Глава 8 (1/1)

Небо укрыло город черным палантином.Холодные толщи бетона, вены дорог, мерцание ярких огней, вечный поток прохожих, запах зимы на кончике носа, запах одиночества и предчувствие чего-то страшного сопровождали юношу от дома до самого конечного пункта их остановки.В игре светом фонарей лицо Канды отражало отрешенную задумчивость. Аллен изредка кидал на него взгляд, и, не желая быть заподозренным в каких-либо мыслях, быстро отводил его в сторону. Канда так и не сказал, для чего они здесь, просто шел вперед, уверенный и, как всегда, гордо молчаливый.Мрачный двор бесспорно впустил пришедших на свою территорию. Поскрипывая старыми качелями, подвывая мятежным ветром, он, огражденный высокими стенами многоэтажек, во всей своей обыденности и простоте погрузился в дремоту. Где-то вдалеке слышались приглушенный лай собак, мотор машин, громкие голоса гуляющих, иногда и тихая музыка заполняла собой морозный воздух, но все эти отрывки звуков существовали за стенами безмолвного двора. Ветер своевольно разгуливал по льду металла детских перекладин, поднимался слабым вихрем ввысь, волнистыми лентами развивался вширь. В окнах домов, обрамляющих детскую площадку небольшим квадратом, постепенно загорался свет.Тонкое лезвие логики рассекало легкую бахрому мыслей. Неизвестность, затянутая пленкой, похожей на полиэтилен, пугала своей действительностью и запутывала отобранные нити дум, которые так тщательно выбирались из общего плетеного клуба.Чернильное окружение вступало в ясный контраст со снегом, рассыпанным белым сахаром под ногами, отчего твердость реальности медленно плавилась и становилась на грань с пропастью забытья.Словно мир изменил время, перевернул существующее в обратное направление, смешал совершенно разные краски, оставив своё полотно с серыми разводами и странными фигурами. Всё казалось неприятной фантазией, где воздух сгущался в туман, туман превращался в воду и утекал в решетчатую землю. Всё было неестественным, неправильным, противным.Липкими пальцами хватался страх за сердце, зажимал его меж стальных листов, мягкими лентами, как мифологические Сирены руками, обвивал душу и холодил её обманчивым чувством успокоения. Осадок доверия на языке, послевкусие пройденного этапа жизни, предчувствие грядущих высоких ступеней.Полный калейдоскоп противоречий.Они заняли беседку, размещавшуюся в самом центре пугающего двора.Канда сидел напротив Аллена, уверено широко расставив ноги, обтянутые жесткой тканью черных джинсов. Он смотрел в сторону закрытого киоска, спрятав руки в карманах своего плаща, и глаза, неудачно спрятанные под челкой, притягательно блестели.— Мы кого-то ждем? – робкий голос, как шелест листьев в глуши леса, приятно осел на слух.— Да.И вновь замолчали.— Канда… — начал было Аллен, но что именно хотелось сказать, он и не понял сам – сорвалось само собой.Брюнет повернул к нему голову.— Опаздывает, — сказал он, смотря за спину Уолкеру.Аллен обернулся, забыв проигнорированный Кандой зов. Вдоль дома быстрым и твердым шагом приближалась мужская фигура. Когда эта фигура подошла ближе, мальчишка узнал в ней молодого человека из Ордена, не то, чтобы по лицу и холодным глазам, нет, — по светлым волосам и прямой челке.— Прошу прощения, не мог отпроситься пораньше, — сказал он, пожав руку экзорцисту, а потом посмотрел на Аллена. – Позвольте представиться: Говард Линк, экзорцист старшего класса.Аллен посмотрел на протянутую руку и слабо улыбнулся, пожав ее:— Аллен Уолкер.— Отчеты я прочел, выписал нужное, сдал доклад о прошлом задании, — отчитался он, облокотившись о холодную металлическую стенку беседки. – Может, расскажешь что-нибудь еще? – Говард посмотрел на Канду и ухмыльнулся.Аллен заинтересованно осмотрел обоих.— В отчетах всё есть, — спокойно ответил мечник и поднялся с сиденья, роль которого сыграл неудобный бортик.— Хорошо, если это так, — кивнул светловолосый экзорцист и повернулся к Аллену: — Замерз?— Ага, — честно ответил он, чувствуя, как отпускает его душу волнение и отступает страх.— Тогда, пошли домой, — Линк поправил воротник своего плаща и глянул на Канду: – Ты когда возвращаешься?— Как освобожусь, — неопределенно ответил брюнет и посмотрел Аллену в глаза.Мальчик застыл, чувствуя себя крайне неловко.Противным куполом на него спустилось ощущение предательства. Завертелись неприятные мысли, противно щекочущие нервы. Руки, спрятанные в карманах, самопроизвольно сжались в кулаки, словно этот инстинктивный жест мог сбавить обороты его заведенности.