Глава 11 (1/1)

— Канда… давай переспим?Канда легко усмехнулся и посмотрел на Уолкера, как на ребенка. Откровенность, вложенная во взгляд чистых серых глаз, немного сбивала с толку и смешила одновременно.Нужно же показать ему, насколько он жалок и низок, открыть правду на его стоимость, дать понять, что слишком простая система легко взламывается. Только открытый вызов, предложенная возможность, которой можно вновь воспользоваться, наставляли свои поучения, и Канда задумался.Аллен поднялся с кровати, осторожным шагом подошел к брюнету. Экзорцист стоял неподвижно, а чернильные зрачки следили за робостью тихих движений. Светлые прохладные ладони почти воздушным жестом легли на его щеки, губы защекотало теплое дыхание.Иногда придавить гордость – значит извлечь какую-либо выгоду. Канда это знал, только выгода в этой ситуации была сомнительной.— Не понял еще? – спокойно спросил он у Аллена, игнорируя прикосновения чужих губ к своим.Тот улыбнулся:— Понял.— А какого черта лезешь тогда? – Канда с неприязнью схватил светлые запястья и оттолкнул мальчишку от себя. — Найди себе кого-нибудь попроще. Я с тобой играться не собираюсь.— А я и не прошу со мной играть, — сказал Аллен, оглянувшись на прикрытую дверь комнаты. – Ты сам виноват. Если бы ты умел попридержать своё обилие «любви» в постели, то не приходилось бы разгребать всю грязь сейчас…— Если не хочешь признавать себя, как природную ошибку, то можешь придумать себе другое оправдание. Но спихивать вину на меня из-за того, что у тебя встал на парня – детский сад.— Но ты взял на себя ответственность! – широким жестом Аллен отчертил круг в воздухе.— Какую еще ответственность? Недомерок, ты бредишь что ли? – прищурившись, брюнет подошел ближе. Что-то опасное просквозило в его движении, но концентрировать на этом внимание не было времени.— Сам ты бредишь, — как-то обиженно отозвался юноша и на некоторое время ничего не говорил. – Если тебя считают хорошим стратегом, то… может, они, отчасти, и правы, но дальше игрального поля твоя логика не распространяется, — он поднял на Канду глаза. – «Попробуем», — передразнил он, — ну, и? Попробовали? – попробовали. И дальше что? Твое веретено в заднице успокоилось, а моё, может быть, завертелось. Я пошел на уступки тебе, а на уступки мне ты идти не собираешься. Это ты называешь гордостью или крутостью?— Завертелось, значит? – усмехнулся экзорцист.Аллен замолчал. Он смотрел Канде в лицо и старался найти хоть каплю сожаления или сочувствия, понимания или поддержки. Но, так и ничего не найдя, он спросил:— Тебе нравится казаться выше других?Брюнет, помолчав, плавным движением взял свою катану, которую облокотил о стол, и принялся неспешно её крепить на поясе. Аллен проследил за этим жестом.В комнате было тихо.— Кому не нравится быть выше других? – наконец отозвался он, усмехнувшись. – Ты бесишься от своей доли быть загнанным в низину, поэтому требуешь от меня того куска своей гордости, которую сам же предпочел мне отдать. А всё для чего? Верно, для того, чтобы подняться на ступень выше и посмотреть на меня не снизу вверх. Разве ты сам не противоречишь себе?— Канда… Ты вообще меня слышишь? – устало спросил Уолкер, грустно смотря на темный пояс брюк экзорциста.— Слышу, но не слушаю. – Он выпрямился и окинул Аллена странным взглядом: — Мана Уолкер приезжает – подумай лучше над этим.Словно поставив точку, он вновь усмехнулся и, в который раз проверив закрепленность меча к поясу, подхватил белые листы со стола и вышел из комнаты.Аллен задумчиво посмотрел ему вслед. Канда напомнил ему раскаленное железо, прикасаться к которому было в ущерб себе. При контакте с ним словно оставались ожоги и шрамы, которые не под силу было вылечить или успокоить – они трещинами расходились по всей душе и зудели негромкой болью и обидой.Аллен вздохнул и сел на кровать.Канда снова оказался прав. И чем он только руководствуется? Почему он не видит необходимости во взаимодействии с окружающими? Что видели эти темные холодные глаза?— Аллен? – некоторое время спустя Лави заглянул в спальню и улыбнулся: — Канда сказал, что ты проснулся. – Прикрыв за собой дверь, он неслышно прошел вглубь комнаты и уселся на стул, где временем раньше сидел Канда. – Линк попросил передать, чтобы ты взял с собой немного вещей, и мы пойдем в Орден. До приезда твоего отца…Мальчик обреченно вздохнул и кивнул. Некоторое время посидели в молчании, потом Аллен, подняв голову к парню, спросил:— Они отчеты о произошедшем уже написали?