Глава 4 (2/2)

– Хочешь обрез? – спросил Сандерс. – Не хочешь? Ну и ладно. Пойдем.Солнце сесть еще не успело, но мир за пределами офиса посерел – небо затянуло неровными тучами. За распахнутыми воротами бизнес-парка топталась робкая стайка рабов. Охранники Лоры Дэвис все так же торчали возле фонтана – растерянные, безоружные. Рядом прогуливались солдаты – при появлении Эндрю вытянулись струной.– Мистер Нолан, – со спины подошел один из бойцов с Пип-боем. – Что прикажете делать с телом?Эндрю посмотрел вниз – на перчатку, перепачканную в крови и мозговом веществе, облепленную прядями покрасневших волос.Надо отмыть. А то Микки увидит и прочитает возмущенную лекцию о том, что силовую броню следует содержать в чистоте и порядке, ведь не дай бог сломается.– К северу в миле отсюда, под хайвеем, есть глубокий колодец. С дороги его не видно, надо к горам подойти. Бросьте туда. Пусть гниет.– Вас понял. А как быть со всем остальным?Эндрю огляделся – на него испуганно таращились караванщики. Неразгруженные обозы все так же стояли здесь. Наемники Дэвис старательно делали вид, что оказались на территории бизнес-парка совершенно случайно и готовы с радостью ее покинуть.

– Пусть с Дантоном кто-нибудь свяжется и скажет, что Лора Дэвис мертва. Теперь это его забота. ?Аэротех? должен и дальше функционировать.

– Рабы?– До иных распоряжений Дантона остаются здесь. Охранники пусть сами решают, что делать. Захотят уйти – не препятствуйте.– Так точно, не препятствовать. Все будет исполнено, сэр.С запада потянуло ветром с ароматом озона. А может, это и не озон. Может быть, это кровь, запах которой до сих пор щекотал ноздри и расцветал на языке сладковато-металлическим привкусом.– Надеюсь, ты сделал выводы? – Сандерс, сунув руки в карманы, встал рядом с ним, подставив лицо теплым порывам.– Сделал.– Поделишься?– Думать, в кого засовываю свой член.– Неплохо, – улыбнулся Сандерс. – На моей памяти ты уже второй раз попадаешь из-за этого в неприятности. Надеюсь, третьего у тебя получится избежать.Эндрю взялся было считать, но плюнул – не хотелось в эту минуту ворошить прошлое.

– Она ведь, – уронил в пустоту перед собой, – действовала не одна. Найти подходящего человека по анкетам бывших работников – это ладно. Но ведь кто-то должен был все это осуществить. Похитить женщину и ребенка, заставить Грэма ту листовку писать… Вынести вещи из дома, подбросить взрывчатку. Скинуть в колодец трупы, в конце концов. Выяснишь?Он повернул голову, и Сандерс кивнул:– Конечно выясню.Наверное, он все-таки добежал. Эндрю Нолан сумел добежать до ворот Фрисайда – Сандерс выглядел почти умиротворенным.– Хорошо. Разберись с ними сам. А я разберусь с Диксон, чтобы…Его прервала вспышка на горизонте. Небо подсветилось с западной стороны, прорисовав узорные контуры туч, – и через пару секунд над Вегасом прозвучал дробно-раскатистый голос далекого грома.Прекрасно. До наступления ночи здесь будет гроза.