— Ты уходишь? – деланно спокойно спросил он, когда тот уже хотел отвернуться.— Канда – студент, — вмешался Линк, — завалить начавшуюся сессию он не хотел бы.— Да что за бред? Не рановато ли для экзаменов? – корочка натянутой маски начинала трескаться.Аллен гневно посмотрел в усмехающиеся антрацитовые глаза и вздрогнул, услышав:— «Спасибо» за сегодня не скажу. Было не очень.А потом он развернулся и поспешил скрыться в темноте.Некоторое время юноша стоял молча, стекленеющими глазами смотря перед собой. Говард тихо покашлял, привлекая к себе внимание и, дождавшись его со стороны мальчика, спросил:— Пешком пойдем или поедем?— Он же сегодня сам говорил, что второй стражник не нужен. И зачем, если он оставил свою миссию? – пораженно спросил он у парня.— Это же Канда. Его логика действий постижима только небесам, — Линк слабо улыбнулся и вздохнул, посмотрев на наручные часы: — Я говорил Комуи, что отзвонюсь ему в десять. Пошли.Уолкер кивнул и последовал за новым стражником.Холод в ногах уже кололся нестерпимо. Было больно выпрямить пальцы, которые изнывали от неприятного и достаточно долгого пребывания на морозном воздухе. Щеки приходилось прятать за нетолстую ткань темного шарфа.Как-то странно вышло…Спонтанный уход, без предупреждения, без намеков, без дополнительных жестов или взглядов, по которым можно было бы считать грядущие перемены.Аллен выше натянул шарф на нос.В мысли просилась только пара предположений: ситуация накалилась до предела, который был гранью между «недопустимо» и «невозможно», или же дело не только в обострившемся положении…Вполне вероятно, что Канда отказался от помощника, чтобы выполнить свою задумку получения его, Аллена, без лишних свидетелей. Захотел и взял… «Я не скажу тебе спасибо, — в мыслях передразнил его Уолкер и зло глянул на идущего рядом Говарда. – Ну и идите, Канда, к черту!»— Что-то не так? – Линк ответил на взгляд серых глаз.— Нет, всё в порядке, — неожиданно спокойно сказал мальчик. – Просто Канда не говорил, что отдает вам свою миссию, поэтому немного не по себе.— Ничего, — кивнул экзорцист и свернул в очередной переулок, — можешь не сомневаться – я справлюсь. Знаешь, Орден в какой-то степени похож на простое учреждение.— В каком смысле? – недоверчиво спросил Аллен.— Ну, — блондин посмотрел юноше в лицо, — ты же в школе учишься, верно? – дождавшись кивка в подтверждение своего вопроса, он продолжил: — В школе, например, есть лучшие ученики, которые, по мнению учителей и других учеников, лучше справляются с заданиями и ходят на различные конкурсы, то есть, олимпиады. Они выполняют задания повышенной трудности. Также и экзорцисты.— Глупое сравнение, — покачал головой Аллен. – Школьники и экзорцисты – звенья двух разных систем.— Канда, например, и студент, и экзорцист, почему же глупое? – удивился Линк. – И знаешь, что самое странное? Канда относится к двум вершинам: как экзорцист и как учащийся.— Я и не сомневался, — мальчик закатил глаза. – Зачем вы мне это говорите?— Не знаю. Может, потому, что речь зашла о Канде. Почему бы и не похвастаться за него? Я уверен, что он ничего об этом не рассказывал.— Канда рыбу перемолчит, — язвительно отозвался Уолкер и первым нырнул в подъезд.Говард как-то странно посмотрел на него, но ничего не сказал.Когда свет заполнил прихожую, а потом спальню и кухню, Аллен впервые за последние десять дней понял, насколько незавершен домашний уют без человека, который просто обязан попадать в поле зрения постоянно – без этого спокойствию не бывать.Взгляд уцепился за черный прямоугольник, лежавший на кровати, и мальчишка с запозданием понял, что забыл телефон дома. Пеняя себя за расторопность и забывчивость, он посмотрел на два пропущенных вызова.Отец звонил. Полчаса назад.— Черт, — тихо выругался Аллен.Линк скромно прошел в спальню, осмотрелся и, задержав взгляд на двух одеялах, скомканных на кровати, спросил:— Канда тут спал?— Да, — сдержанно ответил Аллен.— И ты?— И я.Говард прошел вглубь комнаты, к столу, остановился у окна и заглянул за шторы.— Порой логика Канды меня пугает, — сказал он после внушительной паузы.Уолкер не ответил, смотря на спину экзорциста, ожидая от него дальнейших слов и с далекой и тихой внимательностью отмечая про себя, что волосы у Говарда тоже длинные…— Закрывать окно шторами, — Линк раздвинул плотную ткань, оголяя темное окно, — знает же, что Ноя не остановит это, а закрывает.— Мы днем спать ложились, — оповестил мальчик. – Свет мешал.— Ясно, — безразличный голос потонул в неловкости.