Глава 4: В Горизонт и из Горизонта (1/1)

Еще одна битва завершена,И боль почти угасла,Все раны перевязаны,Продолжаем идти дальше.TRISTANIAКвистис Трип——————— Чтобы понять человека не обязательно его выслушивать. Кажется, я пришла к этой истине лишь теперь. Сколько же мне довелось истоптать дорог и башмаков. Когда я шла к его комнате, до последнего надеялась, что он спит. Что никакого диалога не получится, а я уйду восвояси. Хороший расклад что так, что эдак. Но я нуждалась в разговоре. Тонула в мыслях. Переигрывала некоторые моменты из прошлого снова и снова и винила себя. Когда полтора месяца назад нам сообщили, что мы направимся в чужую страну для отражения военной агрессии, я готовилась к худшему. Что потеряю людей, к которым привыкла, или даже тех, кто близок. А из Доллета все вернулись живыми. С того дня уверенность в нашей неодолимости росла и крепла, в полную силу раскрывшись после бегства из тюрьмы и уничтожения ракетной базы. Я безмерно понадеялась и положилась на Стражей. С ними мы всемогущи, разве нет? Теперь же потеряла людей из отряда, командование которым взяла на себя. Когда погибли первые два человека из него, не верила. Они живы, их можно поднять на ноги – мысленно кричала я и сражалась дальше. Но мои люди продолжали гибнуть. А я кричала уже от отчаяния. Пока не пришло оцепенение. Когда падали люди из второго отряда, который я вела под открытым небом – навстречу галбадианским военным, чувства стали настолько вялыми, что в какой-то момент их точно сковало льдом. Я коснулась кисти руки. В бою с Эдеей Сквалл так ее сжал, что в глазах потемнело. Это вернуло часть чувств, но не до конца. Он просил защитить и удержать Риноа. А я нарушила прямой приказ, зная, что иначе потеряю Сквалла и всех остальных. Теперь вина разъедает мою совесть. Но это решение было лучшим. Повторись бы всё снова – не изменю. Пусть так и будет! Но мне нужен обвинитель. И слушатель. Мне нужен хоть кто-нибудь. И теперь стою и царапаю дверь комнаты Сквалла, мечтая его увидеть, но опасаясь разбудить. Хорошо бы он крепко спал. Но сердце надеется на другое. А уши уже улавливают приближающиеся шаги. Набор сухих фраз закончились. Теперь он стоит и молчит. Молчу и я. Он отвлекается, чтобы избежать прямого взгляда, и уходит к окну. Подхожу к окну и я, закрываю, опускаю жалюзи. В комнате холодно. Его волосы влажные, недавно после душа. Я сажусь на подоконник и качаю головой, едва его руки тянутся, чтобы вновь распахнуть окно. Забочусь. Вот, до сих пор забочусь. Как и ранее. Я ведь стала для него вместо старшей сестры. Хотела заменить Эллону. Быть внимательной и чуткой. Пока это не превратилось в смысл моей жизни. Я слишком привязалась, больше не могла без Сквалла. Его неведомые мне идеалы манили, я хотела соответствовать им. Искала вслепую, играла чужие роли, примеряла чужие жизни. Ну же, отреагируй, отзовись! Но ничего не случилось. А вот я запуталась. И потеряла саму себя. Каждый человек проходит разные этапы взросления. Дети от четырех до шести лет уже выстраивают свои приоритеты, цели в жизни. Их характер формирует окружение, родителя, друзья, воспитатели. А далее – книги, фильмы. Пусть это еще не личное, – наносное. Но оно кажется своим, близким. Когда хочется соответствовать чужим ожиданиям, избрать тактику поведения и поступать, формируя свои идеалы. А с девяти до шестнадцати лет образ мыслей и поступков резко меняется. В этом возрасте уже отчетливо можно разделить свое от чужого. Навязанные извне мнения становятся всё более неприемлемыми. Кажется, что весь мир хочет подмять под себя, заставить выполнять чужие повеления, жить не своей жизнью, выплясывать по гвоздям, соблюдая требования и дурацкие правила, принося себя в жертву и позволяя окружению высасывать то, что ты хотел и мог бы назвать своей индивидуальностью. Я рано вступила в этот этап. Сбежала из дома, из приемной семьи. Чтобы пойти наперекор – вслед за своими мечтами и убеждениями. А пришла... К тем самым дурацким требованиям и правилам, пусть и навязанными теперь не родителями. Но я их приняла. Вникла утверждениям ?