Глава третья, в которой Софи принимает важное решение и вновь убегает из дома (1/1)

Проснувшись на следующее утро, Софи поняла, что чувствует себя совсем разбитой. Званый вечер в доме мистера Смита затянулся, и в постели девушка оказалась только, когда небо на востоке из черного стало лиловым. ?Какое счастье, что это испытание осталось позади,??— подбодрила себя Софи. Она встала с кровати, умылась, заплела волосы в аккуратную косицу и подошла к шкафу, чтобы надеть свое старенькое серое платье. Увы, его в шкафу не оказалось. Вместо небо там висели многочисленные наряды, доставшиеся ей с щедрого плеча Фанни,?— лиловое, розовое, желтое платье с рюшами, голубое с вышивкой, темно-синее с газовыми вставками и простое белое, украшенное лентами. Софи застонала. За неимением выбора ей пришлось облачиться в белое платье, в котором она и спустилась к завтраку. Мистер Смит сидел за столом, спрятавшись за свежей газетой. Фанни помешивала чай, задумчиво мурлыкая какую-то песенку. —?Ах, птичка моя, вот и ты! —?воскликнула она, когда Софи вошла в столовую. —?Мы уж думали, что не дождемся тебя сегодня. Присаживайся скорее, рассказывай! —?О чем? —?недоуменно спросила Софи, занимая свое место. —?Как о чем? Об Оливере Брукнере, разумеется! Вы вчера так мило беседовали с ним в саду, я уж думала, он сразу сделает тебе предложение! —?Нет, Фанни,?— засмеялась Софи. —?Мы просто разговаривали обо всем на свете. —?И, конечно, ты покорила его своей эрудицией, — заключила Фанни. —?Нет, мы просто беседовали. —?Должно быть, он уже влюблен в тебя без памяти, — мечтательно произнесла Фанни. —?Ах, какой милый молодой человек, так обходительный, да и симпатичный к тому же. Как Софи ни пыталась убедить мачеху в том, что Оливер Брукнер не испытывал к ней ровно никаких чувств, Фанни просто отказывалась в это верить. —?Софи,?— строго сказала она,?— ты совсем юная девушка и ничего не знаешь о мужчинах. Конечно, Оливер Брукнер приложил все усилия к тому, чтобы ты не догадалась о той нежной страсти, которая сжигала его сердце, пока вы беседовали там при Луне. Он боялся, что при такой-то конкуренции ему просто не на что рассчитывать, а твой отказ разобьет ему сердце… Но, я думаю, что отказа не будет, ведь так? Я видела, что он понравился тебе не меньше, чем ты ему, душечка. Софи закатила глаза. Фанни становилась невыносимой. Девушка уже собралась с мыслями и подготовила внутри себя язвительную отповедь, как вдруг на пороге столовой появился дворецкий и с самой скорбной миной произнес: —?Миссис Смит, к вам посетитель. —?Ко мне? —?страшно удивилась Фанни. —?Пусть проходит. —?Он просил вас выйти к нему лично, госпожа,?— ужасно печально возвестил дворецкий. —?Очень хорошо,?— обеспокоенно бросила Фанни и поспешно вышла из комнаты. Ее не было всего несколько минут, но, когда она вернулась, лицо у нее было бледным, а в глазах появилась какая-то пугающая решимость. —?Кто это был, дорогая? —?поинтересовался мистер Смит, не опуская газеты. —?Не беспокойтесь, мистер Смит, обычный торговец,?— отрапортовала Фанни, но по выражению ее лица Софи догадалась, что это не было правдой. —?Удивительно, какими наглыми они бывают! Она нервно помешала остывший чай и внезапно сказала: —?Сегодня мы устроим еще один званый вечер. Как это говорится? Куй железо, пока горячо. Вот и мы, мистер Смит, не станем упускать эту возможность. Позовем Брукнеров. И я буду не я, если сегодня же вечером Оливер Брукнер не сделает предложение нашей Софи!