3 (1/1)

Дверь открылась через пару секунд, как только Ивана убрала палец со звонка. Марина налетела на неё с расспросами прямо с порога, но увидев отрешённый вид подруги, смолкла и, схватив её за руку, втащила в квартиру. Пока блондинка возилась с замком, закрывая дверь, Ивана уже сняла с себя обувь, но только не куртку, несмотря на тёплые объятия квартиры. Ей хотелось сохранить на себе хоть что-то, что принадлежало Глебу, хоть и в столь странной манере. Проведя подругу прямиком на кухню, Марина тут же стала хлопотать, заваривая чай.Как только на столе появились печенья, Ивана наконец поняла, что за весь день так ничего и не съела, а за окном-то ведь уже опускались тени. Несмотря на притворно-злобное цоканье блондинки, она быстро поглощала уже третье печенье, не желая дожидаться чая.—?С тобой всё в порядке? —?осторожно поинтересовалась подруга, присаживаясь рядом на стул. Взяв руки Иваны в свои, она посмотрела ей прямо в лицо, отметив дорожки слёз. Отобрав у неё печенье, она нервно бросила то на стол, так что крошки посыпались прямо на пол. Грубо схватив Ивану за плечи и встряхнув её, Марина потребовала самым что ни есть серьёзным тоном ответ. —?Это тебя твой муж-урод довёл до такого? Или же...?—?замолчала, разглядывая синяк на лице. Поднявшись, она прижала лицо подруги себе к груди, а руками стала осторожно похлопывать её по спине.—?Марина,?— позвала Ивана подругу надрывным голосом. Утирая нос и всхлипывая, она взглянула на блондинку снизу вверх своими покрасневшими глазами. —?Я не хочу его отпускать!Дальнейшие всхлипы утонули в свисте кипящего чайника на плите.***Рассматривая свои руки, Ивана решила для себя, что теперь она?— Вишнёвская. Она проснулась вот уже как несколько минути всё, что могла делать,?— это лишь рассматривать свои руки, точнее безымянный палец правой руки, где больше не было кольца, где больше не было цепи. Уход от мужа теперь будет окончательным, возвращаться к нему она ни за что не станет, и, наверное, стоит сказать за это ?спасибо? тому, кто это самое кольцо и снял с её пальца, потому что у самой Иваны не хватало смелости. Она терпела унижения, утирала слёзы в ванной комнате, закрывала рот руками, кусая мягкую ткань ладоней, задыхалась, давилась слюной, но молчала, мысленно молилась, чтобы ей удалось смолчать о той боли, что льдом покрывала душу, распадалась на частицы, прикусывая язык и губы в кровь, но только бы сдержаться, только бы перестать заикаться, упрямо принимала холодные ванные, пока ногти не становились фиолетовыми, а мысли не превращались в слякоть и перегной осенних листьев, задерживала дыхание, намеренно считая свою ?17?, чтобы не потерять тонкую нить с реальностью, утирала нос и, прижимая ладони к лицу, давила пальцами глаза, и всякий раз находила, всегда находила в себе силы простить своего мужа, вернуться к нему и принять те милые открытки, которые он оставлял возле её ноутбука, хотя нет, открытки были только вначале, а потом не было и их, но слёзы, её слёзы оставались всё такими же горькими. Все свои терзания Ивана оставляла за дверьми ванной комнаты, там же оставляла и тянущее в болото чувство безысходности, гиблое ощущение своей никчёмности и ненужности, что никому она на самом деле не интересна, а ещё, конечно же, большую часть сил тратила на то, чтобы после улыбнуться своей подруге и сказать ей, что у неё всё хорошо, и позже выдержать её недоверчивый взгляд, а перед мужем же играть роль невидимки. Ругала себя за столь критически нездоровое поведение, но глубоко в душе хранила надежду на счастливый финал именно для такой, какая она есть на самом деле: слабая и не умеющая постоять за себя, не знающая, как возразить, как прекратить мучения и как, чёрт побери, найти свою ?безопасность?.Теперь же Ивана скинула с себя обязательство, больше не было нужды слушать его упрёки и вздрагивать от тяжёлого взгляда, что сковывал всё тело. Осталась только свобода, плевать, что совсем недавно слёзы были вызваны другим человеком, плевать, что совсем недавно униженна была другим, плевать, что за ?