Заметка одиннадцатая: interlude (1/1)

Солнце касалось серых крыш лондонских домов, искрилось в лужах на мостовых. Где-то вдалеке виднелись столбы дыма от заводских труб, и весь город находился в движении, гудел, спешил куда-то, и если громкие газетные заголовки и будоражили сознания людей, то это не мешало им жить своей жизнью. Что им до смертей незнакомцев? А аресты богатеев — просто повод для болтовни за чаем или во время рабочего перерыва. А вот обсуждать психа доктора, кромсавшего людей в своем загородном домике, было намного веселее, словно людям нравилось самим себя пугать, пересказывая газетные статьи и дополняя их новыми и все более жуткими подробностями. Эрик слышал их в общем шуме голосов нетерпеливой толпы, пришедшей поглазеть на эшафот. Все судачили, когда же окажется в петле этот псих, которого явно не просто так заперли в доме для душевнобольных. В любом случае еще нужно было дождаться решения суда, и хоть в нем Эрик и не сомневался, но куда больше беспокоился, что Эссекс умудрится просто сбежать из-под стражи. А потому вот уже пятый день своего отгула навещал психушку, чтобы успокоить в первую очередь свой разум. И, как бы это ни было странно, все было тихо. Если не считать криков безумцев, что заполняли клетки, которые там звались палатами.Пять дней. А он все еще не знал, что будет дальше. Тяжесть с души никуда не пропала, и он не чувствовал, что завершил это дело. Но, что куда страшнее, он действительно просто не знал, что теперь делать. Понимал, но и понятия не имел, как этого достичь, какие шаги предпринять. Пока его хватило лишь на то, чтобы перевезти свои немногочисленные вещи в дом Чарльза и расплатиться с хозяином той норы, что была его прежним домом. Но это заняло всего полдня, а впереди была целая жизнь, о которой он прежде не думал. И он оказался совершенно к ней не готов.Не готов к отношениям, которых желал всем сердцем, даже осознавая, какой опасности он подвергал Чарльза. Хотя запретность их отношений Ксавьера, напротив, лишь разогревала, и он был весь в предвкушении с того самого дня, как Эрик по-настоящему к нему переехал. Он только фыркнул, когда Леншерр уговорил его подписать договор аренды комнаты, чтобы хоть как-то объяснить свое присутствие в доме Чарльза, если возникнут вопросы. Ксавьер нуждался в дополнительном доходе, Эрик — в жилье поближе к рабочему месту, они познакомились на работе, и подобная ситуация должна была выглядеть хорошим прикрытием хотя бы на первое время. А мальчишка Чарльза просто должен будет не пускать посторонних без предупреждения.Мнительность Эрика вызывала у Чарльза улыбку, но он согласился перебраться в гостевую спальню. ?Потому что окна этой спальни выходят на сплошную стену соседнего здания, и если мы забудем закрыть ставни, то меньше вероятность, что кто-то нас заметит, чем если мы будем красоваться в окнах, выходящих на главную улицу?, — пояснил Эрик с серьезным видом, а Чарльз только фыркал, как довольный кот, и перетаскивал свои вещи в новую, уже их общую спальню, явно не чувствуя того же беспокойства и волнения, что поселились в сердце его друга.Свободного времени оказалось невероятно много, Эрик прежде не замечал, что в сутках может быть так много часов. Всего лишь одно событие — и он оказался чужим в собственной жизни, а долгожданного спокойствия на душе так и не появилось.Хотя это было не совсем правдой. Чувство тревоги и незавершенности, в которое обратился темный зверь мести, засыпало, едва Леншерр оставался наедине с Ксавьером. И доктор определенно мог отвлечь его от всех темных мыслей, хотя в самом начале Эрик ощущал себя так, словно он был пятилетним мальчишкой, оказавшимся новеньким в классе.— Что-то не так? — спросил Ксавьер, устраиваясь в постели, и обеспокоенно посмотрел на Леншерра, замершего в дверях. — Проходи, что ты как гость? — он похлопал по кровати рядом с собой, но в его взгляде появилось беспокойство. В тот момент для Эрика все это стало слишком реальным, несмотря на все, что между ними уже было, и те приготовления, которые они сделали. И пусть Чарльз добыл ему, должно быть, самую закрытую черную пижаму, которую только можно было представить, и халат, не уступающий длиной осеннему пальто, все равно стоять в подобном виде перед Чарльзом было едва ли не пугающе.— Эрик?— Да, все в порядке.— А выглядит иначе. Если ты переживаешь, что я могу… ну… — отчего-то Чарльз смутился и нервно облизнул губы. — Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я видел твое тело. Вижу, как ты реагируешь, когда я замечаю твои шрамы, как бы я на них ни смотрел. И, что бы с тобой ни было, я не стану делать что-то против твоей воли. Если тебе удобнее скрывать свое тело от меня, я согласен.— Дело не в этом, — Эрик наконец-то прошел в спальню и сел на кровать. Он и сам толком не смог бы это объяснить, но почему-то надеялся, что Чарльз поймет. И был почти уверен, что так и произошло, когда Ксавьер улыбнулся и потянулся к нему, легко касаясь губами его щеки.— Я не помню, когда в моей жизни было что-то настолько… нормальное, — признался Леншерр, а чувство, что скреблось на душе, лишь нахально зашипело, напоминая о том, что оно все еще здесь и не верит во внезапно свалившийся на Эрика новый мир. Это все было игрой. Постановкой. Обманом. Ведь такой и была его жизнь, и не стоило верить в иллюзию теперь.— Если тебе это поможет, то для двух взрослых мужчин жить вместе, спать в одной постели и… не только, — с легкой ноткой соблазна протянул Чарльз, лукаво улыбаясь, прищурив свои вечно влажные глаза, — далеко не нормально. По крайней мере, для мира за этими дверьми.— Это ?помогло?, — хмыкнул Эрик, осуждающе глядя на Чарльза, но не смог его отчитать, тем более когда тот утянул его в кровать, а сам навалился сверху. Его улыбка превратилась в довольную ухмылку победившего хищника, загнавшего особо сложную добычу в свой капкан.— Добро пожаловать домой, Эрик, — прошептал Чарльз, снова улыбаясь так странно, словно счастье в нем неизменно было перемешано с невыносимой болью, и прижался к губам Леншерра, явно не собираясь в их первую после дела ночь просто забыться сном.Часть Эрика все еще была настороже, и при всех предпринятых мерах предосторожности почему-то именно сейчас ему казалось, что они оба были в опасности. Но это чувство щекотало под ребрами и горячило кровь, придавая их поцелую опасного жара, который поглощал сомнения, лишние мысли и будто выжигал мир вокруг, оставляя только Чарльза.

Пижамная рубашка затрещала на его плечах, а пара пуговиц сорвалась с петель от напора сильных израненных рук, которые торопливо стягивали одежду с желанного тела, обнажая выступающие бугорки позвонков, острые лопатки и вздымающуюся грудь с пока еще мягкими круглыми сосками. Эрик провел по одному из них грубыми пальцами, стиснул, растирая и оттягивая, чувствуя, как кожа, которая всего мгновение назад была нежной и мягкой, моментально начала твердеть в его руках. Дыхание Ксавьера сбилось в их поцелуе.Чувствительный. Эрик и прежде это замечал, но отчего-то не решался проверить насколько. Ему даже прикасаться к чужому телу было едва ли не в новинку, хотя он и знал, что когда-то далеко, в той другой жизни, до шрамов и обожженного тела, у него кто-то был. А теперь каждый раз был как первый. Тепло кожи, мягкость жарких настойчивых губ, поцелуи и влажный верткий чужой язык у него во рту. До этого все происходило так быстро и спонтанно, что сам Эрик лишь впивался в отчаянную возможность прикоснуться к Чарльзу еще раз, ощутить его вкус на языке, тепло его тела, твердость его члена в своей руке. Он просто желал погрузиться в блаженный транс от его прекрасных стонов, прежде чем разорваться на маленькие кусочки и снова ожить в реальном мире. Но сейчас не было ничего, кроме Чарльза.Пижамная рубашка была отброшена на край кровати, а сам Эрик скользнул ниже, чтобы припасть губами к беззащитной шее Ксавьера. Он провел языком по дернувшемуся кадыку и впился в шею зубами, сжимая ее несильно, но достаточно, чтобы оставить бледные отметины от зубов. И тут же прошелся по ним губами, посасывая чувствительную кожу, чувствуя, как вибрирует горло Чарльза под его ртом, и не переставая снова и снова оттягивать уже твердый сосок. Его собственный член вздрагивал от каждого прикосновения и невероятного стона, наливаясь кровью.— Ох, сейчас, — пробормотал Ксавьер. Он наклонился, целуя Эрика в лоб, и уперся одной рукой в его плечо, навалился на него всем телом и принялся ерзать, стягивая с себя пижамные штаны и стараясь урвать новый поцелуй с покрасневших губ Леншерра. Тот тихо охнул, чувствуя, как Чарльз случайно надавил на его пах коленом, и прикрыл глаза. Все его тело наполнилось сладкой дрожью, а из груди почти вырвался стон удовольствия. — Потерпи еще немного, — самодовольно прошептал Ксавьер, видя, как Эрик сдерживает стон, но тот только нахмурился, не совсем еще понимая, о чем говорит его доктор.

