Часть 6 (1/1)

Скользким узелком дорогазатянулась, зарвалась.*** Они уже второй день держали путь сквозь Безымянные заснеженные нагорья к востоку от Рохана. Запасы, что были взяты из Гондора, закончились прошлым утром, и теперь пропитание приходилось добывать лишь охотой да редкими кустами ягод, что росли в вечной мерзлоте.

С некоторых вершин эльфийский взор различал смутные очертания зеленых цветущих равнин далеко внизу, но спускаться было опасно. Слишком близко к Рохану, они не могли так рисковать. Посреди занесенной снегом поляны лежал свежий труп оленя. Арагорн и Леголас мгновением назад услышали шум и стремглав бросились сквозь лес, надеясь отбить добычу у хищника. От уже растерзанной плоти поднимался пар. Кажется, они действительно спугнули охотящегося волка или еще какую тварь местных лесов. Все тело мертвого зверя было иссечено окровавленными полосами, тонкая шея была сломана мощным укусом огромных челюстей.

Глухой шорох заставил их мгновенно обернуться. С ветки ели, что росла у границы поляны, густым громким каскадом осыпался снег. Арагорн недоверчиво оглядел подлесок, вглядываясь в ряды стволов деревьев взглядом Следопыта. Этот его взгляд и то, что человек мог сказать по, казалось бы, обычному пейзажу, поражало Леголаса более, чем вся магия в мире. Он поднял голову к небу — солнце садилось, и вскоре над вершинами будет плясать колдовское сияние, скрывая звезды, что были им единственным ориентиром. Не самая лучшая ночь для дороги. — Просто ветка сломалась под весом снега, — напряженно сказал Леголас. — В конце концов окажется, что мы преследуем огромного волка, отбившегося от стаи. Часом ранее они нашли приют в небольшой пустой избушке лесника, чтобы переждать там особенно холодную ночь и укрыться от зверей. И если в этих лесах было жилище того, кто приглядывал за лесом, то должно было быть и поселение. Главное теперь, в его поисках не заблудиться. Зимы на Безымянном нагорье, что находилось меж горами Мордора и равнинами Рохана, были вечными — лета тут не бывало никогда, даже если все остальное Средиземье задыхалось от жары и духоты.

В такие зимы — холодные, темные и колдовские — в мир реальный приходили существа из мира другого. Мира, для понимая доступного лишь мудрейшим и старейшим из тех, что топтали землю.

Леголас знал об опасности, знали и его путники. В лесу вновь что-то шевельнулось. — Давай вернемся, — сказал Арагорн. — Я видел следы кабанов в полулиге отсюда, утром нагоним их. Леголас снял стрелу с тетивы и напряженно кивнул. Но вновь услышав шорохи, приложил палец к губам. Он поднял голову, будто был охотничьим псом, почуявшим след. Теперь учуял и Арагорн. Он напряженно прошептал: — Орки? — Если и так, то они уходят прочь от нас. Думаю, что это мы спугнули их. Человек выругался. — Так мы скоро от зайцев начнем бегать. Возвращаемся. Леголас кивнул, и они двинулись своими следами обратно к лесничему домику. Отчего-то на таком морозе ему вспоминалось далекое-далекое лето в Лихолесье, когда мир переживал долгий застой между войнами, Враг был надежно заточен в глухих подземельях Дол-Гулдура, а сам Леголас — был лишь беззаботным ребенком. Иногда с отцом они приходили на подобную поляну — полян в лесах, как звезд на небе, одну от другой не отличишь. Лежали на траве, наслаждались солнечными лучами. Он хвастал своими приключениями на вылазках и тем, как сопровождал патрули на границах в походах к паукам Шелоб.

