Глава 13. В погоне за тенью (1/2)

Будущее нужно постоянно вызывать из небытия, прошлое приходит само. Станислав Ежи ЛецПринцесса Джудит, нахмурившись, взглянула туда, где исчезла, взметнувшись, толстая светлая коса. Им удалось обрядить их диковатую гостью в приличествующую юной девушке одежду, лишив её рубахи и кожаных штанов, в которых она высадилась на их берегу, но причёски она продолжала делать себе самые невообразимые, не подпуская к своим волосам служанок. Эгберт лишь посмеивался, наблюдая, как Раннхильд с трудом обживается в его доме. Джудит видела, он почитает дочку Рагнара Кожаные Штаны за забавного зверька, которого можно приручить лакомым кусочком. Но сама принцесса считала, что король совершает большую глупость, хотя такие мысли и были подобны измене. По её мнению Раннхильд стоило держать по меньшей мере в темнице, если не в цепях; а если уж Эгберту так сильно захотелось поиграть в милосердие, он мог посадить девчонку на корабль, дать ей команду и взять с неё клятву, что его люди вернутся, да и отправить её к братьям. Сердце женщины было неспокойно: вместе с Раннхильд Рагнардоттир в их дом пришло необъяснимое, неприятное напряжение, какое-то смятение. Дурное предчувствие не покидало Джудит, хотя она и не могла его объяснить. Лишь её муж разделял её неприязнь к девушке, хоть Этельвульфу и не было дела до её предчувствий – он лишь считал, что язычница и дикарка не могла сидеть за одним столом с королём и его семьёй. И Джудит была готова согласиться с ним, если бы его слова были услышаны. Её старшего сына Раннхильд, кажется, лишь забавляла, как и его деда. Во всяком случае, Этельред не видел в ней угрозы и недоумённо отмахивался да пожимал плечами, когда Джудит пыталась заговорить с ним. А Альфред и Магнус, казалось, испытывали к этой девушке какой-то почти суеверный страх пополам с презрением.И только Раннхильд Рагнардоттир, похоже, никого из них не боялась.

Заслышав за спиной шаги, Джудит обернулась. Стоявший в дверях её комнаты Альфред выглядел смущённым. Он сделал несколько мелких шагов к матери и замер, и принцессе пришлось самой сокращать между ними расстояние. Они почти не говорили с тех пор, как Эгберт раскрыл внуку тайну его рождения, и Джудит боялась, что эта неприязнь навсегда стеной встанет между ними. Случалось, завидев мать, Альфред осуждающе поджимал губы и отворачивался, но теперь он стоял перед нею, и Джудит не помнила себя от счастья. Потянувшись к сыну, она обняла его, и он не оттолкнул её, как она боялась. Альфред был немного выше неё, и женщине пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его глаза.

- Я думала, ты поехал на охоту с Его Величеством.Юноша улыбнулся ей одними уголками губ, глядя в окно за её спиной.

- Маркус поехал. Сказал, что ему нужно развеяться, и что он не может больше находиться рядом с… - его голос отчего-то дрогнул, но быстро вернулся к обычной интонации, - с нашей гостьей.

Принцесса насторожилась. Если Раннхильд начинала иметь какое-то влияние на Маркуса, это было тревожным звоночком. Она расцепила объятия, в которых всё ещё держала Альфреда и подошла к окну. Там, во дворе, дочь Рагнара снова вышла из своего укрытия, где бы оно ни было, и, казавшись безучастной, наблюдала за тренировочным боем солдат Эгберта.- Почему?- Он говорит, - бросив косой взгляд на сына, Джудит отметила, что он неотрывно смотрит на девушку. Это и смутило её, словно она подсмотрела что-то, на что не имела права, и заставило её сердце дрогнуть, - что, когда Раннхильд находится в поле его зрения, он не может перестать думать о Рагнаре Лодброке. О том, что вы ему рассказали, о том, чего вы не рассказали, о том, что ему рассказала она.

