4.Гуд-бай мой дом (1/1)

Альфред, и правда, не сомневался, что у его брата не все дома, но то, что там просто заброшенная хижина убедился, когда Саймон притащилбилеты до Флориды.- Смотри, мелкий, – Саймонпоставил ногу на живот брату, мешая качать пресс.- Чего хотел? -огрызнулся паренёк, не в силах подняться.- Я купил нам два билета до Флориды. Вылетаем завтра. Там один мой знакомый устроит тебя в вуз на какой-то исторический факультет или факультет искусств, не знаю, короче, просто так числиться будешь, чтобы общагу дали и стипендию платили, а также в школу профессионального бокса,покажешь себя умницей - бесплатно будешь там учиться, так что, давай, занимайся дальше. -Саймон убрал ногу и достал из холодильника пиво, разваливаясь на матрасе в сухом углу здания, где воняло потными носками и сыростью.- А меня спросить не хочешь? -Альфред поднялся на ноги, вытирая руки о грязную футболку.- Нет, не хочу, знаешь, чего мне стоило эти билеты купить ичего стоило пробить для тебя это всё тому человеку?- Заебал ты, Саймон. Смотрю, ты уже здоров, раны затянулись, вали к себе в бордель и наводи там свои порядки.- Эээ нет, брат, мне надо тут разобраться. Колли там и без меня справится, у неё талант к управлению, что организациями, что людьми, – Саймонпоёжился. Единственным человеком, под которого он простилался, была одна из его танцовщиц, Колли. Колли попала к нему семнадцатилетней девочкой и до совершеннолетия работала официанткой, лишь потом он разрешил ей танцевать. Сейчас же Колли мать очаровательных двойняшек и так называемый менеджер в этом борделе. Вы спросите, чьи у неё дети? Саймон не знает. Ему не говорят,точнее врут… врут, что не его, что, собственно, не очень мешает брату водить их в парк, когда его никто не хочет убить. Альфред ещё долго сопротивлялся, но, поставленный перед фактом старшим, был вынужден поддержать его сумасшедшую идею. Покидать это заброшенное, но такое родное и обжитое место, не хотелось. Тем более, ради другого штата, другого города. Променять свой пасмурный Нью-Йорк на солнечный Майами казалось таким неестественным, таким же неестественным, как трахать свои носки.Джонс поднялся на второй этаж, сдирая плакаты боксёров со стен, сейчас это просто хлам, да как, собственно, и минуту назад, до того как стали порванными и втоптанными в строительную пыль от рушащихся стен. Лишь один плакат парень аккуратно снял, скатал в рулон, перетянул резиной и положил в сумку. Две старые фотки матери, брата и его самого полетели на дно сумки. Туда же отправились старые боксёрские перчатки, зубная щётка, аптечка и ленты для рук. Вещей у Альфреда было мало. Пара сотен баксов, спрятанных под рингом на чёрный день, грязные носки, одна любимая кружка, пара футболок, две майки и джинсы, спортивные штаны он надел на себя. Одни кеды, одна упаковка пива и боксёрская груша. Саймон долго возмущался, что грушу можно и не тащить, но Джонсамладшего было не сломить. Зачем-то закрывая двери спортзала на ключ под аккомпанемент ветхого замка, парень в последний раз заглядывает в пустые выбитые окна своего экс-дома. Тут нет призрака. Тут нет жизни и даже тебя тут больше нет. Ты прожил в этом доме больше года, а расстаешься, как будто целую жизнь. В кармане вибрировал сотовый – это Саймон, который, пока ты собирался, куда-то испарился.- Братишка, я тебя тут за углом жду.Последний раз коснувшись ржавой ручки двери, ты идёшь за угол, быстро, больше не оглядываясь. За углом тебя ждёт брат на старом мотоцикле, который он, кажется, купил ещё в школе. Из мусорного бака свисают два тела и жалобно стонут от боли и, возможно, выбитых зубов. Альфреднеясно посмотрел на эту картину.- А? Чего? Чего ты так уставился? Они тронули мой мотоцикл!- Ты урод! Просто дикошарый, ненормальный придурок, Саймон. – Альфред сел позади брата на сиденье, перекидывая длинный ремень сумки через плечо, и повесил бойцовскую грушу на локоть. Тяжело страшно, неудобно, и маты брата, что он «ёбаный придурок тащить эту херню вдом». Ветер трепал волосы на скорости 110 км\час, горячая спина брата через футболку и мера всех вещей - это глубина его дыхания, физиологически бессознательно подстраиваешься к нему. Саймон в футболке, он что-то говорит, и ты смотришь на спидометр и его разукрашенные руки. Боже, тут нет живого места, ни миллиметра, где бы под кожу не была забита краска. И среди всего этого разнообразия Джонс замечает надпись, довольно крупную, вплетённую в общий узор рук, прямо на внутреннем сгибе локтя, вдоль толстой вены ведущей к сердцу. Красивыми буквами с закорючками там было выбито "Альфред"... А Саймон всё продолжал про что-то весело болтать, позволяя ветру уносить пустые слова....