Глава 8. Победы и поражения. Часть 2 (2/2)

- Три корабля, - задумчиво повторил он. – Три корабля – это слишком мало для северного короля. Рагнар Лодброк мёртв, а это значит, что Бьёрн Железнобокий или кто-то из его сыновей стал королём вместо него. Как считаешь, Этельред, среди них был король?

Юноша нахмурился, вспоминая. Картины, мельком увиденные им в пылу сражения, расплылись и стали нечёткими, смазавшись одной простой мыслью: он жив и он победил. Вспомнить что-либо теперь было довольно сложно, а дед требовал от него подробностей.- Там было, - медленно произнёс он, - несколько человек в облачении более богатом, чем остальные. Среди них была она, - Этельред кивнул в ту сторону, куда удалились пленники, подразумевая Раннхильд, - и ещё другая женщина, постарше. Мне кажется, она была их предводительницей.

- Лагерта, должно быть, - заметил Эгберт.Этельред пожал плечами.- Но я не уверен, что там мог быть король или даже кто-нибудь из его братьев.Этельвульф шумно выдохнул сквозь зубы. Альфред посмотрел на него с недоумением, Эгберт – с чувством превосходства.

- Этельред, - обратился он к внуку, - возьми с собой небольшой отряд и отправляйтесь на берег, к месту сражения. Осмотрите трупы, отберите тела тех, кто помоложе и выглядит побогаче, а затем вы приведёте девушку к ним, чтобы она признала – или не признала -этих погибших воинах своих братьев. И да поможет нам Бог, если все сыновья Рагнара Лодброка не окажутся павшими в сегодняшней битве.***Во владениях короля Эллы этой ночью было светло, как днём. Шум битвы уже стих, только кое-где раздавались одиночные отрывистые крики, плач, бессмысленные угрозы или мольбы о пощаде. Но громче и отчётливее всех был звук огня: пламя низко, угрожающе гудело, или сухо трещало, взлетая снопами искр, добравшись до бочек с маслом или смолой, или шипело, наталкиваясь на своём пути на воду или лужу крови. Там и сям победители-северяне упивались плодами своей победы, врываясь в чьи-то дома, взламывая сундуки или развлекаясь с визжащими саксонскими женщинами. Но Бьёрну Железнобокому, троим его братьям и Флоки-кораблестроителю было не до того: окружённые ближайшими соратниками, они расположились на рыночной площади со своим главным трофеем. Пламя, беснующееся в догоравшей церкви, бросало на их суровые обветренные лица причудливые блики, а зловещая тень от виселицы, установленной тут же, протянулась через всю площадь. Конунг Элла, избитый и окровавленный, сломленный, плачущий, но ещё живой трепетал перед ними. Сперва он угрожал, потом молился вслух, не обращая внимания на насмешки и тычки, а теперь только умолял. Все они хоть немного, но знали язык саксов, но не отвечали на его слова. И он знал, что пощады ему не будет, потому что знал, кто они, и Бьёрн был уверен, что призрак Рагнара Лодброка стоял перед ним с той минуты, когда незадачливый король услышал о приближении их драккаров. Возможно, он даже пожалел о том, что сделал, вот только его судьба уже была предрешена.

