Часть 3 (1/1)

Две недели, проведенные в этом глухом, но очень красивом месте на берегу океана, показались мне самыми лучшими в моей жизни. Время шло. Не спеша тянулись часы, превращаясь в дни тихого и даже ленного существования. Но после нескольких лет, переполненных опасной и напряженной работой, я воспринимал это время как божью благодать и целиком отдался отдыху.И хотя старенький дом создавал некоторые неудобства, все они меркли, когда по утрам нас будили шум волн и крики чаек. Мое душевное состояние можно было оценить как «почти блаженство». «Почти» заключалось в том, что Джей, к моему невыразимому сожалению, никак не мог похвастаться таким же замечательным расположением духа. Рана заживала хорошо, но боли все еще мучали его. Однако Джей страдал не только от физической боли. Он пытался скрывать свое состояние, но я давно уже научился читать его как открытую книгу.Джей часами сидел на песке, глядя на разбивающиеся о берег волны, но его взгляд был настолько невыразительным, что лишь дурак или слепой мог подумать, будто он просто любуется пейзажем. Нет, он был глубоко погружен в себя, в свои безрадостные мысли.Неоднократно я пытался вклиниться в этот поток и вернуть напарника к действительности, но, увы, он крайне неохотно шел на контакт. И так изо дня в день. Взгляд его тускнел, он еще сильнее похудел, я бы даже сказал, исхудал, и это несмотря на мои отчаянные попытки его кормить. К слову, готовлю я хоть и не мастерски, но весьма аппетитно.Щеки Джея впали, ясно очертив скулы, плечи осунулись, вся его фигура стала какой-то сгорбленной. С каждым днем мне становилось все больнее смотреть на него. На уме крутилось лишь одно слово: «самоедство», молчаливое и безжалостное.На четырнадцатый день мое терпение лопнуло.Было уже около восьми часов вечера, когда я закончил приготовление ужина и, выглянув в окно, увидел ставшую уже привычной картину: напарник сидел на песке полубоком ко мне, прислонившись спиной к старому массивному бревну, лежавшему в нескольких метрах от кромки воды, и задумчиво глядел вдаль. На первый взгляд могло показаться, что он абсолютно расслаблен. Однако я знал, что впечатление это обманчиво. Стоило лишь слегка приглядеться, и становилось понятно, что расслабленность и умиротворение — это на самом деле моральная измотанность, когда шевелиться просто нет сил.Не знаю почему, но в тот момент мне словно пощечину влепили. Я почувствовал привкус обиды в своих мыслях. «Черт побери, да сколько можно?! Пора уже что-то с этим делать!» — подумал я и решительно направился к входной двери.Странно, но пока я шел, мой гнев немного утих, однако решительность никуда не делась. Подойдя к этому неподвижному изваянию, я встал напротив и затем опустился на песок. Поскольку я находился всего в метре от напарника, это вторжение в личное пространство автоматически, пусть и несколько грубовато, вырвало его из омута задумчивости. Джей вопросительно взглянул на меня.— Ужин готов, — сухо, без тени эмоций сообщил я.— Спасибо, но я не голоден, — прозвучал вполне ожидаемый ответ.— А тебя никто не спрашивает. Давай, сгребайся в кучку и пошли.Джей никак не отреагировал, только тяжело вздохнул и устремил взгляд куда-то вдаль.— Знаешь, — вновь заговорил я, только на этот раз уже более дружественным тоном, — вот наблюдаю за тобой эти две недели и вижу совершенно «потрясающую» картину: сильный человек, боец по своей натуре медленно, но верно погружается в пучину бессилия, боли и самоуничтожения. И все это из-за одного промаха, в котором, если разобраться, и вины твоей нет. Что происходит, Джей.Напарник молчал, лишь закрыл глаза и опустил голову, намекая на свое нежелание продолжать разговор. Но на этот раз я был не намерен отступать.— Мы ведь уже обсуждали этот вопрос. Тогда, на задании, ты все сделал правильно. Ты предотвратил гибель ребенка. Да, поимка преступников отодвинулась еще на какое-то время, но, знаешь, Земля круглая, и никуда им с нее не деться. Хоть на земле, хоть под землей мы их найдем и посадим за решетку!Я искренне верил в то, что говорил. Это может показаться странным, но внутри меня жила непоколебимая уверенность, что эти гады уже загнаны в угол и вскоре их возьмут за глотки. Но как передать эту уверенность напарнику, я не знал. В его мозгу засели мысли совсем иного рода. И в подтверждение этому Джей протестующе замотал головой.