Глава 6. Зверь в яме (2/2)

- Совсем, - пытаясь поддержать брата, он положил руку ему на плечо.

- Посмотри ещё раз, - взглядом Бьёрн указал на мачту.

Уббе прищурился.- Я что, здесь только за тем, чтобы лазать по мачтам?! Сам лезь! Он такой же твой отец, как и мой! – голос его звенел от обиды, страха и нервозности.

Бьёрн нахмурился ещё больше. Уббе заметил, как сжались в кулаки руки брата. Будет ли он и с ним так скор на расправу, как вчера с Сигурдом? Но, если так и случится, он сможет постоять за себя. Поглядим ещё, кто кого отправит глотать воду! Флоки выступил вперёд, оттесняя Железнобокого от брата. Но, прежде чем тот успел что-то сказать, Сигурд направился к мачте. Он был легче Уббе и двигался проворнее, а, кроме того, глаз у него был более зорким: через мгновение он указал куда-то пальцем и закричал:- Там что-то! Похоже, корабль! – даже с палубы было видно, что лицо юноши пошло пятнами от волнения, а на губах играет широкая улыбка, которую он не мог сдержать, как ни старался. – Он сел на мель!

- Ну, отец… - пробормотал Бьёрн, качая головой. – Похоже, ты слишком долго пробыл на суше и забыл, где у корабля правило и как ходить по морю в туман. Сигурд! – гаркнул он. – Возвращаемся на корабль! Мы должны вызволить нашего отца, пока с ним на этом берегу не случилось ничего дурного!

Они так и поступили, и уже через несколько минут два драккара двигались вровень на всех вёслах; казалось, они никогда не ходили быстрее. Чёрная точка на пустынном берегу приближалась и приобретала все очертания корабля, но отчего-то оставалась тихой и неподвижной. Никаких признаков того, что моряки на этом корабле ждали помощи своих товарищей, не было. И улыбки, начавшие было появляться на лицах викингов, и выражение облегчения снова уступили место тревоге. Уббе и его братья едва дождались, пока корабли бросят якоря в некотором отдалении от берега, и первыми покинули драккары, оказавшись в воде по пояс. Уббе выхватил меч, следуя примеру Бьёрна и Сигурда; Флоки, отстававший от него всего на шаг, крепко сжимал в руке свою смертоносную секиру. За ними двигались и другие воины, и были слышны лишь плеск воды да скрежет вынимаемого из ножен оружия.- Рагнар! – взревел Бьёрн.Корабль оставался таким же молчаливым, как и прежде. Невероятно сильное предчувствие чего-то недоброго охватило Уббе. Некоторые моряки звали своих друзей и побратимов по именам, но ответом им всем была прежняя мёртвая тишина. Приблизившись, они поняли, что худшие их опасения подтвердились: корабль был пуст, если не считать нескольких трупов викингов и их противников в одинаковых остроконечных шлемах. Склонившись над одним из саксов, Флоки перевернул мертвеца и внимательно вгляделся в залитую кровью эмблему, выбитую на кирасе мертвеца. С отвращением оттолкнув от себя труп, он поднялся и, отряхнув руки от чужой крови, обвёл глазами сыновей Рагнара.- Я видел прежде такие доспехи и даже пробил несколько. Это знак короля Эллы. Мы в Нортумбрии, мальчики.