Следующая половина часа текла слабым потоком времени, словно забираясь в гору, и с приложением огромной силы она заставляла себя не отступать.Посидели на кухне, в молчании выпили чаю.Молчание обозначилось безразличием. Не такое молчание, какое рождалось между ними с Кандой. Их тишина была громкой, наэлектризованной, со смыслом и с мнимым диалогом. А эта тишина отдавалась гулким холодом и до предела натянутостью каких-то непрочных струн.Ну и что такого? Был Канда, ушел Канда. Казалось бы, не должно волновать, но… тянущее чувство невысказанности пилило под сердцем. И обида. Детская обида на него за его действия, к которым неимоверно сложно было подобрать правильное объяснение.Как-то быстро всё произошло, не пришлось пробовать вкус совместности, целостности двоих. Аллен знал, что об этом не может быть и речи, но всё равно чего-то хотелось… такого.Канда сумел найти подход, несмотря на то, что вовсе его и не искал. Взошел на его дорогу своевольно, внезапно, дал понять, что будет находиться рядом, что будет охранять, потому, что есть свои цели.Какие у тебя цели, Канда? Что ты добиваешься помимо догонялок и игр в прятки с привидением? Тебя держит Орден? Держит ли он тебя? Какими мотивами ты руководствовался, когда мы были там, на кровати, дышали почти одинаково?.. Ты знал, что я впитывал в сердце всего тебя, наблюдал и иногда сожалел, что ты настолько близко? Знал ведь. Иначе не был бы таким уверенным, не чувствовал бы себя, как рыба в воде, когда касался меня. Ты строил барьеры вокруг своей темной крепости, чтобы было сложно добраться, чтобы мысли о победе постепенно теряли смысл и высыхали, отпадая от свежего сознания. У тебя получилось великолепно. Только я забрался в расставленные тобой дебри, а назад выбраться не могу – не видно дороги. Двадцать четыре часа в сутки рядом, на протяжении не одного дня – я никогда не проводил столько времени даже с отцом. Я не привык делить своё личное пространство с другими, а с тобой разделил. Просто кажется, что ты протянул нить к моему сердцу. Сколько нужно времени, чтобы осознать важность человека? Я привязался?— В зале диван, — сказал Аллен, протянув своё одеяло экзорцисту. – Сами же разберетесь?Линк ничего не ответил, только кивнул и скрылся в предложенной комнате.Глупо, наверное, но хочется украсть еще остаток запаха Канды, впитанный в мягкий ворс темного пледа.Ночь нагрянула нескончаемым снегом. Метель за толщей бетона и тонкого стекла была живой картиной, никак не касающейся мира четырех стен. В комнате было тепло, не страшно, а снаружи, пытаясь проникнуть в щели многоэтажного дома, выла вьюга. И плач её был пронизан скорбной мукой и сожалением, словно, не имея возможности попасть внутрь, она кидалась в крайности от своей бесполезности и беспомощности.Символично обозначилась грядущая серьезность.Привычный пейзаж за окном, только засыпанный снегом. Он тут проходил недавно, но не обращал на местность никакого внимания. Да и сейчас его это не особо волновало, просто приятно ощущать себя дома.Комуи выпросил вчера вечером отчет, который без спешки был сдан сегодня утром, а потом старательно подходил к теме о сообщении, которое прислал ему мечник, но отчего-то не решался ее затрагивать.Канда едва слышно усмехнулся – не интересно даже вот так, жить и знать людей, предугадывать и уметь манипулировать ими. Стоит только проявить свою внимательность, как становятся ясными ценности человека, которыми тот живет и дышит. Если попробовать затронуть одну из них, то можно проанализировать реакцию подопытного механизма, а потом стоит только научиться ей управлять.Он знал каждого в Ордене.Не интересно было ходить с механизмом, зная все его шестеренки, их точную форму и прочность остальных деталей. Заводить таких себе в роли так называемых друзей он тоже не хотел – а смысл? У каждого такого человека встроена программа сближения, от которой стонут ребра и голова. Лишняя трата сил, тем более – неинтересно.Дружба – понятие не из новых. Никто не может подобрать к нему точное определение, как и к любви, а Канда уверен, что всё намного проще, чем люди способны видеть. Дружить – значит мочить друг другу жилетки слезами, принимать помощь, которая по шкале стоимости заслуживает самой низкой цены, ибо не от сердца делается, а из-за долга, потому, что я твой друг. Другу можно рассказать секрет, потому что он твой друг. А вот только что изменится от этого? Высказался, легче станет? Глупо. Только нагрузишь избранного для такой роли человека ненужным ему хламом своих отрезков несчастностей, посмотришь в лживые глаза, которые говорят, что якобы понимают, и утешишь себя его же словами. А твой секрет уже перестает быть тайной… Любовь – то же самое, что и дружба, только с лишними заворотами, в которые входит ложь друг другу во имя спасения семейного очага. Простейшие функции для системы простых механизмов.