Глава 3. Конунг в рубище (2/2)

Корабел наклонил голову в другую сторону. Глаза его лукаво блестели в свете очага, и Рагнар подумал, что Флоки в этот момент больше всего напоминает ему ворона.

- А чего же ты ждал, что они будут прыгать от радости, когда ты столько лет пренебрегал ими? – Лодброк хотел было возразить ему, но Флоки опередил его: - Я знаю, у тебя были свои причины, но они-то этого не знают. Они думают, что ты бросил их, и страдают от этого. Поверь мне. Аслауг попросила меня стать наставником Ивара, - он знал, что жена Рагнара не одобрит таких откровений, но с тех пор минуло столько зим…и потом, если это поможет восстановить добрые отношения Рагнара с сыновьями, разве оно того не стоит? – ещё когда был жив твой христианин, и она боялась, что мальчиками завладеет христианский бог. А потом вместе с Иваром стали приходить и старшие мальчики, и даже твоя дочь, когда у неё получалось ускользнуть из-под материного надзора, - он усмехнулся, вспоминая детей Рагнара, жадно внимавших его историям. – Но знаешь, какие рассказы они любили больше всего? – Флоки сделал паузу, наслаждаясь выражением нетерпения, которое было написано на лице его старого друга. – Больше всего они любили сказания о Рагнаре Лодброке, о его легендарных походах. Даже Уббе и Хвитсёрк, которые успели побывать с тобой в походе, заслушивались. Они так любили тебя, что искали тебя в каждом моём слове; так ждали, что видели тебя в каждом путнике. Раннхильд несколько лет встречала каждый корабль в гавани, надеясь, что на нём приплыл ты. Но тебя всё не было, и тогда их любовь, почти слепое обожание, почти поклонение переродились в ненависть, которой они встретили тебя. Если ты дашь им хоть толику своей отцовской любви, они оттают так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь.

Ошеломлённый Рагнар встретил эту речь друга молчанием. Слова Флоки казались ему невероятными, он был уверен, что не знал людей, о которых говорил корабел. Но потом он вспомнил, как неприязнь на несколько мгновений сменялась в их глазах на обожание, как Раннхильд висла на его шее, как сыновья старались держаться подле него. Возможно, в словах Флоки была доля правды, которую он просто не смог разглядеть. В десятый раз за этот бесконечный день Рагнар Лодброк дал обет быть лучшим отцом своим детям. Но, даже несмотря на то, что сказал его друг, сегодня он больше не хотел видеть их замкнутые лица, не желал слышать обвинения. Его измученная душа желала отдохновения.

- Расскажи мне о походе, который затеял Бьёрн, - попросил он Флоки.

***Он проснулся от стука молотков: даже присутствие гостя, даже то, что этим гостем был его давний друг и его конунг, не заставило корабела отложить дела, связанные с постройкой кораблей. Выбравшись из-под тёплого одеяла, Рагнар вышел на улицу. Он умылся ледяной водой, чувствуя, как щёки покалывают ледяные иголки, и залпом осушил рог пива, преподнесенный ему улыбающейся Хельгой. Не жалея поношенных сапог, мужчина вошёл в воду и, подтянувшись на руках, взобрался на недостроенный корабль. Флоки лишь на миг оторвался от своего занятия, а затем снова склонился над доской, которую обтёсывал.

- Если мы пойдём в Уэссекс…ты пойдёшь с нами?Корабел поднял голову и хихикнул.- Чтобы отомстить за наших людей и вернуть твоего сына? – Рагнар помрачнел, когда Флоки напомнил ему о тайне, которую они делили на двоих. – Ты ещё сомневаешься?!

Лодброк хлопнул друга по спине.

- Я рад, что могу положиться на тебя.- Как и всегда, - осклабился он.

