Часть 8 (1/1)

...И на манеж летели тряпки, щепки, камни, осколки стекол, пригоршни пыли - кто кидал в меня все это со зла, кто просто жестокой забавы ради - а мне приходилось крутиться, петлять и прыгать, оступаясь и путаясь в холщовых просторных шутовских штанах, и где-то там, у меня за спиной (не надо оборачиваться, не надо!) стоит, крепко упираясь каблуками в песок, сердито теребя клок волос на бритом красном подбородке, нехорошо прищурясь, тот, кого я должен величать своим хозяином - старый метис, имя которого звучит коротко и хрипло, как плевок пропойцы - и в толпе то там, то тут мелькает похожая на мысок смазного сапога физиономия Мануэля - этот тоже следит за мной коршуном, и только ждет какой-нибудь досадной моей промашки, чтобы на пару с Хайме взыскать с меня после того, как зрители разойдутся по домам, за каждый неловкий шаг, за каждое позабытое из реплики слово... ...И так протравилась душа моя до самых своих глубин этим едким страхом, что, стоило кому-нибудь из экспедиционного начальства просто заговорить со мной - как мне тотчас хотелось распылиться, исчезнуть, пропасть с их глаз - лишь бы не тронули, не накричали, не выбранили... ...И у меня все никак не выходило отделаться от ощущения - все меня потому только и терпят, что я им пока нужен и полезен, и, обманывая меня, называют, втихомолку надо мной насмехаясь, "тем, кому найти замену будет трудно", и догадываются, что я стараюсь работать без устали из боязни быть битым и вслушиваюсь в дурные и бессмысленные рассказы мидшипменов о статях девок, собак и лошадей сквозь неодолимую тошноту- и никто меня не считает (кроме, разве что, доктора и географа) при этом за ровню, давая право быть в их глазах всего лишь "белой швалью"...