1. Оскорбление (2/2)

― Конечно-конечно. Чистота крови превыше всего. Я уж начал думать, что ваша кровь ненароком прекратит свое существование, пока вы ищете достойного претендента на роль супруга.

Господарево лицо тут же изменилось. Альфред не мог не заметить, как его перекосило от гнева, но мужчина сдержался. А жаль. ― Вас это беспокоило? ― проговорил тем временем омега. ― Подумать только, как мало у вас забот, раз вы думаете не о том. Голос господаревой омеги звучал странно. Он казался каким-то слишком мягким для такой горделивой особы, это сбивало с толку, равно как и миловидное лицо. Слишком все не сочеталось, словно две крайности, оказавшиеся в одном теле, но так и не смешавшиеся. Странный омега, определенно. Господарь посмотрел на сына и коснулся рукой его мехового рукава. ― Иван, полно те.

Правитель, очевидно, осознал, что дело вышло из-под контроля. Он не ожидал, что младший принц Скандрии окажется настолько языкастым и смелым, а потому и попытался его унизить. И сын-омега явно хотел того же. Но если господарь уже осознал, что стоит прекращать, то омега с этим был не согласен.

― Беспокоило, разумеется, ― сказал Альфред, теперь уже имея цель сбить спесь с омеги. ― Сами понимаете, наши государства соседствуют, чужой позор может пасть и на Скандрию. А если омега засиделся подле отцов, не это ли повод для всяких разных сплетен? Мое беспокойство можно понять. Теперь уже разозлился омега. Иван, так его зовут. Первенец господаря Элирии, который родился на добрых два года раньше, чем Альфред. Принц слыхивал о нем постоянно, но видел впервые, и его уже разрывало от гаммы противоречивых эмоций. Появились так же и желания, самым главным из которых было растоптать гордость омеги, доказать ему, что он ничтожество. И это при том, что сам Альфред и правда был рангом ниже, пусть он и альфа.

― Сплетен, значит? ― Иван вышел из-за стола, проигнорировав просьбу отца. Теперь он был чуть ближе. Альфред смог разглядеть его пояс с золотыми пластинами и высокие красные сапоги. ― А кто же распускает такие нехорошие сплетни, да еще и о самом благородном омеге во всей долине? Уж не вы ли часом? Мне кажется, только вы этим и озабочены, принц. Последнее слово он подчеркнул, вложив в него столько негатива и насмешки, что Альфреда невольно перекосило. Он и сам вышел из-за стола. Люди кругом напряглись, стражники похватались за рукоятки мечей, не спеша, разумеется, вытаскивать их из ножен, свита скандрийского принца смотрела на все в оба, а честной люд отступил чуть назад. Алистор напоследок тихо шепнул:

― Думай, племянник.

Он знал, что принц поймет его без лишних слов. Думай над словами, своими поступками, а так же думай над тем, к чему могут привести твои действия. Воспитание Алистора было безупречным, принц помнил все его уроки. Так что юноша кивнул, давая понять, что все понял. ― Ну, что вы, прекрасный господарин, как вы могли такое подумать? Ведь наши государства союзники, я так же радею за ваше благополучие, как и ваш, ― он усмехнулся, покосившись на мальчика, что сидел по левую руку от господаря, ― ваш брат, да. Честь столь благородной омеги дорогого стоит. Иван крайне высокомерно скорчился. ― Отчего вы столь обеспокоены вопросами моей чести? Она, эта честь, вас никоим образом не должна касаться. Напряжение становилось все ощутимее. Вот теперь точно нельзя было отступать, иначе это будет крахом для репутации Альфреда не только как принца, но и как альфы. Будь то конфликтная ситуация с другим альфой, дело можно было бы решить поединком, но это омега, тем более омега королевских кровей, его нельзя и пальцем тронуть.

― Отчего же? ― спросил Альфред. ― Я принц, сын короля. Я не чета вашей благородной семье? Ведь я тоже мог посвататься к вам, прекрасный господарин. Иван ухмыльнулся.

― Я бы ответил, да вот боюсь, это сильно обидит вас, ― он вновь горделиво задрал голову, а потом откровенно насмехательски добавил: ― Принц. Господарь вновь обратился к сыну: ― Иван, не стоит. Люди начали тихо перешептываться. Альфред улыбался уже с трудом, едва сдерживая свою ярость. ― Обидит? Сложно обидеть альфу, прекрасный господарин, быть может, вы имели в виду, что меня это оскорбит?

Омега мотнул головой. ― Может ли оскорбить альфу правда? Я и не знаю. Стоило найти способ разрешить все мирно, но Альфред был зол. Зол настолько, что хотелось довести все до точки невозврата. ― И о какой же правде идет речь?

Иван шагнул ближе. Элирийские стражники тут же подсуетились, дабы оказаться ближе к промежутку между омегой и скандрийским принцем, на тот случай, если альфа и правда не сдержится и попытается подойти к господарину.

― Я скажу, ― кивнул Иван. Господарь тут же выдохнул, осознав, что непоправимое уже случилось, а Алистор крепче сжал рукоять меча. ― Ты ― рабский отпрыск, а не благородный принц. Если бы ты посватался ко мне, я бы отказал не задумываясь.

Тело Альфреда тут же сковал липкий холод.

― Что?

Омега, разумеется, понимал, что задел его за живое, и его это определенно веселило.

― Ты не расслышал? Я повторю, ― охотно сказал он. ― Ты всего лишь ублюдок короля, да еще и младший, рожденный жалким рабом. Ты ― не чета моей благородной семье. Тебе в пору благодарить нас за то, что мы вообще пустили тебя к столу. Альфред краем уха слышал, как зарычал Алистор. Это было оскорбление в равной мере в их сторону, но принца они все равно задели куда сильнее.

