Доктор Маршан (1/1)

..Вьюга швыряет пригоршни битого стекла в лицо, толкает в спину, норовя спихнуть со скользких камней перевала, коварно прячущихся под обледенелой коркой смерзшегося снега. Тяжко в горах в такую непогоду, когда надо опередить закат и добраться до ночлега. А после медленного и опасного пути по льду, под безжалостным ветром, на непредставимой высоте, когда от нехватки кислорода в ушах начинают стрекотать сверчки, выросшая перед озябшими путниками маленькая скособоченная хижина, что лепится к скале как ласточкино гнездо, кажется чуть ли не роскошным дворцом. По крайней мере, тебе. Страх, волнение и напряжение двух предыдущих дней, помноженные на прежние испытания, не проходят даром - едва попав в тепло после жгучего холода, вдруг сразу слабнешь, ощутив резко накатившую дурноту, и только кто-то, сжалившись, протягивает тебе огненную кружку с крепким и головокружительно пахнущим кофе. Ты вцепляешься в нее намертво, боясь расплескать это жидкое пламя, но руки все равно дрожат, закоченевшие пальцы не хотят слушаться, и, прежде чем сделать первый глоток - не обжечься бы, не раскашляться! -ты отогреваешь замерзшие, покрасневшие, ободранные ветром ладони об эту самую кружку... И только когда от кончиков пальцев до насквозь проледеневшего сердца начинает струиться ласковое тепло, отпиваешь кофе, понемногу, стараясь растянуть удовольствие от густого, сладкого, с кислинкой и горчинкой, а самое главное - горячего - напитка, чувствуешь, что начинаешь оживать. Казалось бы, после этого надо расшевелиться, но долгожданное тепло действует на тебя как снотворное, и ты устраиваешься у очага, стараясь занять сколь можно меньше места, свернувшись калачиком, чтобы остальные не видели, что тебя начинает трясти от нервов и недосыпа, от пережитого ужаса и от горячего кофе. Проваливаясь в сон, как в колодец, все равно стараешься держать ушки на макушке, готовый в любой момент вскочить на ноги, чтобы избежать внезапной опасности - и, тем не менее, упускаешь момент, когда к тебе подсаживается тот, кто заступился за тебя перед полковником, который возмутился было такому грубому нарушению субординации - еще бы, поить кофе приблудного переводчика, взятого из милости, в обход полноправных членов экспедиции! - и начинает расспрашивать тебя о самочувствии. И, нечаянно обмолвившись о том, что все, кроме твоего невольного спасителя, уже успели придумать твою "настоящую" биографию, - тут же тебя успокаивает, проникшись к тебе каким-то непонятным сочувствием, и ты начинаешь понимать, что обрел себе еще одного заступника.

Впрочем, кроме как на этих троих - полковника, доктора и географа - тебе больше и не на кого опереться. Кажется, доктор выступает при экспедиции не только как этнолог, не только как врач, но и напоминает чем-то пастушескую собаку. Безошибочно знает, на кого можно рыкнуть, чтобы не делали глупостей, а за кого и вступиться. И тебе повезло, что он отнес тебя к числу вторых. Пожалуй, по-настоящему добр он только к географу и к тебе. С начальником экспедиции он почтителен без лести, с прочими же его взаимоотношения сложнее. И остальные это безошибочно чуют, пусть даже не до конца понимая, что дело-то не в желании доктора уязвить или обидеть, когда он ставит их на место, а в них самих. Поэтому-то они устраивают старику настоящую травлю, зная о его давней беде, изводят его идиотскими расспросами, потешаются, как потешались бы на крысиных боях. В этом отношении они ничем не лучше той публики, что собиралась в цирке поглазеть на издевательства над тобой, и тебе так больно и тошно, будто тебе опять отвешивают полновесные пощечины - но больно оттого, что ты видишь, как мучают небезразличного тебе человека. Поэтому ты и пытаешься остановить весь этот поток пакостных, гнусных слов, которые обрушили на доктора эти люди. И, хотя теперь ты мог бы рассказать ему все о себе начистоту, потому что только он может тебя понять - ведь ты видишь, что он тожестарается отгородиться от своего незатухающего горя, но не безразлично-веселой маской, а чудовищным пьянством, - вот именно поэтому начинаешь бояться своей откровенности. Потому что в один ужасный момент твоя тайна станет поводом для насмешек, и тебе снова придется отшучиваться, изворачиваться и, в конце концов, исчезнуть. Но останется еще один хранитель твоего горького секрета, и можешь ли ты быть уверен, что он не опередит доктора, между делом, походя, со смехом поведав всем и каждому о беглом шуте, что обманом затесался в экспедицию?.. Что же делать теперь, что делать? Как заставить его молчать?