Глава 50. Расследование (1/1)

Через сутки после происшествия информации обо всем было немного, в основном, показания Гюльфем. По словам хасеки, она шла по коридору и вдруг почувствовала, что кто-то сзади накинул на нее шарф и начал душить. Гюльфем пыталась подсунуть руки под шарф, сбросить его, несколько раз заметила именно женские руки, а потом упала на пол. Мимо идущий евнух спугнул нападавшую и она убежала, невольный свидетель увидел только женскую фигуру в самом конце коридора. По словам евнуха, нападавшая была одета в какую-то накидку с капюшоном, хорошо скрывающую фигуру. Свидетели, якобы слышавшие шепот с упоминанием меня, в это время были в бельевой. Девушки якобы сперва не придали значение какому-то странному шуму, но позже услышали шепот нападавшей и побоялись выходить в коридор. То, что Гюльфем не слышала этого шепота, было списано на шок хасеки. По всем традициям, принятым в Топкапы, так как виновная до сих пор не была найдена, ее следовало назначить. И я очень боялась, что назначат именно меня. Все-таки, не так давно мы с Гюльфем не то, чтобы поссорились, но не слишком хорошо завершили нашу встречу. ?С вашего позволения, госпожа? я не говорила Гюльфем, наверное, ни разу в жизни: сперва эта женщина была ниже меня по статусу, а потом я умышленно не стала ставить ее выше себя в разговорах. Гюльфем никуда не выходила из своих покоев: о сотрясении мозга было говорить не совсем уместно, однако хасеки чувствовала себя не лучшим образом?— сказывалось падение на пол. —?На меня думаешь, хасеки? —?спросила я, решив навестить Гюльфем. —?Нет,?— ответила женщина. —?Ты бы не решилась на такое. И у тебя не было повода. Да даже если бы и был… Ты столько раз была под угрозой казни, что просто бы побоялась подставлять себя так глупо. Я даже не стала говорить падишаху те слова, которые слышала во время нападения, чтобы не бросать тень на тебя. Мне почему-то кажется, что те свидетельницы имеют на тебя какую-то обиду. Подумай. Агнесса и Доминика. —?Агнессу ни чем не обижала: ни вольно, ни невольно. Доминику не захотела отправлять во дворец Батура, посчитала ее слишком старой для шехзаде. Вернее сказать, сначала хотела отправить, а потом вспомнила, что ей уже шестнадцать лет и не решилась. —?Доминика, вроде бы, служит Диларе-хатун,?— сказала Гюльфем. —?Поэтому просто так забывать о Диларе нельзя. Она могла держать на меня зло за темницу. А, может быть, здесь есть след Михримах-султан. Она же организовала тот бунт. Помнишь, давным-давно. Сперва бунт, потом сплетни о наших грехах с казнокрадством… —?Думаешь об Аделине? —?спросила я. —?Которая прислуживает во дворце Михримах-султан. —?Все может быть,?— вздохнула Гюльфем. —?Узнать бы правду… —?Да какая тут может быть правда? —?ответила я. —?Михримах приезжала к падишаху, о чем-то говорила. Может быть, обо мне. Меня повелитель до сих пор не соблаговолил увидеть. Даже не знаю, к худу это или к добру. Уже совсем скоро должны будут назначить виновную, боюсь ей стать…Не успела я поговорить с Гюльфем о каких-нибудь более приятных вещах, как в покои хасеки вошел евнух. —?Госпожа, госпожа,?— поклонился он и обратился уже ко мне. —?Мне велено проводить вас к Рустему-паше. —?Вот видишь,?— сказала я, даже не стесняясь евнуха. —?К Рустему, а не к повелителю. А я не забуду, как мы с Рустемом разговаривали лет десять назад в темнице… Не успела я произнести эти слова, как меня затрясло. Изо всех сил пытаясь не показывать свое волнение, я пошла вместе с евнухом. Евнух привел меня в комнатку, где уже был Рустем и писарь. ?Под протокол,?— подумала я. —?Значит, все будет тихо и мирно. Пока что?. Я оглядела помещение. Комнатка была слишком маленькой, каких-либо ширм не было. Однако я бы не была против и присутствия Сулеймана где-нибудь рядом, мне бы оно ничуть не помешало. —?В каких отношениях были вы и Гюльфем-султан? —?