— Вроде бы да. Линк еще половину вчера Мари отдал. А что? – рыжий заинтересованно уставился в серые глаза.— Интересно, что они написали на счет привидения…Лави молча кивнул, потом скривил губы, в задумчивости вытянув их вперед, и, прикусив нижнюю, сказал:— Не хочу давить, но… Ной действительно тебе не говорил ничего важного? Я… думаю, что для его возрождения остались считанные капли.Уолкер вздохнул и поднялся с постели. Открыв шкаф, он достал серый свитер с неглубоким вырезом, светлую футболку и черные брюки. Кинув одежду на кровать, он остановился рядом со стулом, на котором сидел Лави, и, положив руку на деревянную спинку, сказал:— Я знаю… — он опустил голову. – Мне не нравится, что Ордену настолько важны отчеты и прочие формальности. Ной смог разгадать наши действия и был прав, когда сказал, что мы теряем слишком много времени, Лави…Лави молчал. Смотря в одну точку в стене напротив, сидел ровно, прислушиваясь к ровному дыханию и негромкому голосу Аллена.— С Кандой договориться о чем-либо просто невозможно – он действует только согласно своим расчетам, при этом пользуясь поддержкой остальных… Я не могу принять его методы. Это он теряет много времени.— Тебе страшно? – невзначай спросил Лави.— Да, — без замешательства ответил юноша. Потом, обдумав свой поспешный ответ, добавил: – Мне страшно. И не знаю, от чего больше: от мысли, что всё разрушится, или от мысли, что папа может быть взаимосвязан со всеми этими делами…— Аллен, — позвал рыжий, — если тебе настолько сложно переживать каждый день с мыслями о неизвестности… Я понимаю, что многое в этом деле от меня скрыто секретами – личными и не личными – но ты попробуй сам разобраться… — он замолк. — Я не могу выразить словами, что хочу сказать, — неловкость, исходящая от него, была ощутима. Лави сам себе покачал головой и улыбнулся, стараясь правильно подбирать слова: — Я хочу сказать, что ты не обязан доверяться полностью тем, в ком сам не до конца уверен. Если ты веришь отцу, то используй свое положение – интересуйся у Ордена, что им известно, сопоставляй факты и полученную информацию… Если сам в нем сомневаешься, то прислушайся к Ордену. Тебя никто не привязал на поводок – ты свободен. И даже в пример можно взять вчерашний случай – только ты знаешь, как ведет себя Ной. Если бы он хотел тебя убить, думаешь, он стал бы выжидать столько времени? Я считаю, что ты в силах идти на риск. Только обдуманный риск, Аллен.Аллен улыбнулся, и рыжий, подняв голову, увидел выступившие симпатичные ямочки на его щеках.— Одевайся, — улыбнувшись в ответ, Лави осторожно поднялся со стула и посмотрел мальчишке в глаза на расстоянии двух ладоней. – И взвесь свои силы.Аллен кивнул и, словно собираясь сказать что-то важное, глубоко вздохнул. Но лишь ответил:— Ной ничего полезного мне не сказал, — нашелся ответ на ранее заданный вопрос.Дождавшись кивка со стороны Лави, Аллен проводил его взглядом до двери, а потом принялся одеваться.Ничего в этом мире не может происходить просто так.В Ордене, казалось, отсчет времени был выбит из колеи: день ли, вечер ли – всё оставалось на своих местах застывшим, за исключением заставки за окном, сменяющейся только с положением солнца на бесконечно блеклом небосводе. Дни катились шатким колесом. Аллен чувствовал себя стеклянной статуей: вроде бы и место занимает, а никому нет до него дела. Дорога в школу была закрытой, и если раньше этот вопрос его не волновал, то сейчас Аллен серьезно задумывался о возможных последствиях своих пропусков. Но, что было для него более важным, странно было не ходить на секцию, где можно выплеснуть свой пыл и агрессию. От прогулки по холодному подъезду без обуви и куртки остались лишь воспоминания и небольшой кашель; температура спала еще на второй день.Когда окна окрашивались темным, он вспоминал те беззаботные будни, где месяц без отца был простым месяцем особенной самостоятельности: не проспать школу, не забыть выключить плиту, успеть в магазин до его закрытия. Тогда не было понятий «Спасти мир» или «Экзорцисты», тогда можно было спокойно спать. Даже те дни, когда с ним был Канда… они казались особенным островком личных воспоминаний. Их нельзя было терять, но этот маленький кусочек спасительной суши плутал среди глубоких вод океана заблуждений.