***Эндрю подозревал, что принципиальность капитана Диксон – это величина, возведенная в абсолют. Одного факта, что она на месте не пристрелила Сандерса – или хотя бы не попыталась его пристрелить, – было более чем достаточно для определенных выводов.Эндрю сделал их ровно два.Вывод первый: истина для Диксон важнее мести, даже если это оправданная, едва ли не священная месть. Но еще одна встреча с Сандерсом уже вряд ли ограничится деловым разговором и комплиментами.И второй: стремление к истине может аукнуться нехорошо. Пусть не сейчас – но в ближайшем будущем. Даже если эта истина не попадет ни в один официальный отчет.Когда Эндрю озвучил вывод номер один, капитан Диксон заверила его, что дело не в мести. ?Месть – это когда что-то личное?, – сказала она. Когда кто-то своими руками убивает тех, кто дорог тебе. Или же отдает подобный приказ…Да, этот человек – Курьер, безымянная фигура на полях сражений – отдал немало приказов. Повинуясь ему, войска Легиона зачистили Брокен Хиллс, стерли с лица земли ремесленный поселок недалеко от Джанктауна, а магистраль, ведущую из Хаба к бывшей столице НКР, превратили в убедительное подобие Аппиевой дороги…?Но личное? Нет. Тут другое. Тут прежде всего – стремление обезопасить людей, за жизни которых Эндрю Нолан взял на себя ответственность, от силы, не несущей в себе ничего, кроме хаоса и разрушений, разрушений и хаоса.– Он просто человек, – цедя слабый подслащенный кофе в кабинете капитана Диксон, Эндрю сам едва ли верил своим словам. – Жестокий, умный человек, который понимает, как все в этом мире работает.– Совершивший множество преступлений против человечности. Применение оружия массового поражения. Убийства гражданских лиц. То, что пять лет назад происходило на территориях НКР, иначе как геноцидом нельзя назвать. Мистер Нолан, – в голосе Вероники Диксон звучала безграничная мудрая усталость, – вы же отнюдь не глупы. Вы желаете блага для людей… но понятие ?благо? несовместимо с этим вашим помощником, Джеком Сандерсом. Мистер Нолан, послушайте. Двести лет назад уже случилась война, которая могла стать последней войной в истории человечества. Но нам каким-то образом повезло. Мы выжили, приспособились и принялись возрождать то, что было почти утрачено… Но еще одной такой войны миру не пережить.– Я попрошу его больше не использовать МБР.?Ну ты и кретин!? – восхитился внутренний голос.Эндрю согласился – и правда кретин. ?Я попрошу человека, который играет в войну так же легко, как детишки, что возятся с игрушечными солдатиками, больше не использовать ядерные ракеты? – что может быть тупее этой наивной фразы?– Его не надо просить, его надо… Я сказала бы ?пристрелить, как бешеного пса?. Но нет, – она покачала головой. – Его надо судить. Перед лицом всех тех, кто пострадал из-за его действий. Ну а потом пристрелить. Хотя это наименьшее, чего он заслуживает… но я уже говорила: дело не в мести.Эндрю думал то, о чем не мог сказать вслух. О том, что капитан Диксон, черт подери, права. Права во всем – от первого до последнего слова. Дело не в мести – он сам ведь тоже давно ?простил? Сандерсу и сломанные кости, и десятки шрамов по всему телу, искалеченную кисть и весь тот ужас, который успел пережить, будучи безвольным оружием в чужих руках – и растерянным, ничего не понимающим глупым мальчишкой.Всю эту херню он ?простил?, и тогда наконец проявилось четкое осознание, что это действительно не стоящая и погнутой крышки херня, по сравнению с глобальными перспективами.– Подумайте, мистер Нолан, – просила капитан Диксон, допивая свой кофе. – И сделайте что-нибудь, пока еще не слишком поздно. Я знаю, – она, как и прежде, подглядывала в терминал, – что вам самому не чужды жесткие методы. То, как вы в минувшем году расправились с неким Рико, стало уже своего рода городской легендой. Шеф Васко с таким восторгом рассказывал мне о том, как… – она осеклась, скользя глазами по строчкам, которых Эндрю не видел.?Тик-так?, – шептали настенные часы за спиной.– О том, как вы расправились с Рико, – вздохнула капитан. – Я выяснила, что вами двигало в тот момент. Могу ли понять? Могу. Но одобрить? Не знаю…?А на кой черт тебе ее одобрение??

Капитан Диксон смотрела на Эндрю. Он смотрел на нее и молчал.– Очень интересная история с бывшей исправительной колонией. Мне стоило немалых трудов раскопать, что же именно там случилось. И почему. Признаться честно, мне даже не верилось, что в штурме участвовало лишь два человека. Вы и некий ваш загадочный друг. Для бывшего раба, – пальцы капитана сцепились замком поверх закрытой папки, – у вас весьма впечатляющие боевые навыки, мистер Нолан.– Я много сражался. Даже когда был рабом.Правда. Ничего, кроме правды, – так замечательно, когда лгать не приходится.– И коммуникативные, – добавила капитан. – Бывший раб Легиона ведет переговоры с центурионами. Удивительно, что они – покойный центурион Келси, центурионы Сильван и Луций – вообще снизошли до разговоров с вами.