ты должна?. И пошла плясать по ржавым гвоздям, калеча собственное ?я?. Выжгла на душе слова: ?это я, именно так я и хотела, к этому и стремилась?. Просто приняла и поплыла. И я наблюдала за многими учениками. Видела их второй этап, их бунт против системы и правил. То, что происходило когда-то и со мной. И я надеялась, что вскоре они найдут и примут то главное осознание: система на их стороне. И что их бунт против правил и окружения – это восстание против самих себя: выжечь из нутра каленым железом то, что они однажды сами с радостью принимали. Теперь я касаюсь этой системы. Могу менять. Могу разнести и выстроить новую. И я ненавижу ее. Потому что она устроена не для блага. А для повиновения. Я смотрю на Сквалла. Ему всегда был чужд такой режим, распорядки. Но и он неспособен выйти из них. Повернуть. Эта система ломает его и наше окружение. А он ничего не может сделать. И я всё больше и лучше понимаю это. И когда понимаю, осознаю, что тянулась к этим правилам напрасно. Ценила их напрасно, заставляла других им подчиняться. Другой человек – Сейфер. Он вышел за пределы. Двинулся против системы. Своими действиями тоже поломал жизни и судьбы. Где нужная градация в этом выборе? К чему стремиться? К чему я в итоге пришла? К странному этапу. Пройдя стадию бунта еще в детстве, я перестала восставать против системы, начала ее поддерживать. А в итоге близка к ненависти. Теперь редкие робкие шаги наперекор – навстречу выбору между злом и еще большим злом – я воспринимаю как проблески помешательства. К самой себе у меня, похоже, появится много вопросов. Сквэа, неужели я настолько себе отвратительна и боюсь собственного ?я?, что так и не научилась быть в ладу с собой? И принимать свои решения как свои, а не как бунт против системы. Это было моим выбором: перестать удерживать Риноа. Ей я поверила, она способна спасти нас всех. Я не подчинилась тебе, Сквалл. Но это мой выбор! Осознанный. Взрослый. Тот, за который я готова нести ответственность. Взрослый… А ведь я всегда считала себя взрослой. Хотела, чтобы и другие считали и могли на меня положиться. Доверить и довериться. Ну а я бы выруливала из сложностей и тупиков. Я ведь старше. Всё смогу. Однако Альмаси, а затем Леонхарт прошлись сапогами по моему желанию. Сами, всё сами. Им не нужна помощь, забота. Сами добыли первых Стражей, неосознанно оттолкнув меня на задворки. Сами повзрослели. Принимают решения. Всё, на что я делала ставку, не сработало. А я... Потеряла себя. И как отыскать? Как не испугаться, что это отберет у меня силы? Как перестать покорно готовиться к обвинениям окружающих за мои принятые решения? Решения, что идут вразрез с чьими-то ожиданиями и даже приказами. Я смотрю на людей вокруг меня. Среди них есть те, которые не боятся быть искренними, и не страшатся проявлять чувства и поступать как считают нужным. Риноа... она не боялась. Что ей чужие приказы, мнения? И Сельфи. Недолгое время она была лидером группы – тогда, после бегства из тюрьмы в пустыне, – принимала решения, даже зная, что не все из них приведут к должному результату. Эмоциональный человек, на которого я бы не смогла положиться, пока не увидела, как на нее положился Сквалл. И я доверилась тогда его решению. Слабы ли Риноа, Сельфи? Никто до сих пор не сказал такое. А теперь и Сквалл стал меняться. Он, как и я, скрывал чувства, попутно впрягаясь в