Часть 11 (1/2)

Этот октябрь был самым счастливым временем в моей жизни. Поцелуи и объятия раньше ненавистные мне, вместе с Юри стали необходимы, и я просто не мог дышать без них.

Юри раскрывался все больше с новых сторон. Он оказался достаточно ревнив, что забавляло меня, поэтому во время наших прогулок, я специально здоровался с соседями, порою принимаясь болтать с ними, втягивая в это и Юри, который потом дулся на меня до тех пор, пока я не скажу, что люблю его. Я намеренно брал его с собой в пекарню. Там он недовольно переминался с ноги на ногу, пока я озвучивал заказ Клариссе. Но на обратном пути я нежно хватал его за руку, чтобы он успокоился, и говорил ему, что в походе в пекарню вместе с ним у него точно не должно возникнуть сомнений в моей верности.

Юри был очень заботливым. Он любит беспокоиться о всяких мелочах, о которых я мало пекусь, поэтому взял на себя эти заботы.

Удивительно, но никто не догадывался о наших отношениях. Видя его рядом со мной, люди отказывались даже задумываться о том, что я мог бы обратить на него внимание. Ох, уж эти идиоты. Внутри Юри настоящее пламя, пожар, который он прячет за своими очками, старательно притворяясь простачком. Он словно моя противоположность. Но мы оба привыкли скрывать то, что царит внутри нас: во мне холод, в нем огонь.Хотя в последнее время мой мир потеплел, и когда вокруг облетали листья, а люди щурились от пронзительного ветра, моя душа пела. Все готовилось к зимнему покою, а во мне бушевала противная мне раньше весна.

В привычку вошло гулять по вечерам в соседнем парке или просто по улицам. Я брал его руку и прятал в кармане, ласково поглаживая его пальцы. Юри никогда не перестанет краснеть дажеот самых невинных вещей. После прогулки я провожал его в японский уголок и сквозь его сопротивления целовал в тени от фонарей. Юри недовольно отстранял меня, но напоследок дарил свою смущенную улыбку, говоря, что мы увидимся завтра. Один раз нас чуть не застала Мари, отправившаяся на встречу со своим кавалером, но я вжал Юри в стену, и она нас просто не заметила (а прощальный поцелуй вышел жарче, чем обычно).

Чем больше Юри открывался мне, тем сильнее я хотел открыться ему. Он рассказывал мне о своем детстве, о его родине, о своих старых друзьях, которых ему пришлось покинуть, уезжая. Во мне возникла жажда знать все, и каждая крупица казалась мне ценной. Но что я мог поведать ему о себе?Не думаю, что он бы восхитился, узнав, что мое детство прошло в одиночестве и абсолютно безрадостно, что в студенчестве я метался от одной юбки к другой для эксперимента, и как обманываю всех своей лживой улыбкой. И уж точно нельзя ему рассказывать о моем хобби. Правда, мысли об этом меня довольно давно не посещают. Я не заглядывал на кладбище уже два месяца, а некрологи бросил просматривать и того раньше. В моих мыслях был лишь один Юри.Меня очень тяготила моя ссора с Юрием, но здесь нельзя было ничего поделать. Я приезжал в дом его отца передавать бумаги и согласовывать дела, но Юрий избегал меня, поэтому удачного повода извиниться у меня не представлялось.Изредка мне удавалось заманить Юри к себе с ночевкой. Он очень смущался, но глаза его начинали сверкать. Этими ночами мы продолжали тонуть друг в друге, не оставляя себе ни малейшего шанса выбраться. Мне никогда не забыть его трепещущего тела, голоса, который под утро знатно сипел, всей той страсти, которую он показывал только мне, потому чтоона и была только для меня. Мне впервые кто-то подарил себя без остатка, обожая все, что бы я ни сделал.

Юри, засыпая в объятиях со мной, пытался расспрашивать меня о моей жизни и обо мне. Некоторое я поведал, но окуда большем умолчал.

Он изучал меня, это я понял не сразу. Юри приносил мне угощения, точно зная, что именномне понравится, знал, какие картины покажутся мне интересными, угадывал мое настроение безошибочно. И мне так хотелось рассказать ему все, что я копил эти годы, ведь никому и никогда не было интересно, что движет Виктором Н, что есть помимо красивого лица и ловкости в своем деле. А еще я чувствовал, что он поймет меня. И эти мысли совсем сбили меня с толку.