Обратный путь до Каттегата сегодня показался Рагнару необычайно коротким. И люди, казалось, смотрели на него уже немного добрее, словно признали в этом странном оборванном пришельце своего конунга. Рагнар собирался примириться с женой и детьми, и настроение у него было самое лучшее, но всё изменилось, когда он вошёл в свой дом. Аслауг восседала на высоком троне, стоявшим рядом с пустым троном Рагнара, и внимательно выслушивала какого-то торговца. Рядом с нею, опершись о спинку кресла, стояли Бьёрн и Сигурд, остальные сыновья примостились на двух ступеньках помоста, и все они глаз не спускали с гостя, которому явно было не по себе. Заметив мужа, королева поблагодарила торговца натянутой улыбкой и жестом отпустила его. Подоспевшая рабыня прощебетала что-то о пиве и угощении и споро увела его прочь. Рагнар поискал взглядом дочь, но Раннхильд нигде не было. Он направился к сыновьям, припоминая заранее заготовленные слова, но когда его сыновья подняли на него свои глаза, всё вылетело у мужчины из головы: столько неприязни было в их взглядах, столько возмущения и разочарования.

- Отец, - обратился к нему Бьёрн, - когда ты собирался рассказать нам, что нашего поселения в Уэссексе не существует уже много лет? – он словно бы просто интересовался, но в каждом слове старшего сына Рагнара было обвинение.

Рагнар сглотнул. Он долго тянул, надеясь, что боги уберегут его от этого объяснения. Не уберегли.

- Откуда вы узнали? – стараясь держаться как можно спокойнее, спросил он.

Вместо старшего брата слово взял Хвитсёрк.

- Этот почтенный торговец, - юноша ткнул пальцем в ту сторону, где исчез сакс, - принёс нам эти печальные вести. Его жена была из тех поселян, и, когда он отправлялся в наши края, она попросила его узнать, стоит ли ещё Каттегат, жив ли ещё конунг Рагнар и, если жив, почему он не пришёл в Уэссекс, чтобы защитить их или хотя бы отомстить. Так что ты скажешь?

Он почувствовал, как паника захлёстывает его. Такого с ним ещё никогда не бывало, даже перед лицом врага, во много раз превосходящего численность и мощь его собственного войска, Рагнар не робел так, как перед своими сыновьями, требующими с него ответа со строгостью судей. Шестьпар глаз в упор смотрели на него, шесть человек ждали его ответа – его дети и жена, а он не мог и слова вымолвить. Что он станет делать, когда весь Каттегат вот так осуждающе посмотрит на него, когда весь Каттегат в один голос задаст один-единственный вопрос: почему? Призвав на помощь всю свою выдержку и Одина-громовержца, никогда прежде не оставлявшего его один на один с трудностями, он вздёрнул подбородок повыше и сказал то, что считал своей правдой:- Нас ждал Париж, его богатства, слава. Мои люди желали этого похода, и я не стал лишать их его ради того, чего было уже не вернуть.

Несколько секунд длилась тишина, и он было решил, что победил. Но его сыновья были не из тех, кто легко сдаётся.

- Но ведь они до сих пор думают, что их родные живы и счастливы на землях Уэссекса, - возразил Рагнару Уббе. Казалось, каждый из его детей задался целью побольнее уязвить отца, и Лодброк только лишний раз порадовался, что его дочери сейчас с ними не было. Что ж, может быть, это тоже была их месть за небрежение. - Сколько зим минуло с тех пор, когда это случилось? – вопрос этот в ответе не нуждался, поэтому старший сын Аслауг продолжил: - и они не могли даже похоронить своих родственников, как подобает, чтобы по смерти они отправились к богам. Что сделали с их костьми христиане? – он словно выплюнул этот вопрос и поджал губы.

Следующим обвинителем снова стал Бьёрн.

- Ты лишил своих людей даже возможности отомстить убийцам их близких. Если бы ты погиб, а нам воспретили бы мстить твоим убийцам… - он обвёл братьев многозначительным взглядом. – Как думаешь, что бы мы сделали с этими людьми?

Рагнар молчал. Он мог бы ответить на каждое обвинение сыновей, но теперь уже даже ему самому его доводы не казались убедительными. В каждом из них, даже в Бьёрне, который сам уже был отцом, жил юнец, подпитываемый жгучей клокочущей яростью. Они не знали, каково это быть конунгом, на плечах которого лежит ответственность за жизнь каждого из его людей, от ярла до последнего трэля. Они грезили о славе, о подвигах, о песнях, что сложат в их честь скальды, но понятия не имели, какую цену потребуется заплатить за всё это.

