6 (1/1)

Утром, ещё толком не разлепив как следует глаза, Ивана уже знала, чем же займётся в ближайшие пару часов. Будто во сне нагрянул ангел и дал ей поручение вернуть потасканный серый пиджак той женщине, что торговала платками у церкви. Если по-честному, то она и сама планировала вернуть его обратно, чувствуя себя несколько пристыженной. Хоть и не была попрошайкой, но именно такой себя и чувствовала в тот момент, когда же в коридоре своей квартиры сняла с себя чужой элемент одежды. Из жалости что ли дала она его ей? Нет, скорее, из надобности, ведь прекрасно понимала, что Вишнёвской в тот момент пиджак был нужнее.Быстро приведя себя в порядок в ванной, умывшись прохладной водой, Ивана направилась на кухню готовить себе завтрак. Всё же сладкое она любила больше, чем те горькие воспоминания, как бросала в мусорку конфеты, поэтому для блинчиков из холодильника достала не сметану, а сгущённое молоко. Поглощала еду не спеша, тщательно пережёвывая каждый кусочек, не потому, что так её когда-то так учили, а потому, что хотелось насладиться вкусом и тем, как приятно щекотали солнечные лучи мягкие щёчки, играя в зайчики. Сдвинув стул немного в сторону, она окончательно подставила своё лицо под ласки диска и на долгие секунды прикрыла глаза. Пыталась прислушаться к своему внутреннему состоянию и понять, если сможет выдержать сегодняшний день.Сможет.И плевать, что взгляд зацепился уже за пустой подоконник. Была свеча, не было свечи?— совсем не понятно, вот только ему шанс она всё равно дала, помнила это, находясь в здравом уме.В спальне, стоя перед зеркалом на дверце шкафа, внимательно вглядывалась в свои глаза в попытке выявить, не потеряли ли они цвет после той ночи. Да нет, глаза как глаза, самые обыкновенные, и мечты на месте, вон сияют вокруг зрачков серой дымкой, ничто никуда не пропало, никуда не делось?— Вишнёвская Ивана Михайловна осталась тем же человеком, что и была всегда. Натура нежная, но до дикости страстная билась мерно в самой её груди, возвещая, что ничто ещё не утеряно. Улыбнувшись своему же отражению самой искренней улыбкой, какую только можно было из неё выжать в то утро, она принялась переодеваться. Нацепив на себя первое попавшееся платье с длинными рукавами, привстала на носки, скривила губы и самой себе прошептала, что каблуки надевать всё же не стоит. Да, определённо, не стоит, но вот покрутиться перед зеркалом, воображая на своих ногах туфли, всё же было можно.До церкви она добиралась пешком, наполняя лёгкие свежим воздухом, что так необходим молодому организму. Как только в поле её зрения появилась колокольня, Ивана тут же стала крутить в голове возможные слова благодарности, но в мыслях срывались же лишь, подобно каплям с таявших сосулек, воспоминания молитвы.За закрытыми дверьми церкви Ивана наконец под неодобрительным взглядом старушки, что ?заправляла? церковной лавкой, перекрестилась, а после запахнула полы пиджака ещё плотнее. Никому не стоит знать, даже самому Дьяволу, что под одеждой у неё скрывались алые засосы-пятна, которые постыдными счесть впору, но только если душой ты не чист. В тот же момент она не чувствовала себя грязной, скорее, была пыльной, а ещё смущённой и напуганной, что эта самая старушка, что поправляла платок, пряча под ним седые пряди, возьмёт и выгонит её за шкирку, если она не окажет должного почтения. Карие глаза прошлись сканирующим взглядом по разбитым коленкам и проступающему синяку-браслету на правом запястье девушки. Поджав губы и неодобрительно покачав головой, показывая тем самым всё своё презрение, старушка, всё же нашла в себе победу над грехом ?Гордыня? и поинтересовалась, какую же свечку купит рыжеволосая.Да мне без разницы. Я пришла сюда лишь для того, чтобы ощутить себя в безопасности, потому что рядом с Глебом вдруг стало очень холодно. Помню, моя бабушка всё твердила мне в детстве, что утешение, истинное утешение человек способен найти лишь в одном Господе, что он единственный, кто в силах наполнить наши жизни смыслом. Надеюсь, она окажется права, потому что прямо сейчас мне крайне необходимо найти этот самый смысл. Я так сильно хочу вернуться обратно к жизни! Так сильно, что пришла туда, где не была многие годы. Наверное, с того самого дня, как умерла бабушка, меня здесь и не было. Вот видишь, до чего же ты меня доводишь? Я будто корабль, что застиг шторм, и самое смешное, что нет капитана. Я сама по себе, а тебе же будто плевать на меня. Какое враньё! Зачем ты только шёл за мной всё это время? Хотел убедиться, что я не упаду? Так ведь и я не упала, зато ты, да, упал, но только не в моих глазах, а в своих собственных. Я знаю, что с тобой сейчас происходит, точнее, могу только предположить. Тебе так же плохо, как и мне, но только я смогу со всем справиться, а ты же нет.—?Так вы будете расплачиваться или нет? —?старческий голос заставил Ивану вздрогнуть.Выбравшись из сетей своих размышлений, она всё же порылась в сумке и протянула смятую купюру, вложив ту в сухую, морщинистую ладонь. Свеча тут же огрела её своим теплом, заставляя слёзы молчаливо покатиться по щекам. Ощутила то самое тепло, которое так жаждала получить от его рук, от его ледяных рук, которые за эту ночь только и могли, что унижать и топтать её сердце в разочаровании. Воспоминания, что так невольно прокрались в голову и застали её врасплох, заставили вскипятиться. Наверное, у неё снова будет жар, но только на этот раз душевного характера, пережить который придётся в полном одиночестве. Так ведь проще, проще укрыться от скептических взглядов, чтобы ни за что не услышать ?