Бьёрн подумал о своём брате и сестре. Раннхильд и Уббе заслужили быть здесь, но сами выбрали небольшой разорительный набег Лагерты. Это был их собственный выбор, но Бьёрн обязательно расскажет им в подробностях о мести, которую они совершили. Поверженный конунг то и дело поглядывал на мрачный остов виселицы, не догадываясь, какую участь уготовили ему братья-северяне. Железнобокий, поняв это, спрятал ухмылку в бороде. Его смерть не будет лёгкой, как не была лёгкой смерть их отца. Око за око, зуб за зуб. Ивар небрежно, но легко ткнул пленника в бок концом своего плоского маленького метательного ножа. От этого прикосновения по большому телу Эллы пробежала дрожь. Да и сам вид Ивара не мог оставить равнодушным любого впечатлительного христианина: лицо юноши и руки, и даже волосы были покрыты коркой запёкшейся крови. Это была кровь его врагов, так как на самом Бескостном не было и единой раны, несмотря на всю его уязвимость. Бьёрн, видевший до того много славных воинов, был поражён; он ещё помнил их дядю в сражении, который, забывая обо всём, становился настоящим демоном битвы и смерти и словно срастался со своей смертоносной секирой. Их отец никогда так не дрался, и разум Бьёрна не затмевали запах и вид крови и смертельная опасность, которую несла любая битва. Но Ивар… Он смеялся в лицо врагам, когда кровь их родичей стекала с его лица, он метал свои плоские кинжалы, почти никогда не промахиваясь, он сложил около себя гору трупов, а сам не сдвинулся с места, словно прирос задом к окровавленной земле. Он казался воинственным воплощением Одина. Те немногие выжившие в этой битве саксы не вспомнят Бьёрна Железнобокого и Хвитсёрка с Сигурдом, его осторожных братьев, но Ивара Рагнарссона не забудет никто.

- Как называется этот город, а, конунг? – небрежно спросил Ивар Эллу.- Йорк, - нехотя буркнул пленник.Юноша подумал несколько мгновений.- Йорвик, - промолвил затем, словно пробуя на вкус это слово.

Сигурд и Хвитсёрк улыбнулись, переглянувшись. Йорвик, земля северян. Это лишь начало. Христиане сильно ошиблись, разозлив сыновей Рагнара Лодброка, и теперь они поплатятся за эту ошибку. Бьёрн поднял глаза к небу; луна медленно двигалась по небосводу, приближая начало нового дня.- Пора заканчивать, - твёрдо сказал он, поднявшись.Конунг Элла нервно сглотнул, но не издал ни звука. Взгляд его сам по себе метнулся к виселице и тут же вернулся обратно к Бьёрну. Он знал, кто главный среди северян.

- Вы позволите мне помолиться перед… перед концом?

Ивар почти вплотную пододвинул своё лицо к бледному лицу конунга. Глаза его безумно сверкали в неверном свете костра. Будь Элла порасторопнее, он мог бы боднуть Ивара или попытаться выколоть тому глаза, и тем самым попробовать спастись, но он не сделал ничего из этого. Он уже сдался, поняли братья.

- А ты позволил нашему отцу помолиться, прежде чем бросить его к змеям? – Элла не успел ответить. – Вряд ли.

Он взглянул на старших братьев, и те согласно кивнули, поняв его взгляд. Сигурд быстро стянул запястья пленника верёвкой, а свободный её конец привязал к столбу так, что, стоя на коленях, Элла не мог ни встать, ни лечь, словом, никакускользнуть от своей судьбы. Ивар вертел между пальцами свои плоские ножички, и языки пламени зловеще отражались в металле, кое-где расцвеченном подсохшими потёками чужой крови. Хвитсёрк помог младшему брату подняться на ноги, поддержал Ивара, когда тот пошатнулся. Бьёрн рванул рубаху на спине конунга, обнажая бледную кожу, поросшую чёрными волосами.

