Часть 11 (2/2)

Открытые окна в моей комнате впускали остужающий воздух, который обволакивал каждый предмет, лишая его теплого уюта. Так я всегда храню свои сокровища - в полной прохладе, иначе избавляться от них приходиться моментально.

Я долго возился с одеждой Ребекки. Ее летнее белое платье едва ли походило на достойное одеяние, поэтому я оценив заранее ее фигуру, выбралкрасивое платье и свободный жакет. Чулки, туфли и особенно волосы - моя любимая часть.

Я провозился половину ночи, украшая и готовя ее к выходу в свет. Во мне бурлили вера и нетерпение. Я слился со своими фантазиями и желаниями, но волнение все равно отдавалось в груди неприятным шевелением. Я впервые хотел поведать о себе все.

Утро встретило меня негреющими лучами в моем кресле, которое я уже давно выбрал в качестве места для сна. Проведав Ребекку, я остался доволен ее состоянием. Внешне она была превосходна, большего мне от моих трофеев никогда и не нужно было. Я провел тыльной стороной ладони по ее щеке и опять восхитился ее схожестью с моей покойной матерью. Такой красоты еще не бывало у меня в гостях.Раздался стук. Я встрепенулся и словно ребенок сбежал вниз по лестнице, прикрывдверь в свою комнату. Юри довольнее обычного стоял на пороге, сжимая в руках свою сумку с принадлежностями.

- Доброе утро, Виктор, - его слова сопроводило облачко пара.- Доброе утро. Входи, - я нежно скользнул пальцами по его голой кисти, нещадно растерзанной морозом, - Я тебе говорил носить перчатки? У художников много инструментов и один из них сами руки. Ты же не можешь позволить, чтобы они были непригодны.Юри, позволяя мне расстегивать его пальто, под мое жужжание отвел взгляд, довольно улыбаясь.- Спасибо, - размотав свой шарф, он повесил его вслед за верхней одеждой, я же крутился вокруг него.- Виктор, что-то случилось?- он, ухмыляясь, заглянул в мое лицо, которое трещало по швам из-за еле сдерживаемой улыбки.- Да, я очень волнуюсь, - я взял его руки в свои, которые были еще холодными, и прижал к лицу, чувствуя, как внутри все переворачивается от страха. Но уже было поздно, - У меня для тебя сюрприз.Юри удивленно вскинул свои изломанные брови вверх, явно не ожидая ничего такого. А ведь этот день мог бы быть абсолютно таким же, как и все те, что мы проводили вместе. Мы бы вместе позавтракали, поработали, я за столом с бумагами, а Юри бы позаботился о предметах, потом был бы обед, и чуть ближе к вечеру он бы отправился в мастерскую, целуя меня на прощание. Этот день мог быть таким же счастливым, как и все другие проведенные с ним. Но я уже принял решение и не собирался поворачивать назад.- Ты хочешь знать обо мне все?- Юри не сразу понял меня, но когда я продолжил, то увидел его нетерпение и заинтересованность в глазах, - Точнее знать то, что не знает никто?

Он кивнул, сглатывая, но настрой у него был веселый и даже озорной. Он, наверное, ожидал какой-нибудь веселой шутки или интересной истории. Думаю, я точно смог его удивить.Преодолевая лестницу на второй этаж, я почти не дышал. Уже перед закрытой дверью я остановился, обращаясь к нему.- Я хочу познакомить тебя с одной чудесной мадемуазелью. Она просто прекрасна. Я верю, что ты оценишь ее по достоинству.Юри кивнул, не теряя своей увлеченности, и я толкнул дверь.На нас хлынул поток холодного воздуха, и я почувствовал, будто попал в его объятия. Ледяные объятия смерти. Посередине комнаты в центре дорогого ковра в кресле восседала белая как мел девушка, склонившая свою голову на плечо, как будто спящая. Ее руки покоились на ручках кресла и были расслаблены, волосы слегка колебались от дуновения ветра.Я спокойно вошел в комнату и оглянулся на Юри, который переступив порог, настороженно замер, словно добыча, почувствовавшая засаду. Он открыл рот сказать приветствие, но не произнес ни звука.- Юри, познакомься с моей гостьей.- Виктор, по-моему, она спит, - Юри зашептал, косясь на меня неодобрительно. Он такой внимательный.- Ах, да, спит. Но не переживай, мы ей не помешаем, - я прошел и встал по правое плечо Ребекки, поправив ее волосы упавшие на лицо.- Нет, правда, она в порядке? - Юри, переминаясь с ноги на ногу, не смел сделать и шага, старательно прищуриваясь и поправляя очки, чтобы лучше разглядеть девушку.Его лицо каменело по мере того, как у него получалось разглядеть неестественную бледноту Ребекки и ее безвольно распластавшееся в кресле тело.