Я же ведь говорила?, да, Марина, ты говорила ей сотню раз, чтобы она была осторожной. Но только к чему же это привело? Ему стоит поманить пальцем, как Ивану тут же, будто ветром сдувает, как она летит к нему на всех порах, внутри лелея трепет и любовь, надежду, что ей хватит сил не просто исправить его, но исцелить, вернуть его сердцу способность любить так же пылко и самоотверженно, как любить способно было её собственное сердце.Медленно пробиралась вперёд, опуская глаза, но только не от стыда, а в дань же уважения. Своего внешнего вида Ивана ни капельки не стыдилась, потому что это было тем самым истинным проявлением отношений между мужчиной и женщиной, о которых не пишут в святых текстах. Будь её душа порочной, то она была совершенно точно прятала взгляд своих серых глаз от всепоглощающего стыда, который застал бы её в присутствии лика святых, но она же порочной была лишь в мечтах своих завистников, лишь в глазах тех, кто осквернить желал её образ. За свою любовь Ивана не собиралась корить себя, ровно как и наказывать упрёками, что это неправильно и так отвратно, что ей самая дорога в ад. Конечно, она помнила, что намерениями благими вымощена туда дорожка, но как бы там ни было, обратный путь ведь тоже существовал. Если будет нужно, она пройдёт через огненные врата вслед за тем, кто будет нуждаться в ней, за тем, кого любит. Глеб просто ещё не понял, что связался с весьма опасной особой, которая пройдёт по своему же трупу, но спасёт то, что ей дорого.Явилась в церковь за поддержкой, прекрасно осознавая, какая битва её ждёт впереди. Возможно, ей стоит надеть латы подобно рыцарю средневековья, вот только сердце-то ведь под шлемом не спрятать, да и голову он не укрывает от пожирающих всё естество мыслей. Всё это лишь глупое самовнушение, будто железо способно защитить, а золото же обогатить, глупое самовнушение, которое всякий раз срабатывает. С каждым шагом, что вёл Ивану в помещение под колокольней, она всё ярче представляла себя закованной в броню, с горящими первозданным светом тремя камнями во лбу и с мечом в руке. Говорила себе, что она воин смелый и отважный, красивый и преданный своей любви, воин такого характера, который ещё ни разу не встречался солнцу и луне, говорила себе, что она та самая женщина, которая ради своего мужчины готова бороться с им самим же.Только дайте этой принцессе чуть больше времени, чтобы она смогла подлатать свои раны.И расправит яростно свои крылья дракон, в воздухе раздастся оглушающий свист, а воды покроются рябью во всех водоёмах, и будет знать он, что это она?— ОНА, наполненная самым светлым чувством, лишённая крошек насилия его красиво-романтичная особа.Через витражи преломлялись утренние лучи той самой звезды, которую Ивана грозилась затмить в иступлённом приступе своей любви. На её босые ноги упали капли голубого и красного оттенков, будто одеть её пытались, прикрыть пред Божьими глазами обнажённую плоть страдалицы, что сложить была готова свою голову на плаху пред любовью. Пройдя к алтарю, запрестольным образом которого являлась икона Воскресения Христова, Ивана остановилась всё же у Казанской иконы Божьей матери и стала вспоминать учения бабушки, как же правильно молиться. В голове, как назло, звучали лишь жалкие отголоски, что не важно как, но только бы искренне, от чистого сердце и со всей любовью.В тот момент ей впервые стало стыдно находиться в церкви, ведь свою любовь она уже отдала, не оставив же для Бога ничего.Прав был Глеб, когда представил её молящейся именно на коленях.С мыслью, что её любовь до последней капли отдана уже, Ивана на едва трясущихся ногах опустилась на розово-фиолетовые колени. Вдохнув спёртый воздух, прикрыла глаза и опустила голову вниз, а ладони же, зажимая между ними восковую свечу, рёбрами прижала к груди. Каждое слово произносила она тихо, едва разлепляя губы, будто боялась, что её сокровенные мысли услышит кто-то посторонний, например, сам Глеб, хоть его взгляд и остался по ту сторону дверей. Просто так было спокойнее и уютнее что ли, будто она осталась наедине с самой собой, едва боясь нарушить тишину и спугнуть ту самую душевную разрядку, которую именовали катарсисом.—?Ох, Боже, моё сердце не выдерживает! Меня всё рвёт и рвёт на части лишь от мысли, что он превращает себя в того, кого я должна возненавидеть. Он всё давит во мне на болезненные точки, пытается запугать меня, унижает меня, но я знаю и другую его сторону. Я знаю, что глубоко внутри себя он прячет то, что его приводит в ужас, то, что он никому не желает открыть и отдать?— своё сердце. Я не собираюсь и не хочу так быстро сдаваться, хочу бороться за него, хочу быть с ним рядом, хочу любить и получать в ответ тоже хочу любовь. Пожалуйста, пусть он только найдёт в себе смелость признаться не передо мной, а перед самим собой, что он чувствует. Прошу тебя, Господи, даруй ему мужество быть тем, кем хочет быть его душа, тем любящим мужчиной, каким его вижу я. В нём так много порока, так много скверны, но я готова поручиться за него. Как бы сильно он не скрывал своих чувств и как бы не прятался от меня, я всё равно найду его, я знаю, я верю в это. Верю, что мне хватит сил, хватит любви, хватит терпения. Только бы ты сохранил его, Боже, только бы ты сохранил его. Аминь.