Канда застегнул молнию теплой толстовки, одернул её снизу и накинул плащ. Действительно, рановато для экзаменов, но он знал, их предупреждали.То, что было до Ордена, он вспоминать не любил. Первые семь лет его жизни Канда предпочел бы вообще забыть.Недомерок, разрушивший идиллию мира, вызывал только раздражение и едва уловимый интерес, который, впрочем, был потушен сексом. Не стал он никаким словом или мелким символом на его личном пергаменте — просто еще одним скучным воспоминанием. Жаль ребенка, но, если найдет верные ключи, выпутается, пусть и будет очень сложно.Канде не нужны были чьи-то чувства – это всегда кончалось плохо, поэтому ломать Аллена было вдвойне приятнее. Смазливое личико, не пойми откуда взявшееся доверие в глазах, неуклюжесть всех его действий… Он еще ребенок. Не снаружи – внутри. Ведется за поводком Маны, делает что-то не по-своему, потому что прививка отцовская, заметно же. И это бесило еще больше.Канда зашел в нужную аудиторию, осмотрел своих одногруппников и, проигнорировав обращенные к нему взгляды, сел на своё место.Секс спасал положение всегда. Интересный акт мгновенного сближения телесно. Каждый новый раз позволял другому человеку пересекать границу твоего личного пространства, что поднимало небольшую волну редких эмоций. У каждого человека разный подход к этому делу, поэтому такие связи были завлекательными. И, будучи всё-таки в первую очередь человеком, Канда любил получаемые ощущения и искал точки высшего их достижения.Подчинять и не быть подчиняемым – это не девиз, это опыт. Нет никакого удовлетворения, когда не ты заведуешь процессом.Секс с Недомерком был не плохим, но и не хорошим. Просто Канда получил большое удовольствие от неловкости со стороны Уолкера, от его неопытных движений, стеснительности и такой откровенной доверчивости. Он так старательно карабкался по его плечам, старался притиснуться еще ближе, при этом не пинался, был крайне осторожным, когда такая осторожность должна была исходить от того, кто всё это затеял… Интересный экземпляр. Покладистый, простой, открытый. Такого еще не было.И несмотря на то, что после таких сближений происходило приблизительно одно и то же, интересно было бы посмотреть, что сделается с Недомерком и с его голодными глазами после встряски в постели. Все, кто оказывался в похожем положении, были сломлены своей испорченностью. Этот, подумалось Канде, вряд ли бы отличился.Сначала все старались потянуть на себя всё внимание, чтобы ты осознал, что они не просто так с тобой разделили те минуты; потом, не добившись никакого результата, они свыкались, и пыл потихоньку гасился под натиском провалов; а уже после, когда все связывающие их ленты были пересечены острыми ножницами, оставались только размытые воспоминания о том, что это было. И Канда искал новые связи, стараясь ловко обходить пройденные.В аудитории было слишком шумно, и это мешало сосредоточиться на более нужных и полезных мыслях. Оставив свое задание, Канда мог трезвее взвешивать ситуацию. Если всё пройдет так, как он рассчитал… Линк должен справиться.Дни тянулись неторопливо, подобно толстым и сытым пингвинам топтались на месте, переваливались с одной лапы на другую и, едва пересекая горизонт следующего числа, даже не думали продвигаться, двигаться.В школу Аллен не ходил — эти три дня не было никакого желания заявляться с кем-то снова странным, заново объяснять всем, кто это, врать, улыбаться, давать пищу для их дум. В ту ночь, первую с кем-то чужим, он вновь чувствовал пустоту под боком и нескончаемое желание поскорее встретить утро. Рядом, совсем рядом, не было экзорциста, а значит, была вероятность нового посещения привидения. Но Аллен, проснувшись ближе к полудню, так и не обнаружил открытых окон, форточек и подобных отклонений. Тот день он просидел в интернете. На следующий же ситуация повторилась. Звонил отец, волновался о не принятых звонках, интересовался жизнью сына и рассказывал о своих посещениях знаменитых заведений. А ночью вновь никто не заглядывал, и тогда Аллен, уютно устраиваясь под мягким и теплым одеялом, засыпал и не видел ничего, кроме темноты.