И думать стало только сложнее, когда его ладонь заскользила по ширинке черной пижамы, поглаживая твердый член под мягкой тканью. Чарльз опустил взгляд и восхищенно улыбнулся, чувствуя, как член толкнулся навстречу его ладони. Ксавьер обхватил его прямо через одежду, лаская Эрика, наслаждаясь тем, как он сбито дышит и стонет сквозь стиснутые зубы.— Дай руку, — приказал Чарльз, пока Эрик окончательно замлел от столь простой ласки, и, когда Эрик потянулся к нему, Чарльз обхватил его средний и указательный пальцы, взял их в рот и принялся посасывать и ласкать языком, не сводя взгляда потемневших глаз с лица Леншерра. Затем он крепко схватил его член у основания, а пальцы заскользили по влажным от слюны губам. Но этого было недостаточно, и потому Чарльз выгнулся, пытаясь дотянуться, но Эрик его опередил и, вытянув ящик, на ощупь нашел там небольшую бутыль глицерина и удивленно посмотрел на Чарльза. А тот лишь улыбнулся, даже не пытаясь отрицать, что ждал этого момента и был к нему готов. Эрик приподнялся и коротко поцеловал его, пока сам густо смазывал пальцы.

Чарльз качнулся, жадно целуя Эрика, и сам направил его руку, укладываясь на него сверху своим обнаженным телом, потираясь об Эрика твердым членом, чуть поддевая край рубашки и касаясь влажной головкой самого низа покрытого шрамами живота.

— Ну же, — зашептал Чарльз, чувствуя, как Эрик обеими руками впился в его ягодицы, но пока лишь сжимал их и раздвигал, поглаживая сжатое кольцо мышц влажными пальцами, но не решаясь протолкнуться внутрь желанного тела. — Я хочу тебя внутри, — выдохнул Чарльз в губы Эрика, обхватив его лицо ладонями, и сразу же застонал, прижимаясь к инспектору, который слишком резко протолкнул пальцы в его тело.Боль пронзила тело изнутри теплой волной, и Чарльз поморщился, уткнулся лицом в плечо Эрика и тяжело выдохнул. Поцелуи, которые покрывали его щеку и плечо, словно успокаивали, пока пальцы медленно скользили в его теле, растягивая и сильнее размазывая боль внутри. К двум пальцам добавился третий, и Эрик слегка развел их внутри подрагивающего тела, чувствуя, как оно сопротивляется, не хочет расширяться и стремится вытолкнуть его. Но он прилагал лишь больше усилий, а Чарльз с каждым глубоким движением вздыхал не только от боли.— Ох, подожди немного, я… — простонал Ксавьер и укусил Эрика за плечо. Леншерр тут же поднялся, выскальзывая из-под жаркого вспотевшего тела, и не дал Чарльзу возможности перекатиться. Надавил на него, вжимая в постель, заставляя так и лежать на боку, пока сам продолжал растягивать его уже куда решительнее, с трудом представляя, как он сможет войти в такое узкое даже после подготовки тело, не причинив боли. Шумно дыша, Эрик прижался лицом к затылку Чарльза, зарываясь во всклокоченные пряди. Он торопливо приспустил штаны и несколько раз провел рукой по пульсирующему твердому члену, размазывая влагу по напряженной головке. Он подхватил Чарльза под колено, заставляя его приподнять бедра и отвести ногу в сторону, открываясь чуть больше. Пристроился сзади, провел членом по раскрасневшемуся отверстию и толкнулся в сжатое кольцо мышц. Оно пульсировало, опоясывало тяжелый член, а нутро сжималось так тесно, что Эрик не смог войти сразу целиком, уткнулся лицом в плечо Чарльза и застонал от удовольствия столь острого, что оно обожгло глаза соленой влагой. Ксавьер шипел и до дрожи в руках цеплялся за простыни, пытаясь расслабиться, ощущая, как Эрик все сильнее его заполняет, прижимаясь вплотную к его напряженным ягодицам. Даже тогда он все еще терся об него, словно пытаясь войти глубже.Новая волна жгучей боли, даже близко не похожая на ту, что причиняли пальцы, пробежалась вдоль позвоночника, и Чарльз впился зубами в подушку. Горячее дыхание Эрика опаляло его плечо, а влажные губы касались кожи. Первое движение, плавное и медленное. Леншерр осторожно выскользнул из Чарльза почти на всю длину, оставляя в нем лишь головку перевозбужденного члена, а затем уже быстрее, но так же плавно вошел на всю длину обратно. Раз. Два. Три. С каждым разом чуть быстрее и увереннее. Боль медленно отступала, рассеивалась в плавности движений, а тело начинало покачиваться в такт. Эрик крепко держал Чарльза под коленом, то и дело впиваясь зубами в уже истерзанное плечо и двигаясь все несдержаннее, с влажными шлепками впечатываясь в мягкий зад, скользя в нем размашисто и проходясь по всем точкам его нутра. Он вздрагивал и вздыхал, чувствуя, как разгоралось возбуждение, и вот Чарльз уже сам сильнее прогибался в спине, пытаясь лучше подставиться под желанные движения, которые вбивали в его тело острое удовольствие. Кровать начала тихо поскрипывать, а Эрик обхватил Чарльза крепче, тихо и несдержанно рыча от удовольствия, все ускоряя темп, пока Ксавьер метался под ним, потираясь напряженным членом о покрывала и с трудом дыша от накатившей волны ощущений.

Сперма белесыми пятнами растекалась по покрывалу, а Эрик все еще двигался в Чарльзе. Он нагнал его через пару минут и застонал, вжимаясь лицом в его затылок, дыша тяжело, словно загнанный зверь. Ксавьер полностью рухнул на кровать, распластался по ней, как тряпичная кукла, и тихо охнул, когда массивный член медленно выскользнул из его влажного тела.Голова опустела и легко кружилась, а тело размякло. Клонило в сон. Эрик почти машинально поправил штаны и почувствовал, как Чарльз укладывается рядом, тянет одеяло на них обоих и щурится от легкого поцелуя, попавшего куда-то в висок.Первый день новой жизни. К такому можно было быстро привыкнуть.***Игорь запечатал толстое письмо сургучной печатью и сонно потер глаза. Была глубокая ночь, но он не мог сомкнуть глаз, как бы сильно ни хотел спать. Разум его был переполнен роем черных, сочащихся ядом мыслей, и стоило попытаться отогнать хоть одну из них, как она впивалась своим острым жалом в его мозг, заставляя лишь ярче светиться образы, которые он так старательно пытался выкинуть из головы. Игорь привык быть всегда рядом с хозяином и прежде боялся того момента, когда Ксавьер приведет девушку в дом. Эта мысль заставляла его кусать простыни от ревности и гневно смотреть на любую, пытавшуюся завязать с Чарльзом разговор. Спасало то, что Ксавьер говорил с прекрасным полом так же прямо и резко, как с мужским, и никому не выказывал признаков симпатии и уж тем более не флиртовал. Какое-то время Игорь жил почти счастливо, уверенный, что Ксавьер вовсе не заинтересован в физических отношениях. Это делало их рабочие отношения чем-то наиболее близким к интимности, которую мог бы принять Чарльз.А теперь…В голове все еще слышались стоны. Он знал, что они не могли быть такими громкими, как ему казалось, ведь в его мире они были подобны громогласным выстрелам пушек. Первая глупая мысль почему-то была связана с болью, и он решил, что Чарльз поранился или что-то похуже, когда бросился помогать своему хозяину, и… лучше бы Чарльз сломал ногу. Хотя Игорь и ненавидел себя за эту мысль, но в очередной раз застать Ксавьера в постели с этим монстром было выше его сил. Вот только он так и не смог отвести от них взгляда.Трудно было представить, что в вечно отстраненном Ксавьере может быть столько страсти, а его голос может звучать так эротично. И больно было оттого, что Игорь не мог испытать это на себе.Он так и не понял, что Чарльз нашел в Леншерре. Тот не был особо умен и тем более привлекателен. Больше походил на рваную серую статую, чем на человека. И как подобное могло привлекать, оставалось загадкой. Но хуже было то, во что Леншерр впутал Ксавьера.