- Тут и тут, - он коротко провёл пальцами вдоль позвоночника Эллы.- Тебе понадобится это, - свет блеснул на острие топорика в руках Сигурда, - кости у этого борова, должно быть, толстенные, твои ножички не управятся.Хвитсёрк коротко хохотнул в ответ. Он нагнулся, заглядывая в лицо конунга Эллы: тот почти бесшумно бормотал молитву, по лицу его катились слёзы.- Он всё-таки молится! – воскликнул Хвитсёрк.- А, может, проклинает нас, - резонно заметил Бьёрн.- Ни проклятия, ни молитвы не помогут ему, - Ивар занёс над оголённой спиной мужчины свой короткий клинок, а в следующий миг опустил его и с силой вдавил в кожу и мускулы под ней, чувствуя, как рвутся под лезвием хрупкие нити мышц.Король Элла перестал молиться и закричал. Этот крик был таким жутким, что развлекавшиеся или спящие там и сям воины потянулись на площадь. Флоки молча, с выражением мрачного удовлетворения взирал на казнь свысока. Он чувствовал призрак своего друга рядом с собой – так всегда бывает, когда мёртвые отомщены. Сыновья Рагнара потрудились на славу во имя своего отца, эта кровь, эта месть принадлежит им. Кровь обильно текла из ран на спине Эллы, обагряя руки Ивара, его лицо и лица братьев, несколько тёплых капель упали на лицо Флоки. Неудачливый саксонский конунг обмяк, потеряв сознание, и уже не чувствовал, как острое лезвие боевого топора вклинилось между позвонками и хрящами рёбер, отделяя одно от другого. Бьёрн и Сигурд с двух сторон схватились за торчащие рёбра, разводя их в стороны, обнажая багровую поверхность лёгких. Последнее движение досталось Хвитсёрку. Кровь из рассечённых сосудов брызнула фонтаном, вызвав долгий угрожающий рёв северян. Всё было кончено. Рагнар Лодброк был отомщён.***Раздался скрип поворачиваемого в замке ключа, тяжёлая окованная дверь открылась, и на пороге появился Этельред. Раннхильд подняла голову и равнодушно посмотрела на него из своего дальнего угла. Этельред, в свою очередь, разглядывал девушку. Отсюда она казалась хрупкой и маленькой, и он бы ни за что не поверил, если бы кто-то сказал ему, что она может орудовать настоящим оружием. У пленников, разумеется, отобрали всё оружие и броню – стражники говорили, что двоим пришлось держать Раннхильд, пока третий срезал с неё широкий, в три ладони, кожаный пояс с замысловатыми медными бляхами на нём. Но ей оставили её куртку из дублёной кожи, к рукавам которой были пришиты куски кольчуги, закрывавшие руки девушки до локтя. Она расстегнула куртку, и между полами её теперь виднелась вышитая на груди синяя рубаха. В ушах Раннхильд Этельред заметил искусно сделанные серебряные серьги в виде капель, которые совсем не вязались с её воинственным обликом. Была ли это работа северных мастеров или она сдёрнула их с какой-то саксонской девушки? От одной этой мысли мурашки побежали по спине у юноши. Он быстро напомнил себе, зачем он сюда явился. Раннхильд тоже это поняла, судя по её долгому взгляду на свёрнутую кожаную верёвку в его руке. Этельред ожидал всякого, но девушка покорно терпела, пока он связывал её запястья. Вопреки здравому смыслу, он почувствовал разочарование. Рывком поставив её на ноги, принц подтолкнул северянку в спину, заставив шагать к двери.- Ты ведёшь меня на казнь, молодой конунг? – девушка вопросительно посмотрела на него из-за плеча.- Ко… нунг? – недоумённо переспросил Этельред.Она сделала неопределённый жест, неуклюжий из-за связанных рук. Нужное слово как назло не желало идти на ум.- Как тот человек с белой бородой и волосами, который говорил со мной.

- А, дед! – воскликнул юноша, но тут же спохватился и исправился: - король. Нет, я не король.- Ярл? – он снова не понял, и тогда Раннхильд с раздражением добавила: - военачальник?

- Какая разница?! – Этельред чувствовал, как в нём растёт необъяснимое раздражение. Если она думала, что её ведут на смерть, то какое ей было дело до того, какой титул носил этот человек?

Тем временем они вышли в узкий коридор, освещённый лишь светом нескольких факелов.

- Внук конунга, ты ведёшь меня на казнь?

- Нет, - неохотно проворчал Этельред. – Пока ещё нет.

Какое-то время она молчала. Затем снова поглядела на него через плечо, и в её глазах даже в полутьме коридора юноша заметил блеснувшее лукавство.- Ты сегодня одержал славную победу, это правда. Твои братья завидуют тебе. Будут ли они рядом, когда тебе придётся познать поражение? А ведь это непременно случится.Она плохо знала их язык, ей приходилось долго подбирать слова, поэтому она делала паузы не там, где нужно. Ещё у неё был странный акцент, и от этого слова её звучали как-то жутковато, как дурное предзнаменование. Этельред вспомнил рассказы матери о северных колдунах, и на душе у него стало как-то неспокойно. Вполне возможно, что эта попытка девушки испугать его была лишь маленькой бессильной местью пленницы. Чтобы не думать об этом, он ухватился за другие слова северянки.