***Он слишком долго жил вдали от моря, и инстинкты, не раз спасавшие ему жизнь, притупились и подвели его. Как такое могло приключиться с ним, Рагнаром Лодброком, бывалым морским разбойником, который первым проложил путь от их северной земли до земель христиан?! Туман сделал его слепым и беспомощным, и люди, полагавшиеся на силу и сноровку своего вождя, попались в ловушку вместе с ним. Когда они заметили дым сигнальных костров, было уже слишком поздно: их драккар прочно сидел на отмели, и никаких надежд на то, что сорок мужчин смогут сдвинуть его с места, не было. Поэтому им оставалось лишь вынуть из ножен свои клинки и дорого продать свою жизнь. Так они и поступили. Но христиан, высыпавших на берег, было вдвое больше, чем людей у Рагнара, и тщетно он ждал, что корабли Бьёрна и Флоки вот-вот покажутся в спасительной близости от берега – море за его спиной оставалось пустым и притихшим. Как во сне, Рагнар смотрел, как убивают его товарищей, а тело его двигалось словно само по себе, нанося и отражая страшные удары. Он вспомнил Аслауг и её пророчество, подумал о сыновьях – тех, что пошли за ним, тех, что остались в Каттегате, и, наконец, о том сыне, мысли о котором и привели его сюда, к погибели. А потом чей-то меч плашмя опустился ему на затылок и погасил весь мир для Рагнара Лодброка…Они убивали его людей у него на глазах, ожидая… чего? Рагнар знал, что ему смерти не миновать, но христиане устроили из казни целое представление.Затылок всё ещё немилосердно болел, и время от времени мир перед его взором затягивал багровый туман. Ещё один викинг встал перед палачом. На верёвку, наброшенную ему на шею, как и на тела своих мёртвых побратимов, он не обратил никакого внимания. Светлые глаза воина по имени Эйрик остановились на опухшем лице Рагнара.- Удачи тебе, конунг Рагнар, - усмехнувшись, проговорил мужчина. – Боги ждут нас. Поторопись, - прорычал он, обращаясь к христианину. Конечно, тот ничего не понял, но зато хорошо знал своё дело: уже через миг рослое стройное тело беспомощно болталось в полуметре от земли. Конечно, никому из них не дали перед смертью меча – значит, путь в Вальхаллу был им заказан.

Пленных северян в живых оставалось всё меньше, и каждый перед смертью бросал долгий выразительный взгляд на своего конунга. Злились ли они на него за то, что он оставил их на долгие годы, а после, вернувшись, повёл прямиком к смерти? Ни то, ни другое. И в Хельхейме они примут его своим вождём и станут уважать. Рагнар молчал, не отвечая на сухие слова прощания; он прощался со своими воинами взглядом, прощался ненадолго, зная: как только закончатся все другие пленники, наступит и его черёд. И этот миг настал неожиданно быстро. Тогда перед ним предстал полный мужчина и угрюмым лицом и венцом на чёрных с проседью волосах. Рагнару он показался знакомым; в долгой череде врагов, побеждённых им, был и этот лик, но ничего больше конунг вспомнить не мог. Во взгляде этого безымянного короля полыхала такая откровенная лютая ненависть, что будь на месте Рагнара кто-то менее храбрый, то непременно содрогнулся бы. Лодброк же только ухмыльнулся, за что получил ощутимый пинок в раненый бок.

- Помнишь меня? – мужчина склонился к нему так, чтобы их глаза оказались вровень. – Помнишь? Ты думал, что можешь безнаказанно убивать и грабить на наших землях, разорять наши церкви, убивать наших священников… Ты делал это, но я поклялся отомстить тебе любой ценой, Рагнар Лодброк, и вот ты здесь, один, жалкий, беспомощный. Именем нашего Господа Иисуса Христа я, король Элла, приговариваю разбойника и безбожника Рагнара к смерти!

Одобрительный рёв христианских солдат встретил эти слова короля. Рагнар ответил ему лишь улыбкой. Иного он и не ждал. Но около пустой теперь виселицы больше не было палача, и мужчина нахмурился, не понимая, как же они осуществят королевский приговор. Ждать, что они дадут ему меч и позволят принять смерть в бою, было бы совсем глупо; всё прояснилось, когда двое явно опасавшихся его солдат сковали его руки и ноги кандалами и повели, подгоняя тычками копий, к большой яме, вырытой тут же неподалёку. Лишь теперь Рагнар заметил толпу, молча и испуганно наблюдавшую за казнью; он ухмыльнулся сквозь кровь, заливавшую ему лицо, и какой-то ребёнок заплакал, а молодая девушка, стоявшая в первом ряду, испуганно вскрикнула. Остановившись на краю ямы, мужчина услышал тонкое шипение и, приглядевшись, увидел среди кучи прелых листьев, устилавших дно, множество лоснящихся змей. Они качали плоскими головами, сверкали глазками-бусинами, высовывали раздвоенные языки, предвкушая живую, тёплую добычу. Так вот, какой конец уготовил ему Элла. Никто из конунгов или ярлов до него не умирал такой смертью и вряд ли кто-то погибнет после. Эта смерть достойна легенды. Интересно, сочтут ли Боги боем, если он разорвёт голыми руками две-три змеи, раскроют ли перед ним ворота Вальхаллы? Кто-то толкнул его в спину, Рагнар покачнулся, но устоял на краю ямы. Оглянувшись на короля, по-прежнему исполненного ненависти, Лодброк громко и чётко, так, чтобы слышал и последний человек в толпе, произнёс на почти позабытом саксонском:- Как захрюкали бы мои родные поросята, знай они, каково теперь мне, старому кабану, - это было предупреждение и пророчество, которое сбудется непременно; если король Элла не дурак, он постарается избавиться от угрозы тотчас, только ему это не удастся.

