Глава 12 (1/1)

Мана сидел на диване и недоверчивым взглядом смотрел на парней, находившихся в его квартире. Ему не нравилось многое в этой ситуации. Например то, что сын выглядел до странности бледным и каким-то неживым, глаза его были пустыми, сам он подозрительно молчал, когда должен был объяснить, наконец, что происходит.Когда он сошел на перрон, Аллен уже ждал его. Мана сказал ему сидеть дома, а он пришел. Уже в тот момент в сердце кольнуло неприятное предчувствие. А потом к его сыну подошли еще трое парней. Тогда начала вырисовываться картина более ясная, но лишь прикрытая собственными догадками. Поводов для волнения незнакомцы вызывали достаточно, но официальный тон и доверчивый взгляд светловолосого заставили задышать спокойно, но что-то всё равно не отпускало и скреблось под сердцем.— Мана Уолкер, — первым не выдержал Канда, — позвольте уточнить несколько вещей…Экзорцист сел в кресло и долгим взглядом посмотрел в небольшие глаза мужчины. Мана спокойно ответил ему тем же.— Вы ничего не спрашиваете. Вы уже в курсе?— А что я должен спросить еще? На мой вопрос «Кто вы такие» вы не ответили, сославшись на объяснения позже. Я жду, — строгим голосом сказал Мана и кинул на сына неодобрительный взгляд.Аллен сделал вид, что ничего не заметил.— Вы знаете что-нибудь об экзорцистах? – спросил Линк.— Нет, — тут же ответил отец.— Тогда мы вынуждены вас оповестить, — Линк глубоко вздохнул и поднял на мужчину серьезный взгляд: — Ваш сын перешел границу Закона и прошел кровный обряд с одним из представителей Ноев. Вам что-нибудь известно об этой семье?Мана прикрыл глаза, словно скрывая в них что-то важное, а потом, уже спокойно взглянув на наблюдавшего за ним Канду, ответил:— Мифы вздумали мне рассказывать?— О, так вы в курсе даже этого, — усмехнулся Канда и тут же получил недовольный взгляд от Аллена.— Скажите, Мана Уолкер… — Линк сел поудобнее. – Вы верите в войну с паранормальными силами?— Аллен, что это за секта? – Уолкер-старший строго посмотрел на сына. – Только не говори, что и ты веришь в это.Аллен, словно собирая всю свою энергию для слов, которые могут изменить всё, сказал:— Это правда. И суть этой встречи в том, чтобы узнать о моем шраме. Ты ведь всегда избегал эту тему, но нельзя убежать от нее совсем. – Он посмотрел на растерянное лицо мужчины. – Может… из-за твоего молчания я и вляпался во всю эту дрянь. Не знаю, можешь ли ты знать об этом что-нибудь, или нет, но Нои уже возродились и война необратима. В этом виноват я, — мальчик откинулся на спинку дивана и вздохнул: — Я верю тебе. Ты бы не стал предавать сына.Мана некоторое время сидел молча, словно обдумывая свой ответ. Что-то в нем показалось растерянное, огорченное, задавленное. Аллен тихо спросил:— Я ведь имею право знать? Или ты снова скажешь, что меня это не касается?Мужчина, грузно вздохнув и потерев ладони, ответил:— Сколько просит эта секта? Они вбили тебе эту дурь в голову и теперь требуют деньги? – он недовольно повернулся к сыну. – Дурак ты…— Пап! – Аллен резко вскочил с дивана. – Это уже не смешно! Ты никогда не говорил о матери — где она, как она; запрещал вообще поднимать эту тему! Я уверен, что она бы уж точно рассказала мне об этом, — юноша бросил взгляд на Лави, который, отвернувшись, смотрел в окно. Аллен снова посмотрел отцу в глаза и спокойно добавил: — Можешь молчать и дальше, только знай: я всё равно найду объяснение своим отклонениям. С той лишь разницей, что услышу правду я не от тебя.Он замолчал, смотря на родного человека едва не слезными глазами. Он был рад видеть отца снова… хотелось обнять его, рассказать, что с ним случилось… Только Мана не верил ему.Отец ему не верил.Канда, поднявшись с кресла, подошел к мальчишке, небрежно схватил его за шкирку и толкнул к выходу.— Что ты… — мальчик резко ударил экзорциста в грудь и вырвался из некрепкой хватки. – Не трогай меня!Он был зол. Лави немного шокировано уставился на седоволосого – такого Аллена он еще не видел никогда.— Аллен, — отец тоже поднялся с дивана, кинув на Канду небрежный взгляд. – Успокойся. Давай поговорим. Наедине.