Лави большое количество времени проводил за изучением рукописи, делал заметки в толстой, специально отведенной для этой работы, тетради. Когда сил больше не оставалось, он приходил в комнату, где поселили Уолкера, садился напротив его небольшого диванчика и рассказывал всякие истории из повседневной жизни «до».Канды в Ордене не было. С ним Аллен не виделся и не знал, как вести себя, если вдруг бы его встретил. Всё-таки он оплошал в тот день, когда дал трещину своей слабости, которая расползлась по всему телу. Канда был запретной главой. Думать о нем тоже было запретом – создавалось впечатление, словно кто-то тупым лезвием трет по его нервам. Сложнее всего скучать по человеку, когда он находится слишком близко. Поэтому отсутствие брюнета отчасти было Уолкеру на руку.Линк заглядывал к мальчишке каждый день, постоянно попадая в его комнате на Лави; он говорил, что Ной как будто в воду канул – не виден и не слышен. И становилось впрямь не по себе – привидение что-то задумало.Но сидеть и просто ждать было нельзя.— Завтра, — сказал Аллен. – Завтра приезжает отец.И меланхолия, словно из ведра, облила его с головы до ног.— Он звонил? – спросил Лави, доедая пятнистое яблоко.— Да… Сказал, что встречать его не нужно – приедет поздно.— Понятно, — рыжий вновь уставился на желтые листы рукописи. – Нет тут больше ничего важного… Только то, что я уже выписал. Комуи как раз просил прочесть мои записи.Аллен зевнул и посмотрел за окно.Сырые ветки деревьев паутиной облегали стекло, и дальнейший вид был показан словно через решетку. «Как символично», — отметил Уолкер.Хруст яблока вскоре прекратился, и тишина взяла власть в свои руки. Аллен перевел взгляд на Лави и задумался. Было тепло сидеть рядом с ним, смотреть на него и ощущать его поддержку. Все черты его лица были плавными и какими-то дружелюбными. Уолкер вдруг отчетливо вспомнил день, когда они вчетвером сидели в кафе, когда Лави только поведал им о рукописи, об истории брата Марка. Аллен тогда мимолетным изучением сравнил лицо Канды с лицом Лави. А сейчас, словно вынув из воспоминаний эскиз того момента, он с новым интересом обводил парня взглядом.Почувствовав на себе пристальное внимание, Лави поднял голову:— Что?Аллен улыбнулся, смотря в зеленый глаз товарища. Тело словно укуталось вмиг появившейся усталостью, стало еще теплее. Канда как-то так же на него смотрел: с вопросом. Но он умел ловко прятать замешательство в глазах и принимать равнодушное выражение лица. И, руководствуясь непонятным для себя мотивом, мальчик выпрямил спину…Вытянул руку – коснулся чужого плеча; поддался вперед – почувствовал чужое дыхание на своем лице.Лави не шевельнулся.Аллен, словно взвешивая мысли, помедлил, но мягко коснулся сухих губ своими. Прикрыть глаза было просто необходимо – было важно сосредоточиться на чужом прикосновении, запахе, вкусе.Он смял теплые губы, легко лизнув их. Странный порыв находил себе объяснение в отвоевании новой территории – захотелось.Почувствовав крепкую хватку на своей футболке, мальчишка притиснулся ближе, стараясь отчаянно заглушить всплывшие воспоминания знакомым ощущением. Тело наполнилось томительным ожиданием, голова – жадными мыслями.Дыхание теплое, жаркое, горячее, обжигающее. Поцелуй ознакомительный, мягкий, волнующий, нарастающий. Лави подчиняющий, уверенный, позволяющий.Не такой, как Канда.Диван негодующе скрипнул, и Аллен, вздрогнув, приоткрыл глаза. Он, осторожно отстранившись от чужого рта, тихо выдохнул. Лави смотрел на его губы, не поднимая глаз и не говоря ни слова. Дыхание было перебито волнующими эмоциями.Неловкая тишина была задета негромким и хрипловатым голосом:— Извини, — только и сказал Аллен, убирая руки с плеч парня.Лави сделал глубокий вдох и, довольно улыбнувшись, покачал головой:— Ничего.Аллен кивнул, чувствуя внутри вновь образовавшийся ком недопониманий. Потом, хватаясь за первый пришедший в его голову вопрос, сказал:– Так что там на счет заметок из рукописи?С прибытием в Орден особенно остро почувствовался запах пороха. Он преследовал каждого, вырывая из рук надежду и заставляя поверить и внушить себе, что война необратима.Линк, передав Комуи все отчеты, написанные еще с вечера, устало прошелся по тихому коридору спального корпуса. Остановившись у двери не своей комнаты, он задумчиво смотрел на темное дерево и металлическую ручку.Канда уехал к себе на квартиру. Сказав, что ему некогда возиться с бытовыми разборками, он отправился туда сразу от дома Уолкера. Недвижимость была приобретена где-то за месяц до инцидента на средства Ордена. Каждый день нарезать маршруты от Штаб-квартиры до Университета было далеко, поэтому Комуи, будучи слишком обходительным с ценным экзорцистом, в один прекрасный день кинул Канде ключи и сказал:— Твоё.