Часть 10 (1/2)

Осень проплывала мимо, дни сменялись днями, но я как будто не замечал времени.Думаю, в тот момент я был по-настоящему счастлив.После признания Юри отношения между нами не изменились.- Юри, подай мне, пожалуйста, ту папку, на столике, - я сидел за рабочим столом, указал вглубь комнаты, не отрываясь от чтения.Юри, торопясь, выполнил просьбу и протянул мне папку через стол.- Спасибо, - я неожиданно ухватил его кисть, поглаживая большим пальцем, а папка хлопнулась о поверхность стола.Юри в момент вспыхнул и попытался вернуть себе свободу, но я крепко переплел наши пальцы и, не отрываясь, заглядывал ему в глаза.- Месье, отпустите, пожалуйста. Вы опять?

Я мягко выпустил его из захвата и с обиженным тоном протянул:- Хорошо, раз ты так хочешь. Тебе настолько неприятно?

- Нет, все не так, - Юри закрутил головой, сжимая свою руку, - Мне не неприятно.Такое вошло в привычку. Я совру, если скажу, что все осталось как прежде. Все приобрело совсем другой смысл.Я время от времени подкрадывался сзади и обнимал его. Первое время он повизгивал от испуга и неожиданности, а потом освоился и только, негодуя, делал вид, что хочет выбраться из объятий.

Я целовал его в основном перед тем, как он уходил домой. Хотя мне могло захотеться этого и в течение дня, и я редко сдерживал свое желание.

На обед у нас была японская дория и булочки из пекарни. Юри раньше неловко было есть в моем присутствии, но сейчас он с удовольствием обсуждал со мной те или иные блюда. Я понимал, что начинаю проводить время в любовании им.

Он собирался домой, повязывая шарф в коридоре. Я, опираясь на стенку, разглядывал его.- Месье Н, до завтра, - Юри развернулся ко мне, улыбаясь, и тут же выдохнул в удивлении.Я заключил его в объятия, трясь о его мягкую щеку своей. Юри сдавленно пропищал что-то, но когда я его поцеловал, ответил мне. Поцелуй вышел жарким. Его язык - единственное, что я мог чувствовать. Меня било в непонятных душевных судорогах. Никогда меня не накрывало желанием и страстью так сильно.- Месье, - Юри со стоном отстранил меня, и я увидел, как его влажные губы поблескивают, - Вы уверены, что хотите этого?

- Чего?- я с трудом соображал.- Я не знаю, зачем вы тратите на меня свое время. Я парень, но даже и если бы был девушкой, точно бы не заслуживал вас. Я счастлив, что вы не отталкиваете меня, поэтому мне хватит даже и того, что вы просто играете со мной.Сказал он, хотя голос его, предатель, задрожал. Я усмехнулся. Он так мил, что даже не представляет насколько может быть привлекательным.

- Юри, ты еще не понял?- я уткнулся в его макушку, сильнее сжимая его в объятиях, - Стал бы я делать все это с человеком, который мне безразличен? Ты же не считаешь меня распущенным?

Юри промолчал и отвернул от меня лицо.- Что? Считаешь?- я был удивлен, но это позабавило. Он, кажется, надулся на меня.- Месье часто заигрывает с мадемуазель Клариссой из пекарни, а еще раздает комплименты соседским девушкам, даже моя мама... - Юри прервался, услышав мой вырвавшийся смех.- Милый Юри, это обычная вежливость! Я ни с кем из них не веду себя так, как с тобой. Да, и люблю я тебя, а не их.Юри зарделся, но не повернулся ко мне. От его смущения меня опять прошибло дрожью. Как он не понимает, что мне тоже тяжело. Несмотря на мои годы, кажется, я в первый раз влюбился. Может быть, я и выгляжу, как идиот, но это последнее о чем я думал.Я ласково провел пальцами по его лицу: лбу, прикрытым векам, кончику носа, моим любимым губам, и он оттаял. Нежный поцелуй на прощанье, и я опять остался один в своем доме. С каждым разом желание не отпускать крепчало.В дождливый вторник стемнело рано. Неприятный ветер хлестал по стенам домов, и люди ежились в помещениях. Я только вернулся от одного знакомого, назначившего мне встречу в кафе. Я торопился домой со всех ног, надеясь, что Юри еще не ушел домой.- С возвращением, месье Н, - Юри стоял в коридоре, сжимая в руках свое пальто, - Мне уже пора.- Подожди, - я со сбитым дыханием подхватил его под руку, - Я весь день не видел тебя, давай побудем вместе чуть-чуть.Юри зарделся и хотел что-то сказать, но, видно, передумал, потом, все же, кивнул мне.Я обнял его, нежно поглаживая ладонью его щеку. Юри поддался ласке и взял меня за другую руку.- Месье... - он не успел договорить. Мы услышали громкий хлопок входной двери и замерли застигнутые на месте преступления, хотя еще не понимали этого.- Эй, Виктор, ты бы хоть двери закрывал, - Юрий, расстегиваясь на ходу, остановился, когда увидел нас, стоящих очень близко друг к другу.Юри мгновенно освободился от моих рук, хватая свое пальто и бормоча "до завтра", вылетел из дома. Юрий на него никак не отреагировал. Он шокировано смотрел на меня. Это начинало раздражать.- Здравствуй, как тебя занесло ко мне?Мы ведь не договаривались сегодня, - я сделал небрежный тон с нотками веселости и повернулся спиной, чтобы скинуть верхнюю одежду.- Это что сейчас было?

