Глава 12 (1/1)

Допрос шел уже третий час, и Эндрю откровенно скучал, без дела шатаясь по недавно вымытым, еще сыроватым коридорам Убежища 21. То, что он принимал за шутку, обман для туристов и рекламную спекуляцию, оказалось истинной правдой: здесь, на Стрипе, располагалось самое настоящее ядерное убежище корпорации ?Волт-Тек?, руководство которой двести лет как горит в аду.Эндрю настороженно спускался в бункер, откуда вышвырнули бродяг, пообещав им в ближайшее время благоустроенное общежитие в восстановленной ?Школе двойников Короля?. Прислушивался к звукам – не слышал ничего, кроме тихой музыки и шагов. Принюхивался к запахам: вонь немытых тел и скисшей еды пока еще не выветрилась. Никаких свидетельств бесчеловечных экспериментов. Ни одного дикого гуля. Ни засохших луж крови, ни скелетов, ни растущих прямо в бетоне грибов.Это новый – первый и единственный – полицейский участок в Нью-Вегасе. Васко заверил: места лучше не подобрать. Здесь есть все: ядерный реактор и электричество (правда, придется заменить кое-где проводку и починить розетки), вода и рабочая вентиляция. Есть целое крыло маленьких жилых комнат, которые без проблем превращаются в камеры для заключенных. Огромный атриум – даже два! – где можно проводить совещания. Запираемые на электронные замки склады.И, конечно же, бывшая комната охраны – с раздевалкой, местом для отдыха и допросной… А может, это была и не допросная вовсе, просто комнатушка, по центру которой Васко и Дантон водрузили металлический стол, прикрутили к нему две стальные скобы – на случай, если преступник станет махать руками. И окно – узкое, но длинное, во всю стену. С пуленепробиваемым стеклом.Из-за этого стекла Эндрю скучающе наблюдал за коренастым лысеющим типом с обрубком вместо левого уха. Тип выглядел не на шутку встревоженным, но на вопросы Октавия отвечать особо не рвался. Качал головой, прикладывался к бутылке с чистой водой, утирал пот со лба и разводил руками. Какие еще, на хрен, повстанцы? Он слышит о таких в первый раз. Он честный труженик свалки, герой с тележкой и мусорными мешками. Недавно вон гигантскую крысу у склада продовольствия лопатой пришиб. Ему медаль надо дать, вынести благодарность, кинуть пару монет в карман, а не задавать нелепые вопросы.?Я уверен, – утверждал Васко. – Появился тут месяца два назад. Смены пропускает часто. Отпрашивается и пропадает на несколько дней. Дома стволы хранит с новенькими обвесами. И сын у него без пальцев. И без языка?.Эндрю видел этого сына – мальчишка лет шестнадцати-семнадцати, с затравленным взглядом, ожоговым шрамом на пол-лица, какой мог остаться, например, от раскаленной монтировки. На одной руке у пацана не было двух пальцев. На другой – трех. Тощий, как бродячая псина, немой, как шлакоблок. Его держали в соседней комнате на случай, если отец так и не решится по-хорошему заговорить.Эндрю очень хотел, чтобы тот заговорил по-хорошему.За два часа этого не произошло. Одна и та же история, раз за разом, по кругу: они с сыном пришли сюда с Запада. Раньше жили неподалеку от Брокен Хиллс, пока не явился Курьер с Легионом и не превратил заброшенный шахтерский городок в лагерь рабов. С крестами, надсмотрщиками и прочими ужасами, которые простой мирный человек вынести не в силах.