Поднявшись с колен, Ивана зажгла свою свечу от другой, уже изнывающей слёзным воском свечи, и осторожно поставила ту в свободную вокруг лампадки ячейку. Перекрестилась и с чувством полной уверенности, что впору высмеять, направилась к выходу.***Если же сама Ивана привела тогда свои дела в порядок всего лишь за несколько дней, то Глебу потребовалось же куда больше времени. В Питер он вернулась гораздо раньше, а встречу отстрочил специально, давая себе хотя бы два дня на то, чтобы свыкнуться с мыслью, что в квартире пусто. Надо же, ей хватило переночевать там всего лишь один раз, как абсолютно каждому предмету мебели удалось запомнить её. Особо сильно его раздражал тот серый клетчатый плед, которым она укрывалась, что, кстати, неудивительно, потому что какой-то вещичке удалось сделать то, что не получалось у него?— согреть Ивану.Купил себе таблетки, чтобы нервы не шалили, но только это мало чем помогало. Точнее, они совсем не помогали, потому что мысли всё продолжали слетаться, подобно светлячкам на свет, и всё бы было хорошо, если бы только его свет был настоящим, а так… всего лишь подделка, потому что рыжая сияла ярче. Как только он это понял, то пришлось достать уже таблетки иного сорта, те самые, принять которые не удалось из-за того телефонного звонка. Бросив пакетик на стол, Глеб опустился на диван, скрестив ноги. Руки сами потянулись к сложенному пледу, честно, он даже не думал укрываться им, ведь в гостиной и так было тепло.Удушающе.Хотелось сжечь эту удушающе-мерзкую тревогу, что свистела под кожей, вот только он всё никак не мог поймать ту за хвост. После себя она оставляла лишь след, работая как самый искусный убийца, подкидывая лишь больше вопросов без ответов. Откуда только эта тревога вообще могла взяться? Скорее всего, родилась вместе с Иваной, которая столь упрямо влезла в его жизнь. Может, стрясти за её появление в жизни с Артёма, который приметил её тогда в клубе? И что же такого ему сказать? Да уж, плохая идея, как и та, когда он решил покинуть её?— заранее же ведь знал, что больно будет.Короткий взгляд на таблетки, а руки сами сжались в кулаки. Эмоции кололи, подобно игле, но только под кожу ничего не впрыскивалось. Просто кололо и всё, раз за разом, стоило ему только подумать о ней, а думал он о ней довольно часто. Челюсти сжимались непроизвольно, чтобы убрать соблазн хотя бы с глаз, он прикрыл веки с надеждой на спасение. А руки-то дрожали, и чем ближе тянулись к пакетику на столе, тем сильнее его начинало трусить. Подменить реальность или же не стоит? Изнутри съедали вопросы, на которые он не в силах найти ответы, поэтому хотелось прекратить всё это хотя бы на пару часов.И чего я только так сильно ломаюсь по тебе? Ваня, а ты не могла бы возненавидеть меня сильнее, чем я ненавижу себя сам? Мне просто нужен покой хотя бы на пару минут, чтобы я понял, живу ли я вообще. Не успеваю разобраться в себе, так быстро мысли о моём собственном ?я? перетекают в мысли о тебе. Не могу поверить, что ты могла во мне разглядеть что-то хорошее, потому что я, к примеру, разглядел в тебе только хорошенькую фигурку и смазливое лицо. Блять, ещё никогда в своей жизни я не врал так много, как сейчас.Прокусил губу до крови, но пальцами всё же сжал тот злосчастный пакетик, что так и мозолил сердце. По-прежнему держа глаза закрытыми, достал одну таблетку и поднёс ко рту. Губы приоткрылись, язык толкнулся вперёд, и, чёрт бы его побрал, вот только дрожащая рука рухнула в складки пледа. Откинувшись на спинку дивана, Глеб вперился пустым взглядом в потолок, представляя рядом ту, которую задушить мечтала сама смерть?— жизнь.Хотелось жизни настоящей, а не наигранной и пустой, без ненависти и лжи, а ещё хотелось, чтобы эта рыжая пройдоха перестала кашлять, ведь лето же на носу.В обед он всё же нашёл в себе смелость написать ей короткое сообщение, которое чуть ли не лишило его чувств окончательно. В ответ же Ивана сменила время встречи, что несказанно обрадовало парня, но только радость эта ушла в считанные секунды, как только он понял, что ломка продлится на пару часов дольше. Со злобой отбросив таблетки в дальний угол, Глеб принялся успокаивать себя размышления о музыке. Старался из всех сил, разум находился чуть ли не на последнем издыхании, но мысли упрямо отказывались подчиняться ему, уступая первенство одной милой девушке, что совсем не мило отбирала от него кусок за куском личное пространство.Ты самая омерзительная дрянь из всего того, что я когда-либо принимал, и эта мерзость заключается не в том, что меня от тебя тошнит, вовсе нет, вся мерзость в том, что ты настоящая. Мне бы так хотелось уличить тебя во лжи! Ну хоть совсем немного, а ты, сука, ещё взяла и всё испортила, признавшись, что соврать мне не сможешь. Разбила все мои надежды, принцесса. Может, тебе лучше молчать всю жизнь? Слушать твой голос порой не хватает выдержки, потому что ты ломаешь и ломаешь, даже не замечая, какой жестокой может быть. Я столько раз говорил себе, что со шмарами следует быть аккуратнее, что совсем забыл, что в мире существуют ещё и женщины, настоящие женщины. Ну вот как тебе только удалось так провести меня? Признайся же мне, ты ведьма? Я уже готов поверить в любую чушь, только бы ты перестала быть той, кем ты есть. Из-за тебя мне очень плохо, внутри всё время что-то ноет, неустанно так ноет и тянется к тебе. Но я этого не хочу, мне это нахуй не сдалось. Не хочу привязываться к тебе, не хочу доверять тебе, не хочу становиться слабым ради тебя. Ты требуешь от меня слишком многого, а у меня же больше не хватает сил. Мне бы хотелось вернуться в тот вечер и всё исправить?