убежище? надо платить, ведь она готова была платить за это своими чувствами, только бы потом растопить на кончике языка свой кусочек рая. И больше нет кольца, на пальце не блестело ничего в лучах осеннего солнца, но случилось же взамен пробуждение к жизни, Иване захотелось красоты.Подтянув согнутые в коленях ноги ближе к животу, она прислонила те к спинке дивана и, потирая стопы друг о друга, вытянула руки вверх. Смотрела в потолок, подставляя под взор своих серых глаз пальцы, и улыбалась. Искренне и так мило улыбалась, будто наступило Рождество, за окном всё покрыто снегом, а она же, вся такая маленькая девочка, всё нежилась и нежилась в своей тёплой постели под мягким одеялом. Ивана не могла удержаться, не знала, где же укрыться от прилива столь тёплых эмоций, не могла не думать о том, что у него снова были холодные руки, и он прикасался,?— ?Зачем же ты прикасаешься ко мне???— прикасался к ней во сне, и вновь тонул весь Питер в её улыбке.Попробовала самую сладкую конфету в своей жизни, а ведь думала, что слаще летнего дождя нет ничего в этом мире. Её маниласвобода, хотелось действий, и пусть в паспорте всё ещё стоял штамп, а бракоразводный процесс ей только предстояло пережить, Ивана уже была готова целовать. Самый робкий, самый трепетный, такой необходимый, да так, что сводит мучительным спазмом всё тело, но столь долгожданный поцелуй тела и души. Теперь она уже дышала свободнее, без всяких опасений, ещё немного и начнёт заикаться, но только вот сделает это специально, чтобы проверить свою маленькую теорию?— разозлится ли Глеб?Дефект.Дефект речи или же жизни?Бросьте, это просто идеал!Видела свои руки будто впервые, рассматривая под самыми разными углами, выворачивая кисти, сгибая пальцы, сжимая ладони в кулак, переплетая пальцы вместе, а потом выпускала слабую струю воздуха, свернув губы трубочкой, чтобы остудить свой пыл. Прикрыв глаза, она рисовала сцену в лифте её дома, когда они, как ей показалось, на короткие мгновения перетекли друг в друга, иначе объяснить его поступок Ивана просто не могла, будто он прочёл её мысли, что она хотела, так сильно хотела избавиться от того кольца. И вновь на её теле были только его руки, но не губы, были его слова, что она в безопасности, и водопад её эмоций, неподдельное желание втереться к нему внутрь, прямо как в могильную яму, чтобы можно было остаться там на весь остаток времён, потому что с ним было хорошо, волнительно, так что дрожала в тот момент не только нижняя губа, но и сама душа.Ивана позволила окружающему миру исчезнуть хотя бы сейчас, хотя бы на несколько минут позволила себе побыть другим человеком, тем, кто только-только родился, тем, кого ещё не успели связать бытом. Она думала только о себе, о своих ощущениях, прислушиваясь к телу и игнорируя лёгкую боль в затылке, что так неуклюже напоминала о случившемся в коридоре теперь уже не её квартиры. Синяк на лице от удара? Ха! Синяки остались и на душе, что было ещё хуже, но она старательная, такая старательная, что пройдёт пару дней, она возьмёт в руки ластик и вытрет всё настолько искусно, что позавидует ей самый белоснежный лист бумаги.Бежала от прошлой жизни в розовые кусты, прикрываясь лепестками шиповника из пепла, что он оставил в пепельнице на столе. Томно, ласково, приди и выкупай её в страсти тысячелетних войн, что ведут между собой рассудок и эмоция. Умом Ивана понимала, что нигде ей не спрятаться от того, что скрывалось за пределами серого пледа, что кто-то извне обязательно ворвётся в её жизнь и принесёт печаль, но вот внутри же бил ключом источник чувств, что оберегать хотелось молитвой. Она подверглась цепной реакции с таким глупым названием, что страдания следовало отныне считать сладостью.