Глава 18. И - раз-два-три. (2/2)
- О! На этот вопрос много ответов, - поднялаона вверх глаза.– И самое странное: правдивы все, но ни один неявляется верным!
Изначальный растерялся. Он не знал, что сказать ей, такойуверенной, такой хрупкой и прекрасной. Почему-то вспомнились Гортхауэр и Лиссэ. Как они там без него? Наверняка лучше, чемс ним. Ему там не место.Неподалеку о чем-то говорил метрессе Дрейкн Гилмантий. Удивительно, но Дона смеялась. Древнейший подхватил бокал с проплывающего мимо подноса и вручил своей даме.
Мелькор последовал его примеру. Эйллиэ взяла бокал и, задумчиво покрутив его вруке, отпила глоток. Он вдруг вспомнил рассказы, что она настолько отлична от них, что ничего из обычной пищией не подходит.Будто прочитав его мысли, Изначальнаясказала с улыбкой:
- Я же в облике, и я изменила состав!- Вытак непохожи на других. Откуда вы, Эйллиэ? – решился все же спросить Черный Вала.- Оттуда, куда мне больше не стоит возвращаться, - спокойно ответила она.
Некоторое время они молчали. Какой-то маг все жерискнул подойти ипригласить Изначальную на танец. Взгляд Эйллиэ обдал его холодом. Мужчина с извинениями ретировался.
- Миры, вкоторых началась моя жизнь, очень далеко. Мы не из этой части Вселенной, - началаСейнеллиир свой рассказ. –Здесь есть похожие планеты– неприемлемые для привычных форм жизни, холодные или горячие. Кажется, онипустынны иничто живое там не возникнет. Никогда. Но так лишь кажется. В некоторых из них есть свои обитатели. Они и лишь они могут жить там. Их жизнь чужда вашей. Не все эти миры творили мои родичи. Некоторые оказались чьей-то ошибкой илинеобходимостью. Кто знает?! Подобные мне создают свои миры и их обитателей в своей Вселенной. Они никогда не придутсюда. Им не о чем говорить с вами. Да и не умеют они говорить. Зачем слова, если есть мысль? Кшаурры поклоняются Великой Кошке. Впрочем, не только они. Кто знает, с чего началось все сущее? Никто. Даже Предначальные не скажут. Кто-то верит, что с прикосновения, кто-то считает, что первым было слово, кто-то уверен, что сначала появилась нить, а другие говорят, что то была нота. Мыуверены, что сначала была мысль. Мысли не нужны оковы. А нам не нужна плоть, не нужна форма. Изменчивы сотворенные нами миры, изменчивы и их обитатели. Они могут творить себя сами. Нужна лишь мысль… Я давно ушла оттуда, и мне никогда не вернуться.
Она замолчала.У Мелькора сжалось сердце. Почему она ушла, почему ей не вернуться?- Почему, дейе? - еле слышно прошептал он.- Я стала иной! Мы потеряны друг для друга! - усмехнулась Эйллиэ.
- Почему? Вас… выгнали? – неужели этой хрупкой, как льдинка, женщине пришлось пережить нечто, подобное его злоключениям? Как онавыдержала?!- Нет, - качнула она головкой. Сложная прическа чуть не рассыпалась. Он и не заметил, когда она сумела сотворить её.- Нет, дейр, у нас не выгоняют. У нас не судят, не отрекаются и не проклинают. Когда твой путь отличен от других, когда твоя мысль не находит понимания, следуетуйти. Я перестала понимать своих собратьев. Мы больше не слышим друг друга. И не услышим никогда! Мой мир ушел со мной. Мы иногда можем так сделать. Он был слишком другим, чтобы остаться там. Здесья смогла сотворить еще один. Но здесь я одна такая.