— мне бы хотелось не обнимать тебя после секса, понимаешь? Скажи, что готова понять меня хоть немного, что готова оставить меня, бросить меня совсем одного. Тут так темно! Без тебя как-то не так, и я не могу разобраться в себе, меня всё тянет назад, в прошлое, когда я дал тебе ту грёбаную безопасность. Это было моей самой большой ошибкой в жизни, потому что из-за этого всё пошло наперекосяк. Я будто утратил контроль над собственной жизнь, и каждый день жду одобрения с твоей стороны, что всё делаю правильно. Лучше бы ты прокляла меня, бросила мне, что я разрушил твою жизнь и сделал больно, что теперь ты ни за что не простишь меня. Если я убегу от тебя, ты сможешь найти меня? Мне бы очень хотелось укрыться от тебя, да хотя бы в земле, но только бы не помнить твоих глаз и рук. Ты могла бы больше никогда и ни за что не обнимать меня? Я был бы тебе, сука, за это очень благодарен. А ещё моя благодарность не знала бы границ, если бы ты оказалась тупой подстилкой, готовой лечь под любого, а не бежать и искать спасения, когда тебе всего-то предложили скурить сигарету. Может ты всё же передумаешь и расставишь свои ноги для Макса? Он не будет против, уверяю тебя, он только ?за?, поэтому можешь не волноваться. Просто докажи мне, что ты такая же, как и все?— продайся, а я же взамен подарю тебе розы.И что же я делаю? Спешу к тебе на встречу, даже толком не понимая, кто же ты такая. Нет, кажется, понимаю, спасительница ты хренова. Какого ты вообще полезла за той девчонкой? Лучше бы тебе держаться крепче и хватит совать ей свои конфеты, добрая моя ты душа. Лучше скорее вернись ко мне, не разговаривай с ней, не разговаривай. Подожди, ты что, пыталась утопить себя? Вот же сука! Ваня, блять, закрой свой рот и больше не произноси ни слова. Нет, ты же такая упрямая, всё продолжаешь трепаться, будто по заказу. Да, вот так вот, расскажи ей ещё, как я тебя трахнул в машине, ну знаешь, для галочки.?Выше, руки ещё выше, сминали уже большие ягодичные мышцы, пока Ивана же закинула голову чуть назад, встречаясь взглядом со звёздным небом.?Сделай хоть что-нибудь, пока я не совершил очередную ошибку! Прекрати изнывать от моих прикосновений, включи наконец свой мозг и скажи, что тебе противно вот так вот в открытую испытывать наслаждение. Скажи, что ненавидишь меня, что не хочешь меня, скажи, чтобы я перестал.?Напрягая бёдра, задержала дыхание, оторвала ногу от бетонного выступа конструкции моста, но затем резко передумала, одёрнув себя.?Какая же ты у меня стеснительная! Не волнуйся, малышка, мне как-то плевать, что фигура у тебя не модельная, но это очень даже заводит. Так и хочется прикоснуться к тебе, смять твоё тело в ладонях, да и ты ведь тоже не против, раз из-за меня решила утопиться, так почему из-за меня бы и не стать ещё в довесок распутной тёлкой с распахнутой промежностью? Это же ведь так просто, вот увидишь, я докажу тебе это, только бы ты, зараза, прекратила травить себе жизнь из-за такой мрази, как я.?Из всех сил напрягла руки, пытаясь слиться с металлом, а бёдрами же пыталась удержать его рядом, понимала, что делала больно, но всё равно давила пятками сильнее и сильнее.?Ты так прелестна, но это всё равно тебе не поможет. Мы всё равно сделаем всё так, как я задумал, а была бы ты умнее, то с самого начала поняла бы мою игру. Прекрати же ты держать меня так крепко! Эта забота напрягает меня, твоя наивность убивает меня, и я готов молиться, чтобы только не влюбляться в тебя.?Капли воды стекали с волос ему прямо на лицо, будто смыть хотели ту маску безразличия, которую он надел, мучая тем самым Ивану ещё больше.?Неа, красотка, не отмоешь. Если ты думаешь, что у нас с тобой будет счастливый конец, то ты слишком самонадеянна, полагая, что можешь хоть как-то помочь мне. Я всегда буду в этой яме, от которой ты только нос воротишь, поэтому не стоит даже начинать?— ты всё равно не выдержишь.?Затишье.?Какая же ты всё-таки!.. тебе всё время удаётся оставить меня безмолвным, а ведь внутри же столько слов рвётся наружу, только я почему-то ничего не могу выговорить. Ну вот скажи мне, пожалуйста, почему ты до последнего остаёшься верной себе? Почему не умоляешь меня, не просишь меня прекратить всё это? Ты ведь можешь, я знаю! Ты хоть знаешь, что такое ненависть? Если знаешь, то давай же, собери её всю и выплесни на меня, чтобы я наконец отстал от тебя. Я устал терпеть поражение всякий раз, когда касаюсь тебя. Ты сводишь меня с ума, и мне хочется, не терпится, кажется, что если я не прикоснусь к тебе ещё раз, то сдохну. Будто в трансе, и куда-то делась вся та злоба, из-за которой мне хотелось утопить тебя, но только по-настоящему. Не смотри на меня такими глазами, лучше бы там было презрение, а не эта… влюблённость? Нет, Ваня, нет, засунь её себе в одно место, а мне же просто дай классный секс. Не разговаривай со мной, умоляю тебя, не зови меня по имени и не проси меня целовать тебя. Если же поцелую, то, считай, я пропал, а я не хочу пропадать. Даже в тебе не хочу пропадать, потому что от этого больно будет только тебе. Ты так очаровательна, когда прижимаешься ко мне всё ближе и ближе, и мне, тварь, так и хочется поверить, что ты шлюха, не просто сказать это, но и поверить в то, что я говорю. Ты всё не унимаешься, всё смотришь на меня так, будто понимаешь меня, понимаешь мою вспышку гнева, мои действия и эту жестокость, это унижение. Как же ты красива!.. и мы меняем позу, а ты всё также глупо доверяешь мне всю ситуацию, словно тебе пообещали за примерное поведение леденец. Убери от меня свои руки, не хочу, чтобы ты прикасалась ко мне, чтобы ты тянулась ко мне, просто плюнь мне в лицо ещё раз. Мне проще уйти, унизить тебя ещё сильнее, проще оставить тебя позади, чем терпеть перемены в самом себе. Я не готов к тому, чтобы ты любила меня, не готов признать, что ты дорога мне. Мне проще послать тебя.