Линк был похож на тень — полная противоположность Канды. Мог подолгу сидеть на месте и просто наблюдать, в совершенстве маскируя свой прицел глаз, и Аллен и не ощущал неудобств. Разговаривать было не о чем, рассудил Уолкер, когда в очередной раз наткнулся на осуждающий и холодный взгляд. Линк был странным: строгим, умным, холодным, до омерзения светлым и каким-то правильным, что ли... Всегда мыл за собой посуду, пользовался только одним полотенцем, сам заваривал себе чай, не трогал ничего без предупреждения или разрешения, не входил в комнату без предварительного стука. Говард ему не нравился.Сосущее одиночество изъедало изнутри. Прошло только три дня, а так хотелось увидеть Канду. Даже издалека, на противоположной улице, но увидеть, чтобы убедиться, что он не придуманный сон, что он существует, и дни, проведенные с ним, действительно были. Разочарование опускалось на Аллена всякий раз, как мысли затрагивали тему об отсутствии темных глаз с длинными ресницами. Украдкой подползали даже думы о том, что повторить бы тот безобразный секс было бы вполне не безобразно. Только что-то вновь начинало тянуть под сердцем, когда вспоминались сталь голоса и попытки оградиться от навязчивых прикосновений.Сидя в своей комнате и иногда поглядывая на экзорциста, который попросил дать ему разрешение повозиться на полках с книгами, Аллен вздрогнул, когда под боком прогудела громкая вибрация его телефона. Мальчик посмотрел на дисплей и слабо улыбнулся, узнав в нем знакомое имя.— Да, — откликнулся он, когда нажал на прием вызова.— Аллен, привет, — поздоровался Лави. – Ты как там, сейчас не занят?Уолкер кинул взгляд на апостола, который делал вид, что ничего не слышит, а потом посмотрел на часы:— Нет, — он поднялся с кровати, — всё в порядке?— Да, — помедлив, сказал парень, а потом добавил: — Давай тогда встретимся на Углу. Там кафешка, помнишь, мы там сидели?— Хорошо. Через двадцать минут буду, — мальчишка подхватил свои вещи, висевшие на спинке стула.— Договорились. Отбой.И немного шумевшая линия прервалась, заставив подсветку телефона кратковременно вспыхнуть.— Кто звонил? – спокойно спросил экзорцист, даже не оборачиваясь.— Лави, — Аллен пожал плечами, совершенно не задумываясь о том, что этот жест всё равно не увидят.Время перевалило за вертикаль часов. На белом небе, цвета миндального молока, восстало солнце и залило землю своим светом, который отражал алмазный снег. Приятный морозный воздух, притоптанные гладкие тропинки, клубки пара при выдохе и полное отсутствие ветра давали ощущение давно забытой повседневности и спокойствия.Когда Аллен подошел к назначенному месту, Лави уже его ждал. Немного сгорбившись, спрятав руки в карманы черной кожаной куртки и обмотавшись шарфом апельсинового цвета, он стоял у самого входа кафе вместе со своим стражником-экзорцистом. Встретив взглядом подошедших людей, Лави, сначала с вопросом в глазах, уставился на Линка, но потом интерес и недоумение сменило чувство апатии, и он повернулся к Уолкеру.— Холодно сегодня, — задержав взгляд на белой челке, торчавшей из-под темной шапки, он улыбнулся. – Первый день зимы, ничего не скажешь.— Это уж точно, — согласился Аллен, кивнув в знак приветствия Кроули. – Зайдем?Внутри было жарко. Натопленные печи, безостановочно работающие на кухне, переполнили помещение теплом, а в сумме с должным отоплением получившаяся температура резко контрастировала с морозом снаружи.Ловко лавируя круглые столики и стулья с высокими спинками, Аллен первым уселся в дальнем углу. Там рядом было окно с плотными шторами – они понравились ему своей золотистой и пушистой бахромой. Лави сел рядом, оставив свободные места напротив для стражников.Когда они отогрелись, сохраняя молчание и выпив по чашке горячего какао, от которого Линк отказался, Лави нерешительно завозился в сумке.— Молния на портфеле всё-таки сдохла, — сказал он скорее Аллену, нежели для всех. – Смотри.На стол легла распечатанная пара листов, кое-где на которых виднелись заметки, сделанные синей ручкой от руки.Юноша посмотрел сначала на стол, затем на рыжего. Не дожидаясь, пока кто-то начнет задавать вопросов о содержании распечаток, Лави заговорил:— Сам источник тащить не стал, решил сделать что-то вроде копии. – Посмотрев на Говарда, который уже внимательно осматривал листы, не особо заботясь, что те лежали к нему вверх тормашками, Лави глубоко вдохнул: — Дед мне свою рукопись дал… почитать. Кое-что там нашлось… интересное. – Он глянул на Аллена и сказал: — Он любил называть себя историком, записывал в своем дневнике всё, что надо и не надо. – Уолкер сидел к нему вполоборота, взглядом сверля стол и внимательно слушая. – Там нашлись записи о неких Потерянных. Мне стало интересно, и, прочитав глубже, я узнал, что так называли Ноев. Но дело в другом… Смотри.