Игорь тихо вздохнул и убрал очередные письма в карман. Ладони вспотели. Возможно, следовало рассказать Чарльзу, но тогда было бы трудно объяснить, почему он молчал прежде. Но ведь Ксавьеру всегда было безразлично, для кого он пишет статьи, и его никогда не интересовало, почему они никогда нигде не публиковались, хоть он и получал за них деньги. А дело было в том, что в научном сообществе идеи и теории Чарльза, его работы — поднимались на смех. Всегда считались бредом сумасшедшего алхимика. Никто бы не стал платить за такое деньги. Никто, кроме одного единственного человека, и лишь увидев портсигар, Игорь понял, с кем все это время он имел дело.Азазель, который был завязан со всеми этими убийствами и являлся ключевой фигурой в расследовании. Теперь, узнав больше, Игорь хотел просто убежать от него куда-нибудь. В ужасе он спрятал все, что сумел найти из работ Чарльза о реконструкции атрофированных мышц. Те письма, что Игорь отсылал последнее время, тот проект Чарльза, на который он потратил годы… Собака, покрытая шрамами. Это была работа Чарльза. И хоть сам Игорь ни разу за все это время не видел проклятого пса целиком — только силуэт под бинтами и простыней — он знал, что представляет собой эта туша в подвале. И мысль о том, что кто-то создал такую же тварь, даже больше… пугала.

Игорь взял свежее, только утром вскрытое письмо и понес его к камину, боясь, что Чарльз увидит его. Простая бумага с парой строк: ?Работу продолжаем. Отказ и возражения не принимаются. Ждем исследование функций мозга в пятницу?. Видимо, одного отказа оказалось не достаточно. Юноша поправил длинные черные волосы и вернулся за стол Ксавьера. Эта спальня-кабинет выглядела совсем пусто без своего хозяина, но вряд ли он теперь часто будет здесь находиться, раз так основательно перебрался в дальнюю гостевую вместе со своим чудовищем.Боже. Когда-нибудь он утянет Чарльза на самое дно. И с этим нужно что-то делать. Игорь открыл верхний ящик стола, чтобы убрать оттиск печати, и замер, увидев записную книжку Ксавьера. Тот не расставался с ней почти никогда, потому удивительно было видеть ее здесь, оставленной среди вещей. Юноша осторожно взял ее и провел пальцами по тисненому изображению сердца. Точная и прекрасная модель. Пожелтевшие страницы и потертая обложка. Бог знает, сколько ей лет, и, судя по римской пятерке на ней, возможно, это была уже не первая записная книжка. Нужно было отнести ее Ксавьеру, а не то он будет переживать, когда обнаружит пропажу. А пока… стоило отдохнуть.Игорь боязливо огляделся по сторонам, словно вор в чужом доме, а затем торопливо скинул ботинки и пиджак с жилетом, все так же осторожно забрался в уже бывшую постель Чарльза и уткнулся лицом в подушку, которая еще хранила запах владельца.Горло стиснуло болью, и глаза начало жечь, но Игорь только крепче прижался лицом к подушке, веря, что все еще станет лучше.***Эрик проснулся с рассветом и позволил себе поваляться в постели всего несколько минут, каждую из которых он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить уснувшего на его плече Чарльза.Это было совершенно новым ощущением — просыпаться с кем-то рядом. Казалось, разбудить Чарльза можно было даже взглядом, а что делать потом, Леншерр решительно не имел никакого понятия. И потому он как можно осторожнее выскользнул из постели, накинул халат и коснулся Чарльза только взглядом, перед тем как пойти привести себя в порядок и одеться.На кухне он оказался раньше вездесущего парнишки Ксавьера, который словно тень появлялся из каждого темного угла. Чтобы как-то оправдать свое присутствие в доме и просто высказать свою благодарность чем-то большим, чем простое ?спасибо?, Эрик принялся за готовку. За годы холостяцкой, практически отшельнической жизни он вполне неплохо научился управляться по хозяйству. Было даже время, когда готовка стала чем-то сродни хобби, и он в равной степени освоил кухню разных стран. Но сейчас взялся просто испечь вафли, по какой-то причине решив, что Чарльз, возможно, любит сладкое. Если же нет, то для подстраховки всегда был омлет с ветчиной.Все это успокаивало. Создавало странное ощущение уюта и даже отгоняло непонятную тревогу и мысли о том, что все вокруг пытаются его обмануть. Уж слишком не хотело его сознание принимать исход расследования и его личной многолетней охоты. Он чувствовал, что что-то было не так, но теперь была и другая часть его, такая уставшая и измученная, что ее это не волновало.Все это дело, все операции и пытки, исследования, кошмары, наркотическое забытье и агонию, весь страх и апатию, ненависть и гнев — все это хотелось содрать с себя, как старую кожу, по куску срывая воспоминания с тела. Тогда он собрал бы всю эту шелуху в один огромный мешок и сжег. Он хотел остаться чистым и новым, тем, кто будет готовить завтраки для любимого человека.— Вы готовите?Эрик резко обернулся и бессознательно перехватил нож из обычного хвата в атакующий, чем до полусмерти перепугал Игоря.— Тише! Я ничего не сделаю! — вскрикнул юноша и поднял руки.— Прости, — Эрик отложил нож и попытался улыбнуться, но это только заставило юношу поежиться.— Вам незачем готовить, я займусь завтраком.— Мне не сложно.— Ну конечно, — Игорь устало потер лицо и уставился на гостя покрасневшими, больными от недосыпа глазами, затем прошел в кухню и налил себе немного чаю, не обращая внимания на то, что вода в чайнике давно остыла.— И что это должно значить? — хмуро спросил Эрик, выкладывая вафли на тарелку.— А то, что я не понимаю, зачем вы готовите и тратите время у плиты, когда могли бы оставаться в постели с моим господином.— Личная жизнь Чарльза тебя не касается. Или тебя не учили стандартному этикету прислуги?— Я не прислуга, я его личный ассистент и друг! — вдруг зашипел юноша, да с такой болью, словно с каждым словом из его горла просачивалась сама душа. Эрик удивленно посмотрел на растрепанного парня в помятой одежде, встретился с его диким злобным взглядом и выключил плиту, на которой уже был готов омлет.— Я не против того, чтобы у Чарльза был столь заботливый друг, который к тому же помогает ему в работе. Но ты не думаешь, что это переходит все границы? — Эрик скрестил руки на груди, и даже белый фартук не смягчал его грозный вид, а, наоборот, подчеркивал его. Стальной взгляд и шрамы, казалось, давали понять, что Леншерр готов был расчленить Игоря на месте, а фартук надел лишь затем, чтобы не запачкать одежду кровью. — Ты вьешься вокруг него, глаз с него не сводишь, с трудом дышишь рядом. То, что Чарльз не обращает на это внимания, не означает, что это не очевидно для остальных. К моему удивлению, Чарли так и притягивает подобных типов.— И вас в том числе, — ядовито прошипел мальчишка, но Леншерр лишь опасно ухмыльнулся.— И меня, — кивнул он, — но с той лишь разницей, что моего общества он сам желает. Того же, кто против его воли постарается подобраться ближе, я лично закопаю.