И для тебя это ничего не значит, наверное. Или значит? Глеб, я желаю тебе доброй ночи, чтобы сон твой был спокойным, и пусть тебе обязательно приснится что-нибудь хорошее, потому что теперь мне всё время будут сниться твои руки. Я хочу, чтобы кто-нибудь подарил тебе то же, что и ты мне. Не холод, не мрак, не унижения, но мужество. Я хочу быть сильной! Позволь мне помечтать, позволь мне отдохнуть, позволь мне радоваться. Ещё я хочу нашу с тобой безопасность, хочу быть единственной, хочу чистое небо над нашими головами и цветы, я вновь хочу ощутить твои руки на моём теле.Ржавчина.Кольцо было не из золота, а из ржавчины, ведь как ещё объяснить тот огненный след и запах, что остался на её душе от брака. Улыбка медленно перетекла в слёзы, но Ивана всё равно упорно продолжала рассматривать свои пальцы. Прогоняла по кругу в голове пошлости, сказанные Глебом в её адрес, но заглушить голос мужа не удавалось. Саша объявился на пороге её новой жизни в самый неподходящий момент, так что вытравить его она желала всеми силами души. Вытирала слёзы с щёк, а дальше? Как же вытереть ладони от слёз? Неприятный привкус на языке от прокушенной губы. Ивана не удержалась, на секунду позволила себе отдаться под его удары, под его слова.Колючкой быть не умела, а потому каждый удар принимала как самый доблестный воин?— грудью.Захлебнуться была не готова, а потому она быстро вскочила с дивана, сбросив плед прямо на пол, и отправилась на поиски ванной комнаты. Оглянулась, отметив открытую дверь в его спальню, зажмурившись, убивала в себе желание броситься к парню и закричать во всю глотку, что ей плохо, что мысли ранили хуже стрел, а у неё же такое ощущение, будто ей сломали грудную клетку и исцарапали сердце. Устала. Тяжело сглотнув и прикрыв рот ладонью, чтобы не разбудить его своим слишком уж громким и сбивчивым дыханием, Ивана направилась к другой двери.Холодная вода спасать перестала.Склонившись над раковиной, она умывала лицо, особое внимание уделяя синяку на скуле, будто вымыть его могла простая вода из-под крана. Глупая. Как можно было надеяться на подобное, когда сами слёзы не смогли с этим справиться? Потеряла всякий рассудок, раз не просто провела ночь в квартире с тем, кто изнасиловал её, но ещё и представляла маленький мир ?безопасности? вместе с ним. Растеряла всякое самоуважение к себе, как и та вода, что просачивалась между пальцами, уходило всё в никуда, и только её мысли острыми оставались.Выключив воду, Ивана уставилась на отражение в зеркале, которое тут же оттолкнуло её своими затравленными глазами. Неужели такая слабая? Хилая! Пальцы сжимали края раковины, руки дрожали, но она обязана была удержаться, если упадёт, то плакать будет до самой ночи. Всё же взяв себя в руки, пальцами она расчесала спутанные волосы, ногтями задела запёкшуюся кровь на затылке и, сжав зубы, вновь включила воду и попыталась вымыть кровь. Проще было уже полностью принять душ, но сделать такое в чужом доме пока силёнок не хватало.Вернувшись в гостиную, Ивана поспешила натянуть на себя одежду, хоть рубашка и была порванной, она всё равно надела её, застегнув все выжившие пуговицы, но, опустив голову и отметив оголённую грудь, лишь с грустью поджала губы. Спасала сорочка, прикрывающая лифчик, вот только чувствовала она себя совсем уж неловко от этого. Проверив телефон, обнаружила пропущенные от мужа и Марины и, отойдя на кухню, позвонила подруге. Разговор получился миленьким! Особенно та часть, где Марина рассказала Иване, что её муж всю ночь звонил ей в попытке выяснить, куда же делась его жена ?со своим ёбарем?. Пришлось пообещать, что потом она всё ей расскажет, а затем наступил совсем уж неприятный момент?— Ивана попросила у подруги разрешение пожить у неё пару дней, за что тут же получила словесную атаку. Марина всегда была рада принять у себя в доме подругу, особенно учитывая скромность Иваны.Звонить мужу никакого желания не было, и, отложив телефон на столешницу, Ивана перевела глаза на окно. Даже через стёкла кололо солнце её своими лучами, так что приходилось немного щуриться, почти что выцветая, она принимала тепло звезды, накапливая силы с надеждой, что после обязательно нарисует себе жизнь в ярких красках. Только дайте время перевести дыхание! Позвольте ещё чуть-чуть побыть в воздушном замке, выдуманном наивностью и брезгливостью перед возвращением в реальность. Лучше побыть здесь, на кухне человека, который обещал ей разговор.