Мальчик обернулся на Канду, словно предупреждая заранее, что его он слушать не собирается, и подошел к отцу. Мана смотрел на него с плохо скрываемым облегчением.— Только не заливай, что эта «секта» старается меня задавить, — тихо сказал мальчишка, чтобы его услышал только отец. – Я в своем уме и знаю, что творится. И если ты…— Аллен, — отец мягко обнял его. – Обещай: что бы ни случилось, ты будешь мне верить.Аллен замолчал, прикрыв глаза и позволяя себе слабость находиться в теплых объятиях родного человека. Что делать? Что ему делать?— Ты не должен верить этим людям, Аллен… — тихо шепнул ему отец. – Пока они рядом – ты в опасности.— Папа, да они мне жизнь спасли не один раз, — досадно простонал мальчик. – Почему ты не веришь мне?— А ты сам знаешь кому верить?Аллен застыл. Потом, слегка отодвинувшись от мужчины, он посмотрел ему в лицо – неужели отец…— Ты что-то знаешь… — пораженным и не верящим шепотом сказал юноша.Неужели все те семнадцать лет отец от него скрывал жизненно важные факты? Неужели не мог рассказать всё, как есть? Неужели…— Мелкий, — Канда был раздражен, — долго вы собираетесь там шептаться?Аллен обернулся и стеклянным взглядом посмотрел на мечника. Канда не должен ничего узнать. Канда не должен ничего понять. Канда, он… не должен причинить отцу ничего плохого.— Мы уже всё, — прочистив горло, ответил Аллен и отстранился от отца. – Папа волнуется. Но разрешает мне идти с вами.— Аллен! – прикрикнул Мана. – Ты остаешься дома!— Нет, пожалуй, я пойду с ними – здесь меня чуть было дважды не убили, — натянув непринужденную улыбку, оповестил его мальчишка.— Играешься на моем терпении? – Мана осмотрел всех присутствующих. – Не для этого я тебя воспитывал, чтобы потом выслушивать оскорбления.Аллен стоял к нему спиной. Опустив голову и прикрыв глаза, он знал, что выглядит сейчас более, чем просто слабым подростком, привязанным к своему гнезду. Отец всегда был центром в его жизни. Он всегда был с ним – только он. Когда было грустно – был папа. Когда было весело – был папа. Когда было странно – был папа. Папа всегда выручал, забирал, искал, спасал, помогал. Всё его туманное детство, размытое слезами одиночества, было проведено наедине с отцом. Карточные домики, шашки и оригами, воздушные змеи, моторные лодки и пробы кулинарии – всё было сказочно интересным, если рядом был отец. И долгие отъезды, и одинокие зимние вечера не могли затмить ощущение нужности.Нельзя было вот так повернуться к нему спиной и уйти.Канда говорил, что он уверен в наличии информации у Маны. И если он что-нибудь поймет – центр вселенной, маленькой вселенной Аллена, просто рухнет от его рук, как карточный домик от ветра.— Пап, — тихо позвал Аллен и, не оборачиваясь, сказал: — Я верю тебе. И всегда верил. Но… — он повернулся к нему и, болезненно улыбнувшись, сказал: — Я буду рад, если ты поймешь, что я уже взрослый и вправе решать за свою жизнь.И, ничего не сказав более, он решительным шагом прошел мимо Канды, в прихожую. Канда же, словно того и ожидав, вышел следом, заставляя подтянуться за ним и Линка с Лави.Мана так и остался стоять, не в силах даже ничего ответить. Его сын, его взрослый сын, уходил, но останавливать его было бесполезно – он сам вправе сам решать за свою жизнь, так сказал он.Когда послышался хлопок входной двери, Уолкер-старший ощутимо почувствовал холод одиночества и вздохнул."Это невозможно".Всю ночь Аллен просидел в углу того старого дома. Канда, рассчитав с Линком план дежурства, устроился спать в противоположной стороне, а Лави отключился под боком седоволосого. Говард кинул на Аллена мягкий взгляд: сидит, как раненый солдат, страдающий о последних минутах своей жизни. Тихо усмехнувшись своему сравнению, Линк спросил:— Жалеешь, что ушел?Он обошел поломанные доски в середине комнаты и сел рядом с мальчишкой. Аллен некоторое время молчал, а потом тихо выдохнул:— Мне как-то не по себе…Экзорцист понимающе кивнул. Говорить было не о чем, хотя и расспросить мальчишку нужно. Канда сказал, что «недоросток» повел себя странно. Если это заметил сам мечник, значит, так оно действительно и было – можно не сомневаться.Неловко потерев ладони о колени, экзорцист посмотрел Аллену в лицо:— Может, поспишь? Утро скоро.