Вечером следующего дня как бы он не храбрился, зайти в церковь всё равно не вышло. Садясь обратно в машину, решил, что это даже к лучшему, потому что без Иваны, как ни крути, ничего бы не получилось. Всё тело до сих пор сводило от её криков, что заставляли жалеть о своём выборе до разбитых зеркал в квартире. Действительно оказался трусом, которому легче повернуться спиной, чем встретить опасность лицом к лицу, а учитывая, что её чувства были именно опасностью, то от неё следовало ещё и бежать без оглядки. Совершил очередную ошибку, когда после не смог уйти окончательно, решив проводить её до дома, и лучше ей действительно пойти прямиком домой, но она, чёрт побери, направилась в церковь.Может, ему стоит очиститься?Да нет, глупость полнейшая. Я ведь уже был перед церковью, вот только войти не смог и никогда не смогу. Не хватит духу переступить порог, но вот очиститься всё равно хочется. Знаешь, Ваня, я был бы рад поменяться с тобой местами, только не уверен, что найду в себе сил всплыть на поверхность. Зато тебе жилось бы легче, я уверен, что без меня тебе было бы намного легче. В голове дурные мысли, мне бы очень хотелось найти оправдание своим поступкам, но там лишь одна слабость. Не могу поверить, что ты оказалась сильнее меня.За стеклом уже мелькали цветные огни, а влюблённые парочки всё плотнее жались друг к другу, будто наступили вдруг лютые морозы. Да даже если бы и наступили, Глеб был уверен, что всё равно не смог бы согреть Ивану, а делал бы только хуже своими объятиями. Была бы у него возможность отречься от этого пожирающего всё на своём пути холода, то он тут же подписал бы все бумаги, но только бы на жалкую минутку дать этой преданной рыжей долгожданное тепло, чтобы она наконец улыбнулась не только в мечтах, но и за их пределами. Вздрогнул всем телом, в очередной раз понимая, что ему это никогда не светит, и даже луна перестала радовать своим меловым светом?— своей бледностью лишь напоминала бледность его жизни.Как же ему хотелось жизни!Прежде даже не задумывался, что всё может быть по-другому. Музыки было достаточно, чтобы посчитать свой путь верным, а теперь же чувствовался ?недостаток?. Словно Ивана показала новый путь, и будь он к нему готов, то всё могло бы обернуться иначе, не так болезненно для них обоих. Вот только она разорвала его замкнутый круг без всяких предупреждений, да и природа не давала никаких знамений, что случиться может беда. Вишнёвская оказалась самым ярким катаклизмом в его жизни, настолько крутым, что Жорж Кювье, определенно, занялся бы его доскональным изучением, будь он жив, конечно же.И когда же там наступит новый ?акт творения??Видимо, не скоро. Учитывая, что Глеб ещё держался на плаву, то страдания, выпавшие на его долю, были не самыми высокими, значит, стоит ждать больше. Обменять бы их на мужество, перестать бы быть зайкой и начать наконец кусать, подобно серому волку, как это и делала всё это время она, Ивана. Своими признаниями она всякий раз пробивалась через грудную клетку в самый центр того, что он столь тщательно пытался от неё скрыть. Она настолько жадна, что не просто разворотила рёбра и взглянула на душу, но ещё и решила там обосноваться, пустив корни, вот ведь неугомонная.Если бы я только мог укусить тебя так же больно и сильно, как меня кусаешь ты. Если бы только я мог, волчонок, дать тебе сдачи в полной мере, а не уступать тебе всякий раз, как ты хлопнешь своими глазками. Это же просто невыносимо! Больше не могу представить тебя рядом с другим, хоть и просил тебя отдать свою любовь другому. Мне просто… я не хочу, чтобы другой получил тебя, чтобы он познал тебя, чтобы он прикасался к тебе. Это так некстати вдруг проснулось во мне, хотя ещё вчера я был совсем другого мнения.Оказался на самом краю, пришло время сделать свой выбор, но пока что были одни лишь метания от одной стороны света к другой. Под солнцем ему хотелось прикончить любовь рыжей и на коленях умолять её отдаться другому, да сделать это настолько натурально, чтобы даже его вшивое ?я? поверило в её искренность. Но теперь же на небе вырисовывалась луна, желания сменились, и Глебу уже хотелось сгрести в охапку её чувства, до последней капли испить её влажное тепло и стать причиной её задорной улыбки. А между тем, посреди всей этой двуликости жила себе ещё и его порочность, требующая почитания гордыни, эгоизма и наплевательского отношения к той, которая решила свить себе гнёздышко, подобно кедровке. И змеёй петляла эта самая порочность, переплетая, словно пряди волос в косе, солнце и луну, сталкивая безудержные чувства в раскалённой битве.Рядом с Иваной чувства оживали, разбрызгивая вокруг ядовитую привязанность и то самое сближение, от которого он бежать бы рад без оглядки. Её тело манило к себе своей тихой и нежной страстью, что жёлто-красным бликом слепила глаза до немыслимого жжения в самом мозгу. Каждое её прикосновение заставляло сердце заходиться в судорожном ритме, а мысли кидаться с меловых утёсов вдоль побережья Ла-Манша. Она украдкой опустит веки вниз, дрогнув ресницами, закусит клыками нижнюю губу, пальцами сожмёт его плечи ещё сильнее, пока не побелеют костяшки, вновь пустит себе кровь во рту, но смолчит, его девочка смолчит и не станет умолять его, не скажет ему ?