– Консул Уалент…– Еще и консул Уалент?– Я был частью миссии, – напомнил Эндрю так, будто это хоть что-нибудь объясняло.– А человек, который сейчас всем известен как ваш… Ну, что тут скажешь? Легат. Как я поняла, вас связывают не только общие цели, но и крепкая дружба. А ведь, если слухи не лгут, этот человек занимал не последнюю ступень в военной иерархии Легиона. Вы же были рабом.– Ну и что?Капитан Диксон картинно развела руками:– Ничего, мистер Нолан. Уверяю вас, ничего. Я просто удивлена тем, как складываются судьбы людей. Бывший раб командует бывшим преторианцем. Вам самому это не кажется удивительным?– Кажется. До сих пор не могу поверить.И снова – совсем не соврал.

– Вы абсолютно правы. Сложно поверить.?Она ведь намекает на что-то?, – отметил внутренний голос.Да ни хрена. Не намекает. Открытым текстом практически говорит – и только глухой или тупой не услышал бы.– Ладно, – до того, как Эндрю успел хоть что-нибудь внятное высказать вслух, капитан Диксон решила подвести какой-то итог. – Оставим это пока. Я хотела бы обсудить с вами самые свежие события. Смерть Лоры Дэвис. Вы ведь за этим сюда пришли?Иллюзиями, что случившееся в бизнес-парке пройдет мимо внимания Вероники Диксон, Эндрю себя не тешил. Лучше самому расставить точки над i, чем ждать, пока доблестный капитан докопается до всего – еще и кучу сотрудников привлечет, которым подробности дела знать совершенно не обязательно.Истина. Капризная, сложная штука, с которой Эндрю никак не мог заставить себя подружиться. А для капитана Диксон она была важнее, чем месть.Может, зря он позволил организовать тут всю эту полицию? Наживет теперь с этой Вероникой Диксон целую кучу проблем…

– Ясно, – сказала Диксон, когда Эндрю закончил короткий рассказ. – Что ж… Понимаю.– Но не одобряете.Дело шло к ночи, настенные часы за спиной Эндрю дотикались уже до десяти, и док наверняка заждался своего пациента, опаздывающего на ежевечерние процедуры.– Знаете, мистер Нолан… – взгляд капитана Диксон снова застыл, приклеившись к какой-то невидимой точке в пространстве. – До того, как сюда вторгся Легион, мы просто не успели… НКР не успела организовать полноценную судебно-правовую систему. Здесь действовала военная полиция, да. Но до настоящего законодательства и судов, как в Хабе, дело так и не дошло. А в Хабе… – она опять помолчала недолго. – Там нам нередко приходилось закрывать глаза на незаконные действия высокопоставленных лиц. И не только в Хабе, но и в других подконтрольных Республике городах. В том же Нью-Рино, как вы, должно быть, знаете, вовсю нарушался запрет на торговлю людьми и рабский труд. Частные договоренности власть имущих имели, к сожалению, больший вес, чем закон. И мне это никогда не нравилось.– Жаль, – сказал Эндрю. – Мне действительно жаль. Но боюсь, что и в этом случае вам придется закрыть глаза. И на то, как Лора Дэвис погибла, и на то, что за ее смертью стоит. Никаких отчетов, как мы с вами и договаривались.– Ваша военная кампания, получается, основана на обмане.– О котором я ничего не знал. Сейчас знаю, но уже поздно что-либо менять.– Вы думаете, что Нью-Вегас спокоен. Но это неправда. Уже есть первые семьи, получившие вести о том, что их близкие погибли в боях.– Это война. Люди на войне погибают.– Да, – согласилась капитан Диксон. – Погибают. Здесь вы правы. А вам не кажется странным вот еще что… За покушением на вас стояла эта женщина, Лора Дэвис. А Сопротивление? Оно ведь могло опровергнуть всю ее клевету. Связаться… пусть не с вами, но с кем-то из ваших приближенных. Прислать парламентера или письмо.– Может, им нужен был casus belli?– Casus belli. Конечно же. Повод к войне. Все может быть, но вы все-таки подумайте, мистер Нолан. Возможно, не все ваши люди были с вами честны.?Ну вот опять…? – раздраженно прорычал внутренний голос.– Я подумаю, – пообещал Эндрю. – И разберусь. А вы… У меня к вам сейчас всего одна просьба. Пожалуйста, перестаньте… как это называется?.. копать под меня.И тут на помощь пришли засевшие в памяти формулировки из прочитанных детективов.– Мистер Нолан, я…– Довольно, – Эндрю почувствовал, как пальцы сжались в кулак. На этот раз обычный кулак, не бронированный, не усиленный сервомоторами. – Остановитесь. Хватит ковырять мое прошлое и… ворошить мою жизнь. Если вас что-то конкретное интересует, можете просто спросить.Прошло пять секунд. Ни одного вопроса не прозвучало.– Ну что же. – Силовая броня легко подняла тело Эндрю с немало повидавшего стула. – Спасибо за разговор. Я вас понял. И вы меня тоже поняли. Я ведь достаточно четко выразился?– Вполне.Капитан Диксон щелкнула кнопкой и выключила терминал. Эндрю направился к выходу.

