Часть 5 (1/1)
Но кто покинет явь помойной ямыради снов?..*** Он не слышал, как кто-то подошел сзади, и страшно от этого рассердился. От подданных никуда не убежишь, они всегда находят его. Как хорошо, что это не его отец, вдруг думалось ему, он бы наверняка отчитал его за то, что он оставил за собою след шириной с проторенную дорогу. Впрочем следующая мысль была более здравой: отец не отчитает, ведь Орофер мертв уже тысячи лет. Трандуил обернулся. Совсем не было стыдно быть обнаруженным собственным сыном, ведь он лично его обучал.
Еще с самого детства чувствовал, что сила волшебства его будет подстать и сравнима с силой Владык Первой Эпохи. И однажды, Трандуил надеялся на то, Леголас станет Владыкой всего Лихолесья, если ему самому надоест упиваться властью и интригами вокруг лебединой короны. Леголас был одет в широкие шелковые штаны, и лодыжки его мерцали в низкой траве. Единственный из эльфов Леса, он позволял себе изредка ходить босиком, и, хотя в тростнике нельзя было сделать ни шагу, не угодив в водянистую жижу, его маленькие узкие ступни были чисты, словно он только омыл их в росе. Плетеный пояс, что удерживал великоватые для него штаны, свисал почти до самых колен. Вместо привычных кинжалов, как у воина, за тот пояс у него была заткнула флейта. Белая рубаха была настолько тонкой и искусно тканой, что просвечивала тело, и, причудливо расшитая серебром на рукавах и подоле, она тоже была не по размеру велика. Его длинные светлые, будто полуденное солнце, волосы не были убраны в причудливые косы, столь им любимые, и волнами ниспадали за спиной. Принц подходил все ближе, и из рук его сыпались багряные опавшие листья, устилая дорогу. ?Отчего он одет столь странно?.. — подумалось Владыке. — Будто не нашлось одежды в пору...? Рядом внезапно послышался шелест деревьев от налетевшего прохладного ветерка. Должно быть, уже наступила осень. — Ты хотел убежать, Adar? Трандуил удивился. — Я не могу убежать. Как же Лесной народ будет следовать за своим Королем, если он, подобно неразумному мальчишке, решит убежать от своих обязанностей? Станут ли подданные воспринимать меня всерьез? Принц подошел совсем близко и достал из волос отца крохотную веточку, осторожно выпутывая ее из белых прядей. Трандуил невольно наклонил голову, позволяя тонким пальцам хозяйничать в своих волосах, не удерживаемых короной, и с удивлением заметил на шее сына подвески Белых камней, что сияли ярче звезд, переливаясь в лучах солнца на бледной худой шее принца. Леголас улыбается находя его глаза своими. — Я слышу твой голос или голос старого учителя? — Быть может, это голос Владыки, которому хотелось бы, чтобы его оставили в покое? — упрямо проговорил Трандуил. — Из нас двоих беглец не я. — Ты прав. От меня всегда ждали другого, не так ли, Ada?.. Так не потому ли я сбежал, что приходилось учиться, в то время как остальные эльфы веселились и играли? Что рядом всегда был кто-нибудь, готовый дать умный совет. Что я должен был даже думать иначе, скрывая свои мысли, желания и чувства, чтобы в будущем принять твой престол, и что это причиняет боль, пусть я даже никогда не захочу в этом признаться. Трандуил судорожно вздохнул, чувствую запах лесных цветов и юной осени. Он нежно коснулся кончиками пальцев драгоценных подвесок, любовно