— Попробую, — согласился мальчишка и устроился удобнее, облокотившись о стену.Блондин смотрел на уставшее лицо напротив и думал. Аллен показался ему действительно странным – то ли приезд отца его так встревожил, то ли факт о возрождении, а может, виной тому оказался Канда… Не исключено, что состояние мальчика было исходом всех выше перечисленных факторов.Линку было жалко мальчишку.Осторожно протянув к нему руку, он огрубевшими пальцами коснулся его прохладной щеки. Аллен открыл глаза.Линк смотрел на него с каким-то сожалением, жалостью и теплым сочувствием, а Уолкер – вопросительно и настороженно.Игнорируя свою очередь объяснять, что он творит, Говард лишь почти что нежно погладил Аллена по щеке и убрал руку, сказав только:— Спокойной ночи.А потом встал, отходя к дверному проему другой комнаты.Аллен глубоко вздохнул и, напоследок посмотрев в сторону спящего напротив брюнета, вновь прикрыл глаза. Канда сказал верно: блядово чувствовать себя убогим.— Эй, мелочь, — Канда наклонился к спящему парню, смотря ему в лицо. – Задницу отморозишь.Лави, проснувшийся примерно минуту назад от грубого толчка в бок, заторможено смотрел на брюнета, который был в опасной близости от Уолкера.Линк, скрестив руки, наблюдал за развернувшейся картиной со стороны, не вмешиваясь и не влезая – не хватало еще испортить мечнику настроение, которое, по ходу, у того пока имелось.Кинув на рыжего высокомерный взгляд, Канда усмехнулся:— Не смотри на меня своим щенячьим взглядом. Не трону я твою косточку.Лави, словно вынырнув из-под воды, сделал глубокий вдох и покачал головой:— Руки сначала помой, экзорцист. А в остальном я тебе не судья.Брюнет кивнул, цинично осмотрев Уолкера. Тот, словно чувствуя сквозь сон чужое присутствие, отвернулся от Канды и заново засопел. Тогда экзорцист всё-таки решился на изначально задуманный план.Он сел рядом со спящим мальчиком и, осторожно убрав белую прядь волос за ухо, наклонился и обхватил губами мягкую мочку. Лави, чувствуя острый укол ревности, поднялся с пола и обвиняюще посмотрел на Линка, который предпочел всё же отвернуться.Мальчик, чувствуя ласкательные и скользящие движения у своего уха и ниже к шее, что-то тихо пролепетал и задышал чаще. Канда аккуратно положил ладонь на другое ухо седоволосого, плотнее приникая к уже облюбованному, более страстно спускаясь по скулам ниже.Аллен с тихим стоном приоткрыл глаза, заторможено подтягивая к себе колени, и с ужасом осознал, что кто-то целует его в шею. Жарко, быстро и жадно. А собственное дыхание сбито, тело откликается…Дернувшись, он стал отталкивать от себя… Канду?— Канда! – возмущенно крикнул Аллен и, соскользнув вбок спиной к стене, повалился на пол.Канда, усмехнувшись, поднялся с колен. Посмотрев на неловко поднимающегося мальчишку, он довольно оценил свои старания.Уолкер был зол, смущен и… растерян.— Извращенец, — окрестил он экзорциста, не поднимая на него глаз. – Придурок.— Вставать надо тогда, когда будят, — спокойно сказал Канда, возвращаясь к подоконнику.— Ну не таким же образом! – наглость экзорциста вывела юношу из себя.— Я тебя будил нормально – есть свидетели. Если бы ты встал сразу – такого не было бы. Вывод: виноват сам.Аллен ничего не ответил. Он огорченным и раздраженным взглядом посмотрел на невозмутимого Линка, странного Лави и стукнул кулаком по стене – неужели Канда теперь будет опускать его и при других? Опустил перед самим собой, и ему этого недостаточно?Это твоя месть, Канда? За то, что поводок оторвался?Канда, ты всегда стараешься казаться тем, кем не являешься. Или же все в тебе ошибаются и ведутся на чистую уловку? Как можно так просто вытирать об человека ноги? Ты с такой поразительной легкостью пользуешься чувствами, только не тем способом, для которого они предназначены. Ты играешься на них. Ты ищешь самые слабые и топчешься – медленно, со вкусом и паузами.— Сука.Канда ничего не ответил. Он, конечно, услышал твердый тон голоса Недомерка, но пусть тот побесится – ему на пользу.Когда Аллен вышел на улицу, Лави, словно ошпаренный кипятком, резко схватил брюнета за грудки и сказал:— То, что ты говорил тогда… — он прищурил глаз.— Правда.— Я не об этом, — зло процедил Лави. – Ты специально меня хочешь вывести из себя?