Она кивнула. Женщина понимала, почему Раннхильд это делает – ей нужен был союзник в стане врага. И единственной её надеждой был Маркус, и она взывала к нему, используя образ его никогда не узнанного отца. Конечно, юноша знал о своём происхождении – его мать рассказала ему ещё при жизни, и, хоть он был тогда достаточно мал, он не мог не запомнить. И они тоже рассказали ему о Рагнаре Лодброке – таким было решение короля, которого Джудит, признаться, не поняла и до сих пор. Но им удалось, невзирая на языческую кровь, текущую в его венах, и кровь не слишком благочестивой женщины, какой была Квендрит, воспитать в нём доброго, верующего, правильного человека, богобоязненного и честного. И Джудит теперь, с появлением Раннхильд, стала волноваться о том, как бы кровь викингов не заговорила в юноше.

- Что она сказала ему?

- Немного, но, в основном потому, что он не слушает её. Кажется, дай ей волю – и она не отходила бы от Магнуса ни на миг, всё говорила бы и говорила, - в голосе сына женщине отчётливо послышались нотки зависти. – Вчера она сказала ему, что он похож на её братьев – всех сразу и каждого по отдельности.

Джудит прикрыла глаза. Она видела лишь старшего сына Рагнара Лодброка когда-то давно, и его образ сейчас уже начисто стёрся из её памяти, так что Джудит не имела возможности подтвердить или опровергнуть слова девушки. Но, когда Раннхильд и Магнус стояли рядом, в их таких разных обликах было отчётливо заметно едва уловимое сходство. Она надеялась, что никто заметивший это не скажет об этом Магнусу.

- Матушка, могу я попросить вина или эля?

- О, конечно, - она подошла к небольшому столику, на котором всегда стоял кувшин с разбавленным вином и парой кубков. Пока она ходила по комнате, Альфред внимательно наблюдал за нею. Она ответила сыну таким же внимательным взглядом, наливая в кубок вино.

- Расскажи мне об отце.Рука принцессы дрогнула, и несколько капель вина упало на пол и ей на подол. Джудит тихо и совсем не по-королевски чертыхнулась, вызвав улыбку на лице сына. Но его взгляд, когда она посмотрела на него, был серьёзен и горел ожиданием. Конечно, она понимала, что он говорит не об Этельвульфе.- Что ты хочешь, чтобы я рассказала? – с трудом прочистив горло, спросила она после паузы.- Всё. Дедушка, - голос его дрогнул, - рассказал мне лишь о том, что Ательстан был дважды перебежчиком и предателем всех своих клятв, - при этом он поморщился, а Джудит передёрнуло.- Он не был предателем.Альфред изогнул брови в притворном непонимании.- В самом деле? Но ведь он принял языческую веру, отказавшись от Господа нашего, затем снова стал христианином, а затем отправился с викингами в их страну.

- Он не был воином, - Джудит стало не по себе от осуждения, с каким Альфред говорил об Ательстане.

Человека, родившегося из слов юноши, она не знала и не могла любить.- Но он вернулся на землю Уэссекса с мечом, как воин. Как враг.

- Он не был воином, - упрямо повторила она.

Юноша лишь пожал плечами. Джудит вздохнула.- Что ты хочешь узнать?

- Всё,- повторил он.Принцесса задумалась на несколько мгновений. Что она могла рассказать о человеке, в которого влюбилась, как безумная, почти двадцать лет назад его сыну? Ательстан был почти святым – она ввергла его во грех; он был преданным – но и предателем тоже; он был самым набожным человеком, которого она когда-либо знавала – и, в то же время, он грабил христианские святыни бок о бок с язычниками. Ради него она терпела боль пытки и позор, его дитя она любила больше того, который был рождён от её законного супруга, и, наконец, она оплакивала Ательстана до сих пор. Что из этого хотел узнать Альфред? Джудит колебалась, а её сын ждал, и нетерпение то и дело загоралось в его глазах.