Линк не завидовал – было что-то еще. Какая-то тоска съедала изнутри, хотелось докопаться. Но Канда всегда усугублял положение, поэтому и в тот раз, забирая вещи из своей комнаты, умудрился поссориться с Говардом.Между ними не было ничего общего, кроме как взаимного понимания. Линк мог прочесть состояние Канды по его взгляду, а Канда, в свою очередь, мог иногда оказать поддержку Линку. И Говард чувствовал некую ответственность за то, что он единственный мог общаться с парнем, которого все лишний раз старались не задевать. И так было до тех пор, пока брюнету не исполнилось шестнадцать.— Ты снова не пришел домой, — сказал Говард, рано утром сидя в комнате Канды. – Помнишь, что я тебе говорил?— Что ты здесь делаешь? – безразлично бросил мечник.Он кинул ветровку на спинку стула и повернулся к гостю лицом.— Не понимаю, почему Комуи тебя так лелеет. Ты ведь нагло пользуешься его заботой.— И что с того? – выдохнул младший экзорцист. – Я его об этом не прошу – это его личное желание.Говард некоторое время помолчал, потом спросил:— Юу… Почему ты не говорил как тебя зовут?Послышался звук рвущейся бумаги – Канда порвал какие-то листы, беспорядком лежавшие на его столе.Линк смотрел на своего коллегу и неторопливо ждал ответа.— Я буду спать, — оповестил Канда, — так что выметайся отсюда.— Ночью снова был занят чем-то важным? – с сарказмом поинтересовался Линк.— Это не твоё дело, — огрызнулся брюнет. Помолчав, он добавил: — И забудь это имя. Оно мне не принадлежит.— Странно, — сказал Говард, слезая с чужой кровати, — в твоём досье сказано, что…— В моем досье нет ничего важного, — отрезал экзорцист. — Там могли бы написать, что мне восемьдесят лет, что я профессиональный игрок в гольф женского пола. — Кинув телефон на стол, он сел на слегка смятую постель и сказал: — Не лезь не в своё дело.— Больно ты нужен.— Удачи.Говард вовсе не хотел копаться в личной жизни молчаливого коллеги… просто Канда действительно вел себя странно, был словно опущенный в стакан с депрессией. То, что мечник долгое время не ночевал в Ордене, Линк знал давно, но о причинах мог только догадываться. И было в этом что-то опасное, что-то тайное и личное. Но Говард предпочел оставаться в стороне, чтобы не задевать чужих интересов и не вплетать чужие проблемы в свой клубок, тем более, когда об этом тебя не просят.Но однажды изменилось всё.В один из простых дождливых дней осени Канда заявился в Орден поздно ночью, неслышно прошел в свою комнату и, запершись, просидел там три дня. Линк, не подходя к нему и не требуя никаких объяснений, шестым чувством понимал, что с Кандой что-то произошло.Но и Комуи не стал прислушиваться к предположениям Говарда, свалив всё на очередной срыв, нервы или что-то в плане того. Так и улеглось.Когда Линк встретил Канду в коридоре, он выглядел таким же, каким обычно: гордым и красивым подростком с глазами-прицелами. Но от него сквозило каким-то холодом и обреченностью. Это был тот Канда, который есть сегодня – безжалостный, неприступный, жестокий.И сейчас, открывая дверь чужой комнаты, Линк жалел, что не вмешался тогда в судьбу умирающего человека – Канда принял на себя обязанности экзорциста, отодвинув человеческую сущность в дальний угол своего естества.Пожелтевшие шторы едва прикрывали окно, на столе был непривычный порядок. Кровать была аккуратно заправлена, а на невысоком шкафу, пустом шкафу, правильным прямоугольником лежало свернутое одеяло, которое однажды сыграло роль сближающего фактора.«Канда навсегда останется Кандой, — думал Линк, — имя «Юу» ему больше не принадлежит».— Лави, спасибо, — поблагодарил Комуи и оторвал взгляд от листов. – Я прочитал все твои заметки…Ли поднялся со своего рабочего места и подошел к диванчику, где сидели парни.— Из всего конспекта могу сделать вывод, что… Марк находится в Японии. Адрес – есть.Посмотрев на Аллена, он сказал:— Нам необходимо поговорить с ним лично. Он любил своего брата. Полагаю, он не стал стоять в стороне, когда узнал о его гибели и шраме. Я думаю, он сможет тебе что-нибудь рассказать, Аллен.Аллен не ответил. Задумавшись о том, как могла бы произойти встреча с человеком, которому нужно было бы всё как-то объяснять или находить особенный подход, он пропустил момент, когда в кабинете Комуи оказался Линк.