4. Мрачное городище (2/2)

― Да, конечно. Итак, твой брат теперь господарь Элирии, но это лишь потому, что я допустил такое. Ты знаешь, что мне было бы проще его убить и уничтожить твою страну. Я этого не сделал, и это мой дружеский жест для него... хм-м... ― Альфред задумался, а после спросил: ― Напомни, как его зовут вообще? Иван разжал кулаки. ― Александр. Он просто обожал младшего брата. Тот появился на свет, когда сам Иван уже стал юношей, поздний и такой долгожданный ребенок-альфа. Иван всегда старался с ним нянчиться сам, читал ему сказки на ночь, учил его держаться в седле. Пожалуй, ради братика он способен перетерпеть все, что угодно, даже вынужденное рабство.

― Хорошее имя, ― кивнул принц. ― Что ж, за ним присмотрит мой дядя, этот человек воспитал меня, я ему полностью доверяю. И от тебя зависит очень многое, мой дорогой супруг.

До чего же неуютно ощущал себя омега. Он пытался смотреть куда угодно, но только не на альфу, однако не выходило.

― Зависит от меня? ― уточнил он, прекрасно, к слову, понимая, о чем идет речь. Альфред снова расплылся в улыбке. ― Конечно! Если ты совершишь необдуманный проступок, который мне не понравится, Алистор тут же сделает то, что я ему приказал. Поверь, ему уже приходилось убивать детей. Он безжалостен к альфам любого возраста. Однако если ты будешь послушным, он будет защищать и оберегать Александра. Это понятно? Да, все было ровно так, как и думал Иван. Но все равно озвученной эта мысль звучала куда хуже. Омега напрягся всем телом. Теперь от него требовался ответ, а он все никак не мог его выдавить. ― Понятно. Получилось тихо и резко, но Альфреду этого хватило. Он довольно кивнул. ― Вот и хорошо. Не думай, что я планирую от тебя избавиться. Если бы хотел, убил бы сразу как только поимел.

Ивану хотелось сбежать прочь. Стоять вот так пред этим самодовольным напыщенным альфой было уже просто выше его сил. Подумать только, а ведь прежде, когда к нему приезжали свататься разные альфы, он вел себя с ними не лучше, чем Альфред ведет себя с ним. Какая жестокая насмешка судьбы.

― Зачем я тебе вообще нужен?

Не из-за Элирии точно, принцу не нужна эта страна. Была бы нужна, убил бы господаревых отроков и занял трон, ничто бы ему не помешало запугать народ. Нет, тут явно есть иные причины. ― Однажды поймешь, ― отозвался Альфред. ― А пока... ― он опустил взгляд на свои ноги. Те, разумеется, были в высоких сапогах, принц не разувался еще. ― Сделай то, что должен сделать послушный омега. Когда он вытянул ногу, Иван едва не задохнулся от возмущения, поняв, что от него требуют. Да, омеги это делают для своих альф, но ведь это фактически приравнивается к добровольному рабству. Это унизительный жест для благородного омеги вроде господаря, даже если он обесчещенный на потеху толпы.

Иван едва не сказал, что никогда в жизни он не станет на колени перед рабским ублюдком и не снимет с его ног сапоги, словно какой-то там безродный нищий омега, но наткнувшись на взгляд голубых глаз принца, он замер. Из приоткрытого рта так и не вышло ни единого слова.

― Ты ведь помнишь, что должен быть послушным? Слова альфы давили на омегу беспощадным грузом собственной ответственности. Этому скандрийцу ничего не стоит отдать приказ об убийстве Александра, и можно нисколько не сомневаться в том, что мальчик умрет худшей смертью. Что будет тогда с династией? Что будет со всей Элирией и ее народом? Иван и без того задыхался от чувства вины, он не имеет права причинять им еще больший вред своими необдуманными поступками. Нет больше права на ошибку. Проглотив словно тугой ком свою поруганную гордость, он не без труда перевел дух. Ради Александра и всей Элирии, ради несчастного народа. Его репутация как господарева омеги уже подорвана, и если дальнейшие мучения спасут будущее его страны, то быть посему. ― Разумеется. Он заставил себя присесть на колени. Альфред смотрел на него, не моргая, точно впитывая в себя каждую деталь, каждое его действие.

