6.Английская амнезия (1/1)

Маленькая комната на втором этаже, не лишена грязи общежития. Стены с отвратительными дешёвыми обоями, треснувший потолок на стыке плит, выкрашенный белой краской. На стене висели грамоты под стеклом в рамочках разных цветов, медали на полосатых лентах, фотографии с судьями, когда мужчина в полосатой рубашке поднимает руку победителя вверх, и рекламный проспект мужского белья. В этой фотосъемке Альфред поучаствовал четыре недели назад, как раз до решающего боя. Дурацкий плакат, где он стоит в эротически-мужественной позе и смотрит прямо, открыто и от этого загадочно. Его лицо ничего не выражает, светлый волос, зализанный назад, ещё более голубые глаза благодаря фотошопу и белые боксеры…Самое обычное хлопчатобумажное бельё, а стоит как зимняя куртка, а то и дороже. После фотосъемки, в этот же вечер, его лицо и идеальное накаченное тело превратили в фарш на ринге в матче за звание чемпиона Америки в весе 90 кг. Все говорили, что это решающий бой в его жизни, но он ничего не значил для Альфреда. Ровным счётом ничего, его интересовало только то, что будет после. А после будет показательный матч в спорткомплексе в Лондоне с человеком, который, как и он, в своё время стал чемпионом Америки в двадцать три года. Только этот матч сКвентином Хоумом его сейчас интересовал. Квентин перебрался жить в Англию за те 4 года, пока ты учился, но тебя не остановит даже прямая трансляция, чтобы все видели как ты победишь непобедимого по сей день чемпиона Америки, как ты отобьёшь в нокаут своего отца. Что дальше? Что ты будешь делать после этого? Ты не знаешь и не думал. Ведь дальше жизни как будто нет, только этим ты жил все 23 года, только ради этого ты дышишь каждый день.Парень на кровати напротив отложил в сторону гитару. Талантливый баскетболист был абсолютно лишён музыкального дарования.- Ты сумку собрал? – парень убрал длинный тёмный волос, закалывая высокий узел на голове.- Нет, ещё не собрал. Впереди вся ночь, а мы же не планируем спать, -Альфред сидел на своей кровати напротив друга. С момента его поступления в университет Флориды в Майами прошло четыре года. Вчера ему выдали диплом искусствоведа, абсолютно бесполезная штука в его жизни, но пускай будет, место на полочке наград ещё хватит.- Мы должны завтра до обеда освободить комнату.- Я точно освобожу, у меня самолёт в Лондон, -Альфред мельком глянул в зеркало, трогая припухлость под глазом. Прошёл месяц после боя, а он всё ещё не оправился. В битве за звание чемпиона Америки его противником был здоровенный парень с татуировкой на всю грудь. Выше Альфреда почти на голову, с безумным оскалом в глазах.- Слушай, можно Кэт заночует у нас? – парень сделал умиляющие глазки.- Отвали, кобелина, вы опять будете трахаться всю ночь, а мне что? На вас смотреть? Пригласили бы тогда принять участие.- Эй, тронешь мою девушку… - начал было парень.- Да не трону, не трону. Ты мой друг. И я прекрасно помню, что сейчас ты устроишься на работу. Вы с Кэт снимете квартиру недалеко от пляжа. А через месяцев шесть, если всё будет о'кей, ты сделаешь ей предложение и обрюхатишь. Вы купите дом, заведёте собаку, нарожаете двух мальчиков и одну девочку, а я, неудачник-одиночка, буду ездить к вам в гости, – Джонс засмеялся, кидая в друга подушкой. Конечно, Кэт милая девушка с длинным волосом, зелёными глазами и ветреным нравом, но Норманна она любит, а значит, его идея может проканать. Ласковая кличка «кобелина», приклеилась к Норманну со слов его любимой за любовь к вывернутым позам и сексу по-собачьи. Лучше слушать как трахается этот баскетболист и сшибает ночами люстры головой, когда идёт в душ, и дверные проёмы, чем смотреть на ту бледную тень Артура, с которой его поселили. Поселили, не спросив, хочет ли он смотреть в знакомые зелёные глаза и не узнавать там ничего, как будто не было