Разговор экзорциста с его начальником показался слишком скучным, поэтому к нему интерес исчез почти что сразу же. Аллен, подперев рукой голову, облокотился на спинку дивана и посмотрел на светлый прямоугольник окна. Слышался равномерный стук молотков, гудение моторов машин, голоса рабочих – здесь было шумно каждый день. Сбоку тихонько сидел Лави, спокойно смотря то на Линка, то на Комуи. Аллен изредка бросал на него взгляд, отодвигая мысли о случившемся поцелуе.Нелогичность собственных действий немного угнетала. К рутине всей суматохи, напряжения и расстройств не хватало еще и заблуждений в самом себе. И дернуло же…Но в одном Аллен удостоверился точно: дело действительно не в Канде, дело в нём самом. Этот вывод оптимизма не добавлял, однако теперь можно было не кусать локти на тот повод, что именно Канда его и «испортил».— За эту неделю не было ничего странного, — на выдохе сказал Говард, облокотившись о стену. – А время, так скажем, инкубационного периода Ноя уже вышло. Либо нас водят за нос, либо от нас что-то ускользнуло.— Ной мог наврать, когда говорил мне о сроках своего возрождения, — спокойно отозвался Аллен.— Мог. Но, по нашим собственным меркам и предположениям, следует вывод, что время его полетов как привидения подходит к концу.Комуи согласно молчал. Он, потерев лицо ладонями, устало выдохнул и снял очки, оставив их поверх бумаг. Линк, скрестив на груди руки, о чем-то сосредоточенно думал. Лави уже не обращал ни на кого внимания и, опустив голову, незаметно задремал.Как затишье перед бурей.Аллен был уверен – времени у них не осталось совсем.Канда, как всегда ударив ногой по двери, дождался тихого звяка замков по ту сторону и толкнул дверь от себя. Ленали, тихо поздоровавшись, скользнула вглубь коридора спального корпуса.Света не было нигде.Прикрыв за собой дверь, экзорцист, ступая тихим шагом, прошел следом за девушкой.Время было около трех ночи.В конце коридора горел дохлый фонарь, но свет от него, мертвый с оттенком оранжевого, доползал до середины узкого помещения. Без труда Канда нашел нужную дверь и, рывком толкнув ее, зашел вовнутрь комнаты.— Подъем, мелочь, — повысив тон, сказал он.Включив свет, лишний раз убедился, что забрёл в нужную комнату.Аллен, сев на кровати, сонно и как-то испуганно посмотрел на мечника:— Канда? – он поспешно откинул одеяло и поднялся с постели. – Что случилось?— Нам нужно к Комуи.— Погоди-ка, — Уолкер, схватив одежду со спинки стула, стал натягивать джинсы, — это Ной?Канда, устало выдохнув, потер виски и не ответил. Зачем? Недоросток итак ведь всё правильно понял.Аллен шел следом за экзорцистом, смотря на его спину, обтянутую кожей плаща. Стук шагов щекотливым эхом отбивался от стен, в голове проносился миллион возможных и невозможных мыслей.Комуи был у себя в кабинете. В свете яркой настольной лампы он снова что-то писал, листал и сравнивал. Аллен даже почувствовал прилив особого уважения – так усердно сидеть за делом… когда сам виновник без трели мыслей повалился спать…Услышав шаги, Комуи поднял голову:— О, Канда? – тон его голоса был немного удивленным, но на лице отразился ужас. – Только не говори, что…— Австралия, Франция, Египет, Германия – несмотря на разные часовые пояса, по нашему времени ровно в двенадцать ночи были замечены алые вспышки.Комуи опустил взгляд на документы и спросил:— …и в Японии тоже, да?— Да, — ровно ответил Канда. – Нас обвели вокруг пальца.— Значит, Уолкер был нужен Ною не для возрождения? – Комуи поднял на Канду свои глаза.Канда не ответил. Канда, круто развернувшись, схватил Уолкера за свитер и потянул за собой.— Да что ты делаешь! – разозлился Аллен, вырвавшись из некрепкой хватки. Факт возрождения нанес по нему немалый удар, а тут еще и с ним обращаются, как с куском железа. – Поспокойней нельзя? – язвительно спросил он.— Заткнись, — предупредил его экзорцист, — мы уходим.Аллен, потерянно моргнув, переспросил:— Уходим?— Да. Твоя башка не может сообразить, что в одном месте теперь экзорцистам нельзя держаться? – и, уже более спокойно оглядев мальчишку, он бросил: — Пошли.— Но почему нельзя?-Это война. Комуи отдает приказ всем апостолам отправляться в страны, где были засечены вспышки возрождений.Аллен не понял. Он просто шел следом, стараясь не отставать и не разозлиться вовсе.Было странным то, что экзорцист в первую очередь оповестил его.Канда снова что-то задумал.Канда снова начал расставлять свои шахматы.