— Рик, я очень… опасаюсь, что они совершат какое-нибудь безумие… напоследок. Понимаешь меня? — в его взгляде сверкнула искра страха, почти отчаяния. — Просто чтобы собрать как можно больше жертв. Неужели ты не понимаешь их психологии, Рик?!На последних словах, Джей уронил лицо в ладони и начал устало тереть пальцами виски.Секунд десять я просто смотрел на него, размышляя вовсе не об особенностях мышления людей, перешедших черту.— Их психология мне, увы, хорошо знакома, — так же устало, но уже с улыбкой ответил я. — Именно поэтому мы приехали сюда. Именно поэтому я прикладываю все усилия, чтобы скорее поднять тебя на ноги, вернуть нас обоих в строй, потому что я знаю, наши коллеги сейчас, в этот самый момент делают все возможное, чтобы не допустить самого худшего…Джей робко поднял на меня удивленный взгляд: кажется, мои слова подействовали на него отрезвляюще, и теперь я был обязан закончить вскрывать эту моральную рану, чтобы наконец-то очистить ее от гноя самобичевания.— Но вместо того, чтобы помочь себе скорее оправиться, тем более что для этого есть все условия, ты накинул на шею удавку под названием «чувство вины», и сам себя медленно душишь.Я нарочно сделал длительную паузу, чтобы оценить перемены, происходившие с лицом напарника, а потом продолжил, но уже перейдя на шепот:— И представь хотя бы на секунду, каково мне эти две недели смотреть, как ты угасаешь… Честно скажу, невыносимо!Джей по-прежнему молчал, поменялась лишь его поза: теперь он сидел, обхватив голову руками.— Куда делась твоя сила, жизнерадостность и оптимизм? Куда все исчезло, Джей?! С того момента, как ты попал в больницу, я не могу тебя узнать. Соберись же, наконец! — поддавшись эмоциями, воскликнул я, а затем, с горечью посмотрев в голубые глаза, тихо, почти шепотом добавил: — Или ты уже никогда не сможешь вернуться на службу.И вновь никакой реакции на мои слова. Тишина. Только голова напарника начала слегка раскачиваться из стороны в сторону. Я не мог больше на него смотреть, было очень обидно, даже горько. Поднявшись, я повернулся лицом к океану и долго смотрел на стелящийся передо мной простор. Тяжелые, темно-серые тучи заволакивали небо, предвещая скорое ненастье. Поднимался ветер.«Ночью будет гроза…», — невольно подумалось мне.Попытка отвлечься не удалась, мысли мои намертво приклеились к человеку, сжавшемуся в комок в паре шагов от меня.И вновь почувствовав противный, горький привкус раздражения, я задал вопрос, но, скорее, самому себе:— Почему ты не хочешь воспрянуть духом, Джей? Ведь ты сильный…И вдруг позади меня послышался тихий, чуть хриплый голос:— В том-то и дело, Рик, я не чувствую в себе эту силу. Наоборот… Из меня словно выкачали всю кровь, выпотрошили… Клянусь… мне самому от себя противно!Я обернулся, мой взгляд встретился с его, и внутри все скрутилось в болезненный узел, к горлу подступил ком, когда я представил себе, каково ему сейчас. Захотелось отвернуться, но вместо этого я подошел вплотную к нему и присел. Я долго пытался подобрать нужные слова, но ничего путного не приходило на ум. В голове крутилось фраза: «выкачали всю кровь». Ощущение этого ужасного бессилия передалось и мне. Я понял, что не смогу ничего сказать.И тогда, поддавшись какому-то неясному порыву, я взял его руку, положил свою ладонь поверх его и начал медленно водить ею по кругу. Джей напрягся. Он хотел отдернуть ее, но моя вторая рука крепко держала его запястье. Стараясь не смотреть ему в глаза, я шепотом попросил его расслабиться. В конце концов он смог успокоиться и тоже закрыл глаза. А я тем временем медленно и аккуратно продолжал эти круговые движения, пока не почувствовал тепло в центре ладони и, не останавливаясь, сосредоточился на этом ощущении, представив, как оно из моей руки плавно перетекает к нему.Так продолжалось минут десять. Ощутив, что поток иссяк, я замедлил движения, пока наконец совсем не остановился. Через несколько секунд мы оба открыли глаза. Ощущение было приятное, словно я ненадолго уснул, а затем проснулся, почувствовав себя значительно бодрее. Посмотрев на Джея, я заметил перемену в его взгляде: он стал более ясным, как будто чуть посвежевшим.— Странно… — сказал он. — Я, кажется, задремал, — он вопросительно посмотрел на меня. Но я сделал вид, будто ничего не понял.— Полагаю, ты потому не чувствуешь в себе сил, что ничего не ешь и толком не спишь.Напарник смущенно улыбнулся.— Да, наверно, ты прав.— Ну так что мы сидим?! — наигранно возмущенно воскликнул я. — Ужин давно готов!