- Что бы ты сделал с тем, кто запретил бы тебе мстить за смерть кого-нибудь из нас?! – подал голос Ивар, и синие глаза его сверкали ярче, чем у любого из его братьев.

Мужчина снова ответил молчанием, и в этом была его ошибка. Первыми вышли прочь Уббе и Хвитсёрк, и Рагнару на миг показалось, что они едва сдерживались, чтобы не плюнуть в его сторону. За ними последовали Сигурд, даже не взглянувший на отца, и Бьёрн, который напоследок осуждающе покачал головой. Младший из сыновей Рагнара проворной змеёй соскользнул со своего места и пополз вслед за братьями, не обращая внимания на мать, когда она встала со своего трона и попыталась его остановить. Казалось, даже воздух в доме накалился от их едва сдерживаемого гнева. Аслауг глядела вслед парням через открытую створку дверей, прижав руку к вздымающейся груди. Рагнар подошёл к жене и остановился рядом с нею, глядя, как Ивар, извиваясь, словно настоящая змея, прочерчивает в пыли широкую полосу.

- Не того сына прозвали Змеем, - хмыкнул он.

Аслауг стремительно развернулась к нему, и в её янтарных, почти жёлтых глазах полыхнул гнев.

- Не того сына?! Не того?! Это ты виноват в том, что Ивар родился таким! Я ведь говорила тебе в ту ночь, что ко мне нельзя прикасаться, а ты ослушался, и боги покарали нашего сына!

Мужчина поморщился и поскрёб бороду.

- Эти твои видения… - он сделал неопределённый жест рукой.

Брови королевы сошлись на переносице.

- Ты верил моим видениям, только когда они предсказывали тебе удачу, - покачала головой она. – Так нельзя Рагнар. Если боги посылают знаки, значит…

Прищурившись, конунг смотрел на свою жену. Она была всё ещё красива, и, как и прежде, от неё веяло таким величием, которого Рагнару в жизни не получилось бы достичь. Но, вместе с тем, что-то в Аслауг казалось мужчине потусторонним, почти что магическим. Как и когда-то, ему показалось, что она смотрит на него свысока, как на ребёнка, отделённая от него загадочностью своего дара. Он задал вопрос, который волновал его с того мгновения, когда он впервые увидел свою королеву после многолетней разлуки:- Ты видела, что я вернусь в Каттегат, правда? Поэтому ты не удивилась?

Аслауг замялась. Она действительно видела кое-что, изрядно напугавшее её, но делиться тем не посмела ни с кем, даже с провидцем, могущим успокоить её страхи. А теперь, когда Рагнар так прямо спрашивал её об этом, она не знала, может ли открыть ему правду, не опасаясь гнева богов. Но он смотрел так требовательно, и ноздри его начинали трепетать, как всегда, когда он начинал гневаться, и потому Аслауг сочла лучшим заговорить.- Да, я знала, что ты вернёшься. Мне было видение за несколько дней до того.

Несмотря на все ожидания женщины, Рагнар ещё больше нахмурился и шагнул ближе к ней. От него веяло гневом и угрозой.

- Тогда почему ты ничего не сказала моим детям?! – загремел он, и эхо его голоса разнеслось по пустому дому. – Хотела, чтобы они думали, будто я забыл их?!

Колкий ответ вертелся на языке королевы, но она сочла более разумным придержать свои колкости при себе. В гневе её муж был страшен, а она не хотела, чтобы случайная оплошность Рагнара становилась между ним и её сыновьями. Она смело взглянула в его холодные голубые глаза и ответила прямо, и голос её не дрожал:

- Я не хотела причинять им боль. Я видела, что ты вернёшься, но лишь для того, чтобы снова уйти, и теперь уже навсегда. Это окончательно разобьёт их сердца. Зачем ты вернулся, Рагнар?