Постепенно белые пальцы рассвета пробирались сквозь неплотные шторы. Черные остроугольные тени неслышно уползали в дальние углы комнаты. А за окном слышались вздохи ветра, иногда скрип колес и голоса людей, спешащих на работу.Аллен приоткрыл глаза, спина затекла от сиденья в одном положении.Он смотрел перед собой: серые стены, пыль, поломанные стулья.Постепенно стали возвращаться воспоминания из ночи. Сначала Канда повел его к Комуи, затем они, переговорив с Линком, вышли из Ордена и долго ждали такси, которое подъехало после пятнадцати минут ожидания на холоде – это время Аллену показалось вечностью. Ехали они минут сорок. Аллен то дремал, то просыпался, тут же вылавливая взглядом экзорциста, который сидел вместе с ним на заднем сиденье и всё время смотрел в окно. Вышли они где-то на частном секторе. Канда, не больно стукнув мальчишку по седой голове, пошел вперед, к небольшому домику. В темноте можно было разглядеть его обтертые временем бока, шаткие рамы окон, но дело было не до состояния дома. Канда ловким движением руки открыл ворота, запертые с обратной стороны и, пропустив Аллена вперед, закрыл их, как ни в чем не бывало. Дверь в дом была открыта. Закрывшись изнутри, Канда сказал, что света и отопления здесь нет, а потом, прошедши в какую-то комнату, вернулся на руках со старыми куртками и пальто. Кинув их к стене, он жестом указал, что это будет заменять кровать, которой здесь не имелось. Аллен покорно уселся. Последним он вспомнил только то, что жутко хотелось спать, но он сопротивлялся накатывающему на него сну. А дальше… А дальше вот свет, голоса, шум.Аллен хотел было двинуться, но только сейчас осознал, что сидит не один. Повернувшись к источнику мыслей, он наткнулся носом на голову, лежащую на его плече.Канда спал. Позволив себе расслабиться, он спал, сам не замечая того, что пересекает границу личного пространства другого человека. Будь бы сейчас Аллен на его месте, подумал тот, то не пришлось ему бы так долго проспать на плече гордого экзорциста.С утром пришло ощущение новой действительности. Как будто за ночь произошло столько изменений, что мир изменился до неузнаваемости. И всё, вроде бы, было на месте: и небо с землей местами не поменялись, и свет еще оставался, не затухал. Но внутри, в душе, было скользкое ощущение неизвестности. Ночью было объявлено о возрождении Ноев. Значит ли это, что действительность и правда больше не та, за которую они принимали окружение своими глазами? Как будто воздух наполнили запахом опасности и обреченности… И Канда сидит так близко, что, если прислушаться, можно услышать его дыхание.Апостол, чувствуя ответственность за сохранность объекта, связанного с рождением Ноев, всё равно уснул.Что же ты делал все эти дни, Канда? Где ты был? Как ты узнал о Возрождении?— И что дальше будем делать? – спросил Аллен, таким образом намереваясь разбудить экзорциста.Должный эффект был достигнут: послышался негромкий глубокий вздох, а потом тяжесть с плеча пропала.Аллен повернул голову к Канде. Тот выглядел непривычно уставшим и сонным.Сдержать мягкую улыбку было невозможно:— Что дальше? – вновь спросил мальчишка.Канда поднялся с пола, отряхнул плащ и поправил катану. Повернувшись к Уолкеру, он посмотрел на него сверху вниз:— Дальше нужно дождаться вечера и встретить Ману Уолкера.— А что с Линком? Он ведь будет с Лави? – обеспокоенно спросил Аллен и, поймав на себе оценивающий взгляд чернильных глаз, вздохнул.— Да, — коротко ответил апостол. – А пока у нас есть целый день свободного времени.Мальчик кивнул.Хотелось ущипнуть себя и проснуться, чтобы все воспоминания и мысли оказались простым сном и выдумкой, но это было невозможно.Что-то в Канде напрягало. Он всегда вел себя непредсказуемо, но сейчас произошло в нем что-то еще. И это пугало.— Германия, Франция… Египет, — вслух повторил Аллен названные ночью страны с Ноями.— Австралия и Япония, — подсказал Канда из соседней комнаты.Уолкер кивнул сам себе и спросил:— Канда… Это, выходит, пять стран. А вас сейчас… — он задумался.— Нас сейчас одиннадцать, — вновь отозвался экзорцист. – По двое в каждую страну. Не справятся – проиграют. Апостолы не могут быть равными Ною.— В каком смысле? – не понял Аллен.Канда вышел из комнаты и встал напротив мальчика:— Нам на уши лапши навешали даже тогда, когда у Ноя не было сил. А нас было двенадцать. Даже тринадцать – изначально.— А там… на полноценного Ноя по два экзорциста? – с тихим ужасом спросил мальчик.