Отец терпеливо выслушивал его и иногда слегка поддразнивал, когда Леголас уж слишком приукрашал свои подвиги. Язык у отца был острее любого эльфийского клинка. Не думай об этом, сказал он сам себе, тряхнув головой. Арагорн прислонился к большому камню, чтобы передохнуть. Полпути они уже преодолели. Его взгляд скользнул назад, к опушке зимнего леса. Зеленое колдовское сияние начинало пронизывать темноту леса, и здесь, на склоне горы, все было видно так же отчетливо, как в ясную ночь полнолуния. Леголас ненавидел ночи, подобные этой. Жутковатый небесный пожар пугал его, будто лишь все сильнее отдаляя от дома. Возможно, ненавидел еще и потому, что в такие ночи сильнее всего желал оказаться в Лесу, и противиться тому желанию было больно. Суеверные смертные часто говорили, что в том свете прячутся эльфы, когда ночью скачут на охоту по горящему морозному небу. Если эльфы и неслись бы небесами на охоту, то прятались бы в звездах, думал Леголас, когда отец рассказывал такие истории. Когда в Лихолесье тоже приходила зима, маленькому Леголасу нравилось вечерами сидеть у очага в покоях Владыки и слушать его голос, рассказывающий о людях, что порою не переживали и сотни смен листвы на деревьях, но были смелы и отважны, за свой короткий век принося народу больше, чем многие эльфы за тысячелетия. Шорох со стороны Арагорна отвлек его от мыслей. Человек поднялся и бесшумно двинулся дальше, шагая по их следам. Спустя несколько лиг Странник замер, а после, обнажив меч, стремглав бросился к избушке лесника, что виднелась меж деревьев. Не раздумывая, Леголас бросился следом. Подходя, он отчетливо видел широкие отпечатки босых ног на снегу, а дальше — брызги крови и отрубленные конечности. Под деревом валялся мертвый орк, чуть дальше, возле хижины, еще двое — лазутчики. Тела остальных, с десяток, были разбросаны по поляне. Гимли резкими движениями оттирал свою секиру от орочьей черной крови, и, подтопленный от тепла рук, снег смешивался и капал на землю. Гном уже о чем-то переговаривался с Арагорном. Арвен что-то тихо шептала лошадям, успокаивая взбесившихся и голодных животных. Спокойным стоял лишь Серогрив Гэндальфа. — Нужно убираться, — сказал Волшебник. — Не будем рисковать. — Скажите, что вы кого-нибудь поймали, — заворчал Гимли, закончив рассказывать Арагорну, что на них напали не очень организованные и изголодавшиеся орки. — Я жуть как голоден. Леголас сокрушительно покачал головой и протянул гному сверток эльфийского хлеба, спрятанного в седельной сумке. Тот трагично вздохнул и отломил кусок. По куску взяли Арагорн и Арвен. Гэндальф отказался. — Седлайте лошадей. Поедем немедленно. Так, по холодным землям, они еще один день и одну ночь держали путь до самой Иристой низины, когда Волшебник сказал, что они срезали достаточно, и теперь можно было вернуться к дороге равнинами. Холодный путь скрашивало лишь то, что Арагорну все же удалось выследить стаю кабанов, а Леголас, особенно расстаравшись, подстрелил добычу едва ли не с шестиста ярдов. После короткого скудного перекуса из жаренного кабана и растопленного снега, к путникам вернулось воодушевление, и до самого конца снегов Гимли смешил принцессу Арвен невероятными гномьими легендами. — Мой пони, — внезапно сказал гном, — он заколдован, не так ли? Гэндальф не понял, о чем он говорит: — Помилуйте, господин гном, зачем нужно заколдовывать вашего пони? — Но... он... ни одна из лошадей не проваливается в снег. Этого ведь не может быть! Снега здесь по меньшей мере по колено! Гимли заметил, как Арвен и Леголас обменялись одинаковыми хитрыми улыбками. — Почему лошади должны проваливаться? — спросил Гэндальф. — Потому что так полагается! — Гимли пришпорил своего пони. — Если лошади не заколдованы, то вы, господин