Глава 2 (1/1)

После всего, что Бернару Аму пришлось сделать этим вечером, он, несмотря на работоспособность и выносливость элиты вообще и блонди в частности, многократно превосходящую человеческую, даже на ногах держался с трудом. Но уклониться от встречи с двоими, ожидавшими сейчас главу Службы генетического контроля Амой в приёмной, он не мог, как бы трудно это ни было – даже не столько физически, сколько морально. Сегодня вечером Бернар, вопреки обыкновению, не стал задерживаться на работе, чувствуя как врач, что ему настоятельно требуется отдых. Однако наслаждаться уютным диваном, ароматным чаем и тихой музыкой блонди пришлось меньше десяти минут.

Вначале на стационарный комм позвонил дежурный по медцентру, с тревожным известием о произошедшем в Лхассе покушении на адмирала Лангару – та, к счастью, выжила, но серьёзно пострадала, и, учитывая её статус, заняться лечением должен был Ам лично. А затем, не успел блонди и выйти из комнаты, завибрировал сигналом вызова только что снова надетый наручный комм. С неким смутным ощущением, которое человек назвал бы дурным предчувствием, Бернар ответил. - Бернар, это Стефан Бома, – голос военного министра был настолько глух и невыразителен, что у профессионально чуткого нейрокорректора не осталось никаких сомнений: произошло нечто ужасное. – Ты сейчас в лаборатории или медцентре?

В других обстоятельствах Ам не удержался бы от улыбки: да, тем, кто знал главу СГК, искать его в это время дома пришло бы в голову в последнюю очередь. - В ближайшее время буду в медцентре. Ты звонишь из-за адмирала Лангары? – осторожно отозвался Бернар, гадая про себя, что могло стать причиной столь непривычного для неизменно хладнокровного и сдержанного Бома тона. Даже начнись война, Стефан, напротив, говорил бы решительно и жёстко. - Не только и не столько, но, раз ты сам заговорил об Иоланде, я вынужден настаивать, чтобы она вернулась в строй как можно скорее. – Острый слух блонди уловил резкий вдох собеседника, и следующие слова ошеломили Бернара подобно удару булавы: – Гелла Эрн убита, и вскрытие тоже придётся провести тебе. Ам смотрел перед собой невидящими глазами, едва расслышав вторую часть фразы. В голове билась единственная мысль: "Этого не может быть!" Гранд-адмирал Гелла Эрн каждый раз, когда Амой начинала военные действия, вопреки всем возражениям отправлялась на передовую и в важнейших сражениях сама вела флот в бой, но даже её флагман ни разу не получал серьёзных повреждений, – и на родной планете, по пути на рядовой приём в Мидасе, главнокомандующего амойских ВКС настигла смерть? Такое было просто немыслимо! Но ни один блонди, а тем более – Стефан Бома, не стал бы делать подобных заявлений без веских доказательств… - Подожди! – будто со стороны услышал Бернар неузнаваемый хриплый голос, перебивший Стефана. – Что именно случилось с гранд-адмиралом Эрн? – Он отчаянно цеплялся за надежду, что Геллу ещё можно вернуть к жизни, но ответ не оставил места для иллюзий: - Пуля в висок, – только и произнёс Бома, и нейрокорректор ясно, как если бы они говорили по видеосвязи, увидел мысленным взором, как несгибаемый военный министр Амой до крови прикусил губу. Бернар ощутил в груди сосущую пустоту. Увы, убийца знал самое уязвимое место элиты – мозг, единственное, что у них оставалось человеческим. И коллегам, подчинённым и многочисленным друзьям Геллы Эрн осталось только смириться с тем, что её больше нет. А каково сейчас Джасперу и Кьяре?..