-Ага, — спокойно отозвался апостол. – Я уверен, что твой папаша сможет нам дать подсказку.Аллен нахмурился.— Несмотря на риск, мы проведаем старика рыжего Пса. Он тоже должен что-нибудь знать. И, наконец, мы нагрянем к тому парню, Марку.— Ты всех ставишь под удар ради выгоды дела? – как-то грустно усмехнувшись, спросил Уолкер. – Отец, старик, Марк… Если они действительно не имеют понятия о том, что сейчас творится, то что? Ты всех их подставишь под опасность, Канда!— Заткнись, не ори. – Брюнет прошел к окну. – Предлагаешь идти напролом к Ноям? – спросил он, стоя спиной к мальчишке. – Не твоей головы это дело – рассуждать. Это война. А на войне все средства хороши.— Ты хоть когда-нибудь рисковал своей задницей? Или только чужими прикрываешься? – язвительно спросил Аллен.— А ты? – Канда обернулся. – А ты? – повторил он свой вопрос. – Тебя все только то и делают, что защищают. А ты? Ты кого-нибудь спас?Аллен замолчал, смотря в лицо напротив.— Не знаешь о своем прошлом, рождении, положении, но своим эгоизмом травишь окружающих. Почему же ты ничего не придумал? Гордость давит? – Канда подошел ближе и присел рядом с мальчишкой. – А кто знает, вдруг, с Ноем можно было договориться? Ты бы дал себя трахнуть, а он дал бы тебе информацию?— Хватит…— Развлек бы его – практика есть. Посмотрел бы, может и не случилось всей этой дряни, что сейчас творится.— Канда, хватит, — Аллен поднял на него свои серые глаза.— Блядово себя чувствовать убогим, да? – усмехнулся апостол. – Но ведь ты действительно на большее не способен. Может, у тебя есть особое оружие против Ноев? Сила?Аллен покачал головой:— У меня нет против них ничего. Я бесполезен для борьбы с ними, но для чего-то же ты продолжаешь следить за мной? Скажи… — он немного приподнялся. – Ты ведь первым делом залетел ко мне в комнату… Боялся, что могу быть унесенным Ноями? Настолько уверен в себе, что думаешь, как будто справишься с охраной меня именно ты?— Поправь свою корону, Недоросток, — Канда усмехнулся. – Ты сам только заметил, что я прикрываюсь задницами других. А мне нужно выиграть эту войну.— Хочешь прикрыться моей задницей? – Аллен ехидно ухмыльнулся. – Героический, достойный тебя поступок. Я не собираюсь участвовать в твоих планах, Канда.Апостол покачал головой:— Тебе некуда идти. Если бы ты не ты, тогда бы и не я.— Следить нужно было лучше за вашим врагом, — спокойно ответил Аллен. – Тогда бы и никакой «Недоросток» не сломил дощечку мира.Канда не ответил. Он знал, что Уолкер всё равно – рано ли, поздно ли – сдастся. Тем более… ни он ли недавно признавался в чувствах и просился в постель?Ты будешь делать так, как я скажу.— Времени до приезда твоего отца еще много, — как бы вскользь заметил Канда и улыбнулся.Улыбка эта напомнила оскал хищника, и Аллен, рефлекторно отпрянув назад, тихо спросил:— Ради чего ты живешь, Канда?..Экзорцист, выпрямившись, покачал головой:— Тебя это сейчас интересует?— Меня это давно интересует, — твердо ответил Аллен. – Линк говорил, что ты спишь с кем попало. А потом оставляешь их со слепыми надеждами. Тебе это нравится?Канда устало уселся на постеленные куртки рядом с Уолкером. Ему было смешно, но смеяться не было никакого желания.— Линк… не знает обо мне ничего, поэтому и говорить ему про меня нечего.— Но ведь это правда? – Аллен сузил глаза, всматриваясь в лицо брюнета.Темные длинные ресницы слегка дрогнули, и черные с отблеском синевы глаза уставились в серые.— Нет, — Канда усмехнулся. – Я не сплю с кем попало. Я сплю только с теми, с кем хочу.Мальчик задумчиво кивнул:— И… много таких, кого ты хочешь?— Много, — согласился тот. – И это они со мной спят.Прямолинейность экзорциста льстила и отталкивала, но было в этом немного интимности. Так считал Аллен.Вспомнились моменты, когда рядом так сидел Лави. Теплый, улыбающийся и простой. А Канда, хоть и грел один бок, был как будто отточенным лезвием: холодным, колющимся, режущимся и блестящим. Блестящим настолько, что болели глаза, но взгляд было отвести невозможно.Аллен посмотрел на лицо брюнета вновь. Уверенный взгляд был уставлен напротив, словно Канда наблюдал за важной игрой или поединком. Спокойный и серьезный. Только Аллен знал, что стоит его только вывести из себя – вся стойкая холодность обрастает еще более острым льдом.— Еще не успокоился? — безразлично кинул ему Канда, не поворачиваясь на взгляд.Аллен слабо улыбнулся:— Нет.— Хорошо.— А? – Уолкер опешил.