- У меня только один брат. Второй… Магнус… Он сын Рагнара Лодброка, - он произнёс это подчёркнуто безразличным тоном, но сам настороженно ждал реакции девушки. Магнус не поблагодарил бы его за то, что он рассказывает чужакам о том, о чём он предпочитал молчать, но этой девушке осталось жить меньше суток, так что это не имеет никакого значения. Зато он сможет узнать, лжёт ли она о своём отце или нет.Она остановилась. На всякий случай Этельред положил руку на рукоять меча. Потом Раннхильд повернулась к нему лицом; на губах её играла улыбка, а в глазах светилось торжество.- Я знала это с тех пор, как впервые увидела его там за спиной конунга. Мы знали о том, что мой брат у вас давно, и отец и братья хотели забрать его… - она вдруг смолкла, а Этельред понял, чем обернулась для Рагнара Лодброка эта экспедиция.

Этельред нахмурился. Магнус рос рядом с ним и Альфредом как член их семьи, был добрым христианином и ненавидел язычников, но почему-то под взглядом этой девушки у принца возникло ощущение, что его названный брат его предал.

- Идём. Надо спешить.Вскоре они вышли во внутренний двор замка, где обычно тренировались солдаты. Теперь стражников здесь почти не было, зато на утоптанной земле беспорядочно лежали тела мёртвых викингов.

- Смотри внимательно, - юноша обвёл рукой это неприятное зрелище. – И скажи, есть ли среди них твои братья, - почти грубо сказал он. Настроение у Этельреда отчего-то испортилось, и церемониться с язычницей он не собирался.Раннхильд бросила на него быстрый вопросительный взгляд, но спорить не стала. Она медленно пошла вдоль рядов мертвецов. Она не совсем понимала, зачем это нужно было Этельреду, но это нужно было ей самой, чтобы убедиться, что Уббе жив. Девушка внимательно вглядывалась в лица; она знала их всех по именам, пила с ними пиво на привалах и сражалась плечом к плечу. Теперь они все пировали за столами Вальхаллы, а она… здесь. Среди мертвецов не было ни Уббе, ни Лагерты, и Раннхильд облегчённо вздохнула. Они оставили её, но были живы и свободны… где-то так невыносимо далеко. Возможно, они уже добрались до Бьёрна и собрались с силами, чтобы вновь напасть на земли конунга Эгберта, и не их вина в том, что они не успеют. Рядом с одним мёртвым воином она опустилась на колени; Гутрум выглядел сейчас совсем юным несмотря на залитое кровью лицо. Девушка прикрыла глаза, отдавая дань памяти другу своего детства. Теперь Гутрум с её отцом и со своим собственным среди героев. Маленький Сигват никогда не узнает своего отца, но, когда вырастет, обязательно придёт сюда на драккаре, чтобы отомстить за него… и за неё тоже.- Узнала кого-то? – раздался над ней нетерпеливый голос, в котором Раннхильд со злорадством угадала отчаянную надежду.

Она поднялась и взглянула в лицо саксонскому принцу, надменно вздёрнув подбородок. Девушка была намного ниже Этельреда, но сейчас не замечала того, что ей приходилось говорить с ним, глядя на него снизу вверх.- Это Гутрум, - она кивнула на мёртвого юношу, - пасынок моего брата-конунга. Он любил его, а его жена прольёт по парню немало слёз, и за каждую её слезинку Бьёрн снимет по одной саксонской голове. Но моих братьев, - словно спохватившись, добавила девушка, - здесь нет.Этельред крепко сжал зубы. Деду этот ответ не понравится. Он хотел что-то ответить, но в этот момент топот ног привлёк его внимание. Из-под арки вынырнул его оруженосец.

- Мой принц, - запыхавшись, произнёс он, - дурные вести из Нортумбрии. Ваш дед, король… - взгляд парня остановился на стоявшей позади Этельреда девушке, и лицо его побледнело.Обернувшись, юноша увидел, что Раннхильд улыбается. Он совсем забыл, что она понимает по-саксонски.