На белой поверхности были отрывки текста. Но, несмотря на его неполность, всё было понятно без лишних упоминаний…«…Тем же вечером я познакомился с братом сумасшедшего мальчишки. Он рассказывал мне о тяжких буднях, которые начинались с глубокого рассвета и обозначались лепетом четырехлетнего малыша, а заканчивались слезами и бесконечными жадными просьбами оставить свет включенным. Он говорил, что его брат видит кого-то, но толком ничего рассказать не может, а только боится оставаться один. Этот слух ходил по всей их деревне…»Абзац ниже, как и последующие за ним, был огорожен неровной линией, проведенной от руки.«…Интерес пересилил, и я остался у них на чай. Малыш выглядел вполне вменяемым, и мне показалось, что зря они вникают советам врачей и пичкают детский организм совершенно ненужными ему таблетками. За всё время чаепития мальчик ни разу не оговорился о своих галлюцинациях, наверное, влияние родни…»«…Я и не представлял, что бывают такие безответственные родители! Видел сегодня двое мужчин, а с ними ребенок был, года от роду, еле стоял и топтался на месте. Симпатичный мальчуган, только шрам на щеке уродовал его, а когда я присмотрелся, то удивился еще сильнее – на лбу был какой-то узор что ли, звезду напоминал…»«…Недавно я получил письмо от приятеля, с коим познакомился в деревне на юге Франции. В своей записке он сообщил, что брат, уже в возрасте шести лет, ушел из дома, сказав, что не может находиться в компании “страшного дядьки”. Они вызывали Священников, те подтвердили, что в доме живет нечисть. Спустя неделю, когда их семья нашла новое жилье, их дом очистился. Мальчик домой не вернулся…»«…Спустя шесть лет я снова оказался на месте давно интересующей меня истории. Ничего не изменилось в окружении природы, только жильцы стали странными. Они все говорят о присутствии Потерянных. Как я понял, это души погибших людей, только я, сколько не проводил время на улице или в темноте, с подобным не сталкивался. Я встретился с Марком, братом “сумасшедшего”, он сказал, что люди ничего странного не замечают, но почему-то твердо верят в ходячие сказки…»«…Священник сказал, что было бы лучше, если бы мы оставили эту деревню. Когда я спросил, в чем дело, он только покачал головой и сказал, что может быть опасно находиться тут, потому что человек, который был способен видеть Потерянных, пропал без вести. Мне было так интересно вести собственное расследование, и я понял, что Священник боялся того паренька…»«…Мне пришло письмо от Марка. Его брата нашли мертвым в нескольких километрах от родной безлюдной деревни. Оказывается, у мальчика был шрам, но я ничего не знал об этом. Марк сказал, что этот шрам был увеличен в несколько раз и большой звездой расползся во весь живот покойного…»Аллен еще некоторое время смотрел на листы, чувствуя, как неприятная волна окатывает тело. Кончики пальцев изредка вздрагивали, но в голове отчетливо билась мысль: «Я не один такой».— Вчера было уже слишком поздно, я прочел всё, что только было в моих силах. Я еще раз перечитаю рукопись, обязательно, — начал оправдываться Лави, но потом, поняв, что его уже никто не слушает, замолк и слился с молчаливыми собеседниками в неспокойную статую.Первым отозвался Линк, подвинув бумаги к себе:— Ты до конца прочел рукопись? – он нахмурился, пробегаясь взглядом по тексту.— Нет… Там… ведение немного странное, с обратной стороны писанина женских рук.— Этот экземпляр, который хранится на твоих руках, ни в коем случае не должен оставаться без наблюдения. – Говард посмотрел на примолкшего Аллена, а потом обратился к Кроули: — Сообщи Комуи об информации.Лави легонько толкнул Уолкера в плечо. Мальчишка слабо улыбнулся:— Спасибо.— Да было бы за что…Повернувшись к Лави, Аллен посмотрел на его нос, а потом заглянул в зеленый серьезный глаз, обвел взглядом скулы и лишний раз вспомнил, что лицо Канды было совсем другим. Глаза не смотрели с таким беспокойным теплом, ресницы были угольно-черными, длинными, нос — уже, ровнее, губы — тоньше, подбородок был острее, челка прикрывала по-девичьи тонкие брови. Но само выражение лица было прикрыто тенью серьезности и безразличия, что сильнее кололось и манило.— Снова тянешься в эту яму. Лави… Знаешь же, что рискуешь всем. – Аллен отвернулся и посмотрел на своего стражника.Рыжий грустно улыбнулся и ничего не ответил.