Жюли Визон и Джастин Лоу (2/2)
– А хотели бы быть свободны и при этом не падать с ног от усталости? – Жюли с надеждой заглянула ему в лицо. – Или все же надеетесь, что и у меня это пройдет?
– Не так уж я и устану, – улыбнулся он. – На самом деле, все к лучшему. Есть время, чтобы все обдумать и разобраться, как поступить дальше…– Устроить ночью совещание о нашем будущем? Ух ты, сильно. Хотя обычно когда говорят ?есть время подумать?, имеют в виду проверку чувств. Что-то вроде долгой помолвки, – она вздохнула и на миг замолчала. – Отец Жюстен, знаете, не будь вы священником, я бы предложила вам руку и сердце! Я все-таки не хотела бы вот так по углам, но…– Ну, предложить-то вы и сейчас можете. Я ведь говорил, что соблюдаю только те формальности, какие нахожу нужным соблюдать, и даже если бы было иначе, недавно все равно вышла директива, отменяющая целибат. Вернее, обязательность целибата. Если ты не метишь в епископы и выше, а у тебя просто приход, больше решительно никто не может запретить тебе жениться.– Ого! А ведь наверняка очень многие об этом не знают, потому что так и застряли в девятнадцатом веке! Кому-то, может, так и спокойнее, но ладно, это их дело, нам важнее, какие перспективы это открывает для нас двоих.– Обговорим это позже, хорошо? Не на скорую руку. А пока… Знаете, все же не стоит делать ничего слишком серьезного и необратимого. Во всех смыслах.– Да, я тоже не хотела бы так сразу, но чуть-чуть понять, стоит ли вообще продолжать…* * *В предвкушении этого понимания Жюли и домой сходить успела, и сестру там повидать. Та как раз отоспалась после смены, собиралась на лекцию Монтанелли и мечтательно намекала, что может и не вернуться. Даже совсем.
– Удачной ночи! – подмигнула Жюли. – Можешь не торопиться, возможно, я тоже… задержусь.Она тихонько засмеялась, слушая, как сестра, уходя, ворчит, закипает как чайник, мол, не знаю, какими непотребствами ты там собралась заниматься, но у меня, может, вся жизнь поменяется…
Хлопнула дверь.
Жюли выдохнула. Пора готовиться. Накраситься от души, сменить шорты на самую отчаянную мини-юбку… И будь что будет.
К счастью, ни по дороге никто не пристал, хоть и шла уже в сумерках, ни у храма тоже никто не встретился и не стал пенять на неподобающий облик. Жюстен-то, похоже, и не заметил изменений. Вежливо улыбнулся, предложил чая… Жюли отказываться не стала, правда, отпила из чашки всего ничего – и не потому, что чай был обжигающе горячим. От нетерпения в ожидании слов Жюстена стало хотеться выпить чего покрепче.
Он понял и заговорил:– Ну что ж, как я уже сказал, нельзя совершать необратимых шагов. Надеюсь, мне не надо напоминать вам ту сцену из ?Поющих в терновнике??
– Это где Ральф объясняет Мэгги про месячные и что она от этого не умрет, а потом говорит, мол, а теперь пойди к маме и спроси у нее, как будто ты вообще не в теме?
– Именно.
– Ну, я-то в теме, в отличие от нее. И прекрасно понимаю все риски, как ни берегись, они никуда не деваются. А вообще – наверное, это ужасно старомодно, но мне не нравится сама идея заниматься сексом до брака. Особенно когда перспектива этого брака реально есть.
– Я уважаю ваше решение. И, думаю, вы не откажетесь к нему добавить, что если уж заключать помолвку, то достаточно долгую. Чтобы убедиться наверняка – оба уже не передумаем.
– Мне нравится, как это звучит. Вопрос, в какой степени можно узнать друг друга за этот год, ну или сколько мы захотим на это отвести.– Я думаю… – он изо всех сил старался не рассматривать ее совсем уж откровенно, опускал ресницы, что, по мнению Жюли, выглядело просто очаровательно, – я думаю, время покажет.– Отец Жюстен, я знаю, выгляжу сейчас так, будто хочу вас соблазнить. На самом деле ни на что уж прямо такое я бы не решилась. Просто я так чувствую себя свободнее, более раскованной, более… собой.
– Это неудивительно. Вас ведь столько лет загоняли в очень жесткие рамки. Пора избавляться от них.– Тому, как это сделать, вообще ступить на этот путь, меня научили вы. Спасибо.– Да что там… Но я рад.
Наконец-то он заглянул ей прямо в глаза, перестав отвлекаться на коленки и даже на помаду. В его взгляде шторма не было – было спокойствие, величие океана. Не огонь, не томление – но бесконечное, бездонное понимание, тепло… И этого было много. Невероятно много. Но достаточно ли?
У нее, у них обоих будет время узнать, конечно, будет, так правильно… И все же Жюли протянула руки, обвила Жюстена за шею и втянула в новый поцелуй.