тех шести лет жизни в «Милосердии». Норманн снова взял гитару и старательно перебирал струны, но вместо известной песни Курта Кобейна из под его длинных пальцев лилось лишь какое-то дерьмо собачье. Альфред включил плеер, подаренный Саймономчетыре года назад. Он так и не обновил плейлист, на протяжении сорока восьми месяцев слушать один и те же песни человека, которого ты мечтаешь забыть и не иметь с ним ничего общего, но, по воле судьбы, нельзя забыть часть себя. Обычный? Да, теперь ты с полной уверенностью обычный. И ненавидишь Саймона за то, что он нет. За всё время учёбы во Флориде, он ни разу не позвонил, ни написал, ни строчки. После боя за звание чемпионатебе якобы пришла открытка от него, подписанная рукой Колли. Джонс-младшийпредставлял как никто другой, как орал и вырвался его персональный сутенёр «нехер ему открыточки посылать как бабе!». В этом он весь. Он появляется лишь, когда ему что-то надо и исчезает, когда он тебе уже не нужен.Утром Альфред ушел, когда Норманн и Кэт ещё спали, не любил прощаться, да и не умел. Всё равно он знает, где всегда можно найти друга. Профессор Брайт был уже в кабинете, когда Альфред постучался в дверь.- Да, войдите, -старческий голос через кашель. Профессор преподавал последний год, в его возрасте уже слишком тяжело просчитывать диффуры. Аспиранты чаще исправляют за ним арифметические неточности, чем он за ними – прямое доказательство, что пора уходить на покой.Альфред с сумками втиснулся в кабинет.- Это ты, мальчик мой, – профессор опустился в кресло, – проходи. Решил зайти перед отлётом?- Да, профессор. У меня к вам есть одна просьба. Можно оставить кое-какие вещи у вас? Я, как вернусь в Америку,заберу. Просто тащить это всё в Англию … Дома то у меня нет.- Конечно, мальчик, оставляй, – профессор с соболезнованием посмотрел на парня. За четыре года обучения Альфред стал профессору как друг и ученик, хотя и не учился у него ни дня, и в математике не шарил вообще. Мужчина знал, что отправить вещи брату равносильно найти их потом на помойке,ведь его сын, Саймон, не имеет привычки привязываться к вещам и предметам.- Чай или кофе?- Кофе, профессор, -Альфред пристроил вещи в шкаф-купе, запинывая подальше сумку с барахлом, коим он обзавёлся за эти годы. А было время, когда он приехал сюда с одной маленькой сумкой вещей, на самом деле, там был пакетик шмотья, в сумку положенный для солидности. А сейчас? Он накупил вещей, которые ему никогда не пригодятся и, в целом, не несут за собой ничего. И никогда не смогут сделать твою жизнь лучше, и так противно от себя самого, что ты реально превращаешься в потребителя, что вся эта система ломает даже тебя. Тебе так противно от себя. Тело резко стало весить недевяносто килограммов мышц, а сто двадцать килограммов жира и гамбургеров. Руки стали тяжёлыми, пальцы жирные вдруг перестали влазить в маленькую ручку чашечки китайского сервиза. Хотелось снова просто уехать к себе в спортзал и мечтать. Всю жизни мечтать, те недолгие пару месяцев до пневмонии, а потом тебя больше не будет, и плевать на глобальное потепление. Струсить, бросить всё. За широкой грудной клеткой сейчас предательски клокочет митральный клапан, то самое, что вы называете «сосёт под ложечкой» или же волнение. Чувство страха и отчаяния, боязнь проиграть лезут в твою голову по узкому спинномозговому каналу, и роняя чашку кофе на пол, ты испугано смотришь на профессора.- О, ничего, мой мальчик, это, видимо, от волнения. Ты не былв Англии?Альфред отрицательно качает головой, падая в маленькое кресло, что неприветственно хрустит под его весом. - Англия прекрасная страна, если вникнешь в её колорит, там очень красивая природа, правда, боюсь, ты её не увидишь. Но, кажется, у тебя 2 месяца перед боем, обязательно посети север страны. Может, как раз отдохнёшь, восстановишься после операции.