- Подойди, Юри, поприветствуй мадемуазель С, как требует этикет.Юри словно против воли разума, но по закону притяжения двинулся вперед. Я стоял за спинкой кресла, завороженно наблюдая его реакцию. Мне хотелось схватить и сжать его в объятиях. Я был на пике восторга, настолько сильно ощущая его, что готов был кричать. Я верил, что в этот момент получаю свободу, которой у меня не было с тех самых пор, когда я узнал, что любовь к мертвому это плохо, это неправильно. Сейчас на мгновение я стал обычным и правильным, открытым и готовым быть самим собой. Я идиот. Влюбленный, забившийся в угол трус, который от свалившегося на него счастья ослеп и потерял рассудок.Протянутая рука Юри, коснувшись безжизненной кисти Ребекки, тут же ринулась обратно к хозяину. Я видел, как он менялся на глазах. Его глаза расширялись все больше по мере осознания, губы приоткрылись и застыли в немом вопросе, и пара шагов назад заставила и меня понять, что что-то не так.- Она мертва?- Юри спрашивал не меня. Складывалось ощущение, что вопрос адресован высшим силам или еще кому-нибудь невидимому в этой комнате.- Юри, - я позвал его, чувствуя ту волну, которая взорвалась в нем и передалась даже мне.

Юри не смотрел на меня. Его глаза были прикованы к девушке, сидящей в кресле между нами. Он опять попятился назад, и тут запаниковал уже я.- Юри, я хотел объяснить тебе, - но внезапно все красноречие, все те слова, которые я обдумывал заранее, исчезли из моей головы. Я всю ночь представлял этот момент, но сейчас понял, что в моих фантазиях, то и дело, только Юри говорил, что любит меня, что принимает меня таким, что несчитает меня уродом или чудовищем. А я же совсем не думал, как преподнести ему все это.- Виктор, - он прикрыл рот рукой, которая не прикасаласьк трупу. Ту руку он сжал в кулак за спиной, - Тыубил ее?

Я подавился воздухом. Я никогда не думал о том, чтобы лишать кого-то жизни намеренно. Мне нравилось размышлять о том, как бы смотрелся тот или иной человек в смерти, но никогда во мне не было желание убийства.- Нет, Юри. Я бы не смог такого сделать никогда, - я отметил его легкий выдох, но настороженной стойки он не изменил.- Тогда как?- Понимаешь... - мне показалось, что все здравые мысли у меня просто выбило из головы мощным ударом, но спустя минуту молчания, я вдруг понял, что ждал этого почти всю свою жизнь, поэтому должен сказать все, что хотел, - Юри, я люблю черные тона и сдержанную одежду, мне нравятся искусственные цветы и чучела животных, я люблю зиму не потому, что у меня в этот сезон День рождения, а потому что все безжизненно; мне нравятся кладбища и похороны. Юри, ты хотел знать обо мне больше?

Я прервался, следя за тем,как он впадает в ступор, а мои слова совсем не помогают ему разобраться во всем этом.- Юри, - я произнес его имя со всей нежностью, которая у меня только имелась, - Люди называют таких как я некрофилами.