Канда изогнул губы в насмешке:— Какие все самовлюбленные… Нет, — он с силой схватил удерживающие его руки и оттолкнул их. – Я просто делаю то, что хочу.— Тебе мало? Сам же просил помочь тебе, чтобы от тебя отвязались. Не помнишь?— Помню. Прекрасно помню, — снова усмешка. – Но ты плохо действуешь. И он еще не переключился. А пока он не переключился, я буду его трахать. – Поправив воротник, он затянул хвост волос потуже и усмехнулся: — Всё в твоих руках, Пёсик, — он постучал рыжего по плечу и вышел в другую комнату, к Линку.Лави сжал руки в кулаки – что за дьявол укусил этого ублюдка?Сначала у него хватило наглости «подбодрить» его своей жалостью. Мол, жаль мне твой глазик. Так потом он стал заливать о «ненужной связи», которая мешала ему. И этой связью была привязанность Аллена, так отчаянно старающегося удержаться за соломинку и не увязнуть в болоте разворачивающихся событий. Канда слишком просто опускает людей на колени. Он должен получить по заслугам, и неважно, как сильно к нему привязан Аллен, он должен, нет, он обязан отучить его, Аллена, от привычки даже думать об этом экзорцисте.От мыслей его отвлекла скрипнувшая дверь – вернулся Аллен. Почувствовался холодный ветер, успевший за мгновенье вломиться в дом вместе с мальчишкой. Простого дуновения хватило, чтобы остудить пыл парня.— Лави? – Аллен слабо улыбнулся и окинул комнату взглядом. – А где остальные?— Там, — рыжий махнул рукой на дверной проем другой комнаты.Аллен кивнул и остался стоять рядом, облокотившись о подоконник. Он пах снегом и холодом.— Я много вчера думал… — начал он, смотря в противоположную Лави сторону. – Решил, что неправильно я оставил отца… Он, наверное, итак волнуется – сын, с какими-то парнями из «секты»… Взял и просто ушел, помахав ручкой, — вздохнув, он покачал головой: — Я хочу вернуться и всё объяснить снова. Но мне страшно. И снова не знаю, чего боюсь больше – правды или неправды.— Аллен, — Лави, дождавшись, когда на него посмотрят два серых глаза, улыбнулся: — Иди к нему. Я думаю, что эту ночь не ты один не спал.Аллен задумчиво смотрел в лицо Лави, словно что-то взвешивая в мыслях. А потом кивнул. Скорее себе, нежели собеседнику.У него еще никто не отнимал шанса разобраться в себе и ситуации, а значит — он должен сделать вторую попытку.Небо падало.Оно осыпалось мелким снегом, похожим на манную крупу. Ложилось тихо, медленно приближаясь к земле. Солнце отдыхало за ширмой толстых облаков. Ветер одиноким привидением гулял по всем ярусам суетливого города.Прохожие казались безликими декорациями, их голоса были слышны словно через слой ватного одеяла.Атмосфера пугала.Аллен, воровато оглянувшись, скрылся в подъезде своего дома. Канда последовал за ним.Линк вместе с Лави остались снаружи. Расчистив лавочку от навалившегося на нее снега, они сели. Договорились встретиться не позднее, чем через пятнадцать минут.Время пошло.Дверь, в которую Аллен позвонил по привычке два раза – они с отцом всегда звонили друг другу именно так – открылась почти сразу. На пороге стоял Мана, спокойный и уставший.— Пришел, — прокомментировал он.Отступив назад, пригласил пришедших войти.— Пришел-пришел, — Аллен улыбнулся и, разувшись, порхнул в зал. – Канда со мной, — крикнул он немного позднее, заметив в зеркале серванта, отражавшем часть прихожей, какую-то заминку.Присаживаться Мана не стал, свысока смотря то на сына, то на его спутника, вальяжно усевшегося в кресле.— Такое чувство, словно и не дома, — виновато улыбнулся Аллен и, поймав на себе вопросительный взгляд отца, пояснил: – Как будто на допросе.— Вот именно. Как будто высокомерный юрист пришел собирать сведения, — Мана строго посмотрел на Канду. Ему не нравилось то, что парень, возрастом, может, немногим старше Аллена, вел себя слишком… взросло. Смотрел, как хищник смотрит на добычу. Даже не смотрел – высматривал. Глаза-прицелы. Весь его вид говорил об его холодности и колкости.Мане он не понравился еще вчера.— Если вы не скажете, что произошло с вашим сыном, – я имею в виду появление пентаграммы – то, боюсь, для вас будет не слишком хорошо, если он пойдет с нами. А он пойдет. Для его же блага.