Глеб точно не знал причину своего пробуждения: либо действительно пришло время просыпаться, либо мысли о ней вновь взяли над ним вверх, вынуждая разлепить глаза. Её присутствие чувствовалось даже на расстоянии, хотя сложно было сказать, что в доме есть кто-то ещё, так тихо она себя вела. Да, вела себя Ивана, как мышка, ведь закрывала дверь в ванную она тихо-тихо, но вот смотрела же до этого столь вызывающе, будто на одном выдохе прирезала в себе всякие принципы приличия. Чувствовал её смятение, чувствовал её желание, но втягивать себя в эту пропасть в очередной раз Глебу не хотелось, а потому он оставил страдания лишь ей одной.Потянувшись к телефону, проверил время и, скривив губы, заверил друзей, что нет, он не опоздает и вечером будет на студии вместе с собранным чемоданом. Предстоящий тур теперь уже смело можно было рассматривать как отдушину от всюду проникающей Иваны, которая душила своей беспомощностью. Хоть она и оказалась крайне занимательной, проблемы всё же пересиливали, так что Глебу хотелось уже захлопнуть дверь прямо перед её носом и ни за что на свете не протягивать руку помощи. Но было ещё и другое желание, то самое искристое ?хочу?, приправленное интересом узнать её эмоции на вкус и вновь ощутить её руки на своём теле.Муть.На душе так грязно, ведь её образ до сих пор так и не растворился окончательно, выпадая в осадок на самое дно. В голове стук, в крови голод, под рёбрами инородные ощущения, и совсем непонятно, куда же делось то самое тупое желание засунуть член в тепло её дырки. Подтянувшись к изголовью кровати, Глеб обречённо выдохнул, стоило только заметить через открытую дверь, как Ивана шмыгнула в гостиную. Нужно будет обязательно поставить ей запрет, чтобы больше никогда не носила эти хуевы сорочки, потому что запоминать её обнажённые ноги ему точно не хотелось.Твои руки, нет, твои пальцы, твои горячие пальцы хотелось бы пристроить для одного очень занимательного дельца. Уверен, на коленях тебе стоять не впервой, как и вилять своим полуголым задом в чужой квартире. Сука! Да ты же там вся узкая, да и глотка вряд ли у тебя рабочая. Такое ощущение, что я трахнул недо-девственницу, или же недо-женщину. Короче, Ваня, я так и не понял, в кого же на самом деле я тогда засунул свой хер. Может, устроишь мне экскурсию по своему телу?Поднявшись с кровати и пройдя в гостиную, Глеб застал девушку говорящей по телефону на кухне. Пока она мило щебетала в трубку, он невольно поймал себя на том, что рассматривал её сзади, а после ещё и дорисовывал черты её лица, которые въелись в память. Застыл в пространстве и времени, отдавая себя на милость лишь одному живому сгустку энергии, что стоял в нескольких метрах в чёрных штанах и белой блузке с прямой спиной. Оу, рассыпались её волосы золотом, когда она откинула их назад. Плавно вёл взглядом по линии бёдер, когда она переминалась с одной ноги на другую, и готов был поклясться, что она о чём-то просила, и от этого ей было так неловко, что она, наверняка, прикусывала свои губы.Возможно, не будь её, то ему тоже было бы интересно узнать, что же там творилось за окном, но отравлена была жизнь её робкими движениями.Наконец развернувшись, Ивана вздрогнула, запаниковала, лишилась чувств, пропустила несколько ударов сердца и всё это она сделала за короткую секунду, чтобы в следующую собраться и торопливо произнести:—?Доброе утро.Хоть и помнила время, которое уже склонялось к двум часам дня, ей всё равно хотелось, чтобы это было именно утро. Только утром чистым можно быть, как роса.