Да, им с сыном досталось: наткнулись на мародеров, обчищающих покинутое владельцами ранчо. Мародерам, запуганным Легионом, свидетели были ни к чему. Парню гранатой вон лицо покалечило, пальцы оторвало. А язык… Язык он сам себе откусил, когда взрывом бог знает куда отшвырнуло, контузило. Отцу повезло больше: левым ухом отделался. Так что теперь, мучить ни в чем не повинных людей? Ни о каких повстанцах они и слыхом не слыхивали. И что, что оружия полный дом? Оружие – оно просто на всякий случай, все жалование на него уходит. Неспокойные нынче, смутные времена. Не знаешь, с какой стороны прилетит, поэтому лучше быть начеку и конкретно вооруженным.– Брешет, – весомо уронил Васко, с которым Эндрю вышел из Убежища на перекур. – Уверен, если с пацана рубаху содрать, там вся спина будет исполосована. Может, и у бати тоже.– А если и так… – Эндрю обернулся на грохот. По улице прокатилась повозка, груженная картофелем, кукурузой и еще какими-то овощами для Ниптона. – Что это доказывает? Даже если пацан… даже если они оба были в рабах. Про повстанцев никаких фактов на руках у нас нет.– Посильнее бы надавить, – Васко глубоко затянулся. Поскреб шею с татуировкой: какие-то крылья, буквы, шипы.– Октавий давит.Мимо прошли, вежливо поздоровавшись, две молодые женщины.– Он давит, – повторил Эндрю. – Здесь каждый знает, кто он такой. Ему даже силу применять не надо. Достаточно слова. Но этот хрен, – кивнул через плечо, – вроде и нервничает… но Октавия будто совсем не боится. И это подозрительно само по себе.– Пацан на героя не особо похож, – в ухмылке сверкнул стальной зуб. – Его можно разговорить. Уж как-нибудь написать… или на компьютере одним пальцем натыкать он что-нибудь сможет.Эндрю вздохнул и задумался. Не спешил отвечать.Октавий вышел из Убежища, когда Васко уже докурил. Эндрю наслаждался приятным нежарким днем, дышал сравнительно чистым воздухом, кивал незнакомцам, смотрел, как меняются возле клиники патрули.– Иди внутрь, – велел Октавий, и Васко скрылся.Пробудилась тревожность, свившая под ребрами гнездо. Встрепенулась и жадно присосалась к сердцу. Наверное, планирует надолго поселиться у Эндрю в груди, как невидимый паразит, голодный до жизненных сил.– Нужен другой план, – сообщил Октавий. – На угрозы он почти не реагирует. Пытается плакать, но его глаза сухи. Знает, что у нас его сын. Говорит, от сына мы тем более ничего не добьемся.– Он не знает, что это по-другому работает, – Эндрю натянуто улыбнулся помощнику Ады, который, прошагав по другой стороне улицы, кивнул и махнул рукой.– Знает. Если действительно тот, кем мы его считаем.– Ты сомневаешься? – Эндрю ненавязчиво отступил на полшага. Неприлично так близко друг к другу стоять, люди же смотрят, в конце концов, и чертов внутренний голос опять собирается что-то ляпнуть.– Я велел ему снять одежду и показать, что под ней. Он отказался. Я пообещал, что сделаю это силой, и он ответил, что применение силы лишит нас путей к отступлению. Ты понимаешь, что это значит?Поразмыслив, Эндрю кивнул.– Что мне делать? – спросил Октавий.Что делать? Давить? Пытать? Блефовать?Из клиники через дорогу вышла сама Ада Штраус. Пристроилась на скамье возле входа, закинула ногу на ногу и принялась болтать с охранником у дверей, элегантно прикурив от его зажигалки.– А человек… – протянул Эндрю, – в принципе может откусить себе язык?– Может. Помню такой случай. Во время тренировки с инструктором. Пол-языка рекрут почти полностью себе откусил. Язык сохранил, но внятность речи утратил.?Да не восемь уже?, – с облегчением мелькнуло в мозгу.– Черт, – выдохнул Эндрю. – Я как будто… над бездной по канату иду. Знаешь, такое чувство… Ошибешься – и все. Бездна тебя сожрет – не подавится.– Я понимаю, – сказал Октавий.Не восемь. Больше тянет на твердую семь.