проводя от одного Белого камня к другому, и совершенно мечтательно подумал, что на шее принца они смотрятся восхитительно правильно. Леголас перехватил его руку, прижимая к своей мягкой щеке. — Я все ещё помню, — вновь говорил он, — как ты велел натаскать огромных гончих псов, чтобы они могли взять мой след. Мне кажется, ты всегда допускал мысль, что я попытаюсь сбежать... А потом вот так просто отпустил меня. — Мне не нужны собаки, чтобы найти тебя, ionn. Ты знаешь об этом, и к тому же... Есть ли смысл удерживать того, кто всегда возвращается? Леголас улыбнулся вновь. — Ты никогда не думал о том, почему? Быть может, потому что на самом деле убегать не красиво? Ведь я сбегал пару раз, ты помнишь, Aran nin?.. Будучи ещё совсем ребенком. Но от тебя далеко не убежишь... — Его глаза на мгновения затянула дымка воспоминаний, а после принц переплел свои пальцы с пальцами Короля. — Ты уверен, что не хочешь сбежать? Может быть, как мастер в этом деле, я бы помог тебе. Леголас лукаво усмехнулся, растягиваясь в улыбке, и ласково коснулся губами ладони отца, сжатой в его собственной. — Это измена... — тихо проговорил Трандуил, подвергнутый одновременно в ужас и в восхищение поведением сына. — Даже думать об этом не смей, Леголас. Если тебя так прельщает мой трон, лишь попроси о нем... — Мои мысли вольны, Ada... Поэтому мне не нужно больше убегать, — он прислонил свою распростертую ладонь к груди отца, мягко поглаживая кожу и литые мышцы сквозь величественные одежды. — Моя свобода вот здесь, и ее не отнять у меня никому. Трандуил отчетливо чувствовал, что принц что-то недоговаривает, однако не успел расспросить его подробнее. Тот опередил его, заговаривая вновь: — Отчего ты все время прячешься, Aran nin? — От суеты. — Твой дворец самое спокойное место во всем Средиземье и, быть может, даже далеко за его границами. Ты не прячешься, верно? Ты ищешь. Владыка вздохнул, вновь опуская пальцы на шею Леголаса, оглаживая камни подвесок.
Ему было крайне важно, чтобы сын был рядом. Уже только потому, что он мог ожидать от туманного будущего, приходящего в пугающих снах, чего угодно. Не всегда его видения были правдивы, порою лишь морок — липкий и пугающий. Но пока он видел своего принца, иное было не важно. Леголас, будто услышал его мысли, улыбнулся и протянул ему руку. У Короля было такое чувство, что взгляд серебристых светящихся глаз напротив отбирал у него дыхание. — Я верю, что ты не убежишь, — смиренно проговорил принц. Трандуил хотел бы рассердиться на эти слова, но Леголас внезапно подался вперед, широко расставив руки, и обхватил ими отца, скользнув ладонями по талии на спину. Он обнял его изо всех сил, прижавшись лицом к теплой шее. От его волос пахло опалой листвой и надвигающимися холодами. И Владыка был рад, что ему не нужно оставаться одному среди несуществующей суеты и лживых пророчеств. Среди вечности. Поблескивающие в широкой горловине рубахи самоцветы подвесок укололи в грудь, и Трандуил с тихим смешком вспомнил, что смертные говорят про эльфов.
?От эльфов нельзя принимать подарков — это приносит людям несчастье?.*** Королевский погреб был окутан жарким сумеречным светом. За день даже в подземельях скопилась жара. Чуткие эльфийские уши улавливали копошение мухи где-то под потолком.