— Ставишь условия? – холодно спросил старший Уолкер. – Я тебя знать не знаю, и…— Пап, — вмешался Аллен, — если ты боишься, что я на тебя обижусь, узнав правду, то ты ошибаешься.Мана посмотрел на сына с сожалением. Почти с таким же явственным, каким Линк одарил мальчишку ночью.Юноша стиснул зубы, но ничего не сказал по этому поводу – не хватало еще тратить время на ссору.Мужчина устало вздохнул:— Не понимаю. Зачем все эти игры и шутки? Неужели для того, чтобы узнать совершенно неважное?— От этого зависит моя жизнь… — Аллен потер виски. – Представь, что…— Аллен, — Мана вздохнул. – Закругляйся. Не хватало, чтобы ты впутался в эту секту окончательно и нарвался на кого-ниб…Аллен посмотрел на него непонимающим взглядом.Замедленным кадром он увидел, как опадает тело отца на пол и как растягиваются в оскале темные губы… Ноя.Щелчок.Пружина времени распрямилась, и раздался громкий шум, похожий на выстрел пистолета. Реальность выбила мальчишку из строя, и он потерял ориентацию в пространстве: шоковое состояние, когда понятия не имеешь, где низ, где верх, где ты, а где остальные. Он почувствовал сильный толчок, откинувший его к стене. И боль, раскатом раздавшаяся в его голове, затмила мысли; потемнело в глазах.Кто-то схватил его за запястье и тряхнул, припечатывая к стене. Ему удалось разобрать только два слова: слышишь и придурок. Разноцветным калейдоскопом закружили круги-мультфильмы перед глазами. А потом, вдруг обретя сознание, увидел отца рядом с собой.— Пап?.. – Аллен, не веря, коснулся рукой окровавленного виска. – Папа?..Мужчина молчал. Он грузно дышал, хрипел и едва заметно шевелил губами.Разбилось окно.Аллен, сумасшедшими глазами огляделся, но Канду так и не нашел.Теплая рука коснулась его руки, пальцы обвили его запястье, и мальчишка неосознанно подумал, что подобное только что было. Он повернулся. Мана смотрел на него абсолютно чистым, глубоким взглядом. Слова и мысли разлетелись подобно испуганным птицам.— Я подозревал…— тихо сказал отец, и Аллен, сглотнув выступившие слезы, наклонился к нему ниже, задыхаясь от страха увидеть безжизненные зрачки. – Я… ошибся…Мальчишка вздрогнул, услышав какой-то треск.— У меня руки холодеют…— Нет! – паника на грани с истерикой. Такое бывает?Он смотрел в темно-серые глаза напротив. Левый залился кровью – висок был пробит. Кровь красными дорожками очертила половину лица.Страшно.— В конверте…— Тише, — Аллен обхватил лицо отца окровавленными ладонями, — я сейчас же позвоню в скорую, да? Мы вытащим тебя, пап… — всхлип. – Канда, он… Помогал мне… Лави, Линк – они…Аллен внезапно замолк, почувствовав пронизывающий холод. Медленно обернувшись, он почти с легкостью выдохнул – никого не было.— …они тоже помогали… — продолжил юноша и, обернувшись, снова замолчал.Его уже никто не слушал.Взгляд отца, безжизненный и пустой взгляд, был направлен в потолок, мимо лица Аллена, словно он смотрел сквозь него. Хрипов не было, дыхания – тоже.Аллен сам на мгновение перестал дышать – это невозможно. Невозможно так, чтобы в один день и не стало… Нет.Нет!— П-пап? – он вновь провел рукой по щеке, убирая капельки свежей крови с уголочка губ.Ему никто не ответил. Мана вдруг так сильно стал похож на поломанную куклу, каких показывают в страшных боевиках. Только сознание отказывалось верить – отматывало время назад и само же страдало от этого, потому что невозможно.Реальность оглушила своей мертвой тишиной.Аллен, затаив дыхание, потрогал волосы отца, провел рукой ниже. Потом положил голову ему на живот и прикрыл глаза.Пока есть тепло, говорят, есть душа.Лави вздрогнул, когда Линк, резко подскочив с лавочки, бегом направился к подъезду. Время еще не подошло, но экзорцист был настроен решительно.Раздался звук бьющегося стекла, и рыжий, подняв голову вверх, увидел сыплющиеся осколки, смешанные со снегом. Было пробито окно седьмого этажа.Тогда стал ясен порыв Говарда бежать – Лави кинулся догонять его. Лифта ждать никто не стал – понадеялись на свои силы и скорость. И если Линку это удалось без особых проблем, то Лави к концу пути замедлился, но отчаянно рвался вперед.Когда он зашел в квартиру, то не увидел ничего, кроме пыльного тумана, осколков и продырявленных стен.