— Лави, — позвал светловолосый экзорцист, — вы с Кроули сейчас заберете рукопись Вашего деда и отправитесь в Орден. Судя по данной информации, могу предположить, что Ваш родственник всерьез сможет нам помочь своей писаниной. Буду рад, если получится повстречаться с ним вживую.— Нет! – возразил Аллен, зло глянув на Говарда. – Вы же подставите дедушку Лави, вдруг, Ной узнает о нем, как об источнике информации? – он говорил полушепотом, слегка нагнувшись к столу.Лави даже вздрогнул от такой внезапной вспышки седоволосого.Экзорцист молча смотрел на юношу. Потом, когда тот уселся обратно, выдохнул:— Ладно, возможно, ты прав. Но рукопись следует передать Ордену.— Я останусь тогда там, хорошо? – Лави застегнул молнию своей сумки, когда свернул листы и спрятал их под нетолстой тканью. – Останусь там и буду вникать в написанное еще раз.— Хорошо, — согласился Линк и повернулся к другому апостолу. – Я позвоню Комуи и предупрежу, что вы придете.Неуверенно проводив взглядом ушедших собеседников, Говард задумчиво посмотрел на Аллена.— Отчего же умер брат Марка? – растерянно спросил он у пустоты, нежели у экзорциста.Еще один день подходил к концу.За окном его спальни чернело небо. Отодвинув шторы в стороны, Аллен взглянул за стекло. Длинные и тонкие сучки макушки заснеженного дерева не доставали до его окон – живи бы он пониже, то возможность коснуться холодной ветки увеличилась бы. Желтые фонари вдоль проезжей части, черные жирные точки людей, медленно передвигающиеся по белому покрывалу зимы, глянцевый блеск темной дороги, на которой раскидывали отражение фар проезжающие машины…Очень не хватало присутствия Канды.Наверное, решил Аллен, переживаемые им чувства имеют название. И он быстро сумел подобрать его, не смущаясь, только еще больше осознавая, что по уши вляпался.Странно было бы подойти к отцу и заявить: «Папа, я люблю парня». Потом неуверенно поднять на него глаза и поправить себя: «Не уверен, что люблю… Но точно нравится, папа».— Черт бы тебя побрал, Канда… — едва слышно сказал он тишине.— Чуть позже, — эхом откликнулся знакомый голос.Аллен ощутимо вздрогнул. Прикрыл глаза и, тихо выдохнув, медленно обернулся.Внутри словно всё похолодело, и кто-то по корке льда теранул тупым лезвием ножа. Он отказывался верить.Как?..— Времени на разговоры нет. Или ты идешь со мной, или твой сосед теряет голову, — сказал человек, скрываемый тенью, — Выбирай, Малыш.С минуту стояла полная тишина, нарушаемая громким биением сердца.— Как ты прошел? – хрипло спросил Аллен, попятившись к окну.— Сквозь дверь, — Тикки пожал плечами и оглянулся: — Твой сторожевой пёс отключился без задних ног, — прокомментировал он. – Не спит, бедный, сутками…Аллен обреченно покачал головой:— Да быть не может…— Может-может. – Привидение, которое теперь было похоже больше на простого человека, без ледяной субстанции и морозящего чувства холода. Ной ближе подошел к парню и со всей силы оттолкнул его в окно. Спиной разбив стекло, Аллен почувствовал, что опрокинулся в невесомость…Он резко распахнул глаза.В комнате было темно, зашторенное окно не пропускало лишнего света.Сердце стучало настолько сильно, что создавалось впечатление, будто бы оно бьется не в груди, а в глотке.Увиденное было таким ясным, и прийти в себя потребовало слишком много сил.Это был сон.— Линк! – крикнул Аллен во всё горло, наполняясь страхом, что тот может не прийти.Быстро взглянув на часы, он с каким-то разочарованием отметил красные цифры: «4:02». Но вскоре в прихожей послышалось торопливое шарканье, по мере приближения которого становилось не легче. Дверь робко приоткрылась, и Линк, посмотрев на обращенное к нему лицо, спросил:— Что такое?Уолкер неуверенно улыбнулся и постучал ладошкой по кровати, как бы приглашая присесть.Экзорцист, шире раскрыв дверь, прошел внутрь и сел на постель. Он посмотрел на шею мальчика, скользнул взглядом по обнаженным ключицам, соскам, животу, облитым синеватой тенью.— Мне приснился кошмар, — честно признался Аллен, глубоко и шумно вздохнув. – Настолько правдиво всё было, что даже сейчас мне сложно определить грань реальности… Может, я еще сплю?Апостол ничего не ответил, оставив тишину нетронутой. Аллен посмотрел на экзорциста, и в темноте его образ так напомнил образ Канды… Ровная челка, кажущаяся не слишком светлой, хвост длинных волос, струящийся по плечам и спине… И смотрит так же спокойно – в тени не видно, но мальчик знал это, помнил.Стало немного неловко, что он позволил себе в открытую рассматривать Линка. Но тот, видимо, ничего не заметил, так как остался сидеть всё также ровно.— Давай ляжешь со мной? – попросил Уолкер, отодвигаясь к стенке и, почувствовав нерешительность в Говарде, добавил: — Канда так делал.