- Я сделаю всё, что смогу, – наконец выговорил Ам, не найдя иных слов. Элита должна выполнять свои обязанности наилучшим образом, что бы ни происходило – вокруг и на сердце. Таков смысл их создания и главный закон их существования. Вот только иногда это казалось не знаменем над головой, а тяжкими кандалами – как сейчас Бернару Аму, а очень может быть, и Стефану Бома. - Прости, – тихо откликнулся Стефан и прервал связь. Пояснять, за что именно он извинялся, не было надобности – сам Бернар, даже будучи блонди и нейрокорректором, до сих пор, сообщая кому-то – даже совершенно постороннему – трагические для того известия, в глубине души далеко не всегда оставался безучастным, хотя внешне и сохранял подобающую элите невозмутимость, насколько мог. Ам не запомнил, ни как собирался, ни как добрался до медцентра, ни как разговаривал с подчинёнными – все его мысли занимало сказанное Стефаном. И причиной тому была не только скорбь по Гелле, с которой Бернар дружил много лет, которой был обязан своей жизнью и жизнями множества своих сотрудников, – и тело которой теперь должен был вскрыть, – и беспокойство за Иоланду, хотя их отношения были совсем неплохими. Всего две с небольшим недели назад в Институте генетики заложили в инкубатор наследника адмирала флота Анри Совера, второго заместителя главнокомандующего амойским космофлотом, нелепо погибшего при нападении пиратов на его яхту. А сегодня, причём почти одновременно, – покушения на саму гранд-адмирала и её первого заместителя. Такие совпадения если и случаются, то настолько редко, что не стоит даже рассматривать вероятность этого. Похоже, кто-то решил воспользоваться ситуацией, и означать это может только одно… Сердце блонди забилось ещё чаще. Специалистом в таких вопросах он не был, но достаточно простой логики, чтобы понять: начала очередной войны следует ожидать в ближайшее время. Остаётся только верить, что Стефан и Иоланда Лангара, которая теперь, очевидно, примет командование ВКС Амой, смогут одержать победу с наименьшими потерями – благо оснований для этого достаточно, и не последнее из них – наследники гранд-адмирала Эрн с их негласно признанной гениальностью и несомненной для любого, кто хоть немного знал Джаспера и Кьяру, жаждой мести за убийство матери. Всё, чем им может помочь он, Бернар Ам, – лишь так быстро, как только ему под силу, вернуть адмирала Лангару в состояние боеспособности. Значит, он это сделает, любой ценой. К реальности Бернара вернул только вид бесчувственной Иоланды. Первой мыслью блонди было, что если бы он не знал, кто перед ним, то узнал бы адмирала далеко не сразу – до того непохожа была эта женщина в перепачканной и местами порванной форме, с растрёпанными грязными волосами и кровоподтёком почти на треть лица, ореолом окружавшим глубокую ссадину на щеке, на всегда собранную и энергичную первого заместителя главнокомандующего АКФ. Оникс, руководивший бригадой медицинских андроидов, которая и забрала Иоланду с места покушения, объяснил Бернару, что диагностировал лёгкую контузию и ввёл раненой слабое снотворное. По его мнению, жизнь её была вне опасности, но это, конечно, должен подтвердить господин Ам. После обследования пациентки блонди полностью согласился со своим подчинённым: ушиб мозга оказался единственной по-настоящему серьёзной травмой, а остальные – вывихи плеча и локтя, многочисленные ушибы и ссадины – при амойском уровне медицины и особенностях физиологии элиты уже завтра должны были исчезнуть без следа. Однако, придя в себя, Иоланде предстояло получить другую рану, гораздо более тяжкую, и спасти её от этого не мог никто. Но Бернар знал: даже когда адмирал будет готова услышать об участи своего командующего и их общей подруги, он не сможет рассказать ей этого. Ам сознавал, что вновь проявляет совсем нежелательную для блонди слабость, но такое признание было бы свыше его сил – особенно учитывая, что глава СГК должен был сделать, закончив на сегодня с лечением Иоланды… …Выяснить обстоятельства покушения на адмирала Лангару побудило Бернара, уже отправившего пациентку в палату и сменившего халат и перчатки, не столько неотъемлемо присущее всем блонди любопытство, сколько желание как можно дольше оттянуть неизбежное. Но запечатлённое камерами Юпитер его неожиданно потрясло. Всё произошло за две улицы от западной границы Апатии, куда, видимо, и направлялась платина. "Место действия" было ничем не примечательно – обычная респектабельная мидасская улица вечером – до тех пор, пока из открывшейся балконной двери на верхнем этаже одного из домов не вылетела ракета, устремившаяся к аэрокару Иоланды. Адмирал сумела увернуться, но, увы, как и следовало ожидать, ракета была самонаводящейся. Резко маневрируя и одновременно снижаясь, машина ещё дважды уклонилась от преследования, прежде чем оказалась метрах в двух над мостовой и её хозяйка распахнула дверцу и, умело сгруппировавшись, выпрыгнула и изо всех сил бросилась бежать в противоположном от Апатии направлении. Тем временем аэрокар резко начал вновь набирать высоту – значит, платина, прежде чем покинуть его, успела ввести в бортовой компьютер соответствующую команду – но, поднявшись ещё на десяток метров, был наконец настигнут ракетой. Над опустевшим участком улицы – множество людей всё же не устояли перед искушением с безопасного расстояния посмотреть на происходящее – на очень долгие секунды словно вспыхнуло новое солнце. Взрывная волна сбила адмирала с ног, протащила по земле, несколько раз перевернув, и ударила плечом и лицом о бордюр тротуара – через пару мгновений после того, как на землю подобно вулканической бомбе рухнуло то немногое, что осталось от роскошной и защищённой по высшему классу машины. Полицейский патруль прибыл почти сразу же, и даже кое-кто из свидетелей случившегося бросился к раненой. Досматривать до приезда эосской бригады экстренной помощи блонди не стал. Теперь Бернар понимал, что спасение Иоланды Лангары было подлинным чудом – чудом наблюдательности и быстроты реакции, выдержки и находчивости… с долей столь пренебрегаемой детьми Юпитер удачи. При всех преимуществах, обеспечиваемых принадлежностью к элите, военной специальностью, соответствующей подготовкой и опытом, всё случившееся вполне могло закончиться для адмирала куда более печально, если бы не то, что у элитников принято было называть благоприятной вероятностью, а у людей ещё на Терре, задолго об изобретения компьютеров и покорения космоса, – просто везением. Именно этого, очевидно, и не хватило гранд-адмиралу Эрн…