хватит?. Вместо этого же она нанесёт удар, в очередной раз признаваясь в горячих чувствах.Войдя в клуб, Глеб выстроил вокруг себе непробиваемую стену, чтобы никому даже в голову не пришло задаться вопросом: ?Как дела??. ?Охуительно??— такой ответ всех устроит? У барной стойки заказал себе выпить, и, пока захлёбывалась гордость алкоголем, стал выискивать взглядом блондиночку-администратора. Всё же ему повезло, что место работы за это время она так и не сменила, но куда больше же повезло ещё и в том, что она первой узнала его. Гордо вскинув голову, тряхнув высоким хвостом, она поправила и так идеально сидящий чёрный пиджак и направилась к парню. Ходить вокруг да около не стала, сразу же перешла к делу, вываливая на барную стойку гложущий внутренности вопрос:—?Ты что-то натворил, верно? —?Марина быстро окинула его презрительным взглядом снизу вверх. Зафиксировала взгляд на лице, пытаясь заранее прочесть там ответ на свой вопрос. —?Со мной она не стала говорить об этом, да и её ?не волнуйся, он не сделал ничего плохого? звучало не слишком убедительно.—?Ваня сама тебе расскажет, если захочет, конечно же,?— осушив стакан до последней капли, Глеб заказал ещё. Пока бармен выполнял заказ, с его губ всё не сходила усмешка, но только была то усмешка не победителя, а проигравшего, который давно уже понял, что ходов в запасе больше не осталось.Марина же терпеливо ждала от него продолжения, искренне не поимая, что Вишнёвская вообще могла найти в этом напыщенном самозванце, который только выдавал себя за мужчину. Да даже у ?Вани?, как он выразился, духу было больше, чем в этом жалком мешке с костями, что столь вальяжно устроился на стуле. Стуча короткими ноготками по барной стойке, блондинка выдавала свою нервозность, а учитывая, что Ивана уходила от её расспросов по телефону днём, то стоило быть настороже. Чувствовала же ведь, что он что-то натворил, иначе зачем бы ещё стал приходить сюда?—?Твоя подруга совсем отбитая, раз терпит столько унижений, после продолжая признаваться в своих чувствах,?— наконец проговорил Глеб, чувствуя, что ещё пару секунд молчания и блондинка набросилась бы на него и расцарапала бы ему лицо, не пожалев никаких сил, чтобы выколоть ему глаза. —?Жизнь в браке, похоже, её ничему не научила,?— хмыкнул парень, делая приличный глоток.—?За то, что положил конец её браку, спасибо тебе, конечно, но это всё равно не даёт тебе права судить её. Ты же ведь совсем её не знаешь,?— в голосе самое что ни есть настоящее осуждение и крохотная доля надежды на понимание. На то самое понимание, что ему и так всё ясно и он возьмёт и оставит её подругу в покое.Чуть прищурив глаза, Глеб скептически осмотрел стоящую перед ним девушку. ?Такие разные… как только смогли найти общий язык???— пронеслось у него в голове, ведь лишь по тому, как Марина скрестила руки на груди было понятно, что девица шла напролом, не ища окольных путей. Стоило ей выставить ногу чуть в сторону, как он скользким взглядом облизал линию её бёдер, обтянутых юбкой, задержал хищный взгляд на её коленях, а после скривил губы?— слишком худые. ?А вот у Вани бёдра самый сок, аппетитные?.—?Ну и чего же я о ней не знаю?Его вопрос сбил с блондинки всю спесь. Недоверчиво посмотрев на парня, Марина сперва задумались, стоило ли ему вообще что-то говорить. Остаться на месте и не уйти с высоко поднятой головой ей помешала Вишнёвская, которой в клубе даже и не пахло. Зато дружбой пахло и пониманием, что так просто ?любовь всей жизни Иваны? не стала бы приходить в клуб и мило болтать с ней.—?Ивана крайне упряма, и если она уже успела признаться тебе в любви, то мне, правда, жаль. Она тебя везде достанет и получит то, что ей нужно.—?А брак свой она тоже сохраняла из упрямства? Да и как-то легко она муженька своего отпустила,?— насмешливо вставил парень.—?Упряма вовсе не значит смелая. К тому же, когда она впервые заговорила с ним о разводе, то всё закончилось больницей и переломом рёбер. Ему тогда предложили руководящую должность в фирме, поэтому было очень важно выпендриться и показаться начальству в хорошем свете, а для этого была нужна жена,?— наспех говорила блондинка, пока никто не сглазил её собственную смелость за подобные откровения. —?И ещё, насколько я знаю, то ему она никогда не признавалась в любви, а вот тебе же…Ваня, блять, ну ты и сука! И какой чёрт меня только потянул ввязаться во всё это? Я ведь всего-то лишь хотел узнать, если с тобой всё в порядке, а не выслушивать трагедию твоей жизни. ?Упрямая вовсе не значит смелая?, да? Ошибаешься, ох, как же ты ошибаешься. Эта твоя не смелая уложила меня на лопатки своей трусостью, когда открыла свой рот тогда под мостом. Думаю, нам пора со всем этим заканчивать, пока ты действительно не призналась мне в любви. У меня и так мурашки пошли от одного твоего ?ты мне нравишься?.—?Думаешь, она справится, если я… —?закончить ему так и не удалось, а крепкий алкоголь, к сожалению, так и не разогрел его мужество. Оставалось только надеяться, что блондинка поймёт всё сама и не станет допытываться.—?Чтобы бы ты там не натворил вчера, она всё равно улыбнётся тебе. Вот увидишь, она построит своё счастье, — бросила ему Марина напоследок.