Часть 3 (1/1)
Туда, где времени не было, нет и не будет.
В вечность.Так не позорьте же себя и свое будущее.
Встаньте!*** Леголас торопливо проводит гребнем по волосам, привычными за многие века движениями заплетая пряди в косу, запахивает зипун, перехватывая поистрепавшиеся веревки. Дико и странно, думается ему, одежда на бессмертных так быстро снашивается. Рука тянется к луку и колчану, полному стрел, но вовремя замирает. Показаться на Совете Гондора с оружием — верх неуважения. Он отстраняется, растирая будто бы и голые без верного древка руки, и выбегает за дверь. Если по коридорам Белого замка он несется подобно ветру на просторах, отпуская все эльфийские силы в вольный полет, то Леголасу вовсе за это не стыдно. Здесь он — не принц. Здесь — некому его отругать. Вереницей мелькают коридоры и торопливо отскакивающие с пути нерасторопные слуги, едва удерживающие глаза раскрытыми ранним утром, а солнечные лучи, все более яркие и появляющиеся из-за горизонта, подстегивают его двигаться лишь быстрее. На колоннаде, ставшей уже родной за долгими обсуждениями, его встречает бодрый как никогда Гимли. Он грызет сочное яблоко, ладонью утирая рыжие усы и бороду, и его глаза, скрытые под густыми бровями, хитро поблескивают. — Никак господин эльф проспал? — добродушно язвит он. Леголас едва удерживает себя от придирчивого взгляда по одеждам и растрепавшимся волосам и лишь желает гному доброго утра. Для него самого утро было... престранным. Неожиданным. Будто спустя сотни тысяч подобных, разум отчего-то выделил именно этот восход солнца. Сделал его особенным. И, что ж, Леголас действительно проспал. По обыкновению просыпаясь с первыми лучами, даже если лучи эти его не достигали, он всегда, с самого детства чувствовал, когда природа была готова принять его в новый день, а судьба — преподнести новые испытания. Сны его всегда были светлыми и легкими, будто сам Эру, внявший чьим-то молитвам, хранил его покой. Ни тьма Врага, ни отчаяние не достигали его, и лишь воспоминания о далеком доме и его Лесе были ему редкими спутниками. Леголас покидал сны также легко, как и отдавался им. Но не в то утро. Он не мог вспомнить, что же такого было в том сновидении, что покидать его не хотелось. Леголасу все казалось, что некто пытается до него дотянутся, касается его тени, но всегда на шаг позади, будто укрывается. Не пытаясь поймать призрака, он шел вслед за течением ручья, наслаждаясь его прохладой и звучанием, совершенно отчего-то не опасаясь гостя в своем сне. Присутствие немиража казалось ему успокаивающим, позволяло чувствовать себя не одиноким. И он шел дальше, уводя пришедшего с собой все дальше, по протоптанным тропинкам в глубь Леса, заманивая и клича за собой. Поэтому когда гость, будто испугавшись, внезапно покинул его, Леголас вынырнул из сна следом, прикрывая глаза луча, прорвавшегося сквозь окно. Гимли, доедая хрустящий плод, отряхивает ладони звонкими хлопками, вырывая эльфа из задумчивости. — Думается, нас уже заждались, — говорит он, уходя к малой зале Белого замка, и Леголас следует за ним. В просторной комнате, массивными дверями скрытой от лучей солнца, во главе стола восседал Арагорн, невидяще уставившись далеко в стену, и Гэндальф, что тонкими пальцами перебирая бороду, вновь глядел в окно. Ложились ли они? Гимли пожелал им доброго утра, и человек выдержал его взгляд, но ничего не ответил. Волшебник задумчиво кивнул. Каждый из них знал, сколь высока цена крови, заплаченная Средиземьем в бесконечных боях. Война истощала эти земли. Она поглощала сокровища прошедших веков, лучших воинов, извращая жизни и будущее. Леголас поглядел на Волшебника. Он знал, что тот ищет пути к перемирию и воссоединению в тяжкие времена, хотя по его лицу ничего нельзя было прочесть. Тогда он поглядел на хмурого Арагорна. Но тот, впрочем, тоже умел скрывать свои мысли. В малую залу вошли несколько неизвестных людей в дорогих одеждах и расселись вокруг стола. Последним вошел Фарамир, занимая привычное место по правую руку от Короля. С другой стороны пустовал стул Белого Волшебника. Пара стульев были оставлены для Владыка Элронда и Принцессы Арвен, дальше сидели Гимли и, чуть поодаль и вполоборота, Леголас. Все молчали много минут, не решаясь нарушить тишину и слушая щебет ранних птиц в саду за окном. — Скоро разразится гроза.