*** Софи едва дождалась окончания вечера и поспешно удалилась в свои комнаты, даже не пожелав Фанни спокойной ночи. Она была ужасно зла на мачеху. Этот вечер был совершенно невыносимым еще и потому, что Оливер Брукнер не смог прийти. Вместо него Софи развлекал его дедушка, которым при более близком знакомстве оказался человеком куда менее приятным, чем ей показалось в первый раз. Он был настоящим гордецом, говорить мог только о своей табачной фабрике, которая со временем должна была перейти Оливеру, да о том, что именно табак Брукнеров пользуется спросом у самого короля. ?Ну хорошо,?— думала Софи, бродя по темной комнате. —?Наверное, я и правда доставляю Фанни и мистеру Смиту немало хлопот. Но они могли бы прямо сказать мне об этом, а не устраивать эти смехотворные смотрины, предлагая за меня хорошую цену всем этим лоснящимся денежным мешкам! Лучше бы она меня спросила, хочу ли я замуж! Тогда бы я честно ответила ей, что мне не нужен ни один из этих пустых, чванливых, надутых от чувства собственной важности, кичащихся своим баснословным богатством болванов. Я никогда не стану женой ни одного из них, потому что люблю и всегда буду любить только Хаула!?. Софи замерла. Она никогда не признавалась себе в том, что действительно, всем сердцем, всем существом, до безумия любит чародея Хаула. Сперва она думала, что он ей нравится. Потом она начала во всем винить заговоренный костюм, на который, как на крючок, Хаул ловил девичьи сердца. Но теперь она была твердо уверена: ее чувства не были обманом или результатом действия ее же собственных чар. Она просто любила его и теперь, прожив без него почти три дня, немыслимо скучала по нему. ?Какая же я глупая! —?корила себя Софи. —?Как я могла убежать от Хаула, оставить его одного. И из-за чего? Из-за того, что он вполне справедливо захотел не участвовать в этой глупой войне? В чем-то мистер Брукнер прав, нет ничего разумного в том, чтобы рисковать собой ради чужих политических амбиций!? Она была так взволнована, так расстроена, что понимала: заснуть этой ночью ей уже не удастся. Несколько часов она просто бродила взад-вперед по комнате, думая о том, что же ей теперь делать, когда сама она твердо знает, что кроме Хаула Пендрагона ей никто не нужен. Часы на каминной полке показывали четыре утра, когда решение все же пришло к ней. Нужно бежать, бежать из проклятого дома, нужно вернуться в замок и просить прощения у Хаула до тех пор, пока в колючих зеленых глазах не запляшут игривые лучики теплой улыбки. Он простит меня, уверяла себя Софи. Иначе и быть не может. Он наверняка ждет, когда я одумаюсь и вернусь. Она не могла ждать утра. Нараставшее в ней волнение было слишком сильно. Нужно отправляться сейчас, решила Софи. Она поспешно набросила на плечи шаль, схватила шляпку и тихо вышла из комнаты. В доме было темно и тихо. Замерев на секунду, Софи прислушалась. Откуда-то доносилось тихое похрапывание, которое, судя по тону, принадлежало мистеру Смиту. Девушка сделала несколько осторожных шагов. Под ногой тихонько скрипнула половица, и Софи вновь остановилась. Кажется, скрип никого не разбудил. Стараясь ступать бесшумно, она спустилась по лестнице в главный холл и добралась до входной двери. Никого из слуг здесь, по счастью, тоже не оказалось. Тяжелая входная дверь непременно издала бы мерзопакостное лязганье, поэтому Софи решила выйти через открытое окно. В несколько быстрых шагов она преодолела оранжерею, садик Фанни и добралась до кованых ворот. Призвав на помощь всю свою аккуратность и грациозность, она слегка раздвинула створки и протиснулась в образовавшееся отверстие. Свобода! Софи торопливо зашагала по тропинке, извивающейся через холмистую местность. Теперь ей стало немного жутко. Вокруг было совсем темно, только луна и звезды освещали дорогу перед ней. Софи подняла голову и увидела прекрасные созвездия и могучий млечный путь, раскинувшийся над спящим миром. Где-то в роще заухала сова, защелкала