– Ты ждешь от меня решения, – Эндрю щурился: солнце, отраженное выставленными на улицу оконными стеклами, постреливало в глаза. – А тут… хоть монетку кидай… Васко согласен на что угодно. Но он просил… В общем, Кирстен знать об этом ничего не должна. Они вроде как теперь пара. Хотя этот старый хрен даже не в отцы ей, а в деды годится… Чем меньше человек в курсе, тем лучше.– Я и без тебя это знаю. Так что мне делать?– Допросную в розовый перекрасить, – Эндрю усмехнулся, и ему показалось, что Октавий тоже издал какой-то совсем тихий звук.Беседа с Лорой мало что дала. Люди, которым она поставляла химические препараты, а также – вот неожиданность – сырье для взрывчатки и броню, редко выходили с ней на прямой контакт. Караваны, двигающиеся от бизнес-парка в сторону Гудспрингса, притормаживали на перевалочной базе возле бывшей штаб-квартиры РЕПКОНН. Там отгружались припасы, которые в Гудспрингсе никто не ждал, и за ними в строго обозначенный день и час приходили.Связаться с этими гребаными подпольщиками умудрился покойный братец и даже получил от них щедрый аванс. Не только деньги, но и подарок: щуплого смазливого пацана, который очень быстро перестал грозиться своим могущественным папашей.?Это были дела Хьюго, – напомнила Лора, когда Эндрю озвучил намерение ее придушить. – Я в них не вмешивалась?.?Дела Хьюго?. Полный колодец истлевших останков к северу от водоочистного комплекса. На них с месяц назад наткнулся патруль, а Эндрю уже почти закрыл глаза на всю эту историю, почти переварил ее, почти отпустил…И вот гребаные ?дела Хьюго? всплыли вновь. И отсекли одним махом любую, даже самую призрачную, вероятность объединения с вооруженной, накачанной химией шайкой бывших рабов, мафиози, рейдеров и вояк, связанных общей, чтоб ее, целью.?Они знали, – заявил Эндрю, – что парнишка из нашей миссии. Он наверняка сказал им об этом. И потом эти ублюдки как ни в чем не бывало приперлись ко мне и предлагали сотрудничество?.?Нам всем приходится наступать на горло личным принципам и интересам, чтобы добиться чего-то большего?, – напомнила Лора.

Эндрю второй раз скрутило от желания ее придушить.Но он не придушил. Попросил – нет, потребовал, – чтобы она нашла любой повод для личной встречи с кем-то из этих чертовых партизан. Известил Васко и Октавия, те обещали все отследить и проконтролировать, но Эндрю казалось, что эта ситуация снова и снова выскальзывает из его рук.

***Первое покушение на жизнь Эндрю Нолана произошло в середине сухого, солнечного февраля. На следующий день после тяжелого разговора по рации с Анитой. Она сказала, что Эндрю может хоть навечно оставаться в ?своем Нью-Вегасе? и что у нее много действительно важных дел, поэтому она не станет тратить время на пустую, ни к чему не ведущую болтовню. И прервала сеанс связи.Навечно оставаться в Нью-Вегасе Эндрю не планировал. Неиллюзорность гаубичного обстрела и холодный тон Аниты подталкивали к скорейшему возвращению в Ниптон. В идеале – с Октавием, но тот нашел кучу чертовски убедительных, веских причин, чтобы задержаться и помочь Васко с решением насущных вопросов: никак не кололся самоотверженный безухий папаша. Молчал и таращился в стену его искалеченный ?гранатой? сынок.– Если применим пытки, – рассуждал Октавий, прогуливаясь вместе с Эндрю по закоулкам Фрисайда, из которых несло мочой, как в старые добрые времена, – то уже не сможем их отпустить.– Мы и так не можем, – Эндрю смотрел в лицо фактам. – Даже если они и впрямь ни при чем. Отпустим – папаша наверняка проболтается кому-нибудь о повстанцах. Слухи разлетаются моментально. Те мудаки сообразят, что мы их разыскиваем. И вряд ли будут этому рады.