Добираться до её дома посреди ночи уже входило в привычку, от которой давно следовало избавиться, но от которой странным образом становилось теплее на душе. Появлялось то самое чувство, когда вдруг понимаешь, что тебе на самом деле есть к кому возвращаться, что тебя, возможно, кто-то ждёт. Было бы прекрасно, если бы его ждала принцесса, ведь принцесса?— это всегда сказка, а в эту ночь волшебства хотелось как никогда прежде. Достав сигареты и зажигалку, Глеб закурил. Пепел на асфальте, через открытое окно проникал тёплый воздух, закрадываясь под футболку, а нога всё сильнее давила на педаль газа. А внутри же, внутри, ну скажите, пожалуйста, что же там творилось внутри? Живо ли там ещё хоть что-то?Я сбит с толку и совсем не понимаю, зачем же еду к тебе. Если бы ты только могла объяснить мне причину, почему весь этот ?хлам? случился в моей жизни… Мне бы очень хотелось знать, что же ты такого нашла во мне? Мне казалось, что я пуст, но тебе же каким-то чудесным образом всякий раз удаётся наскрести что-то. Меня это пугает. Словно я принадлежу не себе, а… тебе? Ох, какая же эта ночь смешная?— всё идёт совсем не так, как я того хотел.Остановив машину и выбравшись наружу, Глеб подошёл к окнам её квартиры. Чтобы постучать по стеклу, пришлось одной рукой ухватиться за слив, а ногами взобраться на облезлый фундамент, выступающий на жалкие сантиметры. Свет не зажигался, хотя он совершенно точно отсчитал минуту. Пришлось вновь стучать, но только на этот раз громче и настойчивее. Знал бы он, с каким испугом подскочила в тот момент на кровати Ивана, то отказался бы от подобной идеи будить девушку, и просто позвонил бы. Вот только их купание здорово тогда потрепало телефон, сменить который требовалось в ближайшее время.Осторожно кралась по серой комнате, вытянув руку вперёд в поисках выключателя. Как только тот щёлкнул, Ивана выдохнула с облегчением, всё же исходивший от фонаря свет её мало чем утешал, наоборот, лишь рождал больше теней. Прислушавшись к тишине, всё ещё находясь на грани сна и яви, она задержала дыхание, чтобы быть уверенной уж наверняка, что вокруг всё же тихо. Было тихо, пока в окно на кухне не постучали уже в третий раз. Будь она воришкой, то действовала бы осторожно и скрытно, но вместо этого же включила свет уже и на кухне. Подойдя к окну, выдохнула с превеликим таким облегчением, стоило только увидеть, как он поднёс ко рту зажатую между пальцами сигарету и сделал затяжку.Открыла окно и, выпятив пятую точку назад, опустила локти на подоконник, а ладонями же подпёрла себе подбородок. Дьявол утащи эту Марину, но только права она оказалась?— его Ваня улыбнулась ему, хоть улыбка эта и была омрачена печатью грустной. Заглядывала прямо в душу своими серыми глазами, заставив парня обратиться соляным столбом. Статика нарушалась лишь рукой, подносящей ко рту сигарету, и втягиванием дыма, отчего сильнее прорезались скулы на мужском лице. Глеб не понимал её нездорового интереса, с каким она рассматривала его, не понимал той осторожности, с которой она скользила по чертам его лица, будто спугнуть боялась, и окончательно обомлел перед тем, как она склонила голову чуть набок и улыбнулась ещё шире.Я действительно не нашла в тебе всё то хорошее, что было в моих мечтах, но это даже к лучшему. Я всё равно вижу тебя насквозь, вижу тебя настоящего.—?Выйдешь?Коротко кивнув ему, Ивана бросилась к холодильнику, доставая оттуда глазированный сырок, в коридоре набросила поверх ночнушки на широких бретелях кардиган и прямо в тапочках вылетела на улицу. Держа руки за спиной, сбавила темп шагов по мере приближения к лавочке, на которой вместе с ногами сидел Глеб. Пару секунд помялась на месте, а потом всё же по-детски наивно спросила:—?В какой руке?Парень же в ответ лишь одарил её скептическим взглядом, но секунды проходили, и он всё больше понимал, что она спрашивала всерьёз. Выбрав правую руку, получил от своего волчонка творожное лакомство с ванилью. Запахнув кардиган на груди, Ивана опустилась на корточки, согнув руки в локтях и зажав те между бёдрами и грудью. Глазами всё стреляла в парня, пока он поедал одну из её любимых сладостей, бросив обёртку в мусорное ведро возле скамейки.—?Выглядишь очень уставшим,?— нарушила тишину первой,?— решила, что тебе нужнее,?— кивком головы указала на сырок. Теперь понятно, что же такого она пыталась высмотреть в нём всё то время, пока её взгляд обтекал его фигуру со всех сторон. —?Ты здесь не для извинений, я знаю. Так чего же ради?От её проницательности несколько опешил, но вскоре всё же собрался и попытался дать ей внятный ответ на поставленный вопрос.—?Хочу узнать, почему ты такая? Почему не кричишь на меня, не проклинаешь меня?—?Потому что это не поможет. Я уже кричала, помнишь? —?конечно, он помнил её кислотные крики, врезавшиеся ему в спину, подобно копьям.—?Ты любила своего мужа?Внезапный вопрос теперь уже застал её врасплох. Надув немного щёки, предаваясь воспоминания, Ивана ощутила на своей руке боязливое поглаживание. Опустив глаза вниз, отметила, как он трепетно вёл пальцами по её ладони вверх-вниз, а затем, совершая круговые движения, немного надавливал, будто осмелев.—?Пыталась полюбить, но очень скоро поняла, что не смогу. Точнее, поняла это уже после свадьбы, а изменить что-то удалось уже только с твоим появлением в моей жизни. Думаю, будет правильно, если я скажу, что ты и есть моя первая…—?Заткнись! —?