ответственность – даже в одиночку. Пришла Риноа, подцепила секретную пружинку, – и музыка его души заиграла во всех красках. Ты годами вертишь в руках эту холодную черную коробочку, а она никак не отзывается. А в других руках раз – и чудо. Проигрывает мелодию, сверкает. Живет. Я всегда смотрела в глаза Сквалла и мечтала увидеть в них жизнь. Но только холод и сталь в сером взгляде. Так Сквалл встречает урок или битву, похвалы или упреки, победу или поражение. Многие свыклись с этим. И ошиблись. Его глаза цвета неба. Мечтательность и небесная высь – так Леонхарт ни на что конкретно не смотрит. Он уходит в свои мысли. Погружается – словно без остатка. Очем же можно думать с таким чистым взглядом? Я заметила эту особенность еще в детстве и захотела получше узнать, что же скрывается в его душе. А затем появилась девушка, которую он бросился спасать в учебном центре. На нее он смотрел так, как никогда ни на кого больше. Из глаз исчезал и блеск металла, и холодная недосягаемая мечтательность, вливались тепло и жизнь. Море Баламба, куда мы в детстве бегали летом – оно такое. Теперь он так смотрит на Хартилли. Она ему нужна, с ней он станет счастливым. И рядом с ней в его глазах будет жизнь – настоящая. Жаль, что он никогда не посмотрит так на меня. Я так и не решилась сказать ему ничего важного, признаться в том, что это моя вина; я специально отпустила Риноа: она могла спасти его – и спасла. Но не получается, слова забились в горле, мешают, не выходят. И он не ждет. Сам понимает. Ну хотя бы отыскать фразы, которые не станут пустыми, и ободрить его? Хоть как-то? Невыносимо видеть эту боль. Но он снова молчит. И мое сердце отзывается лишь стуком. Надо собраться. Что-то сделать. Освободить его от грызущих дум. У него Шива. Так и осталась с ним. Привязалась. Сроднилась. Ужасный Страж. Потому что это я добывала себе этого монстра. Суо тогда стояла поблизости и старалась не выдавать напряжение, ужас. У нее обычно хорошо получалось. Холод болью растекался по телу, в голове стучало набатом, и я не могла сцепить зубы – чтобы не цокали от страха и иглами впившегося мороза. Ненавижу холод. Но Сквалл легко сроднился и с Шивой, и с холодом. Они одной крови. А я в тот день даже представить не могла, что теряю уверенность и обретаю страхи чтобы однажды отдать с таким трудом добытого Стража ему – моему будущему ученику. Я быстро прикоснулась к шее и животу, вспоминая весь ужас, испытанный два с половиной года назад. Шива та еще тварь. Била по самым уязвимым точкам. А Суо стояла, даже не дернувшись. За несколько минут до боя она обняла меня, заверив, что я сильная и справлюсь. И я – пятнадцатилетняя девчонка, впервые ощутившая, как в животе разливается тепло, а шею щекочет от горячего дыхания, и хочется прижаться в ответ еще ближе и наконец-то согреться в ее объятиях среди снегов и неуютных мерзлых пещер, – вскоре получила удар ледяными обломками. Шива. Помнишь меня? Я тяну руку, ее пронзает льдом, отзывается в животе, шее. Всего лишь ладонь Стража? Чуть дернувшись, продолжаю смотреть в холодные глаза Сквалла. Спи. Его удивление. Я стараюсь скрыть и боль, и радость. Получилось! Шива ответила. Сквалл на заплетающихся ногах шагнул вспять. Осел на кровать. И повалился на нее. Вспомнив о том, что должна дышать, я подошла, уложила его аккуратнее, прикрыла свободным краем пледа, не решаясь вытаскивать. Отдыхай. Спасибо, Шива. В комнате снова холодно, хоть окно закрыто. Выдыхаю пар. Ладонь будто отморожена – отпечаток рукопожатия на ней. Поежившись и растирая руку, я направилась к выходу и тихо прикрыла дверь.