Линк тоже где-то скрылся. С громким треском что-то сломалось в области кухни, и Лави едва успел приникнуть к стене – что-то ледяным ветром пронеслось мимо.Ной.— Черт, — парень помахал перед собой рукой, словно разгоняя дымку пыли.На ощупь он прошел к залу, заходясь кашлем. Шкафы оказались перевернуты, на полу валялось множество битых стекол, осколок, досок и цемента. Видимость здесь была лучше – бой был перенесен в другую комнату, поэтому и пыли здесь соответственно меньше.— Аллен? – осторожно позвал он и сделал шаг вперед, в любой момент готовый выдержать удар. – Канда? – всё молчало.Казалось, он один сейчас находился на поле боя. И чувствовать себя следующей жертвой Ноя было отвратительно. Сглотнув вставший ком отчаяния в горле, он вздрогнул, услышал шарканье за своей спиной. Он обернулся.Линк.— Где… — начал было рыжий, но его перебили:— Канда там, — он махнул рукой в сторону кухни. – А Аллен…Лави смотрел блондину в лицо и ждал ответа.Линк, выдохнув, покачал головой и кивнул на завалы в зале:— А Аллен где-то тут.И прошел мимо парня, явно намереваясь приступить к поискам.— А где Ной? – скрывая дрожь в голосе, спросил Лави.— Ушел, — спокойно отозвался Говард, перешагнув остатки от кресла.Зайдя за перевернутый шкаф, он настороженно остановился. Аллен лежал на своем отце, без сознания. Руки и волосы его были в крови, что подтолкнуло на мысль, о…— Аллен? – Лави обошел Говарда и осторожно коснулся пыльного плеча. – Аллен, поднимайся… — голос дрогнул.Первый порог напряжения был пройден, когда Уолкер действительно открыл глаза. Но теперь внимание пало на Ману.Слов и комментариев нужно не было.Линк, поджав губы, отвел глаза. А Лави… А Лави потрясенно смотрел на мальчишку. Сложилось такое впечатление, словно Лави видел всё, что творилось у того в душе – слишком читаемы были эмоции на его лице.— Аллен…Маленький цилиндр на крыше белой машины, называвшийся лампочкой-мигалкой, светился оранжевым и завлекал всё внимание к себе.Мысли возносились до самых краёв создания мира, его устроенности. Философские вопросы о жизни и смерти, добре и зле, справедливости и безнаказанности. Совершенно разные темы подползали к голове, подкрадывались, и сознание без разбора принимало нежданных гостей.Порой даже возникали вопросы, а почему небо не зеленое, вода прозрачная, а воздух неуловимый.Спускаться на землю Аллен не спешил. Ему было достаточно парить где-то над ней – не слышать голосов, не видеть лиц, не разговаривать самому. Реальность, в которую он попал месяц назад, разыграла с ним злую шутку.Одиночество неумолимо тянуло к нему руки.Он смотрел на него, как на соринку на нечищеном ковре – безразлично. Оно было похоже на Медузу Горгону, только более смягченное, дымчатого цвета.И рад бы был сказать ему «Да пошло ты», но не было ни желания, ни сил. Полная апатия и потерявшийся интерес к окружению.Конверт нашел Лави. Аллен, еще сидя над отцом, только и смог сказать что-то про конверт. Впрочем, Мана и сам не рассказал о нем что-то более значимого. «В конверте». И всё.Документ лежал в темном чемодане, который нашелся в почти уцелевшей спальне. Вещи мужчина не разбирал, поэтому и бумага лежала на видном месте.Когда подъехала полиция и скорая, Аллен уже сидел внизу, под высоким куполом падающего неба, и сжимал послание, написанное черт знает когда.И не знаешь – злиться или плакать. Хотя и того и другого до рези в душе не хотелось.Он посмотрел на Комуи, разговаривающего с кем-то из полицейских. Лицо его было серьезным и сосредоточенным. Рассказывать полиции о Ноях бесполезно. Они не поймут и не поверят. А Линк однажды говорил, что Ли не раз выруливал из подобных ситуаций – это его работа.— Аллен, такси, — оповестил его Лави.Мальчик кивнул. Отряхнув джинсы от налипшего снега, он поплелся следом за всеми. В машине чувствовался острый запах медицинских препаратов. Только сейчас Аллен обратил внимание на мечника: ссадины на лице, руках, безвольное тело, облокотившееся о Линка.Живой. Сквозь треск и битые стекла, но живой.— Что сказали там? – спокойно спросил Уолкер, отвернувшись от брюнета и кивнув на машины с мигалками и мужчин в форме.