Профессор продолжает дальше рассказывать о прелестях Англии и тех местах, что Джонс обязательно должен посетить, будучи в Великобритании. А вот сам Джонс-младший думает только об Артуре. И, кажется, профессор рассказывает совсем про другую страну. Из рассказов друга она мрачная, холодная, и люди там жестокие и хитрые. А природу давно затянул смог заводских труб и выхлопы миллионов машин. Он познакомился с Британией два раза и оба заочно, стоило всё выкинуть из головы и просто поехать туда, чтобы своими глазами убедиться в том или ином мнении или составить, наконец, своё. В Лондоне Альфреду предстояла операция. Профессор обо всём договорился. За четыре года Альфред окончательно погубил зрение в боях и теперь ходил в тяжёлых роговых очках с огромными диоптриями.На данный момент его стрясенной башке ни в коем случае нельзя участвовать в боях, хорошо, если он просто проиграет, потому что всё плывёт перед глазами, и он ничего не видит когда снимает очки, но,скорее всего, от парочки хороших ударов в висок, которые точно будут на ринге, он ослепнет навсегда, и тогда ничто ему не поможет. Сейчас же операция вернёт всё к тому моменту, как было до того, как он занялся боксом. Этолучший вариант, на что может рассчитывать парень. Зрение у него ужасное с детства,Саймон говорит это всё из-за того, что мать продолжала работать будучи беременной, буквально до самых родов. В таком случае стоило благодарить Господа, что пострадало только зрение. Профессор убрал осколки, кидая тряпку на паркети шоркая ботинком, вытирая лужицу кофе.- Ничего страшного, мой мальчик, – он подаёт Альфреду вторую кружку, – успокойся и постарайся найти там друзей. Кажется, у тебя есть друг англичанин, ты говорил.- Я не знаю где он сейчас, – голос казалось, не принадлежит тебе и такая дереализация противна до кончиков пальцев на ногах. Сейчас главное - сесть в этот паршивый самолёт,а дальше будет проще.- Профессор, можно попросить вас ещё кое о чём?- Да, конечно, - профессор кладёт в сумку конверт с алиментами Саймона, что официально разрешено отдавать Алу. Парню жалко этого милого старичка, который расплачивается за всего одну ночь с шестнадцатилетней девочкой всю жизнь. Но, с другой стороны, по его вине Лили стала шлюхой, по его вине они с Саймоном родились, и когда парень думал об этом, ему совершенно не стыдно брать деньги.- У вас есть виски? Можноя напьюсь, а вы погрузите меня в самолёт, позвоните Норманну с моего телефона. Он поможет вам.Старичок непонимающе посмотрел на Альфреда, но виски и коньяк достал. Заливая в себя крепкий алкоголь с горла, он перестал помнить, что было дальше примерно со второй бутылки. Очнулся парень ужев самолёте. Похожий сценарий, до боли в голове и тошноте в животе, всё точно также, всё как будто встало на свои места. Так и должно быть, ты позорно струсил. Ты и во Флориду трусил лететь, и только алкоголь заставил тебя затащить задницу в небесную птицу ёбанного счастья.Стюардессы разносят напитки, а ты бы выпил целый океан, не будь он солёным, но тут есть только маленькие стаканчики с минералкой и твой сосед, пьющий вино, сейчас раздражает как последняя продажная блядь, что ломается за тридцатку. Морковная помада и коричнево рыжая подводка чёткого контура пухлых губ, и сейчас ты видишь только как слипаются и разлипаются эти губки и безошибочно знаешь, что эту девушку зовут Хлоя. Она написала Саймону на карточке телефон, на который он никогда не позвонит.- Хлоя, привет, – ты подумал, может разговор сможет тебя развлечь и немного облегчить головную боль. Девушка смутилась, поправляя на голубом пиджаке бейджик с именем.- Нет, ты не поняла, мы знакомы. Рейс Нью-Йорк - Майами, 4 года назад, со мной ещё был парень весь в татуировках, который обещал, что я стану чемпионом Америки.- О, мистер Джонс, – девушка видимо была осведомлена, о состоявшемся бое месяц назад, – Да, сейчас я вас вспомнила. Приятно, что вы достигли таких вершин.