Волшебник, ведомо, заколдовали снег? Арвен уже неприкрыто рассмеялась, рассыпая хрусталики своего смеха. — Не вижу в этом ничего смешного, принцесса, — продолжал гном. — Вы, длинноухие, слишком любите потешаться над нами. Я до сегодняшнего дня не понимал, как им удается идти по поверхности. Это точно не волшебство? Арвен, не видя, каким ехидством сверкают глаза гнома, подумала, что он может обидеться и потому сказала: — Дело в том, как они подкованы, господи гном. Особенная эльфийская работа и, уверяю вас, никакой магии. — Лишь ловкость рук, — кивнул Леголас. В тот день, когда они спустились с вечно ледяных Безымянных нагорий, началась неделя празднования Врат Лета. Около полуночи пятого дня празднования, когда луна уже была почти полной, а путники вписывались в намеченный Арагорном срок, они ненадолго остановились, но еще до рассвета вновь были в седлах. Едва взошло солнце, стал виден Лес — черная, мрачная стена деревьев. Начался пологий подъем. Тишина словно обволакивала. Всякая живность, и даже птицы с мошками, куда-то исчезли. Путники пришпорили коней и во всю прыть двинулись к опушке Лихолесья. Стволы деревьев там были толстые и кривые, с корявых, будто руки мертвяков, ветвей свисали длинные темные листья и побеги плюща. — Это и есть Лихолесье? — спросил Гимли. Волшебник ему кивнул. — Величайший из северных лесов. Выглядит внушительно, верно? — Здесь нужно отпустить лошадей, — сказал Леголас, спешившись. — Дальше им не пройти. Гном заворчал, не торопясь покидать седло и, верно думая, что эльф вновь смеется над ним. Арагорн его быстро утихомирил: — Я был там однажды, Гимли. Лошадям, и даже такому замечательному пони, там не пройти. — Ладно-ладно, — пробурчал он. Они расседлали лошадей, сняли с них поклажу, распределив оставшуюся еду поровну по сумкам. Наполнили бурдюки и фляги водой из родника, потом отпустили лошадей на волю. Те резво поскакали прочь, будто неосознанно пытаясь оказаться от Лихолесья как можно дальше. — Не беспокойся, мой друг, — тихо сказал напряженному Гимли Гэндальф. — Тебе свезло больше, чем твоему отцу, оказавшемуся тут много лет назад. — Отчего же? Волшебник рассмеялся. — Как!? Снами сам эльфийский принц — сын Владыки этого Леса! — Разрази меня молния, если это хоть чего-нибудь стоит в этом... лесу. Вот уж точно — Лихо. Не смотря на все недоверия господина гнома, стоило путникам подойти к Лесным Вратам, напоминавшим арку у входа в темную пещеру, два древних, опирающихся друг на друга дерева, увитых плющем и поросших лишайником, едва слышно скрипнули, заставив Арвен испуганно дернуться. Леголас приложил к ним ладонь, как делал отец, в бури успокаивая лес, и к его удивлению, как и всех прочих, кроме Волшебника, ветер, гулявший высоко в кронах, стих. Лес стал неподвижен, и будто бы мертв еще сильнее, чем раньше. От ворот начиналась узкая извилистая тропа. Двигались гуськом. Было так тихо, что шаги отдавались громом в ушах, и лишь только Леголас двигался бесшумно. Словно Лес позволял ему это, прислушиваясь и заново узнавая своего принца. А, быть может, сказывались долгие столетия практики. Когда глаза пообвыкли к сумраку, тропу стало видно чуть лучше. Каждый лучик, мерцающий золотом, что чудом пробился сквозь плотное покрывало листвы и не заплутавший в чудовищном переплетении сучьев, указывал им на скрытые опасные камни. Чем глубже в Лес они заходили, тем темнее становилось. Ни солнца, ни кусочка неба, ни дуновения ветерка... Впрочем, все это было не важно — за ними кто-то наблюдал, и это точно были не деревья. — Леголас, — отрывисто шепнул Арагорн, вводя всех в еще большее напряжение и хватаясь за эфес меча. — Молчите, — так же тихо ответил принц. — Ни. Слова. Они вышли на чуть более открытую поляну, и Леголас жестом велел всем