грубо оборвал её Глеб, не в силах слушать продолжение. Знал, что за слово-дрянь она собиралась сказать, и как всегда не был готов к этому, как всегда поджав хвост готов был бежать хоть на край света, только бы не слышать её голос.Погрузились в звонкое молчание, приятное обоим. Если бы только Ивана считала время, то сказала бы, что прошло больше трёх минут. Они бы и дальше так сидели, наслаждаясь видом друг друга, если бы только у неё не затекли ноги от подобного положения. Жаль, ведь ему так хотелось полюбоваться выражением спокойствия на её лице хотя бы ещё пару до дрожи коротко-длинных мгновений. Опустившись на колени окончательно, даже не поморщившись в лице, когда фиолетовая кожа соприкоснулась с плиткой, Ивана руками ухватилась за его бёдра. Повела руки ниже до самых колен, переведя на них весь свой вес, выпрямилась и коснулась щекой его щеки.—?Я желаю тебе счастья,?— потираясь кончиком носа о его скулу, тихо проговорила она. —?Доброй ночи, Глеб,?— оставила ему на щеке сухой, но самый долгожданный за всю его жизнь короткий поцелуй.Вернувшись обратно в квартиру, Ивана стала рыться в ящиках в поисках свечи и подсвечника. Найдя то, что ей нужно, спустя пару минут, направилась к окну на кухне. Фитиль зажигала спичками с мыслью, что готова давать ему шанс снова и снова, только бы он воспользовался им правильно. Оставив подсвечник на подоконнике в противоположном от настежь открытой створке углу, отправилась спать, погасив свет. Глеб же ещё долго следил за тем, как за стеклом таяла свеча, оставаясь под её окнами на ближайшие часы.Ещё немного и умрёт, ещё немного и… вот только он сам погасил огонь, вновь забравшись на фундамент и ухватившись рукой за отлив. Потянувшись за свечой, зацепился запястьем за край отлива, поцарапав кожу, но только своего всё равно добился?— свой второй шанс погасил, задув свечу. И чтобы совсем уж быть уверенным, что поступил правильно, выбросил огарок вместе с подсвечником в то же мусорное ведро, куда ранее полетела обёртка от её ?заботы?.***Потерялась во времени, отдавшись течению образов, что мелькали в голове, и упустила тот момент, когда оказалась под кремовыми стенами церкви. До боли в пальцах зажимая грубую ткань пиджака, Ивана всё же направилась прямо к пожилой женщине, коря себя, что так ничего путного и не придумала, кроме…—?Спасибо,?— протягивая пиджак женщине, проговорила она.Улыбнувшись, торговка взяла вещь и бросила ту на раскладной стол, после чего вперилась в лицо Иваны таким пронзительным взглядом, что девушке показалось, что та видела её насквозь. Тяжело сглотнув, рыжеволосая потупила взгляд, но уходить так быстро не собиралась?— чувствовала, что женщина должна была ей что-то сообщить. Догадка подтвердилась несколько мгновений спустя, когда, прочистив горло, торговка обратилась к Иване, придав своему голосу материнский тон.—?Он приходил вчера вечером, дочка. Долго так ходил тут, то топтался на одном месте, но внутрь зайти всё же не решился. Видимо, не хотел без тебя.Ивана сразу поняла, о ком говорила женщина и уже во всю представляла его маячившую фигуру, что загнал в угол он сам своим же поступком. Всё же сладко ему не было, как бы сильно не старался показать это своей маской пренебрежения. Сделав шаг ближе, Ивана немного напряглась, понимая, что это ещё не всё, что ей есть, что ещё услышать.— По глазам же вижу, что любишь ты его, так что держись, дочка, ой, держись.—?А он меня? —?тут же спохватилась Вишнёвская, задавая вопрос, от которого зависела её жизнь. —?Он меня любит? Хоть немного? Я же знаю, что любит, знаю, вот только…—?Ты сама ответила на свой вопрос,?— перебила её женщина,?— а теперь ступай, дочка. Нечего тебе тратить своё время на стариков. Ступай.А куда ступать-то? Домой идти не хотелось, видеться с Мариной тоже?— не готова была ещё к её упрёкам, быть может, вечером, а пока что весь мир в её руках.В ожидании автобуса, который должен был забрать её, Екатерина думала, что хуже уже точно не будет. Утренний разговор с парнем хотелось забыть, как страшный сон, а тут ещё опаздывала на соревнования, так что пришлось звонить водителю и просить забрать её уже по пути. Хуже же стало, когда к ней подошёл не в лучшем своём виде молодой человек и попросил закурить.—?Не курю,?— резко ответила она и отошла на несколько шагов, нечаянно задев парня спортивной сумкой.Артём же пытался добраться домой после проведённой у друзей ночи, но толи спутал дорогу, толи вообще домой не собирался, потому что двигался в противоположном от квартиры направлении. К туману в голове хотелось добавить ещё, жаль только у девчонки сигаретки не нашлось. Это было ещё пол беды, как и то, что из-за её сумки он опасно качнулся, чуть не упав. Вся такая гордая и неземная девушка, отойдя на приличное расстояние не от парня, а, скорее, от его перегара, стала громко разговаривать по телефону, описывая водителю своё местоположение.—?Тут неподалёку клуб ещё есть,?— вставил Артём,?— только я забыл его название.Даже не взглянув на него, Катя продолжила дальше щебетать в трубку, описывая многоэтажку неподалёку. Подойдя к девушке и повиснув на её сумке, парень снова спросил о сигарете, видимо, действительно забыв, что уже спрашивал. Состояние опьянения сыграло ему на руку, иначе шатенка, с туго стянутым на затылке пучком, разгадала бы его замысел и прежде, чем отправляться на соревнования по фехтованию, проверила свою сумку ещё раз. Зачем? Да так, хотя бы интереса ради, например, на предмет наркотиков.Впредь, будет знать, что не стоит так громко болтать по телефону, когда рядом с тобой ?больной?.