Они всё-таки толкнули его, и Рагнар полетел вниз. Он больно ударился головой, и в ушах зашумело, а всё тело на несколько мгновений перестало слушаться его. Когда он снова мог шевелиться, змеи уже обвивали его руки, ноги, шею и грудь, стискивая в стальных объятиях, не давая сделать лишний глоток воздуха. Непослушными пальцами он поймал одну из змей и сдавил её что было мочи. Но он был один, а их было много; они кусали и душили его, и весь мир превратился в один-единственный шипящий звук, который тоже вскоре погас навсегда.

***Уббе кивнул, и они вернулись к Флоки и остальным мореходам, ожидавшим их у покинутого корабля. В разномастных глазах Сигурда Бьёрн заметил тревогу; на лице Флоки маской застыла страшная гримаса, обещавшая страшные мучения товарищам павших христиан.

- Мы с Уббе отправимся на поиски Рагнара, - громко объявил он.

Ропот пробежал по рядам воинов. Кто-то говорил слова поддержки, а кто-то, напротив, выражал недовольство.

- Только двое? – выкрикнул один из мужчин. – Уж не воображаете ли вы, Бьёрн, что вдвоём справитесь там, где потерпели поражение столько храбрецов?Мужчина почувствовал на себе вопросительные взгляды братьев и спросил себя, чего ждали они от него. Чего ждали от вождя все эти люди? Должен ли он был осадить наглеца или пропустить колкость мимо ушей? Бьёрн выбрал третий вариант.- Мы пойдём на разведку. Я говорю по-саксонски, и Уббе тоже немного. Мы постараемся выяснить, что сталось с Рагнаром и остальными. Может быть, - он попробовал пошутить, - они пьют эль в покоях короля Эллы?

Но ни единого смешка не раздалось в ответ на его вялую шутку, и самому Бьёрну тоже было не до смеха. Сердцем он чувствовал, что его отец попал в западню, из которой ему не выбраться. Но верить своему чутью он не желал, до последнего надеясь на лучшее. Он-то привык жить без отца, а его братья? Они и так слишком долго не знали его, чтобы так скоро потерять. Хотя бы и ради них он должен был приложить все усилия к тому, чтобы отыскать Рагнара и вызволить его. Или отомстить, если ничего другого ему не останется.

- А что делать нам? – кормщик с корабля Бьёрна по имени Олаф, нахмурившись, обратился к нему. – На том корабле был не только твой отец, Бьёрн Железнобокий, но и наши родичи и друзья. Прикажешь нам сидеть и ждать, пока вы вызволите конунга, а наши товарищи пойдут на корм христианской скотине?

- Нет, конечно, - голос Бьёрна был твёрд. – Мы лишь узнаем, где они, и приведём вас к ним. Такой план тебя устроит, Олаф?

- Вполне, - хмыкнул мужчина, годившийся Бьёрну в отцы.

- Хорошо.

Он и его брат принялись снимать с мёртвых христиан плащи и доспехи, сбросили свою одежду и нарядились подданными короля Эллы. Если надвинуть капюшоны плащей пониже, то они отлично скрывали их причёски и лица. Когда они почти покончили с этим занятием, к ним подошёл Флоки. То жестокое выражение на его лице сменилось нескрываемой озабоченностью.- Это безумие, Бьёрн. Там, - он кивнул в сторону предполагаемого поселения саксов, - полно врагов, а вас только двое. Это верная смерть. Уббе, вам не стоит этого делать.

Уббе с сомнением взглянул на старшего брата, но тот был непоколебим.

- Мы не станем высовываться, Флоки, даю тебе слово. Я ведь не за погибелью туда иду, а за отцом. Мы должны сделать это для него, понимаешь?

Некоторое время корабел молчал. Он прекрасно понимал чувства, которые двигали юношами, но в то же время тревога за этих мальчишек, которых он знал с колыбели и любил, как родных, разрывала его сердце.- Что я скажу вашим матерям, если вы погибнете?

- У моей матери есть ещё трое сыновей. И Раннхильд, - улыбнулся Уббе. – Она обижается, когда её сбрасывают со счетов.

Флоки вопросительно воззрился на Бьёрна. Тот только пожал плечами.- Лагерта знает, что мы с ней встретимся в Вальхалле.

- Они будут мстить за нас, если нас постигнет неудача, - прибавил старший сын Асалауг.

Они застегнули пояса с оружием, прибавивк своим клинкам несколько ножей, взятых у мертвецов. Сделав несколько шагов по направлению к лесу, Бьёрн обернулся.- Если мы не вернёмся до вечера, Флоки, уходите. И этот корабль уведите, если сумеете. В Каттегате он пригодится.

Ком стоял у мужчины в горле, когда он кивнул. Бьёрн был настоящим сыном своего отца.

Они шли молча, стараясь не растрачивать энергию на разговоры. Уббе то и дело поглядывал на брата, черпая уверенность в его суровом облике. Бьёрн знал, что делает, как и всегда. Для людей Каттегата он, а не Рагнар, давно уже стал истинным вождём. Вот и теперь они беспрекословно послушались его. Их путь пролегал по неширокой тропе, в конце которой виднелся высокий деревянный частокол. Шумный говор большого поселения накатывал на них волнами, походящими на морской прибой. Быстрее, чем Уббе хотелось бы, они добрались до ворот; на всякий случай юноша сжал в ладони рукоять меча, но их одежда стала для них отличным пропуском внутрь. В самом воздухе витало какое-то возбуждение, и оба сына Рагнара напряглись. Люди стекались на круглую городскую площадь, и Бьёрн с братом устремились туда. Никого, казалось, не интересовало, кто они такие, если на них были кирасы с королевским гербом. Следуя за толпой, они оказались перед пустой уже виселицей, по обеим сторонам от которой виднелись трупы. В них Бьёрн без труда признал людей, шедших на корабле Рагнара, своих людей. Его пальцы танцевали на рукояти клинка, сдерживая негодующий рык, он сжал зубы так сильно, что, казалось, они станут вот-вот крошиться. Но где же отец? Он был слишком важен, чтобы бросить его труп рядом с телом простого морехода. Быть может, они пощадили его, решив использовать его как приманку для остальных викингов? Вытянув шею, старший сын Рагнара увидел, как несколько мужчин вытаскивают что-то из глубокой ямы, вырытой рядом с эшафотом. Ему понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы в обезображенном мертвеце узнать своего отца. Молодой мужчина сдавленно застонал и низко опустил голову. Это не укрылось от его брата.- Что там? – Уббе нетерпеливо потянул его за плащ.- Всё кончено, Уббе, - негромко проговорил Бьёрн. – Рагнар и остальные мертвы.

Уббе приподнялся на цыпочки – он был ниже брата, и ему было плохо видно из-за множества голов, маячивших впереди. Он не мог поверить в слова брата; недоверие искажало черты мертвеца. Но вот какой-то мужчина, взобравшись на эшафот, радостно объявил, что разбойник Рагнар со своими головорезами, много лет бывшие грозой Нортумбрии, повержены именем короля Эллы. Словно в доказательство этого, двое солдат, приладив к неподвижному телу Рагнара верёвки, взметнули его на виселицу. Никто из этих дураков-христиан не знал, как выглядит Рагнар, но Уббе без труда узнал отца. Глаза защипало от злых детских слёз, но он заставил себя стиснуть зубы и не издать ни звука. Вслед за Бьёрном юноша попятился, выбираясь прочь из толпы. Он вглядывался в лица людей, поглощённых ужасным зрелищем и даже не замечавших их с братом. Мертвец, говорил он, глядя на какого-то мужчину, и, завидев юную девушку, повторял про себя: мертва. Мертвец, мертвец, мертвец. Сотня мертвецов, две, три. Вся Нортумбрия превратится в пепелище, когда они в следующий раз придут сюда.