Глава 79. Ревность (1/1)

После столь неожиданного известия о том, какую тайну хранила столько лет его достаточно любимая женщина, Сулейман долго приходил в себя. Мне казалось, что он должен был искренне поблагодарить Батура за то, что он вовремя сообразил прийти на помощь отцу, однако Сулейман посчитал, что иного быть и не могло, поэтому незачем благодарить своего сына. Однако отношения между отцом и сыном стали чуть-чуть теплее, Сулейман не так злился на Батура за то, что тот присоединился во время бунта к Баязету. Сулейман вел более чем уединенный образ жизни, а я, тридцатипятилетняя женщина в самом расцвете сил, откровенно скучала. У меня не было ни общения с Сулейманом, хотя я бы вряд ли этому обрадовалась, я уже не могла сплетничать с Гюльфем, да и вообще, людей моего круга рядом не было. Сближать дистанцию с Ниной я считала неправильным. Тем временем, Соколлу Мехмед-паша все чаще бывал во дворце и то, что было мной скрыто какое-то время назад, усиленно рвалось наружу. Сперва все было более чем пристойно: разговоры, обсуждения каких-то актуальных проблем, например, опасения, что шехзаде Баязет снова решит выступить против отца, а потом я увидела, что мой огонек любви передался и Соколлу, поэтому, объединившись, они превратились в огромнейшее пламя. ?С любовью справлюсь я одна, а вместе нам не справиться?,?— гласила известная песня. Так произошло и в моем случае. Не испытывая какого-то плотского желания к Соколлу, я хотела, чтобы этот человек всегда был со мной рядом. Я не знала и не хотела знать, женат ли он, по какой причине Соколлу со мной, а просто наслаждалась моментами редких встреч. Первый робкий поцелуй в щеку я не просто не прекратила, но и восприняла более чем одобрительно. Однако Соколлу, по-видимому, решив, что ему терять уже нечего и все равно, рано или поздно, его казнят за связь с женщиной султана, пошел дальше. Поцелуй в губы я восприняла уже не так радостно, а, едва Соколлу повалил меня на тахту, я уже испугалась. Вот так, среди бела дня, непонятно по какой причине изменять султану я не хотела. Да, я проводила немало время с Соколлу, однако даже не думала, что могу быть воспринята как женщина легкого поведения. Первой моей мыслью было крикнуть и позвать стражу, евнухов, служанок, да хоть кого, однако в этом случае информация могла бы дойти и до падишаха, а это было бы уж точно губительно для меня: убийца и казнокрадка стала бы еще и прелюбодейкой. —?Прекрати! —?довольно резко сказала я, однако, по-видимому, Соколлу был слишком увлечен процессом, чтобы что-либо слышать. А, может быть, понимая, что его все равно казнят, решил довести дело до конца. —?Нина! —?крикнула я, хотя понимала, что мое доверенное лицо слишком далеко. —?Стража! Я позвала стражу от беспомощности, понимая, что или буквально через считанные минуты буду опозорена, или вскоре буду казнена. Однако никто меня не слышал, а Соколлу, остановившись на мгновение, сказал: —?Здесь нет стражи. Испуг прибавил мне сил и я буквально во все горло крикнула: —?Стража! Вскоре в коридоре раздались шаги, приближающиеся к этой комнате и я с испугом и надеждой приготовилась к неизбежному: огласке всей этой ситуации. Соколлу тоже отстранился от меня и даже просто сел рядом. Не медля, я скорее встала и вышла в коридор. Тем временем, шаги начали отдаляться. В коридоре я увидела спину какой-то наложницы, которая, по-видимому, шла по своим делам, и буквально побежала в свои покои. —?Нина! —?чуть ли не крикнула я. —?Достань мне клещевину! —?Госпожа,?— обеспокоенно спросила Нина. —?В чем дело? —?Приказы не обсуждают, их исполняют,?— ответила я. —?Госпожа, позвольте вам посоветовать,?