Вспомнив о Гелле, Бернар прикрыл глаза, пытаясь свыкнуться с мыслью, что её больше нет, и совладать со своим горем. О втором задании, которое ему придётся сейчас выполнить, не хотелось даже думать. Впервые в жизни Бернар Ам не желал делать то, что должен. Все его чувства восставали против самой мысли о вскрытии тела своей старшей подруги и спасительницы, но глава СГК Амой был обязан досконально выяснить причины гибели главнокомандующего АКФ – и знал это.

К моргу Ам шёл, будто на собственную казнь. Он старался выдерживать подобающий блонди вид, но поникшие плечи, сжатые губы и устремлённый прямо перед собой обречённый взгляд выдавали Бернара с головой. Он изо всех сил отгонял воспоминания пятнадцатилетней давности: приморская база… землетрясение… разрушения, не дающие выбраться… раненые, которых не спасли и системы безопасности… поломки техники, среди прочего ещё и не позволяющие связаться с Эос, чтобы позвать на помощь… молнией вспыхнувшее в мозгу воспоминание об упоминавшейся в его присутствии сверхчувствительной военной системе обнаружения… посылаемые почти наудачу сигналы бедствия… необходимость помогать окружающим и ободрять их, превозмогая мучительное осознание невозможности сделать ничего больше… и внезапно донёсшийся до слуха шум разбираемых завалов и возникшая в дверном проёме фигура в белой форме с закрывающей молнию кителя серебряной планкой, серебряными наплечниками и таким же воротничком*, со стянутыми на затылке серебристыми волосами…