***Микки давно предупреждал, что силовая броня – мощь искусственная. Что телу она может и навредить, если игнорировать регулярные упражнения и не заботиться о силе собственных мышц.Док, оценивая успехи Эндрю, признал: в данном случае от экзоскелета есть и немало пользы. Да, он снимает основную нагрузку с мышц, но их движения в силовой броне подчиняются все тем же рефлексам. Те же сигналы от мозга поступают к ногам, что и при обычной ходьбе, а значит – идет непрестанная тренировка.Впрочем, положенные упражнения ею, конечно, не заменить.– Нет, – сказал Октавий, без предупреждения явившийся в ?Лаки? после тревожного длительного отсутствия. – Даже не думай. Это исключено.На его правом виске появился шрам. Короткий, небольшой, похожий на след от глубокой ссадины – будто пулей мимолетно чиркнуло или острым камнем кто-то в висок засадил.– Почему? – спросил Эндрю, развалившись в инвалидной коляске. – Я мобилен. С ?Гелиоса? мне четыре запасных блока для брони принесли. Сказали, поищут еще. Если много не бегать и бетонные плиты не поднимать, шести-семи штук мне хватит почти на месяц.– Дело не только в этом.– Да? Ну а в чем же еще?С бильярдного стола в комнате отдыха президентского люкса Октвий поднял один из шаров. Повертел его в руках, прежде чем небрежно закинуть в лузу.– Да ладно, – Эндрю подкатился к столу. – Я же три месяца тут не делал практически ни хера. Только валялся, смотрел в потолок, галлюцинировал и мечтал о смерти. И ничего страшного не случилось. Альянс не распался, союзники не разбежались. Ворота вон какие отгрохали без меня. Ведь не только на мне все держится, и если бы я вдруг умер…– Ты не понимаешь, – Октавий взялся за следующий шар, покатал его по столу. Направил в другую лузу. – Все это не развалилось только потому, что ты был жив. Если бы ты умер, – он посмотрел на Эндрю, – союзники перегрызлись бы за право руководить Альянсом. И неизвестно, принял бы их решение твой народ. Армия просто перестала бы существовать.– Почему? Ею ведь командуешь ты.– А какой мне смысл ею командовать, если ты вдруг умрешь?– Черт… – Эндрю тоже взял себе один бильярдный шарик. Тяжелый, гладкий – таким можно и череп пробить, если кинуть с достаточной силой. – Это ведь та же херня. Такая же херня, как и с Цезарем. Это неправильно. Надо что-то придумать и… изменить. Что бы ты сделал, если бы я умер?– Ушел бы.– Куда?– Неважно. Просто ушел. Шел бы и шел, пока все дороги не кончатся.– И тебе не жаль было бы все бросать? Все, что мы здесь…?…натворили??– …создали за целый год? Мы же сделали практически невероятное! Как думаешь, Сэллоу больше успел за год? Мы заставили объединиться врагов, помирили Легион и гражданских, запустили несколько производств… Сформировали настоящую армию! А еще открыли клиники… сколько их у нас уже?– Грубо говоря, в каждом городе по одной. В Вегасе две, Дантон месяц назад закончил распределять персонал. Он молодец, ты знаешь?– Ага, – с улыбкой ответил Эндрю. – Он молодец. Надо будет его как-нибудь наградить. И хорошее ему сказать что-нибудь. Ну а ты… Ты бы все это бросил только потому, что я сдох?– Именно.Это шантаж, понял Эндрю. Очередной шантаж – видимо, все ближайшее окружение вдруг решило, что это оптимальная форма общения с мистером Эндрю Ноланом, который решительно отказывается понимать по-хорошему.– Неужели, – он не пожалел сарказма, щедро подлил его в интонации, – ты так сильно любишь меня?– Да. И не вздумай делать скоропалительных умозаключений. И не вздумай сейчас улыб… Да, улыбаться, черт подери. Вот так. Цезаря я тоже любил. У этого чувства своя, особенная, природа.Еще один шар покатился по истрепанному сукну, врезался в борт рядом с лузой и срикошетил.– В эту игру, – сказал Эндрю, – по-другому играют. Меня Винс пытался когда-то учить. Чтобы мы вместе гоняли шары, как он это называл. В принципе, у меня получалось, но я все равно ему постоянно проигрывал.В безмолвии комнаты повисли хвосты незаконченных тем.– То, что ты задумал, – после минутной тишины Октавий вернулся к самому началу беседы, – мне совершенно не нравится. Ты полагаешься на технологию, а технологии ненадежны. Это знает каждый легионер. Если что-то сломается… если электроника или механика даст сбой… Ты ведь не сможешь передвигаться.