Глеб стоял к ней в пол оборота, опустив руки вдоль тела, и если бы не растрёпанные волосы, выдававшие в нём человека, то его запросто можно было спутать с самой отрешённостью. Но только с виду, только снаружи, ведь внутри у него кипело всё, взрывалось, и рвались на части мысли от её приятного голоса. Пожирая её глазами ещё около минуты, стараясь паутиной затмить и смазать лицо девушки, он чуть прищурил глаза и приоткрыл рот, ещё немного и проверит на прочность свой алмаз, оставляя за собой право на обработку минерала. А Ивана-то смутилась ещё больше, под его всепоглощающем взглядом не знала куда же себя деть и о чём же подумать, чтобы сама мысль была правильной, нужной и уместной в такой вот ситуации.Так ничего и не ответив ей, Глеб направился в ванную с твёрдой уверенностью, что она никуда не сбежит. Просто не посмеет, потому что обязательно поджилки затрясутся, а дух захватит так, что ему потом ещё пришлось бы делать ей массаж сердца, чтобы вернуть с того света. Знал, что она послушная, такая умница, что ни за что не ослушается, а его игнорирование проглотит и заест мыслью, что во всём виновата всё же она сама.И пусто стало, когда он снял с себя одежду, что свидетелем была их встреч за эти сутки, и как-то странно думать о таком, но будто порвалась нить, но Ивана же из жизни не исчезла. Наоборот, осталась и пустила корни. Холодная вода, тёплая вода, горячая вода?— контрастами привести свою жизнь в порядок не удалось. Всё лишь запуталось сильнее, и снова в ванной комнате вода уходила в никуда. Минута за минутой утекало время, но мысли оставались неподвижным грузом не просто в голове, но в и самой жизни.Замерла, наверное, вся планета, ведь жертва насилия утешение нашла в своём обидчике.Где-то на подсознательном уровне Глеб понимал, что всё это лишено чистоты и искренности, но её тяга к нему перекрывала весь здравый смысл. Не хотелось думать о том, что это именно он сломал Иване психику, вынуждая утешение искать в месте, где ей причинили боль. Она же ведь сама просила дать её то грёбаное убежище, будто от него зависела вся её жизнь, и не отдай он ей тогда ту сладкую минуту тишины, то, наверное, кончился бы воздух в лёгких, и умерла бы его карамель прямо на глазах. Её сыпучее состояние приметил сразу же, так что теперь стоял вопрос: как же при таком раскладе слепить из неё человека?Только тронь красотку и всё, конец. Ох, Ваня, ну что же ты у меня такая приставучая?Выключив воду и обмотав бёдра полотенцем, Глеб подошёл к зеркалу. Оболочка осталась неизменной, но внутри же творился кавардак, который тут же напомнил о себе резко распахнутой дверью и сбитым дыханием.—?Закрой её,?— тяжело выдыхая, взмолилась Ивана. Двумя руками она ухватилась за ручку двери и со всей силы потянула её на себя, боясь, будто в ванную вот-вот ворвётся убийца. —?Пожалуйста, Глеб, закрой дверь,?— часто сглатывала, отчего речь прерывалась, но всё равно упорно настаивала на своём. —?Закрой её, закрой, закрой,?— бормотала уже себе под нос, всё так же продолжая дышать через рот.Подойдя к ней сзади, Глеб потянулся рукой к защёлке и закрыл дверь как раз вовремя, потому что уже послышались тяжёлые шаги, а после и слова, от которых Ивана покрылась холодным потом:—?Давай уже быстрее натягивай жопу своей фее и выходи. Я тут тебе кое-что принёс.Голос Макса он узнал сразу же, оставалось только разобраться, что же такого он сделал Иване, которая влетела сюда будто ошпаренная. Может, он ей там присунуть пытался за эти двадцать минут, что его не было? Вполне вероятная версия, имевшая право на существование, особенно учитывая внешний вид самой девушки. Глядя на то, с каким остервенением она продолжала сжимать ручку двери, Глеб перевёл руки ей на бёдра и, опустив подбородок на плечо, прошёлся взглядом по открывшейся груди, что высоко вздымалась и опускалась. Марафон она что ли бежала до этого? Руки скользнули чуть выше, примеряя уже тазовые кости и сминая между пальцами ткань её классических брюк. Шумное дыхание резало слух, даже прислонившись к её волосам, оно продолжало действовать на нервы.—?И что же, блять, у вас там случилось? —?его тихие слова впились в кожу на шее, отчего Ивана громко сглотнула.