клювом какая-то птица. Поодаль раздалось шуршание. Видимо, какой-то ночной зверь вылез из норы посмотреть на Софи, но в темноте девушка ничего не разглядела. Она шла, ускоряя шаг, придерживая шляпку, чтобы ночной ветер не сорвал ее. Уже через несколько минут ее чулки были совершенно мокрыми от выступившей на траве и цветах росы, но Софи это не смущало. Она почти бежала, двигаясь скорее наощупь, чем разбирая дорогу перед собой. Кровь гулко била в ушах. Ничего, успокаивала себя она, если у меня будет испуганный и несчастный вид, когда я доберусь до замка, Хаул скорее простит меня. А если я вдруг заболею, то у него не будет другого выбора, кроме как позволить мне остаться в замке. Но на такое везение рассчитывать не приходилось, ведь даже девяностолетней старухой Софи пользовалась отменным здоровьем. Минуты тянулись бесконечно долго, и Софи начала терять счет времени. Наконец, на востоке небо стало светлеть, а затем и розоветь. Близился рассветный час, а в отдалении Софи разглядела свет газовых фонарей на границе Маркет-Чиппинга и очертания некоторых домов. Она бросилась бежать. Когда она, измученная, напуганная, уставшая, добралась до старой шляпной мастерской своего отца, солнце уже взошло и его призрачный свет разогнал ночной мрак, который словно собрался в темных проулках. Она торопливо поднялась на крыльцо и несколько раз постучала в дверь лавки. Заперто не было. С тихим скрипом дверь отворилась, и Софи вошла внутрь. Она осторожно прошла через мастерскую, пробежала внутренний дворик и быстро вошла в дом, ожидая увидеть причудливую обстановку замка и очаг с мирно дремлющим Кальцифером. Но ничего такого она не увидела. Перед ее глазами была гостиная дома ее отца,?— гостиная, в которой она выросла, но не гостиная волшебного замка. Она осмотрелась по сторонам, надеясь найти хоть какую-то подсказку. Ничего. Софи поднялась по лестнице на второй этаж, где еще совсем недавно располагались спальни Хаула и Майкла, но теперь здесь, как и раньше, были лишь два ряда комнат, принадлежавших ей, ее отцу и Фанни, Летти и Марте. Софи на всякий случай отворила ближайшую к ней дверь, все еще надеясь увидеть огромное, в полстены окно, за котором силой волшебства Хаула был спрятан внутренний дворик дома его сестры в Уэльсе. Но за дверью оказалась маленькая комнатушка, в которой когда-то жила их кухарка. Собственно, именно эта комнатка и должна была прятаться за этой дверью, но, найдя ее там, Софи ужасно расстроилась. Она медленно спустилась вниз и печально застыла посреди гостиной. Замок исчез. Хаул исчез. И вместе с ним вся радость ушла из мира. Софи даже подумала, что его никогда и не было. Что чародей Хаул и его ходячий замок, Майкл Фишер и огненный демон Кальцифер просто приснились ей. Она была почти готова поверить в помутнение разума, заставившее ее прибежать в Маркет-Чиппинг ни свет ни заря. Софи присела в кресло у камина, в котором любила заниматься рукоделием, когда была еще девочкой. Она осматривала комнату жадным больным взглядом, надеясь заметить хоть какое-то свидетельство существования Хаула и его пребывания в этом доме. Внезапно что-то привлекло ее внимание… Она наклонилась и подняла с пола маленький треугольник атласной ткани, небесно-голубой с несколькими вплетенными в него серебряными нитями. Треугольник ткани с костюма чародея, случайно упавший на пол, когда она занималась шитьем. Воспоминания нахлынули на нее. Все было по-настоящему, и Хаул был настоящим. Только теперь она никогда его не найдет. Никогда не сможет попросить прощения, ведь замок может быть где-угодно. У нее было все, но она все потеряла. У нее оставался только крошечный треугольник атласа. Софи спрятала лицо в ладонях и зарыдала.