Милашка Хлоя улыбается и не подозревает, что сейчас ты думаешь как бы затащить её в постель, а точнее, в кабинку туалета, и отодрать сзади. В целом, после недолгого разговора, просьбы дать анальгин, страстного поцелуя за стенкойшкафа с соками, ты всё же осуществил, что хотел, и пассажиры минут 30 не видели свою стюарду и ругались, что занят туалет. Горячая кстати штучка, стонет так по-блядски и даёт в задницу. Ты не привык отзываться о девушках плохо, но для тех, кто читает мысли, готов расшифровать, что девушка, которая хорошо трахается, порой лучшая жена, чем стеснительная девственница. Да не порой, а, в целом, куда лучшая!Огромный аэропорт в Лондоне, где тебя никто не ждет, и Англия встретила тебя солнечной погодой и практически жарким ветром. С больной головой лучше бы дождём. Ты бы стоял как собака, или как психопат, высунув языкна мостовой, и ловил капли, и ни до кого тебе не было бы дела. Поймав такси, Альфред прыгнул в жёлтую машину, сказал адрес и с любопытством уставился в окно. Джонс с удивлением рассматривал дома увешанные государственными флагами, красные омнибусы. Колесо обозрения на Темзе было видно с центральной авеню. Англия не такая,какой её видел Артур, но и не такая, про которую рассказывал профессор. Было что-то в этом месте девственно чистое, загадочно-магическое, что можно было закрыть глаза, и дома, мосты,всё, что создано руками человека, исчезнет. И ты видишь зелёные холмы, неяркое солнце, бушующие волны севераи тихое течение Темзы. Ты видишь то, каким было это место более миллиона лет назад и тебе это нравится. Тебе нравится этот говор, так отличный от твоего. Один язык, но ты не всё понимаешь, что говорят эти люди. Ты не понимаешь, о чём они думают стоя за билетами в кино, прогуливаясь с коляской в тени деревьев, продавая газеты на улицах и крича «Господи, храни Королеву». Ты даже никогда не произносил этоу фразу вслух. И сейчас ты кажешься себе варваром, попавшим в цивилизованную сказку, хотя социальные благополучия общества тут развиты куда хуже, чем в твоей Америке, но ты уверен,чтоесли останешься тут навсегда, ты сможешь очень быстро сказать «в моей Англии». Моей от всего сердца.