— Комуи уладит вопрос о твоем обеспечении. Чтобы в детский дом не определили, — ровно отозвался Линк.Лави сидел на переднем сиденье и молчал. Уолкер перевел на него взгляд. Некоторое время он просто смотрел на его затылок, а потом, слабо улыбнувшись, Аллен сказал:— Он хотел быть со мной честным до самого конца, но боялся.«Линии жизни на наших ладонях не имеют перекрестков, Аллен. Спасибо, что носишь имя, данное тебе мной. Фамилия у нас с тобой одна, но кровь разная.»Теплая улыбка была изломлена дрожью в подбородке.Это больно.Канда снимал бинты, толстым слоем наложенные на его руки. Он был раздражен такой тщательностью работы медсестер – слишком долго возились. Понятное дело, что беспокоились. Но Канда считал это лишним. Сегодняшней целью Ноя был Мана Уолкер. Неужели воскресшее привидение боялось утечки информации? Значит, папаша пацана что-то знал.Стиснув зубы, он злился в первую очередь на себя. За то, что дал возможность мелкому обговорить с отцом такие вещи не на языке принуждения. За то, что сам не попытался выколоть из него информацию… Но Мана не был таким простаком, каким мог показаться – молчал до последнего.Переведя взгляд на Уолкера, он покачал головой и хотел что-либо сказать, только передумал. Поднявшись с подоконника, он вышел из своей комнаты, а вернулся через несколько минут и не с пустыми руками.Аллен поднял на него вопросительный взгляд, когда на низкий деревянный стол с тихим стуком приземлилась бутылка.— Херово же? Так гасись.Канда был серьезен.Спрашивать, откуда в Ордене имеется спиртное, Аллен не стал. Только, избавившись от пробки, он сделал большой глоток из горла и поморщился – он никогда не пил коньяк.Запах спирта ударил в нос, по телу прошлась обжигающая волна.— Ты говорил, что победить Ноя нереально. Даже двое на одного, — наконец отозвался Уолкер.— Я такое говорил? – Канда не поднял на него даже взгляда, продолжая разматывать горе-бинты.Сделав еще один глоток, мальчик вздохнул:— И за что это всё на меня свалилось, а?Ответа не последовало. Да и кто ему смог бы ответить за этот вопрос?Теплота и забота родных и любимых рук канула в пропасти серых дней. Теперь будут греть только воспоминания, теплый плед и коньяк, который пился уже не так гадко.Отец останется отцом. Верь мне, что бы ни случилось. Так говорил он. Боялся потерять доверие? Привязал к себе и привязался сам? Конверт-конверт… Дата стоит сто летней давности – давно решился рассказать, да смелости не хватало.Аллен судорожно втянул воздух через нос.Отец сказал, что ошибся. Он мог иметь в виду, что угодно, но что-то подсказывало, что его ошибка была связана с ним, Алленом. Мана отказывался верить в существование экзорцистов, но… значит ли это, что он в них не верил? Он делал намеки, чтобы Аллен держался от них подальше? А потом? Сказал: «Ошибся».Покачав головой, Аллен поставил бутылку на стол и закрыл лицо руками. К горлу подошел комок отчаяния, глаза снова защипали. И внутри, под сердцем, еще билась надежда, что происходящее – страшный сон, что отец еще в Таиланде, приедет не скоро…— Я не могу, — Аллен размазал слезы по щекам и посмотрел на свои руки. Ему казалось, что кровь отца еще осталась на них.— Ну и слабак, — Канда хмыкнул. – Это война.— Это война, — тихо повторил Аллен.Дверь, противно скрипнув, открылась. Лави, пройдя в комнату, сел на кресло напротив Аллена и критично посмотрел на бутылку.— Спаивать теперь его будешь? – он смерил Канду подозрительным взглядом.— А разница? Надо же как-нибудь спать его укладывать. Мне хныканья всю ночь не нужны.— Ты слепой, Канда, — Лави посмотрел Аллену в лицо и вздохнул – его раздражала высокомерность брюнета.Аллен же снова замолчал, уткнувшись себе в колени. Экзорцист закатил глаза:— Сука… Сколько тебе лет, мелочь? Как дешевый ботинок под дождем расклеился.— Иди на хуй, Канда…Лави откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Голова болела, усталость наваливалась тяжким грузом на плечи и тянула вниз. Но для Аллена можно и посидеть с ним.— Пожалуй, на хуй иди лучше ты, — оскалился мечник и слез с подоконника.Он устало лег на кровать, закинул руки себе под голову и сказал:— Захочешь мягкую постель – попросишься.