*** Через два дня прямо по курсу замаячил остров. Клэн и Нид несколько раз сменили друг друга на посту. А Сквалл до сих пор не поднимался. Я даже начала беспокоиться, заглядывала в его комнату. Похоже, кто-то будет злиться, когда проснется. На время я взяла его обязанности. Так что злиться он будет еще больше. — Квистис, — позвал Нид. Протянул бинокль. Нас догонял Белый корабль. Его скорость впечатляла. С ним хорошо бы потягались катера нашей организации, технику и оборудование для которых, впрочем, мы закупали в Доллете. Сквалл говорил, что Белый корабль на заключительном этапе починки. Но SeeD Эдеи успели устранить поломки, а теперь почти догнали нас. Так они быстрее доберутся до Эстара и Эллоны. Сквалл будет не просто злиться на меня, когда проснется. Переговорив с Суо, я решила встретиться с лидером Белых SeeD. В порту было жарко. Я уж и забыла, что такое теплая погода. В Трабии холодно. На Сентре слишком влажно и пасмурно. А здесь воздух был почти как в Баламбе. Пах солью. Я скучала по родным землям. Мы теперь как бездомные. Плывущие по миру в своем бездомном Саду. В порту много зевак. Целых два корабля осчастливили их своим посещением. Мы даже смогли ровно подойти и пришвартоваться, ничего не задев, как в прошлый раз. Пройдя по мосту к причалу, я поглядывала на палубу Белого корабля. На нем стояли люди. И только один человек спустился по брошенному трапу, сойдя на землю. В черной одежде – единственный, среди белых SeeD. Я ждала. Сердце гулко стучало в груди. По причалу навстречу мне шла Эдея. Подол юбки был оторван понизу и теперь не мешал движениям, на ногах ботинки. Легкая черная рубашка застегнута до шеи. Длинные волосы скручены в узел на затылке. Через плечо рюкзак. Белые SeeD так и остались на палубе – никто больше не сошел. Просто стояли и смотрели. Один из них поджал губы. Хорошо видно, что больше всего на свете он жаждет направиться в Эстар. За Эллоной. Но теперь Эдея отдает приказы на своем корабле. Однако я нигде не замечала Сида Крамера. Остался в старом доме на Сентре? — Квистис, мне нужна помощь и поддержка, — сказала Эдея. Я смотрела в ее лицо, которое сейчас казалось родным. А ведь еще недавно при взгляде на нее испытывала озноб. — Слушаю. — Я собираюсь в Эстар. Нужно сопровождение. Я... — она заволновалась и посмотрела вдаль – на город. Кричали чайки, а море било внизу о сваи причала, опоры моста. Эдея стиснула зубы – видно, как напряжено лицо. Всё еще ощущаю взгляды белых SeeD, но не оборачиваюсь, чтобы посмотреть. Жду ответа. И дожидаюсь. — Я боюсь, что Артемисия сможет вновь взять разум под контроль. Хочу прийти в Эстар в качестве гостя и просителя, а не как их вечный враг. Сопроводите меня до столицы. И остановите, если того потребует ситуация. Пусть Зелл, Сельфи и Ирвин собираются. Со Скваллом я после поговорю. Возьмите в дорогу воду и что-нибудь поесть. Путь неблизкий, ехать не на чем.*** Странный холодный город однажды подарил теплые воспоминания. И я улыбалась, проходя сейчас по его улицам. Пересеклась взглядом с Сельфи, поймала ее ответную улыбку. Улыбались чему-то своему и Зелл с Ирвином. Только Эдея оставалась серьезной и сосредоточенной. А потом мы вышли к железной дороге. Первое время дорога шла вдоль проржавевших путей. Впереди мост. Платформа сузилась, стала походить на пешеходную тропу, пока не исчезла. Зелл спрыгнул с нее на шпалы и ровно зашагал по ним. Мы последовали примеру. Вскоре закончились и рельсы, их кто-то снял; ряд шпал уходил в никуда. — Зелл? — позвала я. — А? — откликнулся он, не оборачиваясь. — Какое расстояние между Горизонтом и континентом Эстара? — Примерно триста миль. Дней за пять доберемся. А что? — За пять? — ахнула я. — Ты есть и спать на ходу собрался? — Стражи поддержат, — тихо сказала Эдея. — На шесть часов в сутки мы будем останавливаться, и за пять дней тогда должны дойти. Разбейте