- Не понимаю, о чем ты? - я, смеясь, обернулся, но понял, что кое-кто не готов шутить.- Вы сейчас обнимались, что ли?- Юрий состроил мину омерзения, но мне было плевать. Хотелось, чтобы он быстрее оставил меня одного. Вместо того, чтобы ворковать с Юри, придется выслушивать порицания мальчишки с характером питбультерьера.

- Тебе показалось, не бери в голову.Мы прошли в мой кабинет. Юрий плелся сзади и был крайне молчалив, как будто раздумывал над чем-то.Я сел за рабочий стол и взял документы, привезенные им. Он расположился в кресле, которое было давно закреплено за ним, но сидел как на иголках.

Я ждал. Его молчание не продлится долго. Он обдумывает, что сказать, я вижу это. Но, а пока я просматривал накладные и сопроводительные письма.

- Виктор, - его голос был сипловатым, - Что ты задумал?

- Что, прости?Я не понимаю, к чему ты это.- Я про "этого"... Что ты собираешься делать?- Юрий, не отрываясь, следил за каждой моей реакцией, словно я в следующий момент должен произнести заклинание.- Абсолютно ничего, - я улыбнулся ему, - Не переживай, это взрослые дела, тебя они ничем не затронут.- Да это тут причем?!- он взвыл, - Сколько можно указывать мне на мое место? Я не могу молчать, когда взрослые вокруг меня - идиоты.

- Юрий, я повторяю: тебе не стоит беспокоиться.- Это я тебе повторяю: оставь его. Отошли его куда-нибудь. Ты не в безопасности, ты, что не понимаешь? - я слышал скрываемое отчаяние в его голосе, - Если он узнает о тебе, то тебя бросят в тюрьму. Прощай репутация, дело и тем более свобода. Ты сгниешь там.Отец тоже идиот, говорит, что ничего страшного в этом нет.- Юрий, успокойся, - его бешенство набирало обороты, и моя жалкая попытка не смогла сдержать его.- Ему нравится только твое лицо, может быть, ему интересно твое состояние, но уж точно не то, как ты играешься с трупами.- Прекрати, - я зашипел, чувствуя, что сам теряю контроль. Раньше Юрий, когда видел мой гнев, тушевался и сбавлял обороты, но сегодня он рвал и метал, словно зверь в клетке.

- Меня поражает, как ты вообще смог клюнуть на его удочку, - Юрий вскочил с места и теперь нависал над моим столом, заглядывая мне в лицо, - Он же живой, ты забыл?Что ты будешь с этим делать?Убьешь его, чтобы он попадал под твои критерии?Станешь убийцей?! А?!

- Заткнись!- я хлопнул руками по столу, поднимаясь из кресла ему на встречу. Теперь наши лица были напротив искривленные одинаковой злобой.- Не смей такого говорить!- я уже рычал, но он все равно не собирался меня слушать.- Ты придурок! Просто слепец!- его голос стал выше и дрожал (кажется, он простыл) - Он погубит тебя!Виктор Н на краю гибели! Ну почему ты не хочешь меня слушать?!Почему?

- Юрий, хватит, - во мне говорила холодная уверенность. Я понимал, что этот ребенок просто видит все по-своему и боится за меня, ведь не смотря на свою резкость и грубость, онхороший человек, - Я люблю его, и не собираюсь отказываться от этого.

Он отшатнулся, как будто я оглушил его, хотя, может быть, на душевном уровне так и было.- Хахаха, - его смех вышел истерическим и слабым, - Хочешь сказать, что ты теперь нормальный?Что теперь ты сможешь жить с людьми? Так вот, хрена с два. Такие, как ты, никогда не будут нормальными. Ты болен и тебе нужен ни какой-то там япошка со своим заиканием, а обычный психиатр. Придурок!