Молодой священник не отстранился. Даже тогда, когда она перебралась к нему на колени и прильнула всем телом. Так показалось проще. Удобнее. Правильнее. Он держал ее крепко и одновременно очень бережно, снова касался полоски загорелой кожи на спине – и неясно было, горячи ли его руки или то ее собственный жар, стучит ли его сердце или то гремит его вечная музыка…А Жюли вдруг осознала, что прижимает его голову к своей груди, невинно, но так ощутимо через тонкую ткань, и от этого или от чего-то другого – но поцелуй был почти настоящим. А ведь она не подталкивала Жюстена ни на что подобное, да и как бы это было возможно? И теперь только сладко выдохнула, зарылась пальцами в его волосы, призывая не бояться и продолжать. И он целовал еще и еще, и руки чуть дрожали – она ощутила это, когда его ладонь скользнула по ее колену. И кто придумал, что это возмутительно? Так приятно…– Уже поздно? – вернул ее в реальность чуть сбивчивый шепот. – Пора спать.– Жюстен? То, что я думаю, или?..
– В буквальном смысле спать. Пока мы еще держим себя в руках.
– А трудно, да?
– Труднее, чем я думал. Мне надо побыть одному, понять, как это все… Что это для меня значит. Вы-то значите, я не о том.
– Хорошо, но где мне лечь?Простой вопрос неожиданно озадачил. Гата из подсобки выгонять не по-божески, значит…– Ведь получается, что кровать Хейзеля сегодня свободна.– А, да… Стоп, а вы в одной комнате?
– Да. Когда жили в Европе, у него была своя, под крышей, а тут у нас… небогато.– Зато уютно, – заметила Жюли, входя в спальню.Место Хейзеля она определила сразу – свежий букет цветов на тумбочке, яркие плакаты на стене. По центру – грустная девочка с короткой стрижкой, темно-синим лаком на ногтях – и трубками в носу, уходящими куда-то под одежду. ?Цветочный священник? никак не мог оставить позади эту слезодавилку про свою тезку Хейзел Грейс Ланкастер. А любоваться на бедную отцу Жюстену, со своей совершенно аскетичной койки…
– Чистое белье в тумбочке, – отвлек ее от размышлений голос священника. – Сейчас поищу вам рубашку.– О, не стоит утруждаться. Лягу в чем есть, между одеялом и покрывалом.– Не думаю, что это удобно, но если так хотите… И если это не из-за того, что стесняетесь тут переодеваться…
– А вы нет?
– А я вполне посплю в том, что у меня под сутаной. Так что это будет не слишком нескромное зрелище, – он тихонько рассмеялся. Вроде бы чтобы скрыть смущение, а вышло так волнующе…
– А хотите, я помогу вам раздеться? Раз уж все равно ничего нескромного не будет.И вот тут она впервые за пять лет увидела, как обычно невозмутимый Жюстен заливается краской. Нежным и совершенно очаровательным румянцем.
– Это… пожалуй, неосмотрительно. Даже рискованно, – проговорил он, снова поднимая на нее глаза.
– Но мы же должны как-то очертить границы, верно? Понять уже сейчас, что будем ждать продолжения. И тогда… у нас на самом деле будет помолвка.
– Вы хотите знать, насколько мне не все равно? – это прозвучало почти обреченно, только в глазах его плескалось что-то странное.
– Хочу. Мы же разумные люди, мы остановимся вовремя…
– Что ж, думаю, вы правы. Я согласен.Жюли сама удивилась, что у нее слегка дрожали руки. Видимо, от упоения, от самой мысли, что она дерзает так прикасаться к этому человеку. Проникать в святая святых, слой за слоем убирать покровы, превращая не себя-русалочку, но меняя сущность своего принца. Пальцы запутались в застежке пелерины – или как правильно назвать то белое, что окутывало плечи Жюстена? Запутались все же ненадолго, а на сутане пуговицы большие, это уже проще…Побежденное облачение рухнуло на пол, оставляя Жюстена в нижней и оттого, наверное, несколько менее скромной рубашке. Вырез на груди приоткрывал не так уж много, но достаточно, чтобы, не удержавшись, припасть губами к теплой беззащитной коже. А затем еще и еще…
Из самых глубин существа молодого священника вырвался глухой стон, будто она причиняла ему боль. Жюли отпрянула, с тревогой заглянула Жюстену в лицо:– Что?
– Никогда… никогда не делайте такого с опытными мужчинами! Если не хотите через минуту оказаться под ними прямо на полу!
– Конечно, не буду! – она вспыхнула. – Как вы вообще могли подумать, что мне понадобится кто-то… опытный? Вообще кто-то, кроме вас?– Я просто боюсь загадывать. И просто хочу, чтобы вы поняли: когда вот так, то принципы, порядочность, все это очень легко может испариться. Я сейчас держусь только за счет своей абсолютной неискушенности и непривычки к подобному.
– Вы прекрасны, – еще раз быстро чмокнула в губы, отошла, забралась под одеяло. – Простите, – добавила она виновато, – я не хотела лишнего, но… Вы ведь будете мечтать о будущем, о нашей… настоящей ночи?– Буду, – ответил он сразу и твердо, а вот глаза при этом прикрыл так непривычно-мечтательно… – Давайте так – если через год мы будем гореть так же или сильнее, мы поженимся.
– Согласна, – кивнула она, наблюдая, как Жюстен снимает ботинки и штаны. Ничего смущающего или нескромного, целомудрие обеспечивала та самая рубашка, доходящая до середины бедра – и все же так волнительно!
Красиво же, сказочно красиво. Может, видеть это – даже прекраснее, чем представлять себе Жюстена только в наушниках и с крестом на груди…
За этими мыслями она даже не заметила, как погас свет – и, как ни странно, несмотря на все волнения, быстро погрузилась в сон.Спали они в тот день оба долго и от души. Благо, утренней службы не намечалось, и Джастин это знал изначально.