Часть 3 (1/1)

...И в груди у меня надолго запечатался воздух той давней ночи - ночи холодной, вьюжной, что намела в поддверную щель снежных языков и заставила всех, кто проснулся еще до света, при мерцании ламп, в которых уже почти выгорело масло, раскапывать проход в хрупкой, синевато-белой стене, чтобы суметь выбраться из этого заиндевелого, облачного, туманного мрака, чтобы наш ночлег не стал вечным - и эта стужа внутри меня сплеталась, спутывалась, с воспоминаниями......О штреках и штольнях, о таинственных рудничных сквозняках и еле уловимых слухом

потрескиваньях кровли, о саночных ремнях, что врезались в бока и в плечи, о стертых напрочь руках и ломоте в каждой кости после подъема наружу по отвесным лестницам на неласковый свет......О том, как я после такой надсады бился и кричал на весь барак - как мне потом рассказывали - сам себя не помня, умолял, грозил, требовал, но что было проку и толку просить от тебя помощи? - ты давно выбрал свою дорогу, а платить за этот выбор теперь приходилось мне, и доводилось из-за того выдерживать мне и терпеть такое, к чему привыкать и приноравливаться нельзя- и не было б мне лучше умереть......И теперь, воскрешая на кострищах уснувший огонь, разбирая припасы, перетряхивая постели, собираясь после каждого привала в новый путь, помогая увязывать узлы, взнуздывать, седлать и навьючивать мулов, проверять каждый чехол, футляр и ящик, растолковывая проводникам и носильщикам на их певучих и цокающих наречиях команды полковника, я старался прогнать словами и делами свою неутолимую, несказанную тоску по тебе - и никак не мог от нее отгородиться...