— Как и многих других, верно? У вас на лице так и написано: убийца.— И, видя это, ты не боишься говорить со мной в таком тоне? — спокойно спросил Эрик.— А что мне терять? — горько усмехнулся Игорь и развел руками. — Чарльз слушает лишь вас и делает все эти глупости ради вас! Вы сведете его в могилу, и он даже не будет слушать моих предупреждений.— Я никогда не допущу, чтобы с ним что-то случилось.— Да? Но вы потащили его в тот клуб и оставили у него труп, зная, какая история за ним может стоять. Вы хоть думали, что те, кто похищает трупы, не погнушаются убить свидетелей? Пусть дело и раскрыто, разве поймали того, кто это сделал?— Не думаю, что он вернется. Но даже если он на это решится, то теперь тут буду я.— И это решит все вопросы?— Да.— Вам не стоило приходить с самого начала!— Если мое присутствие доводит тебя до такой истерики, то тебе следует поискать новую работу. Не думаю, что Чарльз сам попросит тебя об этом, но ты кажешься мне достаточно рассудительным, чтобы понять, что это лучший выход. Мне бы не хотелось, чтобы однажды ты повесился в своей комнате от неразделенной любви.— Вам так легко насмехаться над моими чувствами, хотя вы даже не знаете, через что я прошел вместе с ним, сколько времени мы работали бок о бок, как он спас мою жизнь и чем он стал для меня! А потом приходите вы, и он… Он больше не тот человек, которого я знал.— И что же изменилось? Он стал спокойнее? Начал чаще улыбаться? Высыпаться, меньше работать? Думать о будущем и о чем-то кроме работы? Даже ты не можешь сказать, что это вредит Чарльзу. Равно как и то, что в половину седьмого утра он не торчит за работой, а спит.— Еще бы ему не спать после того, что вы делали с ним! Да он, должно быть, без сознания! — с болью прошептал Игорь, и на его глазах проступили слезы, а руки задрожали.Эрик прищурился, а затем так быстро оказался возле юноши, что на какой-то миг тот был уверен — инспектор, словно вампир, умеет перемещаться в пространстве.— Мне плевать, что лично ты об этом думаешь, но если позволишь себе хотя бы одну мысль об этом за пределами дома, то я лично сверну твою тонкую шею и скажу Чарльзу, что ты сбежал с гимнасткой из бродячего цирка. Ты меня понял? Я не позволю какому-то нервному мальчишке навредить Чарльзу подобными сплетнями.— Я никогда бы…— Запомни это. И иди прогуляйся, проветри голову. Посмотри вакансии помощника. Если ты не сможешь смириться со сложившейся ситуацией, это тебе понадобится.— Да, сэр, — прошипел Игорь и выскользнул из кухни, дрожа от боли, гнева и ревности.Эрик проводил его холодным взглядом и, тихо вздохнув, снял фартук, повесил его на место и принялся собирать на поднос завтрак для Чарльза. Словно ничего и не произошло, он направился обратно в их спальню, сумев изобразить более чем убедительную ласковую улыбку, которая стала искренней, едва он увидел Ксавьера, раскинувшегося поперек кровати.Он осторожно поставил поднос на прикроватную тумбочку, а сам сел на кровать и, протянув руку к Чарльзу, осторожно погладил его по растрепанным волосам.— М-м-м, — промычал Чарльз и сонно приоткрыл один глаз, лениво улыбаясь. — Доброе утро. Ты почему не в постели?— Готовил, — пожал плечами Эрик, — хотел как-то отметить мой переезд. И отблагодарить тебя.— Да брось, — Чарльз уткнулся лицом в подушку, — ты уже давно тут живешь, в какой-то мере. Этот дом всегда был открыт для тебя.— Как поэтично, — рассмеялся Леншерр и сел ближе к Чарльзу, принялся поглаживать его по шее и плечам, скользнул взглядом по оголенной коже, радуясь, что сам Чарльз не испытывал стеснения, оставаясь обнаженным.— Тебе всегда рады в моем доме, — Чарльз перекатился на спину и разлепил слезящиеся глаза. — И в моей постели. Но ты все же ушел.— Не осуждай, я же вернулся, — бодро сообщил Эрик и потянулся к Чарльзу за поцелуем, что тот благосклонно позволил, поглаживая Эрика по затылку, словно одобряя его инициативу.— Завтрак, — пробормотал он куда-то в подбородок Эрика и лукаво улыбнулся, отползая от него с явно довольным видом, словно предлагая вступить в какую-то игру, правил которой не собирался объяснять. Он притянул к себе поднос и с удовольствием встретил вафли, усаживаясь в постели, все еще оставаясь немного прикрытым одеялом. — Итак… какие у нас на сегодня планы? У тебя вообще есть что-то, что ты делаешь в выходные?Эрик медленно вдохнул, зная, что ответ будет звучать не вполне нормально.— Обычно в выходные я искал доктора, который сломал мою жизнь. Но, так как… Эссекс, — произносить это имя вместо привычного ?доктор? все еще казалось неправильным, но Эрик старался с этим освоиться, — в психушке, я бы хотел… прогуляться и проверить там охрану.— Оу, — Чарльз так и застыл, медленно жуя вафлю, и посмотрел на Эрика с сожалением, но без осуждения,— хорошо. А потом мы могли бы прогуляться по парку, — как ни в чем не бывало предложил он.— И ты не против? — удивился Леншерр.— Я знаю, что для тебя это важно, и, как бы странно это ни было, я поддержу тебя. Знаешь, не то чтобы это очень похоже, но в свое время, еще в университете, когда я учился в Германии, я казался, должно быть, таким же зацикленным психом, и меня поддерживал один из моих преподавателей. Так что я знаю, как много может значить поддержка.— Ты только что сравнил мое ?небольшое? дело с твоими школьными проблемами?— Университетскими, — поправил Чарльз и улыбнулся так заразительно, что Эрик даже не смог сдержать смех, вдруг ощущая, как груз его проблемы из горы превратился в камешек после такого нелепого сравнения.— Значит, в парк.***Первая неделя каким-то образом одновременно оказалась и бесконечной, и молниеносной. Эрик начинал привыкать к Чарльзу рядом с собой в постели, к общим завтракам, прогулкам в парках, домашним делам, которые Эрик легко и незаметно перетянул у Игоря. Но парнишка все же продолжал бегать на рынок и в аптеки, с болью замечая, что в списке появился глицерин. В больших количествах. Тем более паренек, видимо, воспринял его совет всерьез и теперь пропадал где-то по полдня. Но он все же не собирался сдавать позиции как ассистент Ксавьера и теперь старательно пытался подобрать для Чарльза новое направление в научной деятельности, помогал с работами и рефератами студентов. А их оказалось так много, что разместить все в бывшей спальне Чарльза было просто невозможно. Пришлось переоборудовать старую лабораторию Ксавьера для новой работы. И, чем бы Чарльз там ни занимался, это было что-то масштабное. Количества органов, хранившихся в формальдегиде, там хватило бы на то, чтобы собрать целую армию невиданных существ, если бы какому-то психу пришло в голову собирать солдат из кусочков чужих тел. На прямой вопрос Чарльз отвечал обилием научных терминов, и Эрик понял, что его милый доктор просто не хотел подробно объяснять предмет своих прежних исследований.