- Мне жаль, дейе, - сочувственно проговорил он. – Но может быть, кто-то из ваших собратьев последует вашему примеру?- Вряд ли, - покачалаЭйллиэ головой. – Я возникла в неудачное время. Нас посетили тогда Творцы из других Вселенных. Они пытались нас понять. Они боялисьнадвигающейся угрозы. Тогда, очень давно, наступало Серое Нечто. Исчезали поглощенные им миры награнице. Мы тоже на границе. Но Серому Нечто мы не нужны. Мы опасны для него. Мы разъедаем его,подобно кислоте. Те Изначальные пытались уговорить нас создать несколько миров на иной стороне. Но их не услышали.Отзвук чужих мыслей проник в мою сущность. Мне захотелось познать неизведанное. Став взрослой, я ушла. Я смогла понять иных, а они понялименя. Но своих я потеряла. Меня для них нет. Здесь я, в основном, меняю пустые миры в разных Галактиках. Они защищают эту Вселенную от Серого Нечто.- СероеНечто – это Пустота? Не-Свет, Не-Тьма?- Не знаю. Возможно. Впрочем, слова нужны не всегда…- Я не знал стольмного… и столь много не видел… – вздохнул Вала.
- Но вы ведь тоже в младые лета были путешественником? - Эйллиэподнялана него глаза.- Был, я видел другие миры, но никого изСоздателей так и не встретил, - с сожалением качнул Мелькор седой головой.- Так и не встретили?
Голосеё был полон сочувствия, но Изначальному почудилась легкая насмешка. Почему?
- Не встретил! – твердо ответил мужчина.
- Жаль.
- Мне тоже. А сейчас так бы хотелось увидеть ваши миры! – печальнопроговорилВала, понимающий, что ему долго ещеничего такого не увидеть. Облика он сменить не может, а без этого в подобные места не попадешь. Он никогда не жалел об этом, но сейчас стало чутьгрустно. Они такие разные…
- Я могла бы вам их показать. Мысленно, - добавила Сейнеллиир, видя его недоуменное лицо. – Если выпозволите.Такого щедрого предложения он не ожидал.-Спасибо вам, дейе, Эйллиэ, - как все же странно произносить перед именем какое-то нелепое слово.- Впустите меня в своимысли, - её тонкая рука коснулась его плеча.Мелькор посмотрел в её расширившиеся зрачки и все смешалось.Возникший перед его глазами мир был потрясающим. Белоснежный, словно снегом окутанный шар. Чем ближек поверхности, тем меньше белого. Оно неспешно переходит в голубое, зеленоватое, синеватое. Огромные облакаплывут медленно, словно большие сине-зеленые корабли по светло-голубому небу. Высокие горы под шапками бело-голубого снега. Он искрится, блестит и переливается в холодных лучах. Толстыйслойоблаков мешает свету проникать ниже. На всей поверхности мира царятсумерки – призрачные, зыбкие. Сиреневато-синеватые тени внезапно сменяются зелеными. Ветер поднимает с земли бело-голубые и бело-зеленые кристаллики. Их трудно назвать снегом. Они нечто иное - словно изумруды да голубые топазы,небрежно раздавленные каблуком. Ветер усиливается. Теперь это настоящий ураган. Уже нет ничего белого. Лишь темно-синее свертывается в спираль с темно-зеленым. Дикое зрелище. Потом исчезает ветер, и снова тихо и мирно. Ничто не нарушает покой гладких серо-стальных морей и зелено-серых озер. Лишь изредка парят над ними неясные тени. Еле различимые, еле видимые. Они неспешны, они причудливы. Неужто они обитатели этого мира? А где их дом? ?Везде?, - тихо шепчет сиреневыйсумрак, спускающийся на землю.
Внезапно сильные порывы ветра развеивают хрупкие существа. ?Нет, - шепчет зеленоватая дымка над серебряным озером. – Нет, они сами ветер, они гора, они озеро. Они все, что захотят. Они - этот мир. Я лишьподумала о нем. Теперь они определяют его бытие?.
?Эйллиэ? Где ты???Я везде. Я здесь. Я там. Я есть. Меня нет. Я во всем. И все во мне?.