― Да как ты смеешь... ― Смею! ― решительно прервал его Иван. ― Смею, потому что я благородных кровей, а ты не более, чем ублюдок.

Все кругом тут же зашептались. Воины из свиты скандрийского принца достали мечи, в тот же миг элирийские стражники достали свое оружие и обступили господареву семью. Люди запаниковали, осознав, что дело может закончиться очень плохо, но элирийских стражников было значительно больше.

― Полагаю, вам, ваше высочество, лучше уйти, ― сказал господарь.

Альфред не смотрел на него. Перед его взором был лишь омега, который только что нанес ему самое непростительное оскорбление. И это произошло при огромной толпе народа, скоро об этом узнает весь мир. И тогда, если Альфред не отомстит за оскорбление, его сочтут трусом и недостойным альфой. Позор смывается кровью. Либо это кровь опозоренного, либо кровь того, кто опозорил. Только так и никак иначе.

― Уйти?

Глаза словно застелила кровавая пелена. Алистор тут же оказался рядом с племянником и коснулся его плеча.

― Что нам делать? ― спросил он. Решение всегда остается за принцем. Иван смотрел на Альфреда с победной ухмылкой на красивых устах. Он победил в этой схватке. Достать его сквозь огромную толпу вооруженных до зубов стражников альфа в принципе не сможет, сам погибнет. И это, в принципе, лучше, чем жизнь в позоре. У Альфреда и так шаткое положение в Скандрии, не хватало только этого.

Странно, но вместо отчаяния в душе принца был только гнев, искренний и обжигающий. Он проморгался и посмотрел на Алистора.

― Ты слышал, дядя? ― довольно громко сказал он. ― Меня, гостя Элирии, оскорбили и унизили на глазах у всех. Это сделали те, кто говорил о мире. Полагаю, все свидетели того, что вина остается за Элирией, а не Скандрией. Алистор нахмурился. ― Вина? ― не понял он.

Принц хмыкнул. ― Да, вина. Я, ― он посмотрел сперва на господаря, который все так же чинно восседал за столом, а после на Ивана. ― Я оскорблен. Но я не уйду, поджав хвост, горделивая омега. Я смою этот позор кровью. Иван пожал плечами. ― Можешь умереть любым способом, мне все равно. Альфред едва не рыкнул. ― Да, тебе точно все равно, но я смою позор твоей кровью, ― он шагнул вперед. Стражники тут же выставили мечи, но это волновало альфу меньше всего на свете. Они не нападут, если не нападет он первым, иначе это будет расценено как намеренное убийство принца Скандрии. ― Я растопчу в грязи твою честь и нарисую на твоем лбу крест твоей же кровью, господарин. Омега перестал улыбаться. Никто бы не усомнился в том, что принц серьезен как никогда прежде. Он не просто был полон гнева, он был овеян жаждой мести, а это куда серьезнее всего прочего.

― Не бывать этому, ― сказал Иван.

Альфред усмехнулся. Теперь он выглядел не как восемнадцатилетний юноша, а как истинный безумец, и это явно всех несколько напугало.

― Вспомнишь о своих словах, когда я буду топтать твою честь, господарин, ― уверенным тоном сказал принц. Он бросил на земь бокал с недопитым вином, а после решительно вернулся к столу и со всей силы ударил по столешнице. Сам альфа вовсе не ощутил и намека на боль, а вот большой стол треснул. ― Вспомнишь, когда твоя столица потонет в крови, ― он бегло посмотрел на толпу вокруг. ― Когда вы все, горделивые элирийцы, пожалеете о том, что посмели оскорбить принца Скандрии.

На сей раз господарь вскочил на ноги.

― Вам лучше уйти, ваше высочество. Альфред указал на него пальцем. ― Я все сказал. Ваша кровь смоет мой позор, причиненный вами же. Будьте к этому готовы, ― он оглянулся к Алистору. ― Мы уходим.

Народ расступился, когда принц и его свита покинули пир. Воцарившаяся тишина была недолгой, уже совсем скоро начались шепотки. Теперь, если война не случится, Альфред вынужден будет либо прикончить себя же, либо дождаться, пока его не прикончит кто-то из братьев. Закон чести суров для всех, особенно для особ королевских кровей.

― Что теперь, племянник? ― спросил Алистор, когда они добрались до места, где оставили своих лошадей.

― Война, ― коротко отозвался Альфред. ― Твой брат-король этого не допустит, ты знаешь.

Мужчину и самого несколько пугал настолько серьезный настрой принца. Он любил племянника, любил всем сердцем как собственное дитя, и оттого боялся как бы с ним не случилось чего недоброго. Если для спасения жизни Альфреда нужно воевать, Алистор пойдет в первых рядах.

― Ему придется, ― рыкнул принц. ― Иначе я вызову его на кровный поединок. Я такой же сын короля, как и он.

― А остальные твои братья?

Альфред мотнул головой.

― Плевать, ― ответил он, забравшись на коня. ― Элирийский омега скоро подавится своими мерзкими словами, которые он посмел сказать о моем отце-омеге. И я все сделаю для того, чтобы Элирия утонула в своей собственной крови. Не важно, как именно, но я это сделаю, дядя. Алистор лишь кивнул. ― Как скажешь.

Очевидно, их и правда ждет война. Хорошо бы еще, чтобы Артур занял сторону младшего брата, не цепляясь за мир с Элирией, иначе лишних жертв точно не избежать.