Блондин нешумно вздохнул и улегся на предложенное место.Аллен спокойно выпустил воздух — словно легкие перестали сжимать чьи-то цепкие и сильные руки. Он отвернулся к стенке лицом и улыбнулся – восстановить ощущения оказалось проще, словно это Канда лежит там, теплый и с ответственностью на плечах.Канда ждал нужную ему маршрутку.Стоял среди других людей, чувствовал неприятный дискомфорт от холода и, от вселенской скуки, про себя проговаривал выученные билеты по философии. Раздражающее ожидание прервала вибрация телефона, и, не смотря на определитель, мечник приложил мобильник к уху.— Твою же налево, — тут же, без приветствий, послышался из динамика голос Говарда, — Канда, ты полный кретин. Твой подопечный не может спать один?— Удели мальчику внимания, с хуя ты мне звонишь?Некоторое время на том конце связи было тихо, но потом Линк, вмиг сделавшись серьезным, сказал:— Зря ты с ним эту кашу заварил. Не того выбрал.— Не тебе решать, того или не того, — резко отрезал Канда и покосился на подошедшую маршрутку. Не его.— В штанах не держится спокойно? Мальчик, между прочим, и без тебя влип в эту передрягу по самое не хочу. А ты?— А я сгладил его серые будни, — усмехнулся брюнет. – Не мои проблемы, если у него там сейчас крышу несет.— У него ничего и не несет, — язвительно сказал Линк, и Канда услышал на заднем фоне голос Недомерка. – Тебе Комуи уже звонил?— Звонил, — сдержанно спокойно ответил Канда, провожая глазами мелькающие машины. – Ты там как, продвигаешь нашу схему?Говард снова замолчал, и Канда объяснил это ожиданием, пока тот останется в комнате один. Когда в динамике стало вновь тихо, Линк заговорил:— Зря ты, Канда. Ной крепнет, и твой план был бы хорош неделю-полторы назад. – Он вздохнул. – А сейчас… Ты просто рискуешь.— Моя маршрутка подошла, — оповестил Канда. – Я знаю, что делаю.— Как знать, как знать…И брюнет нажал кнопку сброса.А новое утро встретило неутихающей пульсацией одиночества и блеклым солнцем за окном. Канда, Канда, Канда… Проснулся один, постель была уже холодной. Время близилось к двенадцати.— Говард, — Аллен отставил нетронутый чай в сторону, посмотрел апостолу в глаза, — сделайте милость. Я знаю, что у вас есть номер Канды. Поделитесь, а?— Не имею права разглашать телефоны экзорцистов.Уолкер скучающим взглядом осмотрел сидящего напротив парня. Линк выглядел совершенно спокойным и холодным одновременно. Сколько ни проводи параллель между ним и Кандой – ничего общего. Кроме длины волос, строгости взгляда, ровной челки…Поспешно выкинув лишние мысли из головы, юноша вздохнул:— Я не посторонний, между прочим. И что мне такого ценного даст его номер?— Не имею понятия. Но велено не разглашать, — твердо сказал экзорцист.Аллен улыбнулся:— Но никто ведь не запрещал звонить с вашего телефона, верно? Могу даже глаза закрыть, чтобы номера не видеть. – Он сделал глоток чая и улыбнулся вновь: — Мне нужно с ним поговорить.Было видно, как нехотя рука Линка подкралась к карману его джинсов. Выудив из него темно-серый прямоугольник аппарата, блондин сказал:— Две минуты.— Две минуты, — утвердительно кивнул мальчишка и с замиранием сердца стал слушать протяжные гудки.Канда ответил далеко не сразу. Пришлось ждать около десяти гудков, пока ровная линия не прервется и не образуется новый волнующий шум. На том конце молчали, явно ожидая, пока инициатор звонка не заговорит первым.— Канда… — растеряно позвал Аллен и тут же поспешил добавить: — Только, умоляю, не клади трубку.— Чего тебе? – недовольно спросил такой приятный голос с вплетением привычного раздражения.— Хотел попросить тебя об одной мелочи, — Аллен украдкой посмотрел на Линка. Тот, отвернувшись к окну, продолжал пить чай. – Удели несколько минут. Давай встретимся?Раздался шорох, и Аллен успел подумать, что сейчас линия прервется. В шумном динамике послышался сигнал машин, и мальчик вдруг отчетливо увидел Канду, идущего по узкому бордюру вдоль дороги, облитого белыми солнечными лучами, с едва покрасневшим лицом от холода. Шорох повторился, на этот раз с сопровождением голоса:— В три часа, в парке Северного.И больше от сближающего шума не осталось ничего – звонок прекратился.И чувство облегчения, неловкости и крылатого счастья захлестнули с особой волной. Он положил телефон на стол перед экзорцистом и улыбнулся. Улыбнулся так, как не улыбался ни в один из последних дней минувших двух недель. Словно огромный камень, давивший на душу, рассыпался песком, а теплый и приятный ветер смахнул его, как осевшую пыль.