За помощь Уоррена Ксавьер был вынужден расплачиваться сменой научной деятельности на преподавательскую. Теперь в обязанности Эрика входило успокаивать Чарльза после лекций и семинаров. Как выяснилось, долгое отшельничество не пошло Чарльзу на пользу, и, оказавшись в одной аудитории со студентами, он абсолютно не мог понять, как с ними общаться. А они с трудом понимали, что он говорит, попросту не зная и половины слов, которые использовал Ксавьер. Так первые занятия превратились для Чарльза и его студентов в некое подобие лингвистического курса, чтобы последние хотя бы понимали его слова. А потом он принялся в весьма грубой форме объяснять ученикам рассказанное, за что довольно быстро получил первые жалобы.Но успокаивать Чарльза было даже приятно. Эрик часами слушал его рассуждения о новой лекции, молча, чтобы не выдать своего невежества, и в нужный момент подкрадывался к Чарльзу со спины, пока тот метался по кабинету. Он клал руки на плечи Ксавьера, медленно начиная их массировать, с каждым движением разбавляя ярость своего близкого друга куда более приятным чувством, которое не требовало слов и обсуждений.Эрик был благодарен, что Чарльз не настаивал на том, чтобы они оба были обнаженными, и стоило Леншерру принять этот факт, как он стал куда смелее. Достаточно было закрыть окна и остаться наедине, как любой поток мыслей Чарльза прерывался грубым физическим вмешательством.Эрик не мог насытиться и чувствовал себя глупым мальчишкой, впервые влюбленным, впервые испытывающим весь этот жар и страсть. Ему нравилось раздевать Чарльза, вещь за вещью. Стягивать ткань и обнажать прекрасное тело, касаться его губами и руками, вырывая из горла тихие стоны. Брать и изучать: в каких позах это можно было сделать, в каких Чарльз выгибался сильнее, а его голос звучал глубже, в каких ярче краснел и быстрее заводился. А еще ему нравилось помогать после: смывать пот и сперму с тела, сдерживаясь, а порой и не сдерживаясь от того, чтобы опробовать прочность самой ванной. Чтобы потом ночью очутиться в постели Чарльза и мирно заснуть у него на груди, забывая о черном комке недоверчивой боли, которая продолжала шептать день за днем. Она тихо повторяла, что он неправ и все это неверно, что его погоня только началась, а он, по глупости своей, свернул на этот светлый путь, хотя тут было куда больше лжи.Но впервые Эрик готов был сдаться и просто… жить.— Эрик? — Чарльз постучал о косяк двери их спальни, и Леншерр оторвался от книги, в которую больше смотрел, чем читал. — Решил не вылезать из кровати сегодня? — лукаво спросил Ксавьер и улыбнулся так, что враз помолодел лет на десять.?Еще бы как-нибудь уговорить его сбрить эту бороду, и он наверняка будет похож на счастливого мальчишку?, — в очередной раз промелькнула в голове навязчивая мысль, но Леншерр пока не решился ее озвучить.— Нет, я зайду проверить Эссекса и затем в участок.— Зачем? — насторожился Ксавьер, глядя, как Эрик поднимается с кровати.— Я хотел сказать тебе по факту, после того как вернусь.— Я не самый большой любитель сюрпризов, тем более, если они включают в себя посещение Скотланд-Ярда, — тут же предупредил Чарльз и строго посмотрел на Эрика, отчего тот сразу захотел послать куда подальше все свои планы и работу Чарльза и просто запереться с ним в этой спальне.— Скоро его упоминать не будет смысла.— Отчего же?— Я хотел подать заявление об увольнении. По сути, я работал там, чтобы выйти на… Эссекса. И теперь эта работа будет лишь отнимать время. Тот доход не стоит этого.— Правда? В смысле… Ох, я думал, тебе нравится эта работа.— Нравится? — Эрик тихо фыркнул. — С чего бы? Большую часть времени это пустая бумажная волокита, опросы и копание в… Поверь, это не совсем то же самое, что спасать день за днем людей. Да, есть исключения, но и они того не стоят.— Но ты встретил меня именно офицером, — улыбнулся Чарльз и привалился к косяку двери, а Эрик подошел ближе и тихо вздохнул.— Не офицером, а старшим детективом-инспектором.— Оу, да, — тут же закивал Чарльз и торопливо приподнялся на цыпочки, чтобы поцеловать Эрика, — я вечно путаю эти ваши должности.— Скоро не придется.— И чем планируешь заняться теперь?— Я… Было несколько идей. Мне уже предлагали работу. И не раз, но были поводы отказывать.— Что за работа?— Скажу, как устроюсь, — не стал открывать всех тайн Эрик и коснулся губами лба Ксавьера. — А тебе, кажется, пора к студентам.— Ты хотел сказать: ?К дремучим неучам?, — обреченно простонал Ксавьер. — Ей-богу, если еще один студент возьмется оспаривать мои слова, клянусь, я надену ему ведро на голову и заставлю перечислять все мышцы в теле человека, пока он не сойдет с ума.— Звучит жестоко.— Нет, это воспитание, Эрик, — серьезно сообщил Чарльз, и Леншерр вновь улыбнулся.— Кажется, тебе это нравится куда больше, чем ты хочешь показать.— Что? Не говори ерунды, — Чарльз ударил Леншерра в плечо, и тот тихо охнул, проводил его до дверей, прежде чем начать собираться самому.Погода была хмурой, но сквозь облака иногда все же пробивалось солнце и была надежда, что ближе к трем часам распогодится.***— Мне не важно, как. Просто заставь его вернуться к исследованиям, — Азазель прищурился, глядя на темноволосого парнишку, который нервно сжимал в руках свою шляпу.— Судя по вашим письмам, отказов вы не принимаете, но я здесь не для того, чтобы обсуждать условия, а чтобы подтвердить то, что и так много раз вам уже писал, — как можно серьезнее сказал Игорь, хоть и не мог не испытывать страха при виде этого человека. Было в нем что-то опасное, демоническое, а взгляд золотистых глаз пробирал до костей.— Ты смышленый парень, но ты не Ксавьер. Более того, я пока не встречал ученого, способного с ним сравниться, и потому его работы бесценны. Мне не важно, сколько они стоят.— И для чего они вам? Я слышал о собаке, но что будет дальше? В работах описывались человеческие органы. Вы же не…— Это тебя не касается. Если только ты не решишь присоединится к научной команде моего начальника.— У меня уже есть работа.— Разве? Судя по твоим словам, Чарльз лишь преподает да живет своей мирной жизнью. И явно не той, о которой мечтал ты. Так почему бы тебе не уговорить его давать хотя бы научные консультации? Ты мог бы вести с ним переписку, пока сам будешь являться частью чего-то намного большего.— Я… — Игорь замялся. Он пришел сюда, полный решимости отстоять исследования Чарльза, боясь того, во что они могли превратиться, но теперь… Как бы дорог ему ни был Ксавьер, надежды на взаимность уже не оставалось. Не теперь, когда Леншерр кружил вокруг хозяина и так очевидно выживал из дома третьего лишнего.— Мне бы не хотелось лично разговаривать с мистером Ксавьером, отвлекая его от столь идеализированного им мира, — Азазель присел на край стола и хмыкнул своим мыслям.— Вы не тронете его!— Кто говорил об этом? Нам он нужен живым и здоровым, полностью в своем уме.— Он написал вам и так слишком много, вы не можете… Тем более, те темы, что вы высылаете… Вы правда считаете, что он не станет задавать вопросов?— Раньше не задавал. Тем более, большинство из них на его же работах и основано.— Он не хотел создавать монстров, он лишь пытался спасать жизни! Те, что для всех уже были потеряны! Он и не думал воскрешать мертвую плоть! — запротестовал Игорь.— А что же тогда делал он сам? Разве его проект не был всего лишь тушкой, которую он оживлял?— Он был жив в самом начале. Все остальное… Это лишь попытка…— Сделать слабое — сильным, — кивнул Азазель. — Умирающее — живым. Слепое — зрячим. Все его работы способны изменить само понятие о теле и его возможностях. И мы в этом заинтересованы.— Но мой господин заинтересован в университетской образовательной программе…— Это легко исправить — я знаком с Уорреном, он может убрать часы Ксавьера из расписания.— Нет! Они важны для него. Он… он впервые так выглядит. Он словно проснулся. Я не позволю вам вернуть его в ту бездну, в которой я его застал.— Он сам там оказался, и не думай, что у твоего ненаглядного Чарльза не было причин туда рухнуть.— Я и не сомневаюсь в этом. Я знаю его. Он не сделал бы ничего плохого ни единому живому существу. Он…— Сущий ангел? — усмехнулся мужчина. — Ага, с бородой и похмельем. И с прошлым, о котором ты ничего не знаешь.— Я знаю его настоящее, и этого мне достаточно.— А его дорогого преподавателя из Германии? Он не упоминал Ингвара? Или, может, он как-то иначе произносил его имя? У Чарльза, как я слышал, в свое время был просто ужасный разговорный немецкий.— О чем вы?— О том, что он мог позволить себе всю эту жизнь — свободу, если хочешь называть ее так, — лишь потому, что выполнял условия нашего договора.— Чушь! — воскликнул Игорь. — Я просто связался с вами по объявлению, чтобы найти для господина работу.— Разве? Ты, видимо, что-то путаешь. Объявление? Ты видел так много писем на его столе, переписок и предложений и совсем запутался в них. Да, ты сыграл свою роль в том, чтобы вернуть его нам, и мы за это благодарны. Но не думай, что ты помог ему найти эту работу. Чарльз с нами уже многие годы, он наш краеугольный камень, и ты, мальчишка, не можешь просто вытащить его из фундамента лишь оттого, что выдумал, будто защищаешь его.— Но он…— Разговор окончен.***Прошел целый месяц, и в это почти не верилось. Чарльзу так вовсе казалось, что все их расследование было лишь выдумкой или романом, который он зачем-то прочитал перед сном. Но, чем бы оно ни было, в итоге это вернуло ему жизнь. Ту, что он утратил много лет назад в темной импровизированной операционной, уверенный, что потерял смысл своей жизни вместе с драгоценным пульсом своего самого важного пациента.Ксавьер лениво приоткрыл глаза и улыбнулся, довольно глядя на спящего Эрика.Он ведь не видел его спящим раньше. Тот вечно просыпался первым, и казалось, не спал вовсе. Всегда был настороже, словно охотничий пес, которого впервые заперли в конуре, а он все еще чуял добычу и не понимал, в чем заминка. Почему он остановился, когда в крови кипит адреналин? Зачем спать, когда нужно охотиться? И пусть добычей теперь были не преступники и не его демоны, а простые жизненные вещи. Чарльз не чувствовал себя таким живым и нормальным лет с шестнадцати. Тем более, субботнее утро располагало к радости.Он скользнул ближе к Эрику и поцеловал его в плечо, чувствуя, как тот встрепенулся.— Спи-спи, я просто… Не знаю, — пробормотал Чарльз.— Чего не знаешь? — чуть приоткрыв глаза, спросил Леншерр.— Игорь поехал за книгами, будет только завтра. Дом наш, и день выходной…— Хочешь пригласить студенческих друзей и устроить вечеринку?— Это было лишь раз. И я жалел об этом. Мне же было семнадцать.— И ты, должно быть, был невероятно хорош.— Не сказал бы. Я тогда словно застрял в развитии и походил на совсем еще ребенка… — неохотно признался Чарльз.— Уверен, ты и тогда бы мне приглянулся.— Не сомневайся! — Чарльз внезапно рассмеялся. — Но тем не менее. Вечеринок не нужно, но я свободен от учеников, а ты — от своих подчиненных и бухгалтерии.— Но я все еще хотел бы проверить Эссекса.— Он очнулся после того случая? — тут же спросил Чарльз, забыв про игривость, и Эрик кивнул.