Однако, увидев тело, которое должен был вскрыть, блонди почувствовал немыслимую до этой секунды отстранённость. Он не видел в этом трупе с лицом, искажённым застывшим на нём выражением непонимания и страдания, с развороченным пулей правым виском и превратившимся в кровавый сгусток правым глазом, ничего общего с той неизменно лучащейся обаянием и энергией женщиной, которой ещё вчера вечером увлечённо объяснял особенности новомодной линии пэтов. Обуревавшие Бернара эмоции будто остались за дверью прозекторской. Все эти чувства он испытывал к Гелле Эрн, а её здесь не было. Было только тело женщины-платины с пулевым ранением в висок, материал для исследования. Пуля, убившая женщину, оказалась, как и предположил Ам по виду того, что осталось от её правого глаза, разрывной. Осколки изранили почти весь мозг, а несколько даже пробили его оболочку и засели в черепной коробке. Разумеется, такие повреждения были несовместимы с жизнью даже для элиты. Но после официального установления причины смерти требовалось ещё извлечь все фрагменты пули и отправить в лаборатории СБ.

…Закончив вскрытие и покинув морг, Бернар вдруг почувствовал, что его бьёт дрожь, словно он вышел не из прохладного помещения в тёплый коридор, а напротив, на жгучий холод. Он не мог вспомнить ничего из того, что делал в прозекторской – сознание не зафиксировало ни единого образа, – и даже все мысли куда-то исчезли, оставив только желание как можно скорее оказаться в своём кабинете и запереться там, отключив все коммуникаторы, до начала следующего рабочего дня. Не спать – блонди знал, что уснуть сегодня не сможет, – просто сидеть в одиночестве, никого не видя и не слыша. Но сегодня для Бернара Ама был вечер жестоких разочарований. Чуть дальше по коридору его ждал андроид, сообщивший: - Господин Ам, в приёмной вас ждут Джаспер и Кьяра Эрн. Бернар застыл на месте, словно в землю у его ног ударила молния. Дети Геллы были последними существами во Вселенной, с которыми ему сейчас хотелось бы даже просто увидеться, а тем более разговаривать о случившемся. Но отказаться от этой встречи блонди не мог. Мысленно Бернар вновь перенёсся в тот день, когда по пути с полуразрушенной базы на его замечание: "Я не ожидал, что вы решите руководить спасательной операцией лично", гранд-адмирал, посмотрев своими синими глазами, как говорится, будто прямо в душу, ответила: "Можете счесть меня непозволительно сентиментальной, но я просто подумала, что когда-нибудь в такую ситуацию может попасть мой сын или дочь – и поняла, что не могу поступить иначе". В её взгляде и голосе проскальзывала материнская теплота – Бернар был на четырнадцать лет старше Джаспера и Кьяры, но Гелле вполне годился в сыновья. И с тех пор это чувство неизменно присутствовало в их отношениях, и блонди, сын Юпитер, никогда прежде не ведавший подобного, крайней им дорожил. Бернар Ам не смог спасти Геллу Эрн, как спасла она его, но поддержать её детей, которым сейчас гораздо тяжелее, чем блонди, было в его силах. И он не мог этого не сделать – не только из-за своего долга перед покойной, как бы ничтожен по сравнению с тем, что она сделала для Бернара, был такой ответ, но и потому, что, пусть лишь отчасти, но разделял чувства Кьяры и Джаспера. Как бы тяжело ни было сейчас смотреть им в глаза и говорить с ними о матери, Бернар знал, что эта встреча необходима ему так же, как наследникам Геллы.

Блонди глубоко вдохнул и стремительно зашагал к своему офису. ____________________* Вид серебряной отделки на белой флотской форме соответствует званию. Гелла в воспоминании Бернара уже гранд-адмирал.