Он оставил документы, просто схватив свою одежду, выбежал на улицу. Я не собирался идти за ним. Стало так паршиво, как давно не было. Я собрал разбросанные бумаги, которые Юрий своим резким уходом смахнул со стола, и уложил их на места.

Одинокий дом внезапно перестал быть моим убежищем. Я попытался отвлечь себя книгой, потом готовить что-нибудь на маленькой кухне, разглядывать картины, все без толку. В итоге я достал свое лекарство - парочку бутылок красного вина, и уселся в гостиной, закусывая криво нарезанным мной сыром и окороком.После половины бутылки помогло. Я расслабился. В голове я слышал разрывающийся голос Юрия и его слова, что внезапно начало смешить (это все алкоголь). Я болен. Да, так оно и есть. Но больным меня сделали другие люди, а не я сам.

Я принес одеяло в гостиную, закутался и теперь нежился в кресле. Сейчас бы поговорить с Юри, хотя я все равно не стал бывсе ему рассказывать, но хотя бы обнять его, погреться тем теплом, которое он дарит мне. Никто не радовал меня так в моей жизни. И как после этого его не любить.

Я любил играть в саду. Маленький я так хотел тепла. Но меня часто закрывали в моей комнате и говорили, что у моей матери начинается мигрень из-за моего воя с улицы.Мама была очень красивой женщиной. Все так говорили. Если бы она была бы еще доброй, то была бы феей из сказок. Холодная ее красота восхищала всех, поэтому-то ей и прощали ее нелюбовь к окружающим, которые были без ума от нее.

Они любили друг друга. Мама и папа. Мать отказалась от насыщенной светской жизни, но не ожидала, что отца не будет дома месяцами. Это жутко раздражало ее.

После тяжелых родов она ослабла здоровьем, и как выяснилось, больше не могла иметь детей. Что-то сломалось в ней, и, к сожалению, ни мое существование, ни моя детская любовь не могли ее спасти.

Животные тоже отказываются от своих детей, так почему человек не может?Мать никогда не кормила меня, это за нее делали многочисленные гувернантки и кормилицы. Я был маленьким, и не мог понять всего этого, а некоторое даже и не помню. Все что я знаю, мне рассказали мои няни, родственники на похоронах, где отовсюду лились сплетни.Когда я только делал первые шаги, я сделал их навстречу моей матери, сидящей в кресле и невидящим взглядом смотревшей в окно. Когда я маленькой ручкой зацепил подол ее платье, она резко вскочила и вышла из комнаты. Потом она взяла в привычку покидать помещения, если я был в них.

Я никогда не говорил с ней напрямую, но слышал ее голос сухой и безразличный, который изредка становился раздраженным. Красивая и очень холодная, именно такой я видел ее, но восхищался. Я считал свою мать самой прекрасной и идеальной женщиной на свете. Что сказать, дитя любит своих родителей, не обращая внимания ни на что. Я улыбался каждый раз, когда видел ее мельком, но она даже не смотрела на меня. Быть ребенком хорошо,если ты не понимаешь чего-то, то оно не может ранить тебя так сильно, как взрослого.Я завтракал с гувернантками, играл, отмечал День рождения, Рождество тоже с ними. Играть с соседскими детьми мне не разрешалось, а редкие гости, всегда оставляли своих дома. Моим компаньоном был я сам. Сад стал моим самым важным местом, в котором я чувствовал себя свободным, но как я уже говорил, мать ненавидела мой голос и любой шум.

И вот это случилось. Она серьезно заболела. Может, ее продуло на сквозняке. Я не знал причину. Просто заметил, что все носятся возле комнаты матери, котораябыланеописуемо интересна мне. Отец задаривал маму редчайшими вещицами. Я думаю, настоящая антикварная - вот что таилось там, где мне не было места. Когда открывалась дверь во время уборки горничными, я заглядывал и видел красивых фарфоровых кукол, редкие статуэтки, и шеренги солдатиков, о которых я мечтал в своих самых волшебных снах. Мать никогда бы не позволила мне прикоснуться к своим вещам, поэтому я даже не спрашивал.

В доме никто не шумел. За мной перестали следить, и я часами играл в саду, стараясь держаться подальше от окна матери, уж, больно мне нравилось делать то, что хочется.