– И что ты предлагаешь? – Октавий переступил свежий крысиный труп. С две ладони размером – должно быть, детеныш. По распоряжению Дантона в подворотнях раскидали отравленную еду и развесили предупреждающие объявления для самых голодных и нищих. Все отчаянно надеялись, что голодные и нищие умеют читать.– Держать их в участке, пока не закроем этот вопрос.Позади тихо выругались: кто-то наступил на крысиную тушку. Четверка бойцов, вызванных из Ниптона, следовала на почтительном расстоянии.– А если окажется, что эти двое – часть нашей проблемы?– Поступай, как считаешь необходимым. Твои полномочия неограниченны.– Я уже слышал такое раньше. В итоге ты выразил недовольство…– Недовольство? – Эндрю чересчур громко, слишком показательно фыркнул. – Нет. Я выразил страх.Проходя мимо скорчившегося на картонной подстилке бродяги, потрогал его носком.– Жив? – склонился, стараясь не вдыхать вонь немытого тела.– А… Сьюзи? – к небу повернулось помятое, болезненно-желтое лицо.– Сам ты Сьюзи. Надо общежитие побыстрее доделывать. И всех этих, – брезгливо отступил от бродяги, – туда.Главные улицы Фрисайда и Стрипа в порядок давно привели. Почистили от асоциальных элементов коллекторы, оцепили и ограничили доступ в Вестсайд, организовали перепись скваттеров на прилежащих к Вегасу территориях. Но стоит углубиться в узкие лабиринты между разрушенными домами, и кажется: все впустую. За долгие годы будто не изменилось решительно ничего.– Вот здесь, – Эндрю остановился на раздробленных, въевшихся в землю осколках асфальта, в тени гигантских дорожных опор. – Здесь когда-то Устин едва не перерезал мне горло, – задрал подбородок, провел пальцами по узкому, почти незаметному следу на шее. – Пирс его чуть не грохнул потом. Хотя, скорее всего, просто шутил. А вон там, – указал рукой, – валялся труп. Как сейчас помню.Мог ли он предположить почти десять лет назад, что вернется в эти дворы не рекрутом и не воином могучего Легиона, не сторчавшимся бродягой, просравшим всю свою жизнь, и не свеженьким трупом с перерезанной глоткой, а новым, мать его, лидером Вегаса?Черт. Конечно же он не мог.– За что? – поинтересовался Октавий и, трепетно соблюдая подобающую дистанцию, тоже отошел с солнца в тень. – Почему Пирс едва не убил Устина? Почему он так привязан к тебе?Интересно, уже пора делать вид, что ничего не случилось?Эндрю поежился под ледяным взглядом десятков безжизненных глаз. В ближайшем здании каким-то чудом сохранились почти все стекла, но они были тусклы и непроницаемо черны. В окружении долговечных кирпичных стен поселилась густая вселенская тьма, она и следит за прохожими из уцелевших окон. Чертовски знакомое ощущение.– Тогда он разозлился, что Устин нарушил его приказ не трогать меня. А сейчас… – оглянулся на четверку телохранителей. – Не знаю. У этого психа пунктик. Ему нужен сын. Он делает это из раза в раз. Ищет себе кого-то, кто мог бы стать его сыном, но… не находит. Такого сына, как Марк, у него уже никогда не будет.Встряхнулся, собирая себя и все свои мысли в кучу. ?Хватит пялиться?, – адресовал бестактной тьме.– После обеда я отправляюсь в Ниптон, – решил окончательно. – Дантона с собой заберу, чтобы под ногами у вас тут не путался.– Он мне не мешает. Наоборот. Решил вопросы, на которые у Васко не хватало времени.– Вот пусть и дальше их решает. Но на расстоянии. Мне он нужен там. – Эндрю направился к знакомому сквозному проходу, ведущему через разрушенный жилой дом чуть ли не к дверям ?Атомного ковбоя?. – И ты, – бросил не глядя. –Как бы то ни было. Закончишь здесь – возвращайся домой. Расценивай это как приказ, если тебе так будет удобнее.?Это не дружба?, – некстати напомнила о себе Анита. Эндрю беспомощно огрызнулся: ?Тебе-то откуда знать??