— Хорошо, говорю, — повторил экзорцист и повернулся к мальчишке лицом, едва ни касаясь чужого носа. – Время можно скоротать, — он тихо усмехнулся и шепотом добавил: -…и согреться.— Канда…Апостол грубо приник к приоткрытым губам, сразу же углубляя поцелуй. Аллен, расширив глаза, встретился с чернильным взглядом дьявола и, положив руки парню на грудь, хотел оттолкнуть его, но внезапно поцелуй стал медленным, требовательным, томительно-нежным, и желание сопротивляться постепенно угасло.Это же Канда…Аллен прикрыл глаза и, схватившись за плащ экзорциста, под натиском другого тела стал склоняться к полу.Это же Канда…Канда, который не позволял к себе прикасаться. Канда, который не дал себя поцеловать тогда, когда это было необходимо. Канда, который всегда держит дистанцию, который всегда усмехается, язвит и кажется непоколебимым борцом.В его поцелуе чувствовалась уверенная опытность, отчего мальчик почувствовал себя немного некомфортно – он целовался всего-то… по пальцам посчитать. По двум пальцам.Апостол расстегнул куртку Уолкера, приникая к чужой шее, кусая за скулы, показывая свой интерес к объекту. Аллену это понравилось.Когда рука экзорциста сжала напряженный член через ткань уолкерских штанов, мальчик громко выдохнул.Тело горело, было жарко и хотелось сильнее чувствовать Канду, крепче обнять его и услышать звуки его желания.Брюнет стал расстегивать ремень на джинсах мальчика, а тот, в свою очередь, освобождался от ставшей вмиг ненужной куртки.Канда с ним… Канда, который… сказал, что пользуется им, чтобы…И вдруг стало так обидно, что к горлу подступил колкий ком горечи. А чужие руки без угрызения совести забирали сознание, приучали к себе.Словно вынырнув из забытья, Аллен резко сел, избежав столкновения лбами.— Блядь, — выругался Канда. – Что?— Я не буду, — Аллен отодвинулся от парня. – Мне это не надо.Он принялся застегивать штаны, ремень. Экзорцист посмотрел на него, как на полного идиота:— Пиздец. Ты поиграть хочешь?— Это ты поиграть хочешь. Меня твои правила не устраивают, — как можно спокойнее вставил Аллен и поднялся с пола.— Черт бы тебя побрал, – он застегнул воротник своего плаща.Аллен быстрым взглядом посмотрел на экзорциста – как будто и не было этих минут, когда они разделили одно дыхание. Обидно. До боли в груди и рези в глазах обидно. Почему он не может понять его? Провоцирует и сам же отпускает, отпускает, и тут же провоцирует.— Не делай такое страдальческое лицо, — Канда усмехнулся. – Пройдет твой стояк, не переживай.— Замолчи, а?.. – Аллен чувствовал, что поступил вразрез своим желаниям, но он избежал одних и тех же граблей.Канда только хмыкнул и вышел в другую комнату.Подошедши к окну, он сжал руки в кулаки. Он никак не рассчитывал на отказ – был уверен, что Недомерок возьмет диктуемые им условия. Но что-то пошло не так.Раздражает, когда планы идут не по намеченному пунктиру.Ты не вынес этот реванш. Тебя сделали, Канда.Лави стоял на вокзале и пил горячий чай. Линк сидел на близстоящей лавочке и всматривался в темную даль.Вскоре подошли Канда с Уолкером. Поздоровавшись со всеми, Аллен обратил внимание на большие электронные часы – время, когда вот-вот должен приехать отец.— А это ничего, что мы такой толпой его встречаем? – неуверенно спросил он.— Ничего, — Линк тоже взглянул на часы. – Главное в целости и сохранности довезти его до дома, где и обсудить с ним всю проблему.— Думаешь, Ной все-таки может иметь на него свои планы? – тихо спросил Аллен и взглянул на Лави.Тот, допив чай, выбросил пластмассовый стаканчик в урну.— Конечно имеет, — отозвался Канда. – У него точно есть, что нам сказать.Аллен тяжело вздохнул.Но было в этой ситуации что-то светлое, далеко напоминающее спокойствие. Как будто всё это время не хватало только отца – той опоры, без которой было сложно стоять.Но, представляя себе простую, повседневную жизнь как раньше, мальчик всё больше понимал, что то время ушло безвозвратно – всё изменилось в корне. Разве можно будет теперь спокойно пить с отцом чай, смотреть ему в глаза и врать. Врать, что нет никаких проблем. Врать, что есть девочка, которая ему нравится. Таить в себе первый опыт, который произошел странно и испортил душевное равновесие. Даже показаться на глаза стыдно… Но ведь он еще ничего не знает, верно?Аллен вздрогнул, когда Лави хлопнул его по плечу:— Ну, иди встречай.Подняв глаза, мальчик увидел желтый фонарь мчащегося впереди вагона. Есть еще время дышать спокойно. Через считанные минуты всё изменится.Привет, папа.