Я должен был оставить свое прошлое и жить счастливым настоящим, заглядывая в желанное будущее с тобой. Но моя душа истерзанная одиночеством повела себя крайне эгоистично, вывалив перед тобой все содержимое моего пыльного склепа. Есть вещи, которые стоит хранить в секрете от своих любимых, и молча терпеть их вес, ради дорогих тебе людей. Ведь порою сброшенный нами груз, ложиться на плечи их, и после они уже его несут, смотря на вас совсем другими глазами. Пришел ноябрь. Холод и изморозь не могли остудить моего обогретого сердца, и вид теплого пара от дыхания Юри на улице представлялся мне волшебством. Ночи стали холодными, поэтому я приобрел больше одеял и кутал Юри, строго следя, чтобы ни одна его конечность не выбивалась наружу. Он же специально скидывал с себя все слои, призывно поглядывая на меня, и я не мог так просто этого оставить.

Я стал еще чаще заглядывать в японский уголок, наслаждаясь семейным уютом. Мадам и месье К мало интересуются художественными успехами Юри, но позволяют ему этим заниматься, да и, чего скрывать, поощряют его увлеченность и старательность. Я набивался в гости в комнатуЮри, но такой реакции не ожидал. Он вертел руками из стороны в сторону и, почти вопя, упрашивал меня не спрашивать о таком. Я сделал обиженный вид, и он засыпал меня извинениями. А я пообещал ему шепотом за этот отказ устроить горячую ночку, отчего он зарделся и замолк (Юри явно не был против).- Ох, месье, у него там сущий беспорядок, - мадам К пригласила меня на семейный ужин и теперь сервировала стол, Мари ей помогала, - Везде холсты, кисти, емкости с водой, негде ступить, а спертый воздух... Смотреть там не на что!Уж точно не музей. Может, вы его надоумите прибраться?

- Мама, - Юри жалобно протянул, - Я убираюсь, но работы очень много, поэтому все быстро заставляется снова.- Ты рисуешь одно и то же, - Мари поставила перед нами блюдо креветок и кальмаров в кляре, - Это задание такое?

Юри стушевался и окрасился в алый цвет. Мы посмеялись на славу. Месье К принес из своих запасов саке, которое мне уже доводилось пробовать, и мы пригубили несколько отеко. Юри отказался, и правильно сделал. Когда бутылка вся ушла, месье К знатно развезло.- Вот почему это семейное, - Юри, прикрыв глаза, тяжело вздыхал. Мне же было весело. Наверное, так и бывает у нормальных людей: встречи, семейные посиделки, общие воспоминания, некоторые из них окрашены светлой печалью, но и это ничего. А сколько мне рассказали про Японию! Хотя для них это была натянутая тема. Вся семья определенно скучала по родным местам, а мне была безумно интересна страна такая далекая, да и еще столько лет существовавшая закрыто от других.- Юри, отведи отца в спальню, - скомандовала мадам К, убирая со стола.- Да, - Юри приподнял спящего на локтях месье К.- Я помогу, - я подхватил под второе плечо сопящего хозяина и улыбнулся Юри. Тот отвел взгляд, но нежность в его улыбке невозможно было не разглядеть.

Аккуратно ступая по лестнице, нам все же удалось дотянуть месье К к родительской комнате и опустить его на кровать. Он хихикнул и перевернулся на бок, сворачиваясь калачиком.- О! Ты тоже так спишь, -я радостно сообщил о своем открытии.- Тише!- Юри прикрыл мой рот ладонью и обернулся на дверь, а когда повернул голову, то замер под моим пристальным взглядом.В момент я перехватил его запястье и приблизился к нему вплотную. Юри не мог пошевелиться и застыл в испуге. Я поцеловал его слегка соленные после трапезы губы, раздвигая их языком и пробегаясь по чувствительным небам. Юри вздрогнул и прикрыл глаза в неге, вступая в наш раскаленный танец. Его руки невесомо скользнули по моей спине, и он притянул меня ближе, но внезапно опомнился и отстранил.- Месье, вы ставите нас под удар, - его сбившееся дыхание и съехавшие очки отвлекали меня от его слов.- Как я велел звать меня?