Если шагать по железной дороге параллельно 15-му шоссе, то можно здорово сэкономить время и выйти прямиком к блокпостам на севере Ниптона. Но из приличных остановок – лишь заброшенный Слоун, где ржавые краны с хрюканьем изрыгают густую и вонючую кофейную гущу, фонящую так, что счетчик Гейгера захлебывается треском. Поразмыслив, Эндрю выбрал более длинный, но и более комфортный путь. С обязательной остановкой в Новаке, куда планировал добраться к полуночи.Дантон Нью-Вегас покидал неохотно. Пришлось ждать почти час, пока он сбегает попрощаться с Марго, которая, по словам самого Дантона, умело сосет не только хер, но и деньги. Знает, как сделать человека счастливым, а это ли не самое главное? На такое никаких денег не жаль. Особенно когда это не твои деньги, а босса… то есть, извините, уважаемого мистера Нолана.Из-за Дантона Эндрю расстался с мыслью нагнать выдвинувшийся тремя часами ранее очередной продовольственный караван. Топать им до Ниптона вшестером, если только не доведется пересечься с какими-нибудь путниками или торгашами.– Зато, – радовался Дантон, бодро шагая по ровнехонькому асфальту, – у нас теперь свои телохранители есть. Со стволами и этими штуковинами на руках. Кстати, Нолан, не дашь погонять? Штука крутая, многофункциональная. Мне вон, – кивнул через плечо, – Орис свою показывал.– Будет лишний, – пообещал Эндрю, – я тебе подарю. Свой не дам. Он под меня лично настроен.– Тогда хоть дай поиграть в пути. А то скучно же.– Скучно не будет. Включу радиостанцию с анекдотами. Было бы неплохо нам и свою собственную завести…– Кстати, об анекдотах, – оживился Дантон. – Я тут на днях один слышал. Короче, заходят как-то два легионера в публичный дом. Спрашивают: ?А у вас есть проститутка, похожая на нашего дорогого вождя?? А им в ответ…– Октавий этот анекдот уже слышал?– Да ну… черт бы тебя подрал. Вот умеешь ты, Нолан, испортить всем настроение. Понял, понял, – вскинул руки. – Молчу. Но там дальше смешно было, – буркнул под нос. – Про генерала Оливера.На обочине, явно кем-то намеренно сбитый, валялся деревянный флагшток. Знамя с потускневшим золотистым быком скомканной тряпкой краснело в траве, украшенное подсохшими плевками. Тревожно. Очень нехорошо. От попыток вернуть символ грозного Легиона на место Эндрю с сожалением оказался: флагшток сломали аж в двух местах. Пришлось тащить оплеванную тряпку до ближайшего мусорного бака. Едва его крышка захлопнулась, у Эндрю возникло постыдное чувство, будто он сам только что плюнул в лицо божеству.Но это обессилевшее, умирающее божество. Оно уже не способно покарать за кощунство.– Октавий говорит, им всем нужно принести присягу, – сообщил Дантон, когда впереди показался знакомый старинный мост. – По-настоящему. И что ты толкнул неплохую речь. Ему ее пересказал кто-то. Говорил, что твои слова дают всем надежду на будущее здесь, а не в Вайоминге. И что тебе останавливаться сейчас нельзя.– Когда вы успели это с ним обсудить?– Успели, – хмыкнул Дантон. – Я ж с ним времени больше провел, чем ты. Что? – скосился. – Опять посрались?– А вот это уже явно не твое дело.– Ясно. Но у вас же все время так. Со мной проще, да, Нолан? – подмигнул, забавно скривив физиономию. – Я ж и слова тебе поперек не скажу.– Ты мой друг. Такой же, как он.?Это не дружба?, – слабо пискнул голосок Аниты в глубине извилин.– Да хрен там, – поддержал ее Дантон. – Совсем не такой. Но знаешь… – показал желтоватые, прокуренные зубы. – Я даже польщен. Ты впервые меня своим другом назвал. Вот так, прямо в рожу.Закурил – неловко, поспешно, отводя взгляд. Желание похлопать его по плечу Эндрю своевременно подавил: ни к чему это. Глупо и, наверное, унизительно. Он же не пес, чтобы холку ему по-хозяйски трепать.– Ну, давай, – после глубокой затяжки кивнул Дантон. – Врубай там свои анекдоты.