Стрип клуб Саймона - это узкое трёхэтажное здание. На первом сам стрип-бар, на втором приват-комнаты, и на третьем живут девочки и, собственно, он сам. Альфред бывал тут лишь пару раз, когда ему срочно были нужны деньги. После ночи, проведенной в бойцовском клубе по настоянию Саймона «потренируйся в боях», лицо парня было похоже на синее пятно. Перед дракой в клубе он зачем-то зашёл в кафе посмотреть бокс… После этого он дрался как сумасшедший, его напарнику крепко досталось. Не от азарта, не от вдохновения, а от злости и ненависти - по телеку снова гнали серию раундов с его отцом. Как же Альфред ненавидел этого ублюдка, который, скорее всего, и о существовании его не подозревает! Бордово-чёрная зала пустовала днём, лишь бармен суетился, снимая трусики с люстры.- О, Саймон! Наконец-то ты объявился!- Скучали? – Саймон обнял бармена, дружественно похлопав по спине волосатой рукой.- Колли рвёт и мечет, так что лучше беги, – барменперевёл свой взгляд на светлого мальчишку, что стоял за спиной хозяина.- А, да,- Саймон отошёл в сторону. – Это мой мелкий брательник, Альфред. Парень протянул руку, лениво пожимая пальцы бармена в крупных перстнях. В колонках долбил дабстеп, заставляя покачивать в такт головой.- Угости моего брата чем-нибудь, – распорядился хозяин и, перепрыгивая ступеньки, побежал наверх, откуда немедленно послышались детские радостные голоса и женский недовольный крик.Парням пришлось задержаться в баре на всю ночь. Самолёт только утром, все вещи из спортзала были перетащены в клуб на сохранение, точнее на сохранение осталась только груша, сумку, которая и была всеми вещами Альфреда, он возьмёт с собой во Флориду. Саймон обожает солнце и жару, его ровная кожа голодно облизывалась на лучи солнца, с удовольствием впитывая их в себя и оставляя на накаченном теле ровным загаром. Альфред же наоборот, сгорал тут же. Становился красным как рак и начинал облезать. Прощай, Нью-Йорк, где смог машин затянул небо! Прощай, заброшенный спортзал! Прощай, парковая дорожка, истоптанная старыми кедами каждое утро на пробежке! Прощай, Артур, где бы ты сейчас ни был, прощай…Опрокинув пару скотчей, парень пошёл наверх. Альфред сидел в комнате брата, в ожидании пока он освободит душ. Коллипринесла полотенца.- Вот, Альфред, держи, – Протянула девушка - Может, тебе зашить рану на скуле, как-то она подозрительно долго кровоточит?- Нет, спасибо, Колли, всё окей, – парень качнул головой.- Эээ, да, кстати, не стесняйся, спускайся вниз, девочки уже жаждут познакомиться с братом Саймона.- Спасибо. А можно вопрос? Ты была во Флориде? - Нет, не была, я не переношу жару, на моей родине только лето жаркое, и то всего несколько дней в сезон.- Ты, кажется, русская? -Альфред рассматривал длинные худые ножки Колли, эти тёмные джинсы отлично подчёркивали их длину. Тёмный волос, собранный в гладкий хвост, Альфреду было стыдно рассматривать её грудь и задницу, но зная вкусы брата, он уверен, что там есть на что посмотреть.- Да, русская,- улыбнулась девушка, присаживаясь рядом с американцем.Альфред повернулся,любуясь красивой улыбкой и серо-голубыми глазами. Не его тип девушки, слишком холодная сибирская красота, но не признавать, что она хорошенькая, было просто невозможно.- А как тебя звать по-настоящему?- Света, -девушка рассматривала, трогая пальчиками раны на его лице. – Нет, ты говори что хочешь, но я зашью тебе эту дыру!- Ты доктор?- Нет, просто Саймона штопать приходитьсякаждую неделю.- Колли? Ты когда-нибудь ему скажешь, что это его дети? Может хватит врать, что нет? Они так похожи.- Он никогда этого не узнает! Урод! Ты думаешь, мне приятно будет видеть, что они знают, какое животное их отец! Пусть лучше не знают его вообще! Может, хоть в мечтаху них что-то будет идеально. Сам Саймон, кажется, и без моих признаний знает чьи они… спасибо,что молчит, – вспылила девушка, соскакивая с кровати.- Ты любишь моего брата?- Нет, не люблю, честно не люблю. Как можно любить того, кто трахает всё, что движется! Он на моих глазах умудряется трахать моих же подруг!