А ведь казалось, это дело можно было закрыть насовсем. Пусть даже охрана не смогла объяснить, как все произошло и почему никто не заметил, что заключенный разжился веревкой, они все же вовремя остановили попытку самоубийства. Эссекса откачали, но с тех самых пор он замкнулся в себе и ни с кем не желал разговаривать. Даже с Эриком, хотя с ним он и раньше толком не говорил: только скалился и шептал о том, что его шрамы прекрасны, а органы под кожей напоминают живые драгоценные камни.

— Его и так повесят. Должно быть, не хотел, чтобы все было публично.— Все равно было бы, — покачал головой Эрик. — Пусть теперь разговоров о нем меньше, но Страйкер не упустит такую возможность.— И ты пойдешь? На казнь?— Да. А тебе не стоит.— Ну уж нет. Я буду рядом, — Чарльз накрыл его руку своей.— Я бы не хотел, чтобы ты это видел.— Но я и прежде видел смерть, Эрик.— Да, и что это с тобой сделало? Ты никогда не рассказывал подробно, но ведь из-за смерти ты перестал лечить. Я не хочу, чтобы ты снова…— Это другое! — возразил мужчина.— И все же.— Прекрасное утро, — обреченно пробормотал Ксавьер, утратив весь игривый настрой.— Чарльз, куда ты? — Эрик приподнялся в постели и обеспокоенно смотрел, как Чарльз ищет на кресле свое нижнее белье, оставленное там прошлой ночью. Леншерр сидел в том самом кресле, едва дыша и запрокинув голову. А Чарльз, не хуже профессионального наездника, седлал его бедра и подставлял обнаженную кожу скудному свету… Сейчас эта картина казалась сном, а сам Чарльз хмурился и одевался, явно не радуясь тому, куда свернул их разговор.— Приготовлю завтрак, — натянуто улыбнулся Чарльз. — Давай, собирайся и спускайся. День короткий, знаешь ли, а ты обещал помощь с работами студентов.— С радостью, — Эрик выдохнул с облегчением и направился в ванную, прикидывая примерный план на день.Пусть лучше Чарльз думает, что Эрик идет к Эссексу, — это уже стало нормальной частью их распорядка дня. Объяснять встречу с Эммой было бы куда сложнее, чтобы не показаться параноиком. Но он не мог оставить это дело в покое. Фрост дала знать, что у нее есть новая информация, которая могла бы его заинтересовать, а слов на ветер эта женщина не бросала.***Чарльз не был так хорош в готовке, как Эрик или Игорь, но у них оставалось еще довольно много выпечки, а чай заварить он и сам был в состоянии. И пусть день начался с той самой темы, которой он старался избегать, Чарльз все еще был намерен исправить все к лучшему. Неизвестно было, как долго он сможет не замечать этой проблемы и как долго продержится сам Эрик.Леншерр чувствовал, что что-то не так. Он проводил слишком много времени в доме для душевнобольных, пытаясь говорить с Эссексом или просто наблюдая за ним. Он силился увидеть в нем своего мучителя, но явно безуспешно. Он ведь не успокоится. Это было делом времени, пока Эрик в один из дней просто не исчезнет из его жизни, поддавшись своим инстинктам. Так может, это к лучшему, что Эссекса скоро казнят? Если, увидев его смерть, Эрик наконец-то успокоится, можно будет ни о чем не переживать. Тот мир, в котором они сейчас живут, перестанет быть таким хрупким.Пока что Чарльз чувствовал, что его дом стал для Эрика клеткой, а сам он — ласковый надзиратель, который посадил на цепь дикого волка и пытается сделать из него ручного домашнего песика. В какой-то момент он укусит. В какой-то момент он сбежит…***Эрик прежде редко бывал в борделе Эммы, но теперь появлялся тут все чаще. Новая работа вынуждала. Фрост встретила его с радушной улыбкой и жестом попросила девочек не засматриваться на нового управляющего, а сама повела его в свою комнату.— Снова тайком сбежал из дома? Твоя женщина не против? — лукаво спросила Эмма, шурша пышной белой юбкой.— Она считает, что это просто работа.— В субботу?— Всякое бывает.— Я рада, что ты нашел себе кого-то. Мне казалось, еще немного — и ты станешь новым маньяком лондонских улиц. Негоже такому мужчине так долго быть одному, — она уселась в мягкое кресло и закинула ногу на ногу, поправляя разрез на юбке, чтобы продемонстрировать свои стройные ноги, обтянутые белыми чулками.— Прибереги любезности для своих клиентов. Я пришел, потому что ты сказала, что у тебя есть новости для меня, — он хмуро посмотрел на женщину и поправил свою шляпу, чтобы лучше скрыть лицо.— Ты из-за нее ушел из Скотланд-Ярда?— Тебя это не касается.— Отчего же? Я так давно предлагала тебе вступить в ?Пламя? и помогать нам, с твоими-то навыками и способностями ты здесь на вес золота. Да и внешность твоя тут очень кстати.— Ты меня ради этого позвала? Внешность мою обсудить?— Нет, но просто хочу, чтобы ты знал: многим девочкам стало спокойнее, когда они узнали, что ты за нами присматриваешь. Так что ты что-то вроде местного героя. Бывший детектив-инспектор.— Что ты узнала? — поторопил ее Эрик.— Ты же занимался докторами, если не ошибаюсь? Тут не так давно было нападение на нескольких из наших, тех, что лица правят да раны штопают ребятам из ?Пламени?. На них напало… что-то. Видимо, какой-то наемник. Допрашивал их.— О чем?— О том же, о чем и ты. О пропавших людях, о людях в шрамах, о людях с особыми способностями.— Какими еще способностями? — насторожился Эрик, а Эмма мягко поднялась с места и подошла к нему.— Сила. Выносливость. Кошачье зрение. Что угодно нечеловеческое.— Что за бред?— Я тоже об этом подумала. Пока не услышала о твоей драке и о том, что ты можешь пробивать стены с одного удара.— Обычный адреналин. Ты следишь за мной?— Иногда. Ты мне нравишься, так почему бы не присмотреть за тобой?— Кто? — коротко спросил Леншерр.— Тот мальчишка, что стащил часы у твоего друга доктора.— Ты и с детьми работаешь?— Я им помогаю. Они отлично собирают информацию.— И выдумывают сказки. Преувеличивают. Должно быть, я слишком его напугал.— Правда? — подняла бровь Эмма.— Это все, что ты хотела сказать?— А тебе этого мало?— Я думал, будет что-то посущественнее, — недовольно нахмурился Эрик.— Как всегда груб. И как твоя девушка это терпит?— Это не твое дело. Если узнаешь что-то еще о человеке, который ищет людей в шрамах, можешь сообщить?— Все же заинтересован, — улыбнулась Эмма, но Эрик только махнул ей рукой на прощание, направляясь к двери. Он чувствовал, как комок нервов в груди медленно расслабляется, а путь перед ним снова начинает приобретать очертания.***Ксавьер проверял работы студентов, когда в дверь позвонили уже в третий раз.— Игорь! — крикнул Чарльз, но тут же вспомнил, что помощника нет дома. Он тихо вздохнул и поднялся из-за стола, сам направился к двери и по пути посмотрел на часы. Эрик должен был вернуться только через пару часов, но если выбрался пораньше, то это хорошо. Можно было поговорить с ним обо всем. Нет, не рассказать, но хотя бы узнать, что думает об этом он. Отвлечь его от ненужных мыслей, пока они не разъели его, как кислота.— Здравствуйте, — с сомнением произнес Чарльз, глядя на высокого хорошо одетого мужчину со смолянисто-черными волосами и шрамом, рассекающим один его глаз и щеку, словно когда-то кто-то пытался убить его, но оставил лишь след от ножа на память.— Добрый день. Мы пока лично не знакомы. Меня зовут Азазель. Я здесь по поручению моего работодателя. Он большой поклонник вашей научной работы.— Ох, хорошо, — протянул Чарльз, не спеша полностью открывать дверь. — Но, знаете, я вас перебью. Сейчас я сделал перерыв в исследованиях — увлекся преподаванием. Так что, хоть мне и жаль расстраивать вашего начальника, я не смогу ему помочь.— О, нет. Вы сможете. Ему необходимо, чтобы вы присоединились к его исследовательской работе. Немедленно.— Что? Это невозможно.— Помощник не передавал вам его требования?— Какие, к черту, требования? Я не понимаю, о чем вы.