― Тогда поспеши. Иван выдохнул. Какой позор, что он делает это добровольно. Это равносильно публичному признанию в том, что он теперь личный раб скандрийского принца. Даже если по закону это и так, это ломает его гордость. А гордость ― это все, что у него осталось. Руки подрагивали. Он с трудом распустил бесхитростную шнуровку сапога и потянул его на себя. Альфред довольно кивнул и тут же подал вторую ногу. ― Не думай об этом как об унижении, ― сказал он. ― Ты делаешь то, что должно омеге, ведь я твой супруг. Иван едва не рыкнул. Принц не прекращал своих издевательств, каждое его слово ранило словно удары хлыстом. Омега лишь чудом промолчал, сглатывая порывавшиеся гневные слова. Альфред вновь усмехнулся. Его это все определенно веселило. Разумеется, горделивый господарин вынужден сидеть перед ним на коленях и снимать с его ног грязные сапоги.

Как только дело было сделано, Иван не удержался и швырнул сапог на пол. Лучше бы принц Скандрии держал его в грязном затхлом подвале, лучше бы он отдал его на поругание своей армии. Альфред задрал бровь, словно задавая немой вопрос, а омега решительно заявил: ― Я тебя ненавижу. Альфу это даже не разозлило. ― О, я знаю, ― спокойно отозвался он. ― Мне очень нравится твое тело, господарин. Нравятся твои глаза и губы, ― переход с темы на тему оказался для Ивана большой неожиданностью. ― И даже твой мерзкий характер и тот нравится. Когда я увидел тебя в самый первый раз, я подумал о том, что хотел бы жениться именно на таком омеге, ― принц продолжал улыбаться, но теперь эта улыбка не злила, а скорее пугала. ― Сперва твоя гордыня меня разозлила. Я бы вполне мог убить тебя, не встань между нами твоя личная охрана. Но я рад, что все в итоге сложилось именно так. Альфа все так же смотрел в упор, так что Иван ощутил себя еще более неуютно, чем прежде. Метка на уровне ключицы жалобно заныла. Омега ясно вспомнил, как этот человек его насиловал, что он при этом говорил, как он прерывисто дышал, какую боль он при этом ему причинял. Ивана перекосило от этих воспоминаний.

― Однажды я тебя убью, ― выдохнул он. ― Ненавижу тебя... И в этих словах было слишком много искренности. Эти откровения Альфреда нисколько не задели, скорее даже наоборот. ― Я верю, ― кивнул он. ― Ты не сломлен, о нет, ― альфа засмеялся. ― Ты все тот же горделивый омега с мерзким характером. И знаешь, ― он чуть приблизился, ― мне это очень даже нравится. Только попробуй стать жалкой размазней или тварью дрожащей, и я вновь поимею тебя, теперь уже на глазах огромной толпы. Мне нужна твоя горделивость. Соответствуй своему статусу. Теперь уже Иван ничего не понимал.

― Что ты вообще несешь? То, что случилось потом, стало для него полнейшей неожиданностью. Альфред вдруг резко вцепился рукой в его волосы и потянул на себя. Это было больно. Иван оказался прижат к нему. ― Мне нужен рядом гордый статный омега в мехах, красивый и знающий себе цену, ― теперь принц буквально шипел, но не прекращал улыбаться, от чего походил на истинного безумца. ― Мне нужен тот, кто будет истинным королевичем, супругом короля Скандрии. Тот, кто будет хозяйничать во дворце и следить за порядком, гоняя ленивых слуг и вызывая трепет. Только попробуй расклеиться и превратиться в жалкого нытика, который вечно плачется о своей нелегкой судьбе, и тогда я тебя растопчу по-настоящему. Так яснее? Ивану было страшно.