- Света, но только тебя он трахает с любовью, -Альфред больше ничего не сказал и лишь улыбнулся разбитыми губами. Продолжая также глупо улыбаться, когда дверь за девушкой закрылась.Комната Саймона - это свалка вещей, тёмные стены, заляпанные грязными руками и акварелью. На стенах висели плакаты непонятного происхождения, реклама косметики, невесть откуда тут появившаяся, голые девушки, крутые тачки и русская актриса Раневская. В комнате стояла большая двуспальная кровать, письменный стол, узкий шкаф. Самое красноречивое описание, которое можно было дать его комнате – типичное жильё сутенёра.И вот Саймон вышел из ванной, даже не утрудив себя завязать полотенце вокруг бёдер. Хотя за несколько недель жизни с братомпривыкаешь к таким ночным голым дефиле. Саймон убирает мокрый волос с лица, и у Джонса-младшего есть возможность оценить тату на груди брата в виде цветного индийского шара. Внизу живота, на подтянутых мышцах выбито какое-то слово, разглядывать его и член брата Альфреду не хотелось, поэтому он опустил взгляд. На икре брата выбиты узоры. В точности такие же узоры, как те, что были нарисованыматерью над кроватью братьев.Старший заказал китайскую еду, достал красные коробочки с фонариками и поставил на стол.- Морепродукты или курицу с тофу? -Саймон уселся на стул, прикрывая свою наготу лишь тем, что закинул ногу на ногу, покачивая босой ногой с татуировкой осьминога на стопе.Хруст ломаемых палочек, запах водорослей и мидий с соусом терияки, или как там его. Альфред не любил китайскую кухню, слишком солёно и остро, но его не спросили, что заказать, и выбора между пиццей и этими коробочками не оставили. Ел парень без аппетита, вдобавок есть такую дрянь, когда пред тобой голый чувак так громко чавкает, просто невозможно.- Спасибо, Саймон. Сыт по горло.

Альфред поставил коробку на стол, воткнув в рис палочки, и направился в душ. Старший лишь ухмыльнулся, пододвигая к себе еду Альфреда.- Брат, за что ты меня так ненавидишь? -Альфред не ожидал этого вопроса, застывая в дверях ванной, как будто на полу был пролит фреон. Повернув голову, он лишь увидел, что Саймон ковыряется палочками в его коробке в поисках мидий. Джонсу нечего было ответить. Он громко хлопнул дверью с остервенением от самого себя, срывая одежду, погружаясь под тёплые струи душа.После душа Колли нашла чистую одежду для парня и зашила дыру на скуле. Внизу уже слышался хохот гостей и громкая музыка, бар начал свою работу. Альфреду совсем не хотелось спускаться вниз, ноКолли за руку вытащила его из комнаты со словами «сам не пойдёшь, мы всеподнимемся». За барной стойкойлетали бутылки, в бокалах мерцали цветные напитки, красивые девушкивыходили на сцену,показывая чудеса растяжки. Леди, что были свободны, с любопытством подбежали к парню, за локоть оттаскивая егов тёмный угол, где за небольшим столиком сидел сам Саймон.- Привет Милашка, так вот ты какой! Саймон, а ты говорил нам, что он маленький! Какой же он маленький!- Ой, ты посмотри какой хорошенький, совсем на тебя не похож… Юные создания в одних стрингах и расшитых пайетками бюстах перебивали друг друга, гладили Альфреда по груди и рассматривали со всех сторон.- Чего теряешься, мелкий, видишь, ты им понравился, угости девушек чем-нибудь. Всё за мой счёт сегодня! Ведь завтра мы улетаем! Жди нас, Флорида! – кажетсяСаймон единственный, у кого хорошее настроение.Альфред сел на скрипучий кожаный диван. Как раз от такого жутко потеют ноги и задница, а если ты пытаешься пошевелиться, слышен скрип, такой неприятный звук дерматина, который легко перепутать с физиологическим испражнением воздуха из кишечника. Девушки сели рядом с Альфредом, постоянно задавая какие-то вопросы и поглаживая его по светлым волосам. Они менялись, одни уходили, другие приходили, только что не фотались с ним на телефон, а так чисто музейный экспонат, привезенный на потеху.- Саймон, слушай, – Альфред был изрядно пьян и сейчас, когда он рассматривал руки брата, он многое понял. Это не просто красивые картинки на его теле – это его жизнь. Всё что с ним происходило, все люди, что были в его жизни значимы, были тут отображены, и вот на плече, та самая первая татуировка, которую он себе сделал – девушка вокруг шеста, это их мать, Лили. Надписи на правом боку под рёбрами – это имена его детей, так тщательно вплетенныев узор цветов, что даже Колли об этом не знает. Каждая картинка - это часть жизни.