Потом одним утром я услышал плач. В мою комнату открылась дверь, впустив еще большую порцию шума. Зашла няня и оперлась на дверь, прижимая платок к носу и содрогаясь всем телом сквозь громкие всхлипы. Я выбрался из постели и подошел к ней, беря ее руку в свою ладошку.- Няня, не надо так шуметь. Мама же болеет. Ей не понравится, что так громко.Она разревелась в голос и скомкала меня в объятиях.- Пойдем, маленький. Тебе надо попрощаться с мамой.Меня сонного провели в ее комнату. На пороге я остановился как замороженный, и меня силой завели внутрь. Доктор, собирающий свой чемодан, пара горничных в слезах, наш дворецкий с бледным лицом - все кинули на меня быстрый взгляд. Мужчины отвернулись, а женщины разразились новой порцией слез.- Поцелуй, обними маму в последний раз.Я немного не понял, что мне нужно сделать, но подталкиваемыйя подошел к кровати мамы и настороженно заглянул в ее лицо. Обомлел, да, именно это я и сделал. Я впервые был так близко к ней, а она такая красивая, бледная и спокойная. Ее лицо было неподвижным и некривилось от того, что я рядом. Распущенные светлые волосы, как водопады, стекалис ее плеч, а тонкие нежные руки лежали сложенными у нее на груди. Она была мертва и так красива, как никогда при жизни, и самое главное, я мог быть рядом. Я впервые в жизни дотронулся до ее руки, чуть дрожа, боясь, что она ее одернет. Но этого не последовало. Последнее наше прощание стало и первым приветствием. Я аккуратно обнял ее, боясь зацепить волосы, поцеловал ледяную кожу и напоследок потерся щекой о ее руку. Тогда во мне расцвела радость. Все вокруг плакали, а я словно воссоединился с матерью.

Похороны я воспринял как праздник. У нас в доме все было в черном, и мне казалось, что это украшения; черные платья и костюмы в моих глазах стали праздничными. И я с улыбкой расхаживал по дому, время от времени, поднимаясь в комнату матери, покружиться там. Взрослым было не до меня. Они не замечали, как я веду себя. Приехал отец, в его отсутствие похороны полностью были организованы родственниками матери, и они недовольно косились на него. Он коротко провел рукой по моим волосам и больше не заговаривал со мной о том дне никогда.

На кладбище мне очень понравилось, словно меня повели на прогулку. Открытый мамин гроб стал очередным развлечением. Я чувствовал себя рыцарем, охраняющим ее сон, поэтому не отходил, любуясь.И когда настало время опустить гроб в могилу, я лишь растерянно следил за скользящими веревками и опускающейся ношей.

- Няня, а когда маму достанут?

Она грустно посмотрела на меня. Теперь все так смотрели на бедное дитя, осиротевшее после маминой смерти. Вот только я был сиротой еще при ее жизни.

Потом я узнал, что больше никогда не увижу ее, и встретил это с непониманием. Мне казалось, что вот только мы смогли стать ближе, а нас отрывают друг от друга. Когда я в очередной раз спросил, когда вернется мать, одна из гувернанток сорвалась на меня, сказала, что мертвые не возвращаются и невежливо спрашивать о таком. После этого я не спрашивал.Отец передал мне свое дело. После смерти матери мы, наконец, смогли пообщаться больше чем словами поздравлений и приветствий из его писем и телеграмм. Он действительно был холодным и неэмоциональным человеком. Я перенял его любовь к старине, словно она была заложена во мне с момента моего рождения.

Я скучаю по матери до сих пор благодаря тем минутам, которые мы провели вместе после ее смерти, настолько, что восхищаюсь всем мертвым и безжизненным, словно это делает меня ближе к ней. Ближе к человеческой любви и теплоте.

У меня разболелась голова, когда последние остатки второй бутылки из бокала перетекли в мое горло. На этом погружение в мое прошлое окончено. Сначала воспоминания кажутся важными и трогательными, в некоторых местах даже приносят тепло, но потом ты вцепляешься в волосы и стонешь о том, что они остались позади. Так что ностальгия лишь заставляет меня страдать.Заснул я опять в кресле, и моя домработница, заявившаяся утром, погнала меня в кровать.Послевкусие ссоры с Юрием смог прогнать Юри, продолжая улыбаться как обычно, а после моего шуточного ответа на его вопрос "что случилось между нами потом", он рассмеялся, и мне сразу полегчало.

Спустя неделю я уже изнывал от мысли, что мне не хватает времени,проведенного с Юри. Мне было мало его мимолетного присутствия. Меня озарило.- Юри, - я провожал вечером его до входной двери и решил задать интересующий меня вопрос, - Завтра я хочу поужинать дома. Не присоединишься ко мне?