– Подойди сюда. Ко мне, – кивнул Эндрю. – Подойди.Дождался, пока Октавий остановится возле коляски, протянул руку:– Помоги мне подняться.Это пока давалось ему с трудом. Не только вылезти из коляски, упираясь ладонями в подлокотники, но и спуститься с невысокой ступеньки, удержаться на полусогнутых ногах, прежде чем распрямиться и сделать шаг. Еще не все группы мышц работали как положено.– А теперь, – сказал Эндрю, цепляясь за твердое, как камень, плечо, – отпусти.– Ты уверен? Ты ведь сам за меня держишься. И весьма крепко.Вечером накануне, хватаясь за перила мостков в центре управления ?Лаки?, удалось сделать двадцать шагов. Ровно двадцать – лучший результат с начала восстановительной терапии. Первый шаг всегда давался с особым трудом. Был коротким, шатким и неуверенным – но все лучше, чем в тот раз, когда Эндрю, по четкому приказу дока отпустив тележку с колесами, попытался шагнуть – и рухнул.Сегодня вместо перил – борт бильярдного стола, за который Эндрю ухватился до побелевших пальцев.– Смотри, – ухмыльнулся, – как я уже могу.Неторопливо, стараясь не подволакивать ноги, будто немощный дряхлый старик, он прошел вдоль стола, следя за тем, чтобы мозг ни одну часть тела не терял из виду. Остановился ненадолго, передохнул – и двинулся в обратном направлении. Добрался до края.Восемнадцать мелких шажков. До коляски – еще минимум два. И на этом пути, увы, уже нет опоры.– Неплохо, – оценил Октавий.– Неплохо? Неплохо… Да это полное, блядь, дерьмо. Похер. Я все равно смогу. Назло этой старой суке. И чтобы я назло этой суке пошел… мне нужен ебаный ускоритель рефлексов. Нужны эти десять процентов. Ты ведь сам говорил: гарантированный результат.– Тебе не надо лезть туда самому. Отправь отряды.– Там очень опасно. Вдруг они не вернутся?– Опасно? Тем более. Не вернутся – отправишь еще. Если хочешь, я сам схожу. Весь этот Разлом перерою. Но прошу тебя…– Я упрямее толсторога. Забыл? Проклятье… – Эндрю втянул воздух сквозь сжатые зубы. – Пни коляску сюда. Без опоры я пока не могу.Отмахнувшись от помощи, кое-как усадил себя в обтянутое потрескавшейся кожей кресло, расслабил уставшие от столь долгой прогулки ноги.Дерьмо. Действительно ?полное, блядь, дерьмо?, но месяц назад он не мог даже этого.?А год назад ты мог прошагать сотни миль?.?Ну спасибо, урод?, – Эндрю уже всерьез подумывал глушить чертов внутренний голос химией.Слишком много он провел времени наедине с собой, слишком долго вел беззвучные споры внутри собственной головы, и вот результат – ни минуты без назойливого воображаемого собеседника.– Зачем тебе туда? – Октавий подтащил к себе стул и уселся. Неприлично смотреть на будущего императора сверху вниз. – Ищешь смерти?– Если бы я искал смерти, то нашел бы ее и тут. Я уже вполне в состоянии наложить на себя руки, если ты говоришь об этом.– Тогда объясни. Зачем? Вдруг эта Дэвис тебе лгала?– Вот и проверю.– Хотя бы известий из Могильника подожди. И из Хаба и Шэйди-Сэндс. Ты уйдешь – а через день сюда доставят ускоритель рефлексов. Ты погибнешь – и все развалится здесь. Я не понимаю… Не понимаю, – в его голосе появились раздраженные, жесткие нотки. – Почему тебе обязательно идти туда самому? Почему ты…– Да потому что я тут уже заебался! – Эндрю в отчаянии врезал по подлокотнику кулаком. – Заебался от своей беспомощности, дошло? От того, что я тут не делаю нихуя! Я устал. Я не могу нихуя не делать. Это просто… травит и травит меня изнутри. Каждый день, каждый час, каждую ебаную минуту… Это хуже, чем ломка. Таблетки не помогают. Я должен двигаться. Должен жить, должен сражаться. Ты же, – перекошенно ухмыльнулся, – все равно не пустишь меня на этот твой Калифорнийский фронт… Да и кому я там нужен? А я не могу. Я так больше уже не могу. Или я начну шевелиться – или повешусь нахуй. Без шуток, понял?Хотели? Пожалуйста. Шантаж за шантаж.Октавий понял – за год знакомства Эндрю отлично научился читать по бесстрастному лицу все едва уловимые оттенки эмоций. Видеть отголоски невысказанных мыслей в глазах. Во всяком случае, он хотел верить, что научился.– Ладно, – сказал Октавий. Шевельнулись острые желваки. – Если так – хорошо. Но я пойду с тобой.– Нет. Со мной пойдет Сандерс.Секундная пауза – и…– Что?! Да… Какого черта!Есть. Треснула глыба льда.

– Или можно иначе, – с нарочитым спокойствием продолжил Эндрю, наблюдая, как вскочивший Октавий мечется от бильярдного стола к дивану, от дивана – к пустому загадочному стенду с круглыми отверстиями черт знает для чего. – Со мной пойдешь ты. Но перед этим передашь Сандерсу право командования армией. Введешь его в курс дела, представишь войскам…– У меня есть подходящие люди и помимо него.Октавий бухнулся на диван, уставился перед собой сердитым стеклянным взглядом.– Он там был, – сказал Эндрю. – И вернулся живым. Я был бы рад прогуляться по Разлому с тобой, но здесь ты нужнее. А Сандерс… Этот ублюдок полезней там. Он знает коды от бункеров, знает маршруты. Понимает, где что искать. И он не допустит того, чтобы со мной что-то случилось.– Я… мать твою, – Октавий порывисто, тяжело вздохнул. – Ты меня так за что-то наказываешь?Эндрю покачал головой:– Нет.– Испытываешь терпение? Издеваешься?– Нет.– Я могу сделать хоть что-нибудь, чтобы ты отказался от этой затеи? Что мне сделать? Что мне сказать? Ну хочешь… Хочешь, я организую твое пребывание на каком-нибудь из калифорнийских опорных пунктов? Бери свою силовую броню – и…– …днем щеголяй в броне, а ночами прячься от чужих глаз, чтобы никто не узнал, что ты – калека. Прекрасно. Отличный план. И это не говоря о том, что там легионеры. У них, как я убедился, аллергия на силовую броню. Знаешь, как на меня смотрели союзники, когда я в ней явился на совещание? Как будто я приперся, обмазанный браминьим навозом.

– Тебя это беспокоит?Эндрю фыркнул:– Да мне насрать, просто… Это моя беда, понимаешь? И я хочу сам разобраться с ней, а не пылиться здесь в ожидании, пока кто-то сделает это за меня. И я хочу действовать. Делать хоть что-то. Влезть по самые уши в очередное дерьмо, получить по башке, упасть, подняться и отряхнуться, залечить раны и идти дальше… Я не могу без этого. Иначе я тут…– Повесишься. Я помню. Черт возьми, Эндрю.– Я готов подождать. Еще пару недель – док закончит курс терапии. Быть может, к этому времени с Запада принесут имплантат. Но если нет – я отправлюсь в Разлом. И вернусь. А не вернусь… Лучше погибнуть, пытаясь сделать хоть что-то, чем всю жизнь… или даже еще полгода провести вот так.?А еще я боюсь, что тебе и впрямь надоест возиться с калекой…??Молчи?, – предупредил внутренний голос, и Эндрю, мысленно кивнув, промолчал.