—?Я открыла дверь, точнее, сначала позвонили, а потом я уже открыла её,?— всё тот же сбивчивый ритм, путаница в словах, будто она совсем недавно научилась говорить. Только бы не начать заикаться, что было мало вероятно, ведь тогда в машине ей тоже было страшно, но заикой, видимо, была она всё же лишь в присутствии мужа. —?Он сказал, что твой друг и,?— прервалась, набирая в лёгкие больше воздуха,?— и что ему нужно кое-что послушать с тобой, какой-то бит. —?Ивана наконец отпустила ручку двери и сделала крошечный шаг назад, спиной прижимаясь к его оголённому торсу. Чувствовала его дыхание в районе затылка, и его руки уже сжимали её талию, но она знала, что здесь она будет в безопасности, относительной безопасности. —?П-потом он закурил и предложил мне, а я не хотела.—?Я всё понял, Ваня, я разберусь,?— спокойно ответил парень, но пальцы жеу неё на талии сжались сильнее.—?И я побежала,?— тяжело сглотнула,?— побежала к тебе,?— обречённо добавила она. —?Побежала к тебе, потому что он трогал меня своими руками и пытался всунуть мне в рот сигарету. Я просто побежала к тебе…Глеб опустил руки ниже, в очередной раз оглаживая её бёдра,?— сама виновата, ведь чего только блеснула тогда в дверях своими голыми ногами. Выговорившись, Ивана только теперь стала приходить в себя и анализировать то, что же происходило с телом, что же именно он с ней делал. Снова руки! Только бы не упасть от покалывающих ощущений, что на удивление успокаивали, приводя сердцебиение в норму, но только не душу. Ухватившись одной рукой за его ладонь, она переплела пальцы вместе и опустила те себе на грудь.—?Мне страшно,?— шёпотом проговорила она.Блять, почему ты не уточнила: тебе было страшно тогда или сейчас? Ну вот что ты за дрянь такая? Это же невыносимо!А потом темно стало, потому что он испугался и оставил её одну в ванной комнате. Она снова, сука, вырвала из него всю жизнь, всего лишь открыв свой рот. Это ему нужно убежище, нужно где-то спрятаться от неё, пока он ещё в силах был распоряжаться своей жизнью хоть немного. Музыка спасала, или не спасала, Глеб не мог понять, не мог разобраться, что же случилось на самом деле. Максим что-то продолжал твердить о том, как создавал бит, но вся фокусировка внимания осталась, к сожалению, вместе с девушкой в ванной.В своей норке Ивана же прибывала в лёгком шоке, и только прилипшая к спине ткань напоминала ей о том, что всего лишь несколько секунд назад он был рядом с ней. Снова умывала лицо прохладной водой, упрямо избегая той эмоциональной воронки, куда её затягивало. Разбирала события на логическую цепочку, выстраивая в голове страх, спасение, недоумение. Свой поступок отыскать прибежище именно в Глебе она объясняла тем, что ей он уже был знаком, что с ним не так страшно, и уж лучше ей в рот попытается всунуть сигарету он, чем кто-нибудь ещё. Лучше иметь дело со знакомым злом, чем томиться на огне неизвестности.Хотя, по сути, его она тоже не знала. Совсем не знала. Тот образ, что она выстроила у себя в голове, оставался лишь образом, а не его подлинной сущностью. Ивана навязала ему те качества, которые сама искала в мужчине, заставила примерить роль того, кто был ей необходим в момент крушения. Конечно, об его ?изъянах? она забывать тоже не стала, но всё же меркли они в свете тех ощущений, что сохранились на её теле.Опустившись на бортик ванной, Ивана сжала пальцами коленные чашечки и, вбирая губы в рот, отдалась давящей тишине. Смотрела в одну точку пустым взглядом в поисках ответа: это она так страстно любила мир, что многое простить готова, или же мир так сильно прикипел к ней, что отпускать ни в коем случае не желал. Порой ей казалось, что она в силах выдержать даже Великий шторм, и она бы обязательно выдержала, обязательно бы пережила столь безумное волнение, что сопровождалось громом и молнией, а также ураганным ветром, только бы после о ней написали так же, как это сделал Дефо: с такой же скрупулёзностью и с объявлениями в газете.