Самый большой город Европы, конечно не сказка, но уже не всё твой родной Нью-Йорк, где всё тебе напоминает о чём-то ужасном и грязном в твоей жизни. Здесь же всё новое, девственно чистое для тебя, и даже самый отвратный помойный переулок может вызвать приятную улыбку, если ты его наполнишь приятными эмоциями, ведь так, кажется, действует наша память? Опосредование – без этого процесса природа вещей и наша жизнь была бы в опасности. И юноша, в чьей судьбе самое хорошее, что когда либо было, это туалет ресторана, где он сидел с друзьями взаперти, пока не приехала полиция, и не отвезла его обратно в приют, искренне хотел чтобы это местостало для него чем-то большим, чем полем сражения со своей мечтой. Альфред рассматривал простых англичан и вдруг резко замер, прилипая к стеклу, машина поехала дальше и будь он проклят, если сейчас там за окном, на узком тротуаре стоял не этот человек. Купил газету и пошёл дальше, всё дальше и дальше от жёлтой машины.- Стой! – истошно заорал Альфред.- Парень ты чего, мы на средней полосе, что-то надо - сейчас припаркуюсь.- Просто остановись, тебе говорю! – Джонс уже открывал двери.- Ты что сумасшедший?! -заорал водитель, ударяя ногой по тормозам. Сзади них заскрипели тормоза проезжающих следом машин послышались ругательства, но Альфред выпрыгнул буквально на ходу, чуть не угодил под колёса машины, что проезжала по соседнему рядуи со всех ног понёсся к тротуару, попадая всё же подвнедорожник, удар был не сильный, парень лишь упал на землю и ободрал колени, про боль сейчас не думается совсем, она кажется такой не значимой, такой омерзительно логичной, что ты просто игнорируешь испуганного водителя и бежишь дальше по тротуару, распихивая людей.- Артур! – ты потерял его из виду, ты окончательно потерял его когда выбежал из машины, и сейчас просто гонишься за тенью. Возможно, это был не он, но ты продолжаешь бежать, ища в толпе пшеничные волосы и знакомые зелёные глаза. Альфред остановился на перекрёстке. На той стороне было пусто. Если это был не мираж навеянный воздухом Англии, то он был бы тут, где-то здесь, он не успел бы перейти дорогу. Возможно, он свернул в магазин, либо просто и не появлялся здесь. Альфред повернулся, и уже было хотел идти извиняться перед таксистом, как буквально наткнулся на худого, невысокого парня в коричневом жакете и белой рубашке, узкий чёрный галстук и отглаженные стрелки брюк, что можно порезаться. Ты готов смотреть на всё что угодно в нём, даже на запонки с флагом Британии, лишь бы сейчас почувствовав столь знакомый запах свежей травы и чёрного табака, не поднимать взгляда, чтобы не ошибиться. Ты смотришь на парня и понимаешь что это он! Артур!- Артур!- Джонс крепко обнимает парня. - Боже как я рад тебя видеть!!! – твоей радости нет предела, и ты рискуешь задушить человека или нарваться на неприятности с полицией.Парень лишь ёрзает и вырывается, не говоря ни слова. Ты ставишь его на мостовую и встречаешь взгляд зелёных надменных глаз.- Молодой человек, вы ошиблись, наверное…Улыбка медленно сползает с твоих губ, но ты уверен в том, что это Артур. Его глаза, в которых ты видишь тоже самое, что в 17 лет, ты видишь в них свою жизнь, его тонкие руки, густые брови которые так сердито умеет сдвигать только он. Морщинки от носа к губам, ты помнишь всё до складочки, дажеесли бы у Артура был брат близнец, ты ни за что их не спутал.- Артур, ты что? Это я, Альфред! Альфред Джонс! – ты тычешь себя в грудь пальцем, а парень лишь старается обойти тебя, но ты делаешь шаг в сторону не давая ему прохода.- Вы ошиблись, я вас не помню.- Артур, ты чего? -в голосе появляется отчаяние, ты силой волочешь его к себе. Сомнений быть не может.- Молодой человек, послушайте … – но разгневанная тирада прекращается, когда он смотрит в твои голубые глаза и даже огромные роговые очки не могут спрятать той боли, что он причиняет тебе своими словами. Ты вот-вот заплачешь, но тут нечего стесняться. Ты не будешь этого стесняться.- Артур, ну же, это я, Альфред… - ты трясёшь парня за плечи.- Нет, я не помню, я не помню, я не помню... - и англичанин плачет, утыкаясь тебе в грудь лбом, Артур так и не вырос ни на сантиметр. -Я не помню, этого всего не было в моей жизни. И ты просто мне снишься, кажешься, глючишься или всё вместе, но тебя нет, и не было в моей жизни! Не помню! – Артур истерит,крепко, до синяков цепляясь в твои руки, и так и не может поднять глаза. Горячие слёзы капают на асфальт между вами, и вокругуже образовалась толпа зевак и водителей, мечтающих тебя убить, но это кажется сном, все, что происходит за пределами его рук, которые, наконец, обнимают тебя за пояс и прижимают к себе, кажется сном.