— Я о том, что мой работодатель устал ждать и вести переговоры через третьих лиц. Он приглашает вас к себе.— Что? — Чарльз побледнел и с ужасом посмотрел на Азазеля, все еще надеясь, что он просто ослышался.— Так что скажете, мистер Ксавьер? Составите мне компанию и окажете честь моему господину, или мне стоит остаться и подождать, пока вернется мистер Леншерр? Вы же приютили его, верно? Он будет рад, если я немного освежу его память. Расскажу, как у него появились эти шрамы.— Вы не посмеете, — голос Чарльза дрогнул.— Отчего же? — поднял бровь Азазель. — Это не такая уж и тайна.— Мне нужно оставить хотя бы записку, — Ксавьер попытался взять себя в руки.— С вашего позволения, я проверю ее текст.— Как вам будет угодно.— Что касается вашего помощника, можете не беспокоиться. Вы встретите его на месте.— Он в порядке? — Чарльз крепче впился в ручку двери, представляя, что могло стрястись с Игорем, — его разум выдавал слишком жуткие картины.— Он жив. Здоров. Обустраивает ваш кабинет. Вам там понравится.— Сомневаюсь. У меня будут условия.— Непременно. Вы сможете их обсудить с моим господином. Уверен, по старой памяти он пойдет вам на уступки. Собирайтесь.Чарльз едва заметно кивнул и пропустил Азазеля в дом, чувствуя, как темнота сгущается за его спиной. Прошлое нагнало Чарльза так внезапно, обрушилось на его жизнь, словно цунами, заливая ее смертельным холодом.Руки дрожали, пока он писал записку для Эрика, но он должен был попрощаться.Хотя бы в этот раз.***Она бежала изо всех сил, легкие горели и голова начинала кружиться. Ночь была темной для всех в этом городе, но не для нее. Глаза реагировали на каждый проблеск света, заставляя вспыхивать все вокруг, светиться и оживать, всплывать объемными предметами в густой темноте. Самая темная ночь становилась подобна ясному дню. Она легко перепрыгивала через мусор под ногами, но знала, что тело скоро не выдержит, и что легкость, появившаяся в мышцах, была лишь ее воображением, а погоня — реальностью.— За ней!— Окружите ее.— Туда!— Бешеная сука!Она едва ли не врезалась в стену одного из зданий и остановилась, тяжело дыша, пока перед глазами появлялись темные пятна. Хватит бежать, ей больше не выдержать. Она вжалась в стену и почувствовала легкий жар, который растекся по ее замерзшей коже, прикрыла глаза и на мгновение почувствовала, как ее тело принимает окрас неровной стены.— Сюда!— Здесь! Покажись!— Не троньте ее, она нужна живой! — расталкивая двух верзил, Янош вбежал в переулок. — Малышка, выходи. Правда же, бежать глупо. Мы тебе поможем, — он осматривался по сторонам, пытаясь найти беглянку, пока его охранники кружили вокруг, вооруженные и воняющие потом так сильно, что трудно было дышать.Живой нужна. Конечно. Кто бы позволил им потерять столько лет упорной работы, что были вложены в ее тело. Вот только она слишком долго шла к этому дню, чтобы покорно, словно овца, вернуться на обеденный стол к своим мучителям. И, лишь только Янош подошел достаточно близко, она бросилась на него, думая о маячащей впереди свободе.И о Чарльзе.***Хэнк засиделся в аптеке. Время шло так быстро, и за цифрами он ничего не замечал. Не то чтобы сводить баланс было увлекательно, но он любил порядок и хотел все довести до конца. И довел. Вот только за окном аптеки все так почернело, что даже уличные фонари с трудом освещали улицы.— Черт, — МакКой вздохнул и устало потер переносицу, надел очки и все же стал собираться. Если повезет поймать экипаж, то вполне можно будет быстро добраться до дома безо всяких проблем. Он, конечно, верил в лучшее в людях, но пристрастие к газетам и то, как много сообщений о преступлениях ему там попадалось, невольно пугало и наводило на мысль, что после заката ничего хорошего на улицах Лондона просто не может произойти. И он не хотел бы оказаться в одной из колонок газеты в качестве очередного трупа, найденного на окраине города. Он собрал свой чемодан с документами и уже потушил лампу на столе, когда услышал удар о входную дверь и шаги в зале для посетителей. Сердце ушло в пятки и забилось там как бешеное. Хэнк поправил тугой шейный платок и попытался крикнуть как можно спокойнее и решительнее:— Прошу прощения, но мы уже закрыты.Тишина. Шаги. Сиплое дыхание.— Проклятье, — Хэнк зажмурился и попытался взять себя в руки. Он же закрывал входную дверь, как это вообще было возможно? Закрывал же. Да ведь? Он помнил, как закрывал. Или это было… вчера?— Не двигайся, — голос сипел и шел словно из пустоты, а затем Хэнк в ужасе подскочил на месте, несмотря на прямой приказ, потому что на него смотрел зависший в воздухе пистолет, а на пол тяжелыми каплями падала кровь прямо из пространства перед Хэнком. Вооруженная кровоточащая пустота!— Матерь божья!— Стой на месте, или пристрелю, — зашипела пустота и пошла рябью. Перед ним медленно, словно изображение на новомодной фотопленке, начал проявляться силуэт девушки. Обнаженной. Раненой. И с синей кожей. И все еще вооруженной. Длинные спутанные рыжие волосы падали на лицо, и сквозь их пелену горели золотые, как у кошки, глаза. — Помоги, — приказало существо, но Хэнк замер в ужасе, не понимая, что происходит, и вновь начиная верить в детские страшилки про демонов и бесов. — Что стоишь столбом? Помоги мне! — зарычала девушка и решительно бросилась на аптекаря, уткнув дуло пистолета ему в живот и рыча на него с гневом и болью, словно зверь, а затем…Хэнк стоял, не понимая больше ничего в этом мире. Пистолет с грохотом рухнул на пол, а девушка повисла на его руках, обмякла, как тряпичная кукла, оставив за собой кровавый след на полу. Ее холодная кожа была мягкой и живой, а дыхание — болезненным и прерывистым. МакКой медленно уложил ее на кушетку в своем кабинете и нервно заходил по комнате. В этот момент его мысли и тело словно разделились. Пока он, как по учебнику, проводил осмотр и обрабатывал зияющие раны на животе и боку девушки, стараясь не думать, каким чудом она не растеряла все свои кишки, его разум лихорадочно пытался понять, что в его кабинете сейчас лежит на грани жизни и смерти, чем ему это грозит, как это закончится и не сошел ли он с ума.Последнее явно побеждало в его сознании, да и хорошо объясняло происходящее.Всю ночь он провел с девушкой, которая, к его ужасу, то и дело приходила в сознание и лишь каким-то неимоверным усилием воли не вопила от боли, а лишь шипела, душа в себе крик.Эта ночь походила на сущий кошмар из романов, что продавали на каждом углу. Первые лучи солнца Хэнк застал с книгой в руках, пытаясь выискать медицинское обоснование синей кожи девушки и понять, чем она может быть больна. Все было тщетно.— Ты не позвал полицию, — прохрипела она с кушетки, перепугав несчастного фармацевта.— Ты же вроде как мой пациент, — попытался сказать он как можно дружелюбнее, глядя на существо, которое не особо походило на человека.— Какой правильный, — насмешливо сказала она, растягивая бледные губы в усмешке, а затем тихо застонала от боли. Хэнк бросился к девушке, но так и охнул от удивления, когда ее кожа начала бледнеть, принимая более естественный человеческий цвет. И, поражаясь этому чуду, он и не увидел, что на него снова наставили пистолет. — Ты мне поможешь.— Спокойнее, я ничего такого не сделал. И, мне кажется, я и так тебе помогаю.— В этом городе живет Чарльз Ксавьер. Мне нужно… нужен… — она зажмурилась от боли и крепче вцепилась в пистолет, чтобы тот не выпал из рук.— Я помогу, — пообещал Хэнк, едва заметно краснея от вида обнаженной девушки. — И принесу тебе плед, ты, должно быть замерзла.— Я в порядке.