― Зачем? В чем чертов смысл твоих желаний? Вторая рука скользнула по лицу омеги. Миг, и вот его заставили задрать голову. Теперь он снова смотрел в глаза принцу.

― В том, что я считаю тебя равным себе, господарин, ― ответил Альфред. ― И я не хочу тебя ломать. Ты возбуждаешь меня таким ― гордым в первую очередь. Мое вожделение не ведает границ. В твоих интересах быть таким, каким я тебя знаю. Говори колкости сколько душе угодно, я буду наказывать тебя за них в постели. А теперь прекращай с расспросами и иди сюда. Тело господарина в самом деле сковал страх, а потому он даже не воспротивился нисколько, когда его затянули на кровать. Он оказался прижат лицом к теплому покрывалу. Едва он повернул голову набок, ощущая щекой грубый ворс, как принц ловко стянул с него штаны. Казалось, ничего позорнее и быть не могло, но Иван быстро понял, насколько сильно он ошибается, когда рука принца уверенно скользнула по его ягодице, оглаживая волнующие изгибы. ― Мне нравится твое тело, определенно, ― заключил Альфред. Он опрокинулся на омегу, а тот невольно подумал о том, что никогда в жизни не считал себя красивым. Он прятал свои комплексы за стеной благородной стати и считал себя выше предрассудков, так что и подобные слова он слышал впервые. Оттого и так мерзко понимать, что это говорит именно скандрийский принц, тот самый альфа, который лучше смотрелся бы мертвым, желательно еще и обезглавленным в придачу, чтобы уж наверняка. ― Чтоб у тебя руки отсохли, ублюдок... Хотелось скулить от своего бессилия. И если бы Альфред разозлился и принялся его избивать ногами, было бы даже как-то легче. Но альфа лишь опять засмеялся в голос, чем-то сильно довольный. ― Вот это точно ты, ― сказал он. ― Строптивый омега, чувствуешь реакцию моего тела на себя? Он тут же стянул свои штаны, а сразу после уткнулся своим возбужденным естеством в чужие ягодицы. Иван вздрогнул и на автомате попытался избежать соприкосновений, но не вышло, альфа схватил его, вжимаясь в него еще сильнее. ― Отвали! Ненавижу тебя! Так не хотелось снова испытывать ту боль, но разве же у омеги был выбор? Они оба понимали, что никакого выбора уже нет. ― Я вновь овладею тобой, ― неожиданно серьезно сказал Альфред. Он буквально лежал на омеге, придавив его своим телом и плотно утыкаясь в него членом. ― И на сей раз я пущу свое семя в тебя. Я буду делать это каждый день как минимум до тех пор, пока семя не пустит корни в твоем чреве, господарин, ― Иван замер. Дыхание подводило. Он и сам не понимал, какая гамма эмоций его охватила, но тело просто парализовало от всего того, что с ним происходило. ― Да и потом тоже, ― продолжил принц. ― Я знаю, что шансов понести вне течки у омеги мало, но мне это нисколько не мешает исполнять свой супружеский долг. Завтра я возьму тебя в королевской спальне. Я буду трахать тебя так, чтобы твои крики слышали все обитатели дворца. Он принялся тереться о ягодицы омеги, не спеша овладеть им в полной мере. Иван невольно захныкал от бессилия, но быстро взял себя в руки. Нет, он не заплачет, ни за что на свете. ― Да что б тебе импотентом стать на всю жизнь... ― И не надейся, ― рука Альфреда скользнула по телу омеги и добралась до уровня груди, кончики пальцев прошлись по соску. ― Ты будешь разводить передо мной ноги каждую ночь и каждый день, если потребуется, а потом будешь гордо вышагивать по дворцу и наводить там порядки. Ты будешь моей личной гордостью, горделивый омега, ― он вдруг коснулся губами шеи Ивана, ровно там, где остался шрам от ошейника. ― Ты родишь мне сыновей. Омега все же не выдержал и дал волю слезам. Как же хорошо, что скандрийский принц не может видеть эти слезы. ― Ненавижу... Ничего уже не поделаешь.