Волшебник позволил им осознать свои слова, замолкая. Человек на троне забеспокоился, обернувшись и разглядывая высокий профиль старика, Гэндальф указал на черные тучи, удерживаемые Мглистыми горами. — Небо темнеет с каждым мгновением. Этой ночью было принято сложное решение, но одно вы должны узнать сразу: вражьи твари должны быть уничтожены раз и навсегда. Один из незнакомых людей, нахмурившись, поглядел на Волшебника. Леголас с трудом припомнил его лицо на победном пиру — то был главный казначей, а подле него в тяжелых латах сидел седовласый высоченный, почти как Волшебник, человек — командир дворцовой стражи. Король поднялся, привлекая к себе всеобщее внимание. — Мы послали воронов во все земли, что могли бы стать нашими союзниками, но ни одина птица не вернулась. — Быть может, — возразил Гимли, — стоит подождать еще пару дней. — Увы, мой друг, но ждать мы не можем. Все вновь переглянулись, и Леголас почувствовал, как внутри него появляется холодок дурного предчувствия, словно он на миг вновь стал неразумным ребенком и наелся первого снега. Этот холодок появлялся всякий раз, стоило опасности над нам нависнуть. И он всегда был прав. Почти всегда... — Мы снарядим всю оставшуюся армию для последнего боя, — продолжил Арагорн. — И с рассветом двинемся на северо-восток. Минуя Лориэн, вдоль Великой реки до переправы... Внезапно его прервал хлопок двери. Вошедший Владыка Элронд поклонился и принес извинения. Люди с удивлением на него уставились. — Ворон из Лориэна, — произнес он, и лишь Арагорн, Гэндальф и Леголас его поняли. — Владыка Келеборн поддержит нас. Арагорн кивнул и огласил добрую весть на всеобщем языке. — Не смотря на то, что эльфы Лориэна будут сражаться на нашей стороне, они не многочисленны, многие из них покинули Средиземье. Мы вынуждены просить помощи у Лесных эльфов и гномов Мглистого нагорья. Король бросил короткий но выразительный взгляд в сторону угла, где сидели Гимли и Леголас, и тот самый холод внутри Леголаса добрался до сердца. Он едва не задрожал. Арагорн продолжал: — Во время моего отсутствия трон Гондора останется на милорда Фарамира и всех вас, — обратился он к людям, и те важно кивнули, принимая на себя ответственность.
Король все продолжал говорить-говорить, оставляя поручения и указы, советы, а Леголас призадумался об их отряде, что выдвинется в сторону Лихолесья. Сам Леголас, как и Гимли, согласно задумке и плану станут связующими мостами в переговорах с эльфами и гномами. Арагорн же должен отправиться в путь — ведь зная нрав Владыки Трандуила, ни с кем кроме Короля он говорить не станет — как предводитель объединенной, Эру пошли милость на их головы, армии. Отправятся ли с ними Арвен и Элронд — он не знал. Митрандир станет единственным, кому будет под силу убедить сотрудничать эльфов с гномами, а гномов с эльфами, вот только... Оказаться одновременно в двух местах не под силу даже самому великому волшебнику. И будто услышав его мысли, Гэндальф заговорил: — Мы встретимся с армией Келеборна и двинемся в Лихолесье на поклон к Владыке Трандуилу малым отрядом. Без стражи и лишних попутчиков. Несколько путников привлекут меньше внимания на тракте. И дальше все будет зависеть лишь от решения Владыки. Арагорн с последними словами надежды отпустил придворных служащих, и люди, поклонившись и благословив своего Короля, вышли.
***