- Он был очень добрым и набожным, - неуверенно начала она, старательно подбирая слова, но, казалось, нужных для описания Ательстана всё не было, - и скромным. Он никогда не противился своей судьбе, был покорным даже тогда, когда твой дед велел распять его, как Спасителя, во искупление его грехов. И Ательстан был очень умным. Мудрым – казалось, вся мудрость мира подвластна ему. Но он ушёл, несмотря на то, что мог обрести дом в Уэссексе, - со мной, с горечью подумала принцесса, - потому что поклялся в верности Рагнару и другим викингам и не пожелал нарушить свою клятву. Но он ушёл с Христом в своём сердце, я это знаю.- Ты любила его? – тихо спросил Альфред.

- Да, - ещё тише шепнула его мать. – И я счастлива, что могу видеть Ательстана в тебе. Ты очень похож на него.Принц поморщился, и Джудит испугалась, что перестаралась. Но он хотел, чтобы она была искренна с ним, он хотел правды, и это была единственная правда, которую она могла ему дать.- Его Величество тоже так сказал, - после небольшой паузы проговорил молодой принц. – Правда, он так же добавил, что хотел бы видеть во мне больше от этого Ательстана, чем от моего настоящего отца, - от жара и вызова, с какими Альфред произнёс эти слова, Джудит бросило вдрожь. Подняв глаза на сына, она увидела в его глазах непримиримое пламя. Немного помолчав, он сказал: - ты знала, что он умер? Его убил один из приближённых его друга, - криво усмехнулся он.Ждать, что Ательстан окажется жив, было бы, по меньшей мере, глупо, и Джудит запретила себе думать об этом и мечтать о возвращении возлюбленного в следующий же миг после того, как её отвязали от позорного столба. Но всё же сердце её болезненно сжалось при словах сына.- Откуда… откуда ты знаешь?

- Раннхильд… - произнёс Альфред натянуто, словно это имя не желало идти у него с языка, - Раннхильд сказала мне.Женщина бросила на него полный удивления, задумчивый взгляд.- Раннхильд говорила с тобой об этом?- Только потому, что хотела причинить мне боль.Он застал её одну в пустом пиршественном зале. Девушка стояла у окна, разглядывая что-то во дворе замка. Альфред почувствовал себя неуютно, оказавшись с нею наедине – так бывало всегда, когда он оказывался к Раннхильд слишком близко. Она, казалось, не придала ни малейшего значения его появлению. Юноша почувствовал, как ярость, вызванная столь открытым пренебрежением их гостьи, заставляет его кровь кипеть: с его братом она задорно смеялась, уважение и внимание Магнуса она старалась заслужить, и лишь Альфред оставался для неё пустым местом. Он развернулся, чтобы уйти, и уже взялся за ручку двери, когда девушка заговорила.- Я всё думала, почему твоё лицо кажется мне знакомым, - она говорила тихо, но в давящей, гулкой тишине огромного зала эти слова оглушили его. Принц замер. – А потом я вспомнила Ательстана, - он вздрогнул при упоминании этого имени, но повернулся к девушке.

Раннхильд улыбалась, совершенно беззастенчиво наслаждаясь его смятением. Альфред понял, что она знает. Догадалась ли по его внешности, как говорила, или же по замку уже давно гуляли подобные слухи – он похолодел от одной только подобной мысли. Альфред молчал, и Раннхильд продолжила:

- Когда он вернулся, то, думаю, рассказал Рагнару, - она незвала отца о имени, и это поразило юношу, - а он, вероятно, рассказал другим в Каттегате, что в Уэссексе Ательстан обнимал жену конунгова сына, пока тот был в отъезде.

Договорив, она криво ухмыльнулась. Принц почувствовал, что румяней расползается по его лицу, так же, как грудь теснило от разрастающейся бессильной ярости. Ему хотелось встряхнуть Раннхильд или даже ударить её – что угодно, лишь бы она перестала улыбаться так победоносно. Но вместо этого он спросил:

- Как он умер?