это время как вам удобно. Ровная поступь. Всё тот же ритм. Одинаковое расстояние между шпалами другие движения и не приемлет. Выстроившись в шеренгу, шагаем по ним. Два узких борта по сторонам моста. Можно влезть на них и идти тем шагом, которым захочется. Внизу океан. Каждая волна слепит глаза. А ночью здесь красиво. Первую половину ночи можно видеть россыпь звезд в дымке. А во вторую восходит Лунара, и через всё водное пространство сияет дорожка. С одной стороны моста, с другой. Ветер жаркий днем. Стылый ночью. Идти ночью даже удобнее. А днем отдыхаем. Я ложусь на шпалу, поднимая гудящие ноги на бортик, с удовольствием обращаю лицо к солнцу. На следующий день кожу будет жечь, а я – не знать, как скрыться от этих ужасных раскалившихся небес. Но после холодной ночи и промозглого ветра солнечные лучи кажутся такими долгожданными, приятными. Зелл рассказывает, облокотившись о бортик, всё, что знает об Эстаре. Про высокие горы, скалистые берега. Про пустыни и огромное соляное озеро. Про замкнутость эстарцев и их ксенофобию. Я прикрываю глаза и понимаю, что могла жить в этой странной стране, скрытой горами от остального мира. Мои настоящие родители родом оттуда. Хочу больше узнать об Эстаре, его жителях. И больше о себе. Но Зелл ничего нового не поведал. И Эдея не знает. Всё, что она могла сказать, сказала. А я слушала, ловя каждое слово. Прислушиваясь к собственным чувствам. Отзывается ли что-то? Но я никогда не была в Эстаре. Ведь родилась уже на Сентре. Мои родители исследователи, которые поселились у раскопок и изучали Пандору. Они погибли от рук Галбадии. Я, Зелл и даже Сейфер потеряли здесь близких и сами чуть не погибли, если бы нас не спасла Эдея. У Сельфи и Ирвина другие истории. Но у них свои секреты, и с Эдеей они говорили наедине. Иногда я смотрю на них. Сельфи стала задумчивее. Но и улыбается теперь чаще. А Ирвин наоборот – серьезнее. Но с некоторых пор он мало сосредоточен на себе, почти всё внимание уделяет Тильмитт. За час до привала, когда ноги уже подкашиваются, а второе дыхание заканчивается, он отбирает ее рюкзак, довешивая себе на грудь. А иногда, когда мы с Зеллом идем в первых рядах, а они – в последних, он держит ее за руку. И они вышагивают по этим шпалам вместе – нога в ногу. Полагают, их никто не видит. Я улыбаюсь, бросая мимолетный взгляд назад, и думаю о Сквалле. Наверное, он уже проснулся. Может, ищет нас. Мы с Шивой подарили ему очень долгий сон. Я даже завидую и жалею, что мало поспала перед этим путешествием. Кто бы сказал мне об этом заранее? Интересно, что ждет нас в Эстаре? Вооруженные солдаты? Знают ли они, кто такие SeeD? Да знают, должны. Их правитель – Хранительница Адель. Это она инициировала какие-то исследования, связанные с силами Стража. А ее солдаты умели управлять Стражами еще восемнадцать лет назад. Я видела это в тех снах. В том прошлом, куда забрасывала нас Эллона. Ночью привал на час. Как раз до восхода Лунары, когда усталость особенно подкашивает колени и давит на веки. Быстро перекусив, Зелл засыпает без задних ног. Эдея, наверное, тоже спит. Ирвин лежит, держа ладонь Сельфи: они на разных шпалах, разделенные друг с другом расстоянием в шаг, – и шепотом он рассказывает ей о южных созвездиях, иногда свободной рукой вычерчивая перед собой фигуры. В свете Лунары видно, как сияют ее глаза, когда она наблюдает за его рукой. Могут ли и у меня однажды быть настолько близкие отношения с кем-либо? Сердце отзывается болью, едва думаю. Наверное, когда-нибудь, всё же будут. Надо лишь отпустить старые чувства и освободить место для новых. Ну а сейчас – спать. У меня осталось тридцать минут перед тем, как мы начнем следующий бросок. Эстар, ты ждешь нас в гости? А мы идем.