- Мелкий? – Саймон Джонс потормошил брата за плечи, который, кажется, выпал из реальности.- А, да, я начал говорить тебе о том, что тоже хочу сделать тату. Отведёшь меня куда-нибудь во Флориде?- Зачем отводить, я сам сделаю, большую часть, что на мне есть, я делал сам. -Саймон широко улыбнулся, показывая пальцем на несколько татуировок.Вечер пролетал от одной пары ножек до другой, измеряясь стаканами выпитого виски и мартини, виноград с нежных рук и оральный секс в комнате наверху.Альфред, кажется, помнил или это всё иллюзорно, ему казалось, как под напором рвётся застёжка бюстгальтера, пальцы поддевают край красивых трусиков, проскальзывая к влажному теплу, и одна из девушек сладенько постанывает, принимая в себя его пальцы, раздвигая ноги шире, обхватывая талию Альфреда. Туфли на прозрачной подошве, нарощенный волос и приторно сладкие духи в неторопливом сексе.За окном предрассветные сумерки - самое холодное время ночи. Пошатываясь, парень добирался до своей комнаты, точнее,комнаты Саймона.Когда он подошёл к двери, то услышал голос Колли, кажется, она плакала. Что-то говорила Саймону, ругалась, но когда Альфред заглянул в комнату, то парочка уже целовалась. Ясно. Ночлег придётся искать где-то в другом месте.- Что, комната Саймона занята? – по коридору зевая, шла Грета, – Пошли ко мне, только никакого секса, ковбой, спать сильно хочется.- Окей, убедила,- пьяно улыбнулся герой-любовник вечера.На мягких тёплых подушках, обнимая девушку, Альфреду снились эфемерные сны с весёлыми каруселями и тошнотой, подкатывающей к горлу, в то время как в соседней комнате за стеной…- И куда ты опять собрался? – Колли поправляла топик, – Ты только приехал и опять уезжаешь. Ты не думал, что очень тяжело следить тут за всем?Тем более ты – это залог того, что сюда не припрутся какие-то уроды, вымогая из нас деньги. А тебя вечно нет! Я хочу переехать, не могу видеть, как мои дети живут в этом дерьме, Саймон.- Тут очень даже хорошие условия для жизни, -Саймон закуривает, натягивая одеяло на себя.- Я не об этом, ты знаешь.- Знаю, но тогда я не смогу их видеть.- Зачем тебе их видеть, они не твои. Думаю они смогут обойтись и без дяди Саймона, хозяина бара, в котором они живут. Если бы сейчас Колли повернулась, то она бы в ужасе убежала, увидев лицо мужчины. Как его перекашивало от её вранья, все прекрасно знают правду, ноеё язык как ватный, не может повернуться и назвать его отцом. Хотелось просто схватить её за тёмный волос и хорошенько долбануть о стену, но когда девушка повернулась, Саймон лишь безразлично курил, наблюдая за красочными засосами на её шее.- Уходишь? Может, полежишь со мной до рассвета, я ведь улетаю.- Ты стал слишком сентиментальным, Сайм…Но договорить у Колли не получилось, её бесцеремонно завалили на кровать случайно обжигая руку сигаретой и грубо целуя. Девушка мычала что-то, колотя мужчину по спине. Рот заполнил табачный дым, горький привкус и горячий наглый язык твоего бывшего сутенёра. Топик, что был надет минуту назад, снова полетел ко всем чертям, грубые касания груди, язык по шее и ни один довод прекратить это на Саймона не действовал. Светлана отворачивалась, отстраняла рукой тёмную голову, но под напором ласк сдалась лишь крепче прижимая мужчину к себе.- Дурак, – шептала она, покусываямочку уха, – Ты такой дурак, – девушка улыбалась, запуская руку в волосы. Горячие поцелуи опускались по ровному животику, раздвигая ноги Саймон с коварной ухмылкой перебрался под одеяло, касаясь языком промежности девушки. Громкие стоны, всхлипы, ровные толчки бёдрами, втрахивая свою любовь в мягкий матрас. Она никогда ему не скажет… он никогда не признается……Альфред очнулся лишь в самолёте, когда их хорошенько тряхануло на одной из воздушных ям.

- Что происходит? – парень испугано оглядывался на спящих людей и белые стены салона.Саймон снял чёрные очки, приподнимаясь на полуразложенном кресле.-О, очнулся! Спи, до Майами ещё 3 часа лететь, - и, повернувшись лицом к иллюминатору, мужчина опустил очки, устраиваясь поудобнее.Через три часа, в огромном аэропорту, перекидывая сумку через плечо, Альфред будет тащиться за Саймоном в один из научных институтов, в один из пыльных кабинетов, для того чтобы познакомиться с человеком, который, по мнению Саймона, заслуживает того, чтобы его «учёную задницу натянули на глобус».