— сказала Нина. —?Может быть, лучше не клещевину? След ведь сразу выведет на вас! —?Он недостоин мгновенно умереть, пусть промучится неделю! —?воскликнула я. Нина ничего не ответила. Я дрожащими руками поправила одежду, велела принести себе фруктов, чтобы хоть как-то отвлечься, а потом с некоторым трудом успокоилась. Ночь прошла тяжело, мне снились кошмары, в которых Соколлу меня изнасиловал, а потом Сулейман решил казнить именно меня, даже не нас обоих. Наутро я, позавтракав и придя в себя, сказала Нине: —?Нина, мои вчерашние слова остаются в силе, мне нужна клещевина. Через пару дней эта просьба была исполнена. Все было так же, как и в прошлые разы: я лично изготовила настойку, потом другие люди подлили ее в достаточном количестве в еду паши, после чего начались симптомы отравления, а потом в мои покои пришла стража и повела меня к Сулейману. —?Нина, позаботься о Батуре! —?уже из коридора крикнула я. Как я понимала, на этот раз доказательств у Сулеймана не было совсем. Однако к султану каким-то образом просочилась информация, что его наложница Гизем была наедине с Соколлу, а потом паша заболел точно так же, как и в свое время Селим. —?Убийца,?— сказал Сулейман. —?Казнокрадка. Падшая женщина. Уведите! Я ничего не сказала и только искренне с полным презрением плюнула на пол перед падишахом. Стража вывела меня в коридор и повела в темницу. Как мне казалось, моя мнимая неверность?— свидание с мужчиной наедине?— оскорбили Сулеймана куда больше, даже чем кровь династии на моих руках. Я с опаской и безысходностью ожидала в темнице палачей, однако никто не приходил. Через час после того, как я очутилась в подвале, в отдалении раздались шаги. Обреченно подумав о том, что уже пора возвращаться и в свой двадцать первый век, если получится вернуться, я приготовилась к неизбежному. Дверь камеры открылась и внутрь вошел Рустем-паша. Похолодев, я спросила: —?У тебя какие-то вопросы, паша? —?Нет,?— ухмыльнулся Рустем. —?Хотя, наверное, один вопрос есть. И почему же будет казнена только изменница, а не изменница и ее сын? —?Ты ради этого пришел? —?спросила я. —?Не только,?— ответил Рустем. Рустем с размаху ударил меня так, что я упала на пол, а потом сказал: —?Тебя долго жалел падишах, но хоть измену он тебе прощать не намерен. Не за смерть Соколлу ты будешь казнена, раз до этого сколько человек отправила к Аллаху и до сих пор жива. С некоторым изумлением я увидела, что Рустем вышел из камеры и пошел к выходу из темницы. ?Значит, буду казнена,?— безэмоционально подумала я. —?Значит, Рустем даже поленился меня избивать, даже неожиданно?. Я ждала палачей со шнурочком или без оного?— вариант с каким-нибудь другим видом казни я не могла отрицать. Однако никто не приходил. И только вечером в темнице раздались шаги. К моему удивлению, мне принесли более чем достойную еду: суп, овощи, щербет. ?С чего бы это такие изыски? —?подумала я. —?Хотят порадовать напоследок?? Я уже взяла в руки ложку и хотела начать с супа, как вдруг невольно вспомнила Келбек, то, как фаворитка боялась, что ее отравят, и то, как Сулейман уже дважды пытался казнить виновную так же, как она согрешила: что мне было велено тогда, давным-давно, выпить настойку клешевины, что Хазан скормили отравленный плов. ?А если и сейчас меня решили просто тихо отравить???— подумала я и решила ничего не есть. Чтобы не вызывать подозрений, я поковырялась ложкой в овощах, спрятала небольшую часть в отхожем месте, после чего вылила туда суп и щербет. ?Раз Келбек провела три дня почти что без еды и ничего с ней не случилось, то со мной уж тем более ничего не случится?,?— подумала я.