Льдинкой звенящей, дождиком моросящим, струной самой тонкой, сердца стуком отчаянным… Мелькор открывает глаза. Все вокруг плывет. Краски меняются. Её очи кажутся такими же зелено-серыми и блестящими, какозера её мира. Он прикрывает глаза рукой, чтобы унять мелькание красок.- Устали? - тихим шорохом осенних листьев звучит её голос.- Нет, - он смотрит на неё. Изначальнаявсе та же: белоснежныеволосы, красные глаза, неправильные черты. – Он таинственен и прекрасен, ваш мир, дейе Эйллиэ.-Я знаю, - без ложной скромности отвечает женщина.Бал уже закончился. Музыка смолкла. Маги расходились. Стало грустно. Взмахнувбукетом, Сейнеллиир растаяла вголубовато-сизой дымке. Даже ртутной лужицы не осталось, как тогда на совете.4
Внучка не спала.- Ну как, дедуся? – подлетела она к нему.- Все хорошо, маленькая! Тебеуж спать пора, а не старого дурака с балов ждать, - с досадой на себя сказал Мелькор. Он уже дед, и всякие танцы не для него. Слишкомна душе потом муторно и тоскливо.
- Я сказку хочу, - заверещаламелкая, протягивая к нему руки. Он крепко прижал её к себе. Тоска исчезла. Потом Вала рассказывал ей о снежных облаках, которые подружились с грозовой тучкой. Мелисса сначала внимательно слушала, а потомнезаметно уснула. Поправив на ней одеяло и поцеловав в волосы, Мелькор пошел к себе.?Доброй ночи!? - легкое прикосновениек мыслям.- Эйллиэ? - оглядываясь, произнес он. Никого.
?Вы не закрыли путь. Надо подумать: ?Закрываю дорогу?
- Вы читаете мои мысли?
?Нет, но ямогу передать вам свои?.
-Доброй ночи, Эйллиэ! – ответил Мелькор. Легкое облачко исчезло. Он нестал говорить слов, закрывающих дорогу еёмыслям. Может быть, она еще подумает о нем.5Дедушка любимой племянницы в Школе прижился. Отрадно. Хотя вначале ему досталось, но детей Изначальный искренне любил ив каждом видел какие-то скрытые ото всех таланты.Мэтр Клемент мог лишьпоздравить себя с принятым некогда решением. Мелисса была счастлива рядом с родным дедом.Конечно, матери он не заменит, но все же родная кровиночка. Или что там у этих Изначальных?
Клемент вздохнул, возвращая на место сброшенную Белиндой вазочку. Зная кошачьи нравы, он благоразумно ипредусмотрительно зачаровал вещи от разбивания.Маленькая шалунья помогала Мелькору обживаться на новом месте. И неплохо помогала. Чего стоило одно знакомство с Лешим. Благодаряему Вала получил возможность проводить занятия по ?Знакомству с окружающим миром? в лесу и даже наречке. Лихшачич замолвил словечко перед водяным и русалками. Мелькора они бы трогать не стали, а вот учеников заманить могли вполне. Конечно, дети малые им не нужны, но пугать русалки любят. Теперь озорницы сидят тихо и не мешают ученикам. А еще Леший разрешил Изначальномувыбрать дерево для лютни. Правда, пока Мелькору все некогда: столь одаренные детишки – это помимо способностей еще и множество изощрённейших проказ.Магический звонок мелодично пропел. Племянница. На помине легкая. Магистр улыбнулся, распахивая дверь. Мелисса с ходуобрушила на дядю поток новостей и своих очередных гениальных задумок.Магистр прикрыл глаза, слушая племянницу.Свести Мелькора с Эйллиэ. Бредовая идея. Или нет? У Мелиссы чутье на людей, то есть на всяких разумных-неразумных.