— Это мне решать, с твоего позволения, — увереннее произнес МакКой, начиная понимать, что его гостья не собирается убивать его так скоро. — Как мне тебя звать? — спросил он, укрывая девушку, и та настороженно на него посмотрела.— Тебе не нужно знать моего имени.— Но мне же нужно как-то к тебе обращаться. Ты сейчас моя пациентка.— Зови как хочешь.— Тогда… Джейн?— Рей, — поморщившись, предложила она, и ее глаза влажно заблестели, а сама девушка зашипела от нового приступа боли. — Бог мой, у тебя есть морфий?— Эм, есть, но им не следует…— Неси!— Хорошо-хорошо!***Посетители превратились в силуэты. Хэнк обслуживал их так же, как и всегда, но часть его до смерти боялась, что кто-то заглянет в служебное помещение и увидит его Рей. Хотя вероятность этого была крайне мала.Она уже обосновалась на его кушетке с максимальным комфортом, но была совсем слабой, хоть и скрывала это. Едва узнав адрес Ксавьера, она растворилась в ночи, оставив Хэнка, наслышанного о его репутации в экспериментальной медицине, только гадать, зачем ей понадобился известный ученый. Хотя можно было предположить, что у Ксавьера найдется побольше мыслей насчет диагноза для девушки с синей кожей. Зато не успел он соскучиться, как Рей вновь оказалась в его служебке, тяжело дыша и кутаясь в плед, бледнея от приступов боли и зажимая кровоточащую рану, на которой разошлись швы.— Я говорил, что тебе не следует выходить. Послушала бы меня, и этого не произошло бы.— Я должна была его увидеть.— Он помог? Ксавьер? Я слышал, он хороший врач…— Врач? — почему-то удивилась девушка и нахмурилась.— Ну… да. Правда он больше занимается наукой, и, думаю, на прием к нему попасть проблемно. Хотя я бы на его месте сделал для тебя исключение...— Он в опасности.— Что? Нет, я так не думаю. Он, конечно, часто рискует репутацией со своими заявлениями в области мед…— Нет, это не то. Он связался с одним из его монстров. Я должна была его предупредить, но не смогла и слова вымолвить. А появиться перед этим чудовищем я бы не смогла, не в моих силах ему противостоять.— Каким еще чудовищем?— Двести четырнадцатый. Я видела его в доме Чарльза. Он в опасности.— Успокойся. Тебе нужно отдохнуть. Потом обо всем поговорим.— Он делает нас монстрами. И этот опасен. Он сильнее любого из людей.— Кто — ?он??— То чудовище, что поселилось возле Чарльза.— Хорошо, — Хэнк неуверенно улыбнулся и погладил девушку по голове, — объяснишь мне все позже. Если захочешь, мы предупредим Ксавьера.— Да. Но осторожно. Если этот монстр узнает… если он узнает…— Спи, — посоветовал Хэнк, поправляя плед.***Ее речь была спутанной и странной. Чем бы она ни была больна, через что бы ни прошла, это явно сказалось на ее сознании. Она постоянно повторяла истории про замок с докторами, про невероятных существ из трупов, про свою волшебную кровь и сшитого из обугленного трупа монстра, который сейчас поселился у Чарльза. Про него она хотя бы смогла сказать что-то понятное. Судя по всему, когда-то давно, в детстве, они с Ксавьером были друзьями. Но подходить к нему в нынешнем виде и состоянии она не могла, потому решила выждать действий монстра и старалась следить за другом детства, выбираясь каждый раз, как у нее появлялись силы ходить.В один из дней к нему в аптеку заходил помощник Ксавьера, и Хэнк правда думал, что всему пришел конец и их раскусили, но того интересовали какие-то нелегальные хирурги, что вызывало только больше вопросов, но все же не наводило на них подозрений. В другой раз страх едва не прикончил Хэнка: он вызвался проследить за Чарльзом самостоятельно, просто проверить, что тот в порядке, а на обратном пути в его экипаж бесцеремонно ввалился тот самый монстр, о котором столько говорила Рей. Вблизи он и правда был пугающим, а количество его шрамов… Боже, как он вообще мог быть живым?Хэнк был уверен, что этот двести четырнадцатый придушит его голыми руками, но тот лишь назвал извозчику адрес и… ехал. Молча и почти не обращая внимания на своего невольного попутчика.Той ночью Хэнк совсем не спал. Он отдаленно слышал слова Рей, которая описывала жуткие опыты в каком-то замке в Германии и то, как этот самый монстр, которого в Лондоне звали Эриком Леншерром, проходил испытание силы. Она сказала, что он тогда порвал на части с полдюжины санитаров. Воображение услужливо нарисовало кровавую бойню, устроенную этим человеком, и Хэнк вновь начал молиться перед сном, чтобы не стать одной из жертв этого маньяка.Рей, пусть и неохотно, согласилась переехать из аптеки в дом Хэнка, но мыслями она всегда была с Чарльзом, хоть и не могла толком объяснить, что она хотела с ним обсудить и чего ждала. Но было ясно одно: она боялась показаться ему на глаза.— Рей? — Хэнк застал ее в гостиной у камина. Она сидела, поджав ноги к груди, и смотрела на огонь, а перед ней лежала утренняя газета. — Что случилось?— Поймали Эссекса, — она кивнула на газету.— Кого? — Хэнк подошел к девушке и сел рядом, пробежался по первой полосе и понимающе охнул. — А, этого психа. Да, я слышал. Он похищал и расчленял людей, чтобы…— Это не он.— О чем ты? — удивленно посмотрел на нее мужчина.— Он не похищал. Я знаю.— Откуда тебе это знать?— Потому что я пробыла в том замке достаточно долго, чтобы узнать каждого из них, — злобно выплюнула она. — Он там не работал.— Он и не должен быть с этим связан. Мало ли психов на свете.— Это двести четырнадцатый. Он работает в полиции и прикрывает Шоу. Я уверена.— И что ты хочешь сделать? Может, мне сходить к Ксавьеру?— Он его не тронет. Пока он в Лондоне, Чарльз в безопасности, — решительно сказала Рей и вздохнула.— Разве? Еще недавно ты говорила, что он в опасности, и сейчас…— Нет. Я была у его дома недавно. Двести четырнадцатый не хочет ему навредить, он… скорее охраняет Чарльза.— Тогда тебе не стоит бояться, — попытался успокоить ее Хэнк. — Нужно поговорить с ним и все. Он же твой друг.— Он знал меня еще ребенком, до всего этого. Я… просто не знаю.— Я могу пойти с тобой.— Ты добрый, Хэнк, но это… Не знаю.— Тогда скажи, как будешь готова. Я все равно не отпущу тебя, пока не буду уверен, что ты полностью выздоровела.— И когда это произойдет?— Возможно, никогда, — попытался пошутить Хэнк, но подавился смешком, увидев грозный взгляд золотистых глаз. — Я просто… — теплые губы накрыли его рот. Девушка обхватила его в крепкие объятия и, не дав ему ответить на поцелуй, устроилась на груди аптекаря, не сказав больше и слова.***— Проснись! — Рей толкнула Хэнка и швырнула в него одежду, пока сама нервно ходила по комнате и проверяла пистолет.— Что? — растерянно спросил Хэнк, тут же выбираясь из постели и взволнованно глядя на девушку.— Я была там… его нет. Он должен был быть дома! А бездомный сказал, что видел мужчину со шрамом.— Так этот мужчина со шрамом живет там.— Да не Леншерр!— А кто? — Хэнк еще немного плохо соображал после сна, но собирался торопливо, понимая, что произошло что-то серьезное.— Азазель. Я… я даже не знала, что он тут!— Это плохо?— Это ужасно! Он секретарь Шоу! И он забрал Чарльза!— Ты знаешь, куда?— Нет, но Леншерр наверняка все это подстроил, и я намерена выбить из него все.— Рей, подожди, стой! — Хэнк, спотыкаясь на ходу, надел пиджак и бросился за взбешенной девушкой.— Надо было давно это сделать, — только и услышал он, когда Рей скрылась за дверью, опуская на лицо черную вуаль. Нагнать ее получилось уже в экипаже.— Да объясни ты толком. Ты же сама говорила, что он голыми руками может разорвать человека. Так что это слишком опасно.— Мне не важно, насколько он опасен. Если он подставил Чарльза под удар, я убью его!— Дай мне с ним поговорить хотя бы. Для начала. Может, он разумнее, чем тебе кажется.— Нет, — коротко сказала Рей, глядя на него через вуаль своими светящимися золотыми глазами, — я не позволю ему сломать жизнь Чарльзу.