Часть 13 (1/1)

...И на меня смотрели лица - бронзовые, медные, латунные, цвета мореного дуба и выделанных кож - безразличные и любопытные, удивленные и озлобленные, и я хотел что-то сказать этим людям, мучительно, по отдельным звукам собирая слова, но ничего, кроме хриплого бульканья и клокотанья в глубине груди и в глотке, у меня не выходило... ...И надо мной склонялся человек в обтрепанной и засаленной матросской куртке с начисто оборванными пуговицами, и, жмурясь от удовольствия, произносил: "Сложнейший перелом бедра, великолепный вывих колена... а что тут у нас - пальцы всмятку, но руку, так и быть, сохраним...ребра, конечно, пробили легкое..." - и я, не размыкая слипшихся, отяжелевших век, каким-то странным образом видел очень ясно и во всех подробностях, как корабельный хирург втягивал, хищно ходя кадыком и раздувая ноздри, спиртные пары от смоченных ромом рук, как продевал нитки, какие нашлись, в особую, с изгибом, иглу, и как воспаленный, желтый свет лампы, подвешенной над столом, горел пронзительно-яркой искрой на кончике этой иглы... ...И я даже стонать не мог - только сжимался весь от холода чужих пальцев, от колющих касаний стали, от ожидания страшного слова "безнадежен..." - а врач штопал мою шкуру кривой иглой, пока я плавал в тумане, в молочно-синем дыму, и мне виделись окровавленные бычьи рога и переломанные хребты, и сосны, что качались под прозрачным ветром, и где-то там, далеко впереди - тающая в темноте фигура цвета киновари, кошенили, кермеса, багрянца и пурпура - и я никак не мог вспомнить и выговорить то заветное и запретное имя...