Эйллиэ, конечно, вещь в себе. Язвительная, скрытная, расчетливая, но при этом нежная, верная, умная, рассудительная, смелая. Противоречива, но Клемент ей доверил бы свою жизнь без раздумий.- И почему ты решила, что из Сейнеллиир получится хорошая бабушка? – мэтр открыл глаза и внимательно посмотрел наусевшуюся за его стол племянницу.
- Дядь Клем, она самая лучшая кандидатура, - важно сообщила Мелисса.
- Какие ты слова знаешь! – восхитился Клемент. - И даже употребляешь к месту!- Ну чего ты подшучиваешь?! Я ж не маленькая! - возмутиласьдевочка.- Яне подшучиваю, но, Мелли, бабушка Эйллиэ - не дедушка Мелькор. Варить кашку, печь блины, вязать носки и творить дракончиков она не будет!
- Не будет, - согласиласьмелкая. – И не нужно. Дедушка все это прекрасно умеет. А дракончик у нас пока всего один – комнатный. Он даже меньше кошки. Зато печь хорошо зажигает и письма разносит. Ну и с кошкамииграет. Правда, они его иногда обижают, заигравшись. - Кошки у тебя серьезные. Не всякий дракон против них выстоит! – кивнул Магистр.
- Не всякий, но они его и опекают. Так что ему у нас нравится!
- Адейе Эйллиэ тогда вам зачем? - зеленоглазому магу доставляла удовольствие беседа с племянницей.
- Как зачем? Дедушке нужна бабушка.Ему с ней хорошо будет! – уверенносообщила девочка и, вздохнув, печально проговорила: - Только пока они еще поймут, что нужны друг другу – век пройдет!
- А ты им помоги, и века не понадобится! – обнадежил её мэтр. – И я помогу!- Ой, дядя, вот здорово! Вдвоем с тобой - мыстрашнаясила! - Мелисса подпрыгнула на стуле и задела чернильницу. Чернила полились на бумаги.
- Ой, я нечаянно! - огорчилась она, увидев, что натворила. – Я сейчас все исправлю!- Ну, уж нет! Ты у нас и одна страшнаясила,– возразил Клемент, припомнив, как однажды после исправления испарился письменный стол со всем содержимым. Он потом замаялся возвращатьвсе обратно. Небольшим мысленнымусилием магистрвернул чернилаобратно. Бумаги и стол теперь выглядели безупречно.Племянница тут же попросила научить её такому полезному заклинанию.
- А то я часто дедушке чего-нибудь на книги проливаю. Или кошки с дракономегокниги порвут и пожгут. А еще иногдапетушки хулиганят! Дедушка творит хорошо, а исправляет не так уж.
Клемент пообещал научить. Мелкая не отстала, пока он необъяснил ей, что делать, и не дал задание. Довольнаядевочка ускакала домой.
А мэтр подумал, что сводить этих двоих придется долго, очень долго. Мелькор далек от мыслей о дамах и личной жизни. Да и женщины обычно относятся к нему как к другу. Подкинуть ему своих учеников или своих детишек в выходные дни – это всегдапожалуйста. А пококетничать с ним – нет. Да он и не видит их и не смотрит на них. Все беседы с Черным Валойоканчиваются его монологом о том, какие у него замечательные ученики, какая у него изумительная внучка, какие потрясающие звери, и что, интересно, получится из очередного эксперимента. Тут любая сбежит!А вот Эйллиэ не бежит, хоть и навещает их не часто. Мелькор с радостью общается с Изначальной. Только цвет её глаз егосмущает. Клемент прекрасно видел, как тяжело смотреть Мелькору в эти красные глаза. Зачем Эйллиэ так изменила их цвет? Зачем Эйллиэ слегка изменилачерты лица? Загадка! И почему она иногда так странно смотрит на Изначального? Мэтр всегда былнаблюдателен и подмечал многое. Не стали тайными для него и взгляды Снежинки-Эйллиэ: то нежные и заботливо-тревожные, то полные боли и тоски. Странно! Клемент любил отгадывать загадки. Эту он тоже разгадает.