Он ни капли не изменился в лице, мне даже показалось, что он еще не знает такого слова в силу освоения нового языка. Я ждал чего угодно, но не этого задумчивого взгляда, отведенного в сторону и почесывания щеки (он так делал, когда напряженно думал о чем-либо). И тут я уже хотел позвать его, как он поднял на меня свои карие глаза, наполненные решительностью.- Ты не убивал ее, но как-то она оказалась у тебя в комнате. Ты принес ее сам?- Юри смотрел на меня как на какого-то нашкодившего пса, и я кивнул головой - Ты принес ее потому, что тебе нравятся мертвецы?

- Можно и так сказать, - я сделал осторожный шаг навстречу ему, хотя это ведь был мой Юри, но я внезапно ощутил себя зверем, а его добычей, и потому не желал его спугнуть. Но он не шевельнулся, а лишь опять перевел взгляд на девушку, - Я хотел, чтобы ты увидел то, что вижу я, чтобы ты узнал меня всего. Поверь, никто не был мне настолько близок как ты. Я хочу, чтобы ты знал все обо мне.

- Где ты ее достал?- голос Юри был бесцветным, вопрос прозвучал совсем без интереса. Я стоял перед ним, но он не смотрел на меня, будто не замечал. Внезапно меня даже кольнула обида из-за того, что все его внимание захватила мертвая девушка.- Я был на ее похоронах, потом забрал ее с кладбища, но это неважно, Юри...- Ты давно это делаешь?Она не первая?

- Да, - я стушевался. Как бы это ни было странно, но эти вопросы показались мне чужими и абсолютно неуместными, - Но не часто. Найти настоящее сокровище очень тяжело. Поэтому каждый из них особенный. Мне приходится изучить каждого перед тем, как завладеть ими.

Внезапно Юри побледнел. Он забыл про свою левую руку, которую пытался все это время мысленно отделить от тела, словно прикосновение к Ребекке осквернило ее, и обхватил себя руками, слегка пошатываясь. Я подлетел к нему, чтобы поддержать, но он выбился из моих объятий.

Я разглядел сквозь линзы очков, как расширены его зрачки, его рот растянулся и слегка подрагивал.- Как ты оказался в ту ночь на кладбище? - я замер от этого вопроса. Я и подумать не мог, что мы зайдем в эту пропасть, и теперь я ощущал это явное зарождающееся чувство страха. Чего уж говорить, моя уверенность угасала на глазах, как крошечная свеча.- В ту ночь, когда ты спас меня?- я сумел, несмотря на сопротивление, обнять его. Юри смотрел в мои глаза со странной надеждой. Но я не мог понять, чего он ждал от меня.- Ты ведь не за этим пришел,верно?- я потерял его взгляд, и теперь его разгладившееся на миг лицо отражало прозрение, - Я не двигался в гробу и не звал на помощь, как ты мог предположить, что я жив?

Он опустил голову, и я заметил странную улыбкуна его губах.- Не могу представить, что такой, как я мог пробудить твой интерес, но зачем тебе еще раскапывать мою могилу?

- Юри, я...Он оттолкнул меня. Совсем легко, но мои ноги уже плохо держали меня, и я еле устоял на них.

Его лицо мне никогда не забыть. Ни презрения, ни отвращения, ни жалости. Только боль. Оно бледное, глаза покраснели и начинают слезиться, губы прикушены и даже белеют от давления зубов. Его сжатые в кулаки ладони, когда-то творящие над холстами и гладящие меня по голове, закрыты сейчас.

- Кто ты?Кто ты такой Виктор? - его голос такой тихий и слабый морозил сильнее холода царившего в комнате, - Я не знаю тебя. Кажется, того человека я и не знал никогда.

- Юри, - яумоляюще протянул, чувствуя, как внутри все обрывается, - Юри, я люблю...Он резко закрыл уши руками, и слезы, не выдержав такой резкости, все-таки скатились по его щекам.

- Как ты можешь любить меня?Как?- он уже не мог сдержаться, и голос его приобретал надрывные нотки, - Да такого быть не может!