На несколько мгновений Иване захотелось исчезнуть, раствориться в своей же памяти, стать мифом, будто Тартария, в своей собственной жизни, чтобы перестать наконец привлекать одну лишь грязь. Ругать себя хотела вновь за свою слабохарактерность, но лишь сильнее сжимала челюсти, представляя своё тело в холодной воде. Раньше она наказывала себя таким способом, а теперь же чувствовала, что что-то изменилось, и дело даже не в лихорадке, что сковала мысли кольцом, а в том, что появился Глеб. Будто на него можно было перекинуть свои невзгоды, если обидит кто, то тут же побежать и выплакаться у него на груди, чтобы стало легче.Глеб так и застал её, сидящей на бортике ванной и смотрящей перед собой. За время размышлений девушки он уже успел переодеться, обсудить дела с другом, а прощаясь с ним то, кончено же, снова заверил, что будет на студии вовремя, так что теперь оставалось разобраться лишь с самой Иваной. Прислонившись плечом к дверному проёму, он сложил руки на груди, скорее, самому себе напоминая о том, что стоит закрыть себя, чтобы она вновь не проникла к нему внутрь.Достаточно того, что и так по её милости его мысли были заняты посторонним.—?Если так нравится носить золотую хуйню на пальце, то выбирай себе мужика хотя бы с умом.Его неожиданные слова вывели Ивану из транса, попав в самый эпицентр скопления обид.Поднявшись, она заправила пряди волос за уши и медленно, шаг за шагом, не отрывая взгляда от его зелёных глаз, подошла к нему совсем уж близко. В открытую нарушала личное пространство, столь беззастенчиво принуждая напрячься, будто была она сумасшедшей, которая в любую секунду могла выкинуть всё, что угодно. А она ведь могла! Глеб испытал это на собственной шкуре, попав под стрелы её признаний и слабости.—?Как защититься от тех, кто делает мне больно? —?свой неожиданный вопрос Ивана посвятила ему прямо в лицо, без зазрения совести спрашивая о столь откровенном. —?Мой муж делал мне больно, но я лишь терпела, всякий раз прощала и возвращалась к нему, а потом меня унизил ты, тогда, в той машине, ты унизил меня, а я не могла защититься. Я?— слабая, я не могу постоять за себя, тогда как же мне защититься?Я не унизил тебя, тварь, а изнасиловал. Не строй из себя пушистика, а просто взгляни правде в глаза. Тобой пользуются, потому что ты никчёмная, именно поэтому я трахнул тебя. Я знал, что после ты будешь молчать, а прогадал лишь в том, что ты смолчать не смогла о своих чувствах.Она не ошиблась. Он именно унизил её тогда в машине, а изнасилование же было после, потому что запомнились именно его слова, то, что он решился пойти на такой поступок по отношению к ней. Определённо, сперва ведь была мысль об унижении, и только после же сам акт насильственной половой связи. Вот только само изнасилование виделось Иване в блеклых красках, потому что телом она уже давно отмылась от его спермы на своих бёдрах, но вот в голове же с некой приторной осторожностью и бережливостью сохранились его интонация и слова.Они молчали около минуты, расстреливая друг друга одним лишь взглядом. Первой от оцепенения всё же проснулась Ивана и, взяв его за руку, она потребовала от него ответ:—?Не молчи же, Глеб!Ему захотелось закурить, выпить, принять какие-то таблетки, но только бы расслабиться и перестать чувствовать ответственность за того, кого он даже не приручал. Будто расплачиваясь за некий страшный грех, ходил он по острию ножа, ведь она стояла прямо перед ним и требовала ответа, испепеляя его своими умоляющими глазками.—?От этого никак не защититься, но ты можешь делать им больно в ответ. Могу тебя, сука, поздравить,?— горько усмехнувшись, Глеб наклонился к самому уху девушки. —?Меня ты уже изрядно так поимела.Даже после того, как он отстранился, Ивана продолжала сжимать его руку в тисках своих ладоней, а её затуманенный взгляд лишь доказывал, что она ничего не поняла. И ведь действительно же не понимала, когда это она успела сделать ему больно, если плакала за это время лишь она одна? Вот ведь странный тип! Загнал её в тупик, ведь она прекрасно знала, что он ей не соврал, не мог этого сделать, только не так и только не сейчас.