остановиться. Те, кто за ними наблюдали, знали, что были замечены. Несколько долгих минут ничего не происходило — все затаились. Арагорн, устав ждать, сделал несколько широких шагов вперед, в ту сторону, где, как он предполагал, затаится один из наблюдателей. — Я Арагорн, сын Араторна, законный правитель Гондора, я... Внезапно его прервал звук спускаемой тетивы, и из тени вышел высокий тощий эльф. За его спиной было два колчана стрел и длинный клинок на правом плече, в руках он держал кинжал, но быстро убрал его в кармашек, прикрепленный к ноге. Его волосы были убраны под широкий капюшон, и лишь зеленые глаза, светящиеся опасностью, были видны. Ничто не выдавало в нем эльфа, но он им был. Его голос был низким и чистым. — Мне плевать, кто ты, человек, но я знаю того, кто стоит рядом с тобой, — он откинул полы плаща и, словно в мгновение ока, из укрытий вышли еще трое эльфов, облаченные в те же доспехи и капюшоны. — Мой принц, — почтительно проговорили эльфы и почти синхронно приклонили колени. Леголас вышел вперед. — Поднимись и назови себя, — велел он. Эльф моментально поднялся, остальные не шелохнулись. — Мое имя Виридидор, мой принц. Мы охотники западного удела. — Почему вы так близко к границам? Эльф низко склонил голову, но ничего не ответил. Леголас не стал настаивать и вновь произнес: — Возвращайтесь туда, где вы должны быть, Виридидор. Внезапно голос подала одна из эльфиек, что до этого была приклонена к земле. Она встала во весь рост и откинула капюшон с лица. Оно было Леголасу не знакомо — с тех пор, как он знал каждого руководящего в армии Лихолесья, минуло много десятилетий. Эльфийка была красива, подобно свежему горному ручью для уставшего путника. Ее так и звали — Горный Ручей — Ордохиэль. Она была коротко стрижена, подобно смертным мужчинам, и ее лицо от уха до виска пересекал тонкий, едва заметный шрам. Она представилась и поклонилась. — Мы проводим вас, мой принц, — сказала она. Ее эльфийский был... немного неловким. Она будто проглатывала некоторые буквы, а иные — произносила слишком четко. За ее спиной находился тот же набор оружия, что и у ее товарища. Леголас понял — главной была она. — С каких пор мне нужен провожатый по собственному дому? — спросил он. — Мое слово все еще имеет вес в этих местах? — Да, мой господин, но... — Тогда возвращайтесь к своим обязанностям, — вновь с нажимом повторил он, и эльфийка покорно поклонилась. Леголас подал знак, и все, включая что-то недовольно бурчащего Гимли, торопливо зашагали в сторону вновь появившейся тропинки. Они, не отдыхая, шли еще несколько часов, и всякое дерево, будто зачарованное, отскакивало с их пути, хотя абсолютно точно оставалось неподвижным. Гэндальф очищал путь впереди от паутины, заклинаниями отбрасывая ее на ветви. Несколько раз Леголасу показалось, что в чаще проскользнули сами паучихи, но никто боле дорогу им не преграждал и на глаза открыто не попадался. — Там... мост? — спросила Арвен, указывая вперед. — Или это ветка? — И мост, и ветка, — ответил ей Волшебник. — Там начинается территория дворца, — мрачно сказал Леголас. Арагорн ловко перемахнул через корягу и нагнал эльфа, что шагал впереди. — Нас примут сегодня? — Не думаю, — покачал головой Леголас. — Завтра последний день празднования Врат Лета — о делах говорить не положено. Никто не решился спорить. — Та эльфийка, — вдруг сказала Арвен. — Ордохиэль, она совсем рядом. Я чувствую ее.Леголас усмехнулся и, ступая на ведущий прямо ко дворцу мост, огладил его парапет ладонью. Вначале он думал, что ему показалось, но сейчас... Лес будто пел под его прикосновениями. — Я знаю, — ответил он принцессе. — А еще, судя по их доспехам и оружию, они точно не охотники западного удела. Они вообще не охотники. В Лесу что-то происходило.***