Я провел пальцами по его подбородку, лаская словно кота, при этом, не отрываясь от созерцания его губ. Нам всегда хватало только взглядов на то, чего мы хотим, чтобы другой тот час же откликнулся. И Юри, не совладав собой, потянулся мне навстречу, прикрывая глаза.

Его вкус манил отринуть все здравые мысли. Мои руки уже не слушались меня, сминая сквозь брюки его ягодицы, а зубы уже впились в его шею, когда сзади послышалось кряхтение и причмокивание. Нас как водой холодной окатили. Юри живо поправил свою одежду и, схватив меня за руку, вывел в коридор.- Виктор!- он недовольно покосился на меня, словно я непослушный ребенок, хотя именно так я себя и чувствовал.Я только рассмеялся, целуя его в голову.

Когда мы спустились вниз, мадам К отправила Юри проводить меня. И мы еще долго целовались у меня в прихожей, перед тем как Юри смог вернуться домой, вырвавшись из моего плена, и мои просьбы слаще русалочьих песен не смогли заставить его остаться.

В одно скудно солнечное, холодное утро Юри пришел ко мне весь раскрасневшийся, но довольный.- Виктор!- я встрепенулся за своим столом, а Юри прошел в комнату, кладя передо мной газеты и аккуратно ставя корзинку от мадам К, - Мама сделала нам домбури по новому рецепту и ждет, что ты скажешь.- Как заманчиво, - я заулыбался, - Ты накроешь нам на стол, пока я закончу с бумагами?

- Конечно, - он забрав корзину пошел в обеденную.

Я уже свернул накладные и убирал ручки, когда мое внимание привлек маленький черный квадратик на одной из газет. Некролог.Я просто взял ее в руки и развернул, чтобы просмотреть новости, но мои пальцы листали страницы раньше, чем я успевал прочесть. И когда на последней странице я увидел черные листки, то с замиранием сердца скользнул по ним глазами.

Старичок с соседней улицы, сорокалетняя домохозяйка из рядом пролегающего района и еще одна пожилая женщина. Я уже думал сворачивать, но внезапно знакомое имя пригвоздило меня к месту. Ребекка С была моей знакомой. Ничего особенного между нами не было. Мы встретились по делам ее отца, и он в дальнейшем старательно сводил нас. Прекрасная девушка, стоило мне ее увидеть, как я заключил, что смерть пошла бы ей определенно. Она была схожа с моей матерью. Белокурая, сероглазая, но ее нежный взгляд и улыбка полностью отличали их. И неожиданно эта красавица погибает. Когда голос Юри достиг меня, я уже весь исходил дрожью, но взяв себя в руки, я последовал в столовую.Я так и не смог как следует распробовать блюдо мадам К. Я давился им, будто мои челюсти не слушались меня. Юри очень встревожился.- Виктор, ты не болен?Что-то случилось?

Оторвавшись от своей порции, я поднял на него свои глаза. Его карий взгляд, в котором, наверное, можно найти чаинки, если поискать, был настороженным.

- Нет, со мной все хорошо, - я тепло улыбнулся ему.Спустя несколько минут молчания я все-таки решился.- Юри, ты любишь меня?

Он подавился и, отвернув свое покрасневшее лицо, тихо проговорил:

- Да, очень.

- Я счастлив, - я внимательно смотрел на него, одновременно принимая решение, которое разрушит все в дальнейшем. Юри лишь смущенно улыбнулся, стараясь не поднимать глаза, а когда я сказал, что тоже люблю его, то поторопился глотнуть кусок мяса и подавился им.Похороны были назначены на час дня, поэтому я заявился заблаговременно. В этом доме меня хорошо знают, и мое появление не пробудило в людях вопросов.

В своем лучшем черном костюме среди дорогой мебели я чувствовал себя уверено, но строго удерживая печальное выражение лица. Отец Ребекки был англичанином, как и большая часть их родни, и все они держались холодно и сдержано. Я выразил свои соболезнования, а он в свою очередь рассеянно пожал мне руку и вернулся к созерцанию неба за окном.

Судьба любит вертеть нами, какей вздумается. Совсем недавно эта девушка ходила на уроки флейты, совершала покупки с подругами, такими же благородными мадемуазелями, и как выяснилось, готовилась к помолвке. Наконец, ее отец определился с кандидатом на роль жениха. Но сейчас она лежит передо мной в красивом и дорогом гробу, который устилают белые самые разные цветы, под темной вуалью.