В узких полосках света, падавших сквозь щели в ставнях, танцевали золотые пылинки. Пахло медом из тяжелых деревянных бочек, прикрытых тканью. Запах сухого тимьяна был приятен. С балок свисали пучки розмарина и дикой мяты. В углу чуть приоткрытой была дверь, что вела в кладовую с горохом и бобами, зерном. У стены слева возвышались бочки с элем. — Где вино из Дейла? — придирчиво спросил Трандуил, оглядывая комнату. — За ним послали на рассвете, Владыка, — ответили сзади. — Солнце почти село, такими темпами вино успеет забродить еще раз. Он развернулся на каблуках сапог и стремительным шагом покинул погреб, оставляя слугу распоряжаться прочими мелкими указаниями. Празднество Врат Лета приближалось с невероятной скоростью. Казалось, еще вчера отступили последние зимние холода, а уже сегодня он наблюдал за копошением слуг к подготовке праздника. Гуляния традиционно продлятся неделю. И принц Леголас прибудет аккурат к окончанию. Ворон с посланием от короля Гондора прибыл прошлой поздней ночью. Человек писал о необходимости сплотиться перед ликом оставшихся сил врага и выступить совместной армией. Но ничего из этого не имело значения, потому что... ?... в сопровождении эльфа Леголаса прибудем к новой луне...? Прекрасно, думал Владыка, не плохой ход, человек, сыграть на отцовских чувствах. Ну, что ж, будь по твоему. И на утро всему Лесному народу было дано разрешение начать готовиться к Вратам Лета и приему гостей. На большой поляне к югу от дворца уже вбивали шесты и тянули канаты для шатров и павильонов. В откосе холма пробили новый проход к главным воротам и ставили величественные арки, оплетенные цветами и вьюном. Часть эльфов уже начинала ставить палаты. Один павильон, самый большой, установили так, что совсем еще юный трехсотлетний дуб, росший посреди поляны, оказался внутри, ближе к тому месту, где намечался главный стол. На ветках дуба развесили фонари — деревянные плошки, обмазанные медом и подслащенной водой, к которым к вечеру слетались светлячки, освящая собою всю поляну. — Все будет готово к сроку, Владыка, — отвечали со всех сторон, почтенно кланяясь. А вслед летели шепотки — диво ли, сам принц возвращается!
Всякий, кто думает, что эльфы не разносят сплетни, глубоко ошибается. Домыслы ходили всякие разные: и что принц едет с дарами из-за моря, и что в друзьях у него гном, человек, да никем никогда невиданные зверушки-полурослики, что эльфу едва до пояса достают. И даже был слушок, что принц везет на поклон к отцу невесту. Владыка разговоров не пресекал, вторые сутки пребывая в задумчивости и, словно мираж, передвигался по дворцу, заботясь лишь о том, достаточно ли еды и питья к празднику, готовы ли шатры, лучшее ли вино везут из Дейла. Трандуил доходит до границы поляны, и никто не обращает внимания на задумчивого Короля. За той поляной открывается следующая, чуть меньше, и он с удивлением узнает в ней поляну из видения. Делает с десяток шагов, отдаляясь все дальше, — и под ногами звучно хлюпает водяная жижа и ломается тростник. На секунду ему хочется скинуть сапоги и пройтись по той грязи босым, как во сне шел Леголас. Ступать шаг в шаг. И быть может, в конце пути, у самого ручья, он найдет принца. В широких одеждах, играющего на флейте и поблескивающего самоцветами на шее. Владыка прикрывает глаза и глубоко вдыхает воздух — пахнет заходящим летним солнцем, испаряющейся душной влагой и всеобщим воодушевлением. Ни нотки осени и морозов. Он на мгновение взвывает к магии, и та взлетает мерцающими птицами, поющими нежными голосами. Зеленые деревья со стволами из подрагивающих теней распускают в небе кроны, скрывая последние лучики света; листья их распускаются, словно становясь еще больше, и со сверкающих ветвей в миг летят серебристые цветы. Слышатся восхищенные вздохи Лесного народа, что тихими голосами вторят голосу магии. Серебристые цветы все падают и падают, тают, едва касаясь протянутых ладоней или поднятых лиц, оставляя сладкое благоухание. Цветы сменяются роями порхающих нежно-переливчатых бабочек; цветные огни, взлетая, превращаются в птиц невиданной красы или в стайки прытких белоснежных кроликов, что несутся на утек, стоит протянуть к ним ладонь. Но вот Владыка опускает руки, и волшебство огненными молниями и драгоценным дождем с шипением сотен тысяч змей улетучивается в Лес, творить свою магию там. Стройные эльфийские голоса еще долгие часы звучат в веселых песнях, озаряя дворец радостью и предвкушением. А Король знает, что где-то далеко, во многих днях пути от Лихолесья, голос принца вторит тем песням.