Часть 5 (1/1)
...И, прикипев пальцами на миг к витым прутьям калитки, от которых даже в такой жаркий сонливый час веяло чугунным холодом, к покрытым зеленой патиной искусно выкованным листьям и гроздьям бронзового винограда, я ступил на выложенную подобранной в один цвет речной шершавой галькой дорожку, и постарался собраться с духом, чтобы не растерять из памяти ни одной буквы, вычитанной в спасительном для меня объявлении, но перед глазами упорно мельтешили другие слова, острые, злые, опасные, совсем как тот, что их выводил, пыхтя от непривычных усилий (перо для него было тяжелее суковатой палки), и я словно наяву видел, как его пятнистое, как плохой мрамор, лицо становится пунцовым, а нос начинает напоминать цветом сливу ренклод, и мне снова стало муторно и мутно на душе, и от долетевшего до меня откуда-то из глубины двора густого, сытного духа похлебки с бараниной и бобами и свежего, только из печи, хлеба желчь снова подскочила у меня к горлу и тут же ухнула обратно, и я начал шарить по карманам, надеясь найти хоть щепотку застрявших в швах крошек, но ничего не вышарил, кроме неизвестно как очутившейся там пуговицы, и засунул ее за щеку, чтобы меня снова не выполоскало, как вот только что, под изгородью, речной водой, которая во мне булькала и плескалась, и еще чем-то густо-коричневым, вроде кофейной гущи... ...Как полоскало меня на обданном из ведра кипятком столе, который я сам накануне того страшного, переломного дня, отскабливал тупым обломком ножа добела, вытирал крепко отжатой ветошью насухо, не гадая, не думая, не ожидая никак, что мне придется очутиться на этих досках, ощущая леденеющей спиной каждый сучок, каждую древесную прожилку, отчего мне было еще больнее в довесок к той боли, что я уже получил, которая загоняла мне во все поломанные и размозженные места гвозди-троетёсы, приколачивая меня к этому столу, которая выпрямляла мне ребра, ковырялась во мне кривой иглой, кромсала меня вдоль и поперек, уговаривая продержаться еще немного, еще чуть-чуть, била меня кулаком в грудь, стараясь запустить гаснущее сердце, как вытаскивала меня из пунцового звенящего тумана, волокла на себе, спотыкаясь среди дымящихся луж и осколков ...