спросил Рустем. —?В обыкновенных,?— ответила я. —?Ни я не держала зла на госпожу, ни она не меня. —?Однако не так давно вы покинули покои Гюльфем-султан со словами ?с вашего позволения, госпожа? и строго согласно правилам,?— сказал Рустем. —?И в чем здесь что-то из ряда вон выходящее? —?спросила я. —?В том, что я назвала госпожу госпожой? —?Вы обыкновенно называли госпожу по имени,?— ответил Рустем. —?Это вряд ли относится к делу,?— сказала я. —?Свидетели утверждают, что нападавшая четко произнесла фразу: ?Не смей оскорблять Гизем-султан, Гюльфем-хатун?,?— продолжал Рустем. —?Как вы можете это прокомментировать? —?Обыкновенный оговор, чтобы ввести всех в заблуждение,?— ответила я. —?И кому, как вы считаете, это было необходимо? —?спросил Рустем. —?Да хоть кому! —?возмущенно ответила я. —?Диларе-хатун, к примеру. Дилара-хатун вполне могла быть зла на Гюльфем-султан за свое заключение в темнице. —?Дилара-хатун в этот момент была рядом с повелителем,?— сказал Рустем. —?Неужели хоть один человек вправду считает, что виновная действовала сама, без чьей-либо помощи? —?изумилась я. —?Дилара-хатун вряд ли бы стала сама кого-то душить, а вот отдать приказ вполне могла. —?Вам еще есть, что сказать? —?спросил Рустем. —?Есть,?— ответила я и обратилась к писарю. —?Пиши: приказ об убийстве Гюльфем-султан отдала Михримах-султан. Рустем сперва опешил, а потом крикнул писарю: —?Это к делу не относится. Однако писарь уже внес нужную запись. Рассвирепев, Рустем прижал меня к стене и чуть начал душить. —?И какие-же есть доказательства этому? —?спросил он и отпустил хватку. —?Писарь, пиши! —?отдышавшись, распорядилась я. —?После моего ответа Рустем-паша прижал меня к стене и начал душить. Не увидев реакции, я буквально подбежала к писарю, выхватила из его рук перо и едва слушающимися руками внесла соответствующую запись. Мало что понимая, я выхватила лист, лежащий на столике писаря, вышла в коридор и помчалась в главные покои. —?Пропусти! —?резко сказала я и, не дожидаясь реакции, сама открыла дверь. —?Простите, повелитель,?— начал оправдываться стражник, вошедший вслед за мной, а я сразу же сказала: —?Повелитель, как воспринять мои слова и мое поведение?— ваша воля. Всевышний свидетель, выказывать вам неуважение я не хотела. Но просто молчать я не в силах. Повелитель, я понимаю, кто я такая? Простая рабыня султана Сулеймана. Кто такой Рустем-паша? Великий визирь нашего повелителя. Однако, повелитель, неужели я не заслужила того, чтобы меня допрашивали без рукоприкладства? Я чуть ли ни бросила в лицо Сулеймана бумагу, пересказала наш милый диалог с Рустемом чуть ли ни слово в слово, а потом сказала: —?Повелитель, я хочу честного суда. Справедливого. Нужно будет?— готова и к кадию пойти. Сперва я произнесла эту фразу и только потом поняла, что она была излишняя. Получается, я только что поставила кади выше султана, что явно бы не понравилось Сулейману. К счастью, Сулейман не слишком обратил на это внимание, а больше уцепился за мое обвинение Михримах. —?Твое обвинение, Гизем, слишком серьезное,?— сказал он. —?Какие у тебя есть доказательства? Разумеется, кроме предположений, у меня не было ничего. —?Михримах-султан возненавидела Гюльфем-султан с того момента, когда она стала хасеки,?— ответила я, понимая, что начинаю рыть себе яму. —?Госпожа считала, что вы предали светлую память ее матери, Хюррем-султан. —?Доказательства, Гизем,?— сказал Сулейман. —?Письма, свидетели, разговоры о подготовке этого покушения. Еще что-нибудь. Что ты можешь мне сейчас предъявить? Я ничего не ответила. —?Ты, Гизем, забыла правила и традиции,?— спустя некоторую паузу добавил падишах. —?И тебе стоит их вспомнить. Подумать обо всем, поразмышлять. —?Стража! —?сказал Сулейман. Едва стражники пришли в главные покои, падишах добавил. —?Уведите эту женщину в темницу.