Лави покачал головой и посмотрел на мальчишку, уже кивающего носом. Видимо, алкоголь быстро подействовал на юный организм.— Аллен, — мягко позвал он.Тот обернулся к нему, слабо улыбнулся, тепло и мягко, и потянулся. Потом Аллен как-то обреченно поднялся на ноги, пока совсем не отключился, и, снова взглянув на Лави сонным и заплаканным взглядом, сказал:— Иди к себе, Лави. Я уже в порядке.Рыжий просто кивнул, внимательно всмотревшись в опухшие глаза, и в одно мгновение покинул комнату. Аллен слабо улыбнулся – хорошо, когда так… понимают.Потом он перевел взгляд на Канду. Тот снимал с себя помятую рубашку светло-голубого цвета. Кинув ее на пол, чтобы не мешалась, он поднял глаза на изучающего его Уолкера.— Как тебя там просить? О постели-то? – безразлично спросил он у брюнета.— Ложись, — экзорцист услужливо подвинулся.Аллен, скинув с себя светлую футболку, расстегнул ремень и стянул джинсы. На животе тут же сомкнулись чужие прохладные руки, по-хозяйски поднимаясь выше к светлым соскам.Аллен едва заметно вздрогнул, но отбиваться не стал — приятно. Канда потянул напрягшееся тело на себя, укладывая его на подушки и нависая сверху. Мальчишка лишь рвано задышал, из-под дрожащих ресниц наблюдая за действиями.Раздвинув чужие ноги, Канда прижал горячее тело к матрасу кровати своим весом. Колени Уолкера уперлись ему в бока, и он двинулся вперед, имитируя знакомое движение, отчего тело под ним немного дернулось. Аллен обвил его шею руками и приник к губам, отчаянно, безнадежно, но его проигнорировали.Спустив чужое белье, Канда немного отстранился, чтобы освободить и себя от ненужной детали. Потом, вернувшись в кольцо чужих объятий, он поддался вперед, запустив пальцы в седые волосы и больно сжимая их.— Тш, — он тихо выдохнул, с трудом проталкиваясь глубже.Аллен зажмурился, до крови прикусив губу. Снова полились слезы. Было слишком сухо, и Канда причинял нетерпимую боль. На миг ему даже показалось, что он потерял сознание, но нет — перед глазами были еще темные длинные волосы, собранные в неаккуратный хвост, и пожелтевший потолок.Брюнет проникал неторопливо, и от этого вязкая боль чувствовалась острее и сильнее. С каждым миллиметром и секундой хотелось выкарабкаться из-под тяжелого тела. Хотелось кричать и ругаться на Канду, что он так невнимательно относится к... нему.Он вцепился пальцами в его плечи, сжимая и царапая — то ли для того, чтобы отомстить за свою боль, то ли для того, чтобы приглушить свою боль.— Блядь, — всё же выругался юноша и захныкал, — Что же…— Терпи, — Канда в отместку грубо и с нажимом протолкнулся вперед, заходя, наконец, до конца. Аллен, шикнув, дернулся, с силой сжав коленями чужие бока, но в ответ получил лишь резкий толчок.Канда начал двигаться сразу же. Аллен скулил, зажмурившись и стараясь не плакать в голос. Было больно настолько, что о возбуждении и речи быть не могло — колкая обида сковала всё тело. Канда снова пользуется им.Сегодня убили его отца, а теперь трахают ради собственного удовольствия.А брюнет толкался быстро, грубо, полностью давая себе свободу для разрядки. Он то поднимал своими бедрами бедра парня, то до боли сжимал пальцы в чужих волосах, вгоняя свой член в напряженное тело, кусал Аллена за плечи, не останавливался ни на секунду, быстрыми толчками доводя себя до исступления. Кончил он быстро. Короткий и низкий стон смешался с громким всхлипом юноши.Приоткрыв глаза, слипающиеся от пота, он немного приподнялся над Уолкером. По коже прошелся прохладный сквозняк, остужая её разгоряченность. Красное и мокрое от слез лицо было искажено болью и горем. Канда тихо усмехнулся, наклонившись к искусанным губам. Лизнув кровоточащую ранку, он сказал:— В этот раз мне понравилось, мелочь.И отстранился, игнорируя оставшиеся на своем члене кровь и сперму, игнорируя опустошенный взгляд своего партнера, игнорируя количество одеяла — оно было в одном экземпляре. Только сейчас вспомнив, что он забыл взять второе, Канда всё равно махнул рукой — пустяки.Как будто бы делая одолжение, он накрыл так и оставшегося лежать Аллена половиной пледа, а потом, отвернувшись к стене, он прикрыл глаза и долго не мог уснуть от не прекращающихся всхлипов.