Посмотреть на нее не получилось, так как родственники матери не отходили от гроба и рыдали, сторожа свою fille brilliante. Но я верил, что мертвая она прекрасна, поэтому не сомневался, ни на секунду. Но что-то изменилось. Я повторял про себя, что вновь нашел редкий и прекрасный трофей, а звуки этого слова словно искажались в моей голове и выцветали, как будто теряли свой первозданный смысл. Но меня уже было не переубедить.На кладбище ее похоронили в семейном склепе. Это создаст мне трудности ночью, но замок на решетке очень прост, мне не составит труда его открыть и вновь запереть. Этому меня научил знакомый еще во времена моей учебы, чем я не пренебрегал пользоваться при своих ночных вылазках.

Как только все закончилось, я еще погулял по кладбищу, ощущая спокойствие, что очень странно, ведь обычно я не мог усидеть на месте перед захватом очередного сокровища.

Вернувшись домой, я обнаружил Юри прибирающего мои старые книги и руководства. Меня он встретил радостной улыбкой, спрашивая, как прошла поездка, о которой я соврал. Он и не представлял, какой его ждет сюрприз.

Этой холодной ночью я уложил все необходимое в машину и завел ее. Кладбище Ф было довольно далеко, поэтому мне было нужно совершить все задуманное как можно быстрее и вернуться домой не замеченным.

Оставив машину в соседнем проулке в темноте под разбитым фонарем, я решительно направился в сторону кладбища. Девушка была высокой, но очень худой и тонкокостной, поэтому я верил в свои возможности донести ее на руках.

Ворота кладбища встретили меня в запертом состоянии, что было вполне естественно, ведь здесь очень много старинных и вполне возможно богатых могил, и предки старательно пытались защитить память о своих прародителях или свое имущество. Но эти жалкие каменные стены не способны сдержать людскую жадность. Мне уже доводилось бывать в склепах в поисках интересующих меня сокровищ, и ради любопытства я заглянулпод старинные плиты не без помощи рычажного механизма, и какого было мое удивление, когда я увидел скелеты опутанные паутиной без золота в зубах и даже без одежды, уже не говоря о драгоценностях. А ведь кто-то в Париже сейчас разгуливает в старом платье, содранном прямо с мертвеца. Это забавно. Я же здесь совсем по другой причине.Я нашел менее гладкую стену и проворно перемахнул через нее. Обратный путь будет тяжелее, ведь уменя будет ценная ноша.

Ловко вскрыв замок и отложив его на промерзшую почву, я вошел в склеп. Сдвинуть плиту это тяжелое занятие, но передвигать тяжелые антикварные шкафы, помогать переносить мраморные статуи и бюсты стало отличным залогом моей хорошей формы.

Она словно только что сорванный цветок лежала передо мной на самом дне холодного камня. На ее сложенных на груди руках лежала лилия, почти еще живая. Почувствовав свежий воздух цветок, как будто оживился, но я не возьму его, ведь уже купил искусственных, не уступающих ему в красоте. Я провел ладонью по ее волосам цвета белого золота и с холодом отметил, что внутри меня, что-то изменилось. Но я отмахнулся от своих глупых мыслей и аккуратно переложил ее на принесенную темную ткань, заворачивая ее словно ребенка. На прощанье я положил в опустевшую могилу лилию, которой теперь придется умирать в одиночку, и бережно взяв девушку на руки, вышел прочь. Замок я запер легким щелчком и поторопился к стене. Благо я выбрал место с неподалеку растущим крепким деревом. Перекинув веревку через толстую ветвь, раскинувшуюся за пределами стены, я крепко опутал другим концомдевушку. Проверив веревку, я перебрался на другую сторону, успев соскользнуть пару раз, но все прошло гладко. Я потянул за веревку на другой стороне и сверток плавно взмыл в воздух, ложась на широкий верх каменной стены. Мне оставалось лишь подпрыгнуть и ухватить край ткани, и девушка точным падением оказалась в моих руках. Дело сделано.В машине я напевал, а на заднем сидении покоилось мое новое сокровище.

Ледяная ночь окутывает Париж осенью. Никому не укрыться от этого холода. Бродяги, животные, птицы - все те, кому не повезло спать в объятиях еще маленькой девочки зимы. Для некоторых сон станет последним.