Эндрю улыбнулся и переключил Пип-бой в режим поиска ближайших радиостанций.Под музыку, разговоры и перебиваемую помехами радиоболтовню они к закату добрались до озера Эльдорадо, в сухой котловине которого из-за какой-то погодной аномалии бесчинствовали ветра. Дорога вдоль нее была щедро заметена скрипучим песком, пришлось напялить непроницаемые мотоциклетные очки, натянуть платки на лицо. Правда, потом нужно будет крупинки из ушей выковыривать и из одежды вытряхивать, но в Мохаве все привыкли к песку.Это все-таки не Разлом. Там, говорят, бушуют песчаные бури такой сокрушительной силы, что начисто сдирают кожу и иссушают плоть. Говорят, там до сих пор есть кто-то живой, если можно называть жизнью обреченное существование в радиоактивных руинах. Мало кто отваживается заглянуть в это гиблое место, а возвращаются оттуда и вовсе редкие единицы.Эндрю знал лишь одного человека, который вернулся. И тот поведал ему о других.Песок с пересохшего озера блестел и переливался в лучах заходящего солнца. Ветер на лету ткал из него полотна, обволакивал колючими саванами путников, бредущих по Трассе 95. Заметал чужие следы: здесь кто-то прошел недавно, но впереди, сколько ни всматривайся, ничего не получалось различить. Только песок и дорога на десять шагов вперед. Дальше – пестрая пелена, подсвеченная закатом.Но это нестрашно. Вдоль котловины чуть больше мили брести, а там уже можно остановиться возле заколоченной заправки. Отряхнуться от долбаного песка, передохнуть, перекусить – и чесать по прямой до гостеприимного Новака…Выстрелы прозвучали, когда позади остался косой довоенный билборд. Приглушенные свистом ветра, они донеслись откуда-то слева. Эндрю, погруженный в сложные, требующие неслабого напряжения раздумья, в происходящее не сразу включился. Застыл на секунду – и в следующий миг тело само, не дожидаясь приказов от мозга, рухнуло, распласталось на засыпанном песком асфальте. Звонко лопнула резинка мотоциклетных очков. Тут же сверху придавило живой теплой тяжестью – телохранитель на пару секунд опоздал.– Откуда?! – заорали впереди. – Откуда стреляют?– Слева! Вон с тех холмов!Еще один выстрел. Через долю секунды второй – выбил дыру в асфальте. Слишком близко. Чертовски быстро. Никакой ствол одиночными с таким интервалом палить не станет. Стрелков минимум двое.

– Нолан! – перепуганный голос Дантона. – Нолан, ты жив?!Задыхаясь под тяжестью, Эндрю подтянул руку с Пип-боем к глазам. Выругался, наблюдая движение красных маркеров на радаре. Их не двое. Их тоже шестеро. И не видно, мать его, ни хрена.– Лежите. Лежите, босс. Они на девять часов. На радаре вижу.– Слезь. Дантона… черт, – напрягся, приподнимаясь на локтях вместе с внушительным грузом. – Дантона защити.Прострекотала очередь, пули впились в дорожное полотно. Приказ Эндрю не стал повторять. Оттолкнулся, рывком скинул тело, перекатился вбок, выхватив ПП из креплений на поясе.Песка до хрена – не заклинило бы…– Нолан!.. – где-то поблизости.– Ложись! – рявкнул Эндрю. – На землю ложись!Дал очередь вверх, наугад, по смутным очертаниям холмов. Красные маркеры на радаре сдвинулись, засуетились. Какая-то тень мелькнула в оранжевых закатных сумерках, что-то с глухим звуком упало в песок.Граната?– Граната! – вопль справа.Эндрю снова рухнул плашмя, закрыл голову руками – и футах в десяти от него рвануло. Осколками прочертило траншеи в песке. Все же царапнуло скальп: вроде несильно, но из раны горячо полилось.– Орис! – сквозь пробки в ушах. – Вот… Вашу мать!Эндрю вскочил. Метнулся на звук, к силуэту посреди воздушных песчаных волн. Ухватился за воротник, отшвырнул вправо, к обочине, стекающей в котловину.– Спрячься! – заорал под грохот разноголосых выстрелов. – Не высовывайся! Лежи!?