Глава 4. Королевы, воительницы и берсерки (2/2)
Он не собирался мстить саксам, что верно, то верно. Это бы значило большую войну, на которую теперь у Рагнара не было сил. Он хотел лишь одного: увидеть, как возмужают и прославятся его сыновья. Все до единого, и Магнус вместе с остальными. Но никто не желал понять его или не мог. Он так ждал приезда Лагерты, надеясь, что она, его старый друг и соратник, сможет разделить его чувства… Этого не случилось. Она тоже твердила о мести, как и все остальные. Рагнар бросил обглоданную кость растянувшейся под столом собаке и залпом осушил свою чашу и тут же потребовал, чтобы её наполнили снова. Лагерта тихонько встала из-за стола и только тут заметила, что Аслауг не было с ними.Поискав взглядом королеву, она нашла её у очага: Аслауг беседовала с Торви, рассеянно поглаживая по голове первенца Бьёрна. Заметив идущую к ним Лагерту, королева улыбнулась, а молодая женщина вернулась за стол, увлекая за собой и сына. Лагерта плеснула в огонь вина из своего кубка, предлагая богам сладкое подношение. Аслауг последовала её примеру.
- Ты не едешь с ним, - твёрдо сказала она.Лагерта вопросительно взглянула на жену Рагнара. Она ведь не могла слышать окончание их разговора, неужто королева прочла это по её лицу, в её глазах?- Я не могу. Обстоятельства мне не позволяют, - ей не хотелось объясняться ещё и с Аслауг, да и зачем?К удивлению воительницы, она только кивнула.- Стоило предвидеть это. Рагнар хотел, чтобы бремя ответственности за поселение в Уэссексе лежало лишь на нём, но для него одного оно оказалось непомерно тяжёлым.
Лагерте не хотелось говорить, что люди Хедебю не хотят воевать за своего конунга; куда больше по душе им был Бьёрн. Но королева как будто бы это и так знала.
- Это плохо, - продолжила она, - потому что ты нужна ему, Лагерта.
Она не знала, как реагировать на эти слова. Было ли это признанием поражения со стороны Аслауг, спустя столько лет? Или же она просто хотела, чтобы рядом с Рагнаром и её сыновьями были опытные и верные люди?
- Должно совершить жертвоприношение, чтобы боги были благосклонны к нашим сыновьям. Мы можем провести обряд вместе.
Королева покачала головой.
- В том нет нужды. Рагнар сказал, они с конунгом Эгбертом почти что друзья. Он сказал, Эгберт не станет чинить препятствий и отдаст мальчишку. Он хочет плыть на четырёх кораблях – это достойно конунга, но слишком мало для войны. Рагнар надеется, в Уэссексе поймут.
Воительница во все глаза смотрела на Аслауг. Когда её бывший муж успел стать таким наивным? Ведь именно Эгберт, должно быть, и приказал расправиться с их поселянами. Этому королю нельзя было доверять, и Рагнар всегда знал это и не доверял ему никогда. Что заставило его так сильно перемениться?- Этого мало, - тихо произнесла она, - слишком мало. Мало было бы и десятка.
- Я знаю, - в глазах Аслауг отразилась грусть, словно речь шла о её непослушном сыне, - и, полагаю, Рагнар тоже знает. Только кто сможет переупрямить его?
***Как-то Бьёрн указал ему место, которое братья избрали для своих тренировок, и именно туда он отправился искать Ивара. Ещё издали Рагнар услышал глухой стук металла о дерево, и мужчина понял, что чутьё его не обмануло. На поляне, открывшейся перед ним, хватало места для четверых вооружённых парней, но в то же время она была хорошо скрыта от посторонних глаз - почему-то он не сомневался, что на этом настоял его младший сын. Между двух деревьев была натянута верёвка, на котором висело набитое соломой чучело, обряженное в чью-то старую кожаную куртку и штаны; из многочисленных прорех пучками торчала солома. Ивар сидел на земле спиной к Рагнару и что есть мочи лупил мечом по стволу раскидистого дуба. Под ногой у Рагнара хрустнула потерянная стрела.- Меч испортишь, - проговорил мужчина, подходя к сыну.
Застигнутый врасплох, Ивар вздрогнул и оглянулся. Рагнар невесело усмехнулся: юноша глядел волчонком, холодная звериная ярость полыхала в его глазах.- Плевать, даже если он весь будет в зазубринах, - выплюнул Ивар, - всё равно в другом месте он мне не пригодится.
Рагнар протянул руку раскрытой ладонью вверх, и юноша послушно вложил в неё меч. Оружие было доброе, с искусно выделанной рукоятью – принадлежало-то оно сыну конунга, пусть и калеке. На лезвии Лодброк заметил несколько зазубрин, красноречиво свидетельствующих о том, что Ивару не впервой вымещать свою злость и обиду на деревьях и металле. Пока мужчина разглядывал меч, его сын разглядывал своего отца.- Мне сказали, та женщина была королевой, а ты помог ей добыть королевство. Так почему же твой сын – не король? – в голосе Ивара отчётливо слышался вызов и злое ехидство.Сперва он даже не понял, о ком говорит Ивар. А потом вспомнил о Квентрит. Рагнар сам не раз спрашивал себя, что же случилось в Мёрсии, как наследник королевства оказался приживальщиком у Эгберта. Впрочем, по большому счёту ему было плевать. Он просто надеялся, что сын будет любить его. Может быть, дажебольше, чем остальные сыновья, ведь сердце егобудет не замутнено обидой и болью. Должно быть, его мысли отразились на его лице, потому что Ивар мгновенно переменился в лице и отрезал:- Ты просто ищешь нам замену, вот и всё.
