Чарльз и замер, в ужасе глядя на зарисовку: фигуры женщины и каракатицы рядом, окруженные записями и инструкциями по созданию… чего-то большего, чем человек.— Вы же… Профессор, — Чарльз попытался улыбнуться, закрыл папку и отложил ее на край стола, стараясь найти этому объяснение, — это прекрасные теории. Не очень этичные, но все же…— Этичные? К чему все это? Этика — очередной тормоз науки. Ты сам это знаешь.— В ваших работах соединяются люди и… животные.— Я думаю над множеством способов улучшения человека. Некоторые из них работают, некоторые нет, и поэтому мне нужен твой подход.— Мой?— Ты работал над человеком. В самом начале.— Это совершенно другое! — резко сказал Чарльз, чувствуя, как что-то рушится в его душе.— Нет, вовсе нет. Ты не брезговал ничем. Я помог тебе, но это ты родил ту блестящею идею. И ты окунулся в нее с головой. Не смей говорить, что это другое.— Я не создавал чудовищ.— Они не чудовища! Они те, кто смогут пережить и превзойти нас всех. Идем. Я покажу тебе. — Шмидт подхватил Чарльза под руку и потянул за собой, несмотря на его сопротивление. — Не разочаровывай меня, Ксавьер. Ты всегда обладал куда более широким мировоззрением, чем остальные, был открыт для нового. И что же теперь? Боишься, словно церковник какой-то при виде крови. Это наше будущее, и я приглашаю тебя стать его частью. И не собираюсь принимать отказ. Не после того, как ты стал моей музой на этой тропе.— Это не вам решать, — Чарльз попытался вырваться, но хватка, казалось бы, пожилого мужчины была мертвецки крепкой, он словно врос в его руку и не мог отпустить, даже если бы захотел.— Ты обязан мне всем, Ксавьер! Если бы я не помог тебе тогда в учебе, ты бы сломался. Не выдержал бы той травли и отчужденности. Бросил бы все и был просто игрушкой в руках отчима. Прояви благодарность и делай, что я говорю.— Не вы спасли меня тогда!— Он лишь уничтожил все, над чем я работал!— Отпустите!Но Шмидт уже был взбешен и ничего не слышал. Он тащил Чарльза в соседнюю комнату, наспех отпирая прочные двери.Тихий хрип.Чарльз в ужасе замер, не веря своим глазам.Просторная комната была полностью оборудована для операций, но тут явно собирались к переезду. Коробки с оборудованием, сложенные столы, запах медикаментов… Но не это привлекало внимание в первую очередь.Клетки.Три клетки с пациентами. Их тела были обернуты бинтами, перепачканными кровью, а те части, что были открыты, покрывали уродливые шрамы, кожа вокруг которых была красной и воспаленной. Лишь один из пациентов нашел силы взглянуть на вошедших и попытался хоть что-то произнести, пусть даже в этом хрипе невозможно было разобрать слов.Остальные же… Чарльз поразился тому, что они все еще были живы.— Это последние образцы. Как видишь, не самые удачные, а все потому, что они не приживаются! Я делал ту проклятую собаку по твоим записям дюжину раз, и из парочки тварей вышли прекрасные гончие, но эти! Я не пойму, что не так, и это сводит меня с ума! Ты должен их осмотреть, посмотреть записи. Может, я чего-то не понял. Может, они чем-то больны. Или…— Не хотят жить, — продолжил Чарльз, застыв у одного из пациентов, тело которого было настолько деформировано, что, казалось, у него из спины росли колья. Он корчился на своей койке, лежа на боку, прикованный ремнями, и пустым взглядом смотрел в одну точку, что-то беззвучно произнося бескровными губами.— Глупости. Жить или нет, не им решать, а нам.— Нет, — прошептал Чарльз, чувствуя, как земля уходит из-под ног. От вида обожженного тела второй жертвы рвота подступила к горлу. Нет, не от вида ужасных увечий, а от воспоминаний, что они будили в нем.— О боже, Чарльз, только не говори, что ты так ослаб! Ты же доктор!— Отпустите их.— Если тебе будет их проще осмотреть, ладно. Но они пока все равно не смогут ходить. Клетки даже не заперты — это для персонала. Они несколько встревожены этими образцами. Предрассудки и прочее.— Они же люди… Вы… вы просто не могли…— Люди? Ох, нет. Они мусор, который мы спасли. Все они были на грани смерти или сами ее искали. И получили немало за свое сотрудничество. К примеру, жизнь и шанс стать чем-то столь же прекрасным, как твой Эрик.— Что?.. Вы же говорили… — Чарльз впился в решетку, чтобы не упасть, и неверящим взглядом уставился на профессора. — Вы похоронили его. Вы говорили…— Ты сделал все прекрасно. Как я мог оставить его? Он был моей жемчужиной, доказательством моей правоты. Жаль, что этот пес оказался непокорным. Зато он преданный. Как думаешь, как скоро он прибежит за тобой?Сердце замерло в груди, а разум пронзило болью осознания. Чарльз с трудом стоял на ногах и смотрел с ужасом и гневом на того, кто был его другом и наставником, кто направлял его всю его юность. Как же больно было принимать свалившуюся на него реальность. Это не мог быть он. Не мог…— Вы не тронете Эрика!— Ох, ну там и не стоит ничего трогать. Он вышел прекрасным экспонатом.— Он никогда не придет сюда. Он… Нет, он просто…— Это так замечательно, ты не находишь? Мой малыш Эрик и дорогой протеже Чарльз. Прости, мне не хочется перед тобой играть, да и, сказать по правде, я же не такой рассеянный, чтобы не замечать, чем занимаются мои подчиненные, верно? Это ты можешь не знать, кому малыш Штраусман отправляет письма и на кого ты работаешь. Я же знаю все о тех, кто работает на меня, и о том, что знают они. А твой маленький секрет для меня таковым никогда не был. Как бы ты ни был красив и нежен, тебя никогда не привлекали девушки. А сейчас… Два раза подряд, правда? Ты словно герой любовных романов, такая верность поражает. А Эрик! Ох, он великолепен. Я не думал, что он найдет своего создателя так быстро. Не думал, что он вообще сможет тебя найти.— Ты не тронешь его.— Если ты будешь на меня работать, нет. И не трону тебя, если он будет прилежным мальчиком. Разве это не удовлетворит нас обоих?— Не смей этого говорить…— А то что? Чарли, малыш, ты можешь кинуться на меня со скальпелем или кулаками, но ты же сам читал мои заметки. Неужели ты думаешь, что после стольких удачных экспериментов я не опробовал что-то на себе? Мне бы очень не хотелось тебя травмировать, но, по сути, мне нужны лишь твои мысли. Может, руки. А вот ноги… для этого всегда есть инвалидное кресло.