Зовя его, я протянул к нему руки, но он отшатнулся в сторону, будто я был диким зверем, и это окончательно добило меня.- Юри, стой!Он стоял в проеме, а я не смел и двинуться, страшась, что мои движения окончательно напугают его. На момент он стал спокоен, будто решив все для себя, и, наконец посмотрел на меня без страха и без слепой надежды. Его взгляд видел только меня, и он хотел, чтобы я услышал его.

- Прости меня. Я люблю того, кого сам придумал, поэтому здесь только моя вина. Наверное, здесь я один дурил тебе голову, когда ты верил моим словам, хотя они и были для другого человека.

- Юри, нет, - по моей щеке стекла соленая капля. А он продолжил.

- Прости. Я забуду обо всем этом, поэтому и ты тоже забудь.Он молнией развернулся и побежал прочь. Я запоздало понял, что произошло, а когда, наконец, осознал, то сорвался с места. Юри уже не было в моем доме. Он хлопнул дверью, и она закрылась за ним.Было холодно, но я абсолютно раздетый мчался по улице, не встречая никого из соседей. К сожалению, Юри я тоже не видел. Я добежал до японской закусочной и сипло хрипел, а легкие внутри разрывало. Мадам К в шоке, даже не поздоровавшись, закутала меня в свою накидку, затягивая на кухню, но я вырвался.- Мадам, где Юри?

- Разве он не должен быть у вас, месье?- она удивленно посмотрела на меня, а потом встревожилась - Что-то произошло?

Я на момент попытался взять себя в руки, чтобы сделать вид, что все в порядке. Думаю, это вышло у меня неважно, потому как мадам К не стала спокойней после моего доброжелательного тона.Я поплелся домой, так и оставшись в ее накидке. Внезапно с небес мягко посыпал пушистый снег, ложась тонким кружевом на тротуар.

Я не мог и представить, куда пошел Юри, кроме, как ни к себе домой, но потом я припомнил, что у него были друзья, которых я не знал, что былиучителя из мастерской. А я вернулся в свой одинокий дом.

Его пальто осталось висеть на вешалке, и я с ужасом понял, что он может где-нибудь бродить по морозу без него. Я впервые попытался попросить кого-то сверху об исполнении моего желания. Я просил, чтобы Юри сейчас был в тепле, а потом я подумал, и добавил, чтобы он вернулся обратно ко мне. И ведя такой монолог в своей голове, я, наконец, заплакал. Мои слезы переросли в рев, в крик. Я охрип, пока сидел на ковре в гостиной, сжавшись в бесполезный комок.Закутавшись в его пальто и обмотавшись его шарфом, я перебрался в кресло и там продолжал подвывать. Потом я сам не заметил, как уснул, а когда проснулся, уже был вечер.

Я сложил вещи Юри и накидку мадам К в пакет и отнес их в японский уголок. Мадам К лишь покачала головой на мой вопрос - не возвращался ли Юри?

- Что он натворил?Вы поссорились?

Я не мог ничего сказать, кроме лишь того, что не уверен ни в чем произошедшем. Мадам К предложила мне еды, но я отказался, и она упаковала мне с собой, на последок, сжав меня в объятиях. Я чуть не заплакал опять, но смог достойно уйти. Моя мать и рядом с ней не стояла.

Дома я поднялся на второй этаж. Ребекка так и сидела покинутая и забытая в своем кресле. Я провел рукой по ее щеке и шее. Не знаю, чего я ожидал. Может, верил, что она обнимет меня, утешит и скажет, что все наладиться, что Юри простит меня и не возненавидит. Но она мертва. Абсолютно бесполезна. Мне нужен Юри и никто больше.

Внезапно во мне воспылал гнев. Я злился на себя, на то, что не подумавши, потерял любимого. А всему виной она. Никогда во мне не было такой ярости. Я выпрямился и взглянул в ее бессмысленное лицо. Один взмах ладони и она с грохотом упала вместе с креслом, совсем как предмет быта. Я никогда не позволял такого по отношению к своим сокровищам раньше, но сейчас не почувствовал ничего.

Я просто ушел спать в свое любимое кресло, давясь в нем вкусной и теплой едой мадам К, которая отказывалась преодолевать препятствие в виде моего горла.