И Рагнар испугался. Испугался этой откровенной боли, так плохо скрываемой Иваром за презрением к отцу. Никто не должен чувствовать её. Она убивает.- Идея вообще-то принадлежит Бьёрну и твоей сестре.Казалось, юноша напрочь забыл об этом. Он сперва покраснел и опустил глаза, но затем снова гордо вскинул голову.- Дело не в Бьёрне и не в Раннхильд.
Он не знал, какие ещё обвинения хотел бросить ему в лицо Ивар, но весь вид его сына говорил Рагнару о том, что и до перемирия ещё далеко. Тебе стоит только поманить их, сказал ему как-то Флоки. А его друг знал его детей лучше, чем сам Рагнар.
- Кто учил тебя держать меч?
Изумление отразилось на лице юноши. Возможно, он ждал от отца оправданий, извинений или ответных нападок, но только не этого. Вероятно, именно поэтому он тут же выпалил:
- Сначала Флоки, потом Бьёрн.
Рагнар кивнул. Ивару достались лучшие учителя, каких он только мог пожелать сыну. То, как парень держал меч, как орудовал им, пусть даже его противником было неподвижное дерево… Если не глядеть на его ноги, невозможно было представить, что он калека. А неистовства в нём хватило бы, казалось, на целый драккар бывалых воинов. Доведись Ивару сражаться, он прославился бы, как берсерк, забывающий обо всём на свете во время битвы. Сам Рагнар был не таков: даже в разгар жестокого побоища, даже на волоске от смерти им руководил холодный расчёт. В этом Ивар больше походил на Ролло – это он шёл в бой с обнажённой грудью, защищённый от вражеских мечей и стрел только замысловатой вязью татуировок.
- Не забыть бы поблагодарить их, - спокойно заметил он. Поискал глазами что-то в траве и поднял длинную, с меч палку. Ивар молча и с любопытством следил за действиями отца. Рагнар взвесил палку на ладони, словно бы это был настоящий клинок. – Я видел уже, как ты сражаешься с деревьями, но хочу посмотреть, что ты можешь противопоставить мне.
Чело парня тут же заволокла туча, он насупился, в глазах сверкнул гнев.
- Ты ещё и смеёшься…
- Я не смеюсь. Я хочу, чтобы ты был воином не хуже, чем твои братья, только и всего.
- Для этого, - Ивар усмехнулся, - у меня кое-чего не хватает, - он постучал пальцем по неподвижной ноге.
Рагнар мотнул головой.- Сражайся, Ивар, иначе я сам пойду в Каттегат и расскажу всем, что ты ни на что не годен.
Губы парня дрогнули. Лодброку было не по себе от того, что приходилось говорить с сыном в таком тоне, но жалость и уговоры – не то, что нужно было Ивару; злость и упрямство – вот, что могло заставить его действовать. И всё же, понимая, что балансирует на острие ножа, Рагнар мягко добавил:
- Я хочу знать, что могу гордиться тобой.
Ивар оглядел отца снизу доверху. Ладонь его так крепко сжимала рукоять меча, что, верно, кожаная оплётка отпечатается на его руке.
- Всё равно это будет нечестный бой.- А так? – и с этими словами Рагнар уселся на землю, так что глаза его оказались на уровне глаз Ивара.
Юноша кивнул, и только это движение он успел различить. Ивар обрушил на него град ударов, и Рагнару стоило большого труда отбивать их, потому что его палка была плохой соперницей настоящей стали, а положение, в котором ему приходилось биться, было совсем непривычным и неудобным. Ивар нападал на отца так, словно от этого действительно зависела его жизнь; зубы парня были крепко сцеплены, глаза блестели, на лбу выступил пот. Рагнар узнавал эти удары: этот выпал – наследие Флоки, а этот замах – от Бьёрна. Но всё же, несмотря на всё своё неистовство, Ивар довольно скоро выдохся, его удары стали не такими проворными, он несколько раз пропускал выпады отца, пока тот не ткнул его палкой в грудь. Поднявшись, Лодброк ощутил, что ноги его затекли, а руку, отвыкшую от ратного труда, ломит и тянет в запястье. Он чувствовал, что под одеждой там, где меч Ивара плашмя достал его, наливаются синяки, а на плаще зияла прореха. Утерев пот со лба, Рагнар опустил ладонь на голову сына. И Ивар, казалось, прочёл в его глазах всё, что Рагнар хотел бы сказать ему. Во всяком случае, жаркое опасное пламя в его глазахпотухло.