—?Пойдём,?— потащив её за собой, проговорил парень. —?Я вызвал тебе такси, а то твоя подружка всё никак не уймётся.Проверив телефон, Ивана заметила там несколько пропущенных от Марины и кучу сообщений, если с ней там всё хорошо и когда же она наконец приедет. Хоть сам Глеб и не читал их, но, чтобы сложить картинку воедино, хватило лишь пары уведомлений, что высветились на экране её мобильного. Бросив короткий взгляд на парня, Ивана подозрительно прищурила глаза, не веря в то, что он не разозлился на звук уведомлений и не выбросил телефон прямо через окно. Взяв свою сумку, она направилась следом за Глебом в прихожую, где он уже выбирал ей обувь. Учитывая маленький размер её стоп, ей ничего не подходило, но выбирать было не из чего, так что пришлось обуться в чёрные кроссовки, а после ещё надеть ту самую куртку, которую она забрала у него в их первую встречу и которой её потом отлупил муж. Глеб даже застегнул ей молнию, как будто маленькому ребёнку, но только тщательно избегая взгляда её глаз.Он отправился проводить её до самого такси, что стало самой настоящей пыткой для девушки. Хотелось нарушить молчание, что застыло между ними в лифте, и она уже думала потянуться к нему рукой, но всякий раз одёргивала себя на полпути, пряча пальцы под длинным рукавом. Недосказанность давила тяжёлым валуном прямо на грудь, и ей так хотелось верить, что она не единственная, кто испытал что-то, кроме примитивного желания разделить своё одиночество. Будто между ними могло зародиться за столь короткое время нечто крайне глубокое и деликатное, так что чужим глазам даже смотреть не стоит, чтобы нечаянно не навредить.Ивана почти взяла его за руку, но двери лифта открылись, и он вышел первым. Вновь сбегал от неё, как будто прокажённой она была, так что чесался язык назвать её заразной особой не с хрупкой иммунной системой, но хрупкой женской натурой. Разочарованно выдохнув, Ивана направилась за парнем, но при виде такси сердце застучало быстрее. Ощутила близкий конец, и её вот-вот швырнут в мир, где она не знала даже, как дышать, и нужно было что-то сделать, как-то спастись. Ничего лучше не придумала, кроме как подойти к Глебу со спины и, просунув руки ему под мышки, обнять его. Пальцами она надавила на ключицы, щекой прижалась к спине и, роняя слёзы, произнесла:—?Больше не делай мне больно,?— просила болезненно, просила безжалостно и с надеждой на новую встречу.Проглотила не просто слюну, но и его реакцию в виде задержки дыхания. И только позже, когда она уже наконец отпустила его, Глеб позволил себе наконец сделать полноценный вдох. И путь она скрылась в такси, в жизни же всё продолжала пребывать, тенью следуя за ним обратно в квартиру.***Выслушав рассказ подруги о том, что же с ней случилось за последние сутки во всех подробностях, Марина несколько минут всё никак не могла прийти в себя. Конечно, она представляла, что Ивана приедет к ней, они вместе уладят вопрос с её работой, а точнее, она возьмёт отпуск за свой счёт, чтобы разобраться с мужем и всей той канителью, связанной с разводом, но она никак не думала, что эта рыжеволосая глупышка за всё это время успела пережить изнасилование, но это были ещё цветочки, ведь теперь она сидела за кухонным столом прямо напротив неё и продолжала всхлипывать, что всё вот так вот взяло и закончилось, что он ничего даже не сказал ей в ответ.Дыра внутри, а может, это просто у неё голова пуста? Определённо, что-то было с ней не так, раз тянуло её к такому человеку, как Глеб.—?Не сказал тогда, значит, скажет в следующий раз,?— пыталась успокоить её Марина. —?Но ты лучше будь с ним осторожнее, а то снова обожжёшься, как с Сашей.—?Как думаешь, он помог мне из жалости, или же?..—?Или же его просто замучила совесть,?— перебила её блондинка, на что Ивана только покачала головой.Такой исход её не устраивал.