Поздно?, – щелкнуло в голове.Почему поздно? Какого черта?Думать не получалось. Анализировать, размышлять… Это все не сейчас. Потом. Сейчас главное – красные маркеры на экране Пип-боя. Первый ровно на двенадцать часов. Тридцать градусов выше линии горизонта. Спуск, отдача, пуля, просвистевшая у виска, вбившая гвоздь в барабанную перепонку.Красное. Он стреляет по красным. Их осталось четыре. Кто-то из охранников тоже угодил в цель.Эндрю рванул к холмам, оттолкнул кого-то с пути, проигнорировал ?босс, куда?!?. Вынырнув из песчаного плена, едва лбом на дерево не налетел. И вовремя – в ствол ударило, брызнули щепки. На невысоком скальном хребте мелькнул силуэт – рухнул, когда позади Эндрю зазвучала пальба.– Ха! – оттуда же. – Выкусите, уроды!– Слева! Они слева обходят!Эндрю прижался к скале. Сверху его хрен достанешь. Слева – каменистый уступ. Кто высунется из-за него – пожалеет.– Я прове… – неподалеку оборвалось с хлопком.Эндрю бросил взгляд на радар.Красных – трое. Зеленых – четверо. Кто-то из своих уже мертв.Движение сверху, прямо над кровоточащей макушкой. На голову посыпались камешки, кто-то хрипнул ?да бля?. Мелькнула ребристая подошва, и Эндрю, рванувшись вверх, вцепился выше нее свободной рукой, сдернул нападающего с уступа. Уклонился от кулака, отбил автомат, завалился вместе с чужой тушей на землю, локтем вколотил кадык в податливое горло. Стволом зарядил в висок. Под металлом отчетливо хрустнуло, в раззявленном рту кроваво запузырилось.– Сняли! – радостный возглас поблизости. – Последнего сняли!Последнего? Радар возражал: еще один красный залег где-то тут, недалеко. Готовится снести Эндрю Нолану голову.– Босс! – к нему подлетело двое охранников. – Ну, ты как? Жив? Этого сам убил?.. Черт! – парень с пирсингом в рваной брови озабоченно глянул в лицо. – У тебя вся башка в крови. И из уха течет… Зацепило?– Я в норме, – Эндрю мотнул ноющей головой. Моргнул несколько раз, возвращая ясность сознанию. – Тут еще один где-то. Еще один красный.– Этот? – парень взмахнул Пип-боем. – Его подстрелили. Он валяется там. Ствол у него забрали, сейчас сам подохнет. Они Салли прикончили, меня немного царапнуло…– Нет. Быстро! – Эндрю его оттолкнул. – Стимы есть? Колите ему. Он нам живым нужен. А где… Где Дантон? Дантон! – заорал во всю мочь. – Вылезай, тут чисто уже!В ответ – ни звука. Зеленый штрих на радаре с места не сдвинулся.– Я проверю пойду. А вы, – Эндрю велел охранникам, – этого сукиного сына приведите в чувство. Пару вопросов зададим, а потом я сам ему башку откручу.– Как думаешь, босс? Это рейдеры?Рейдеры? Черта с два. У типа, чья нога так неловко соскользнула с края скалы, броня совершенно не рейдерская. Стандартная кожаная, как у доброй половины гражданских… Хотя ничто не мешает и рейдерам таскать обычную кожаную броню.– Дантон? – отмахиваясь от мыслей о рейдерах, Эндрю с трудом продирался сквозь чертов песок. – Дантон, ты где? Ты в порядке?Маркер на радаре недвижимо зеленел, песок щедро лип на лицо. В ушах шептало невнятным эхом: ?Поздно, поздно, поздно…?Возле котловины песок покраснел. В сумерках, при едва тлеющем закате, по цвету напоминало грязный флаг Легиона. Эндрю, холодея, на заднице съехал с крутой обочины вниз – к телу, что валялось ничком.Рубашка у Дантона была какая? Серая и застиранная? Или бежевая? Или какая-то там еще. Но точно не красная. Абсолютно не красная.– Черт, – сердце встало. – Ну нет. Пожалуйста, нет…Подполз на карачках, коснулся взъерошенной макушки, пытаясь сморгнуть влажно-расплывчатую пелену. Поймал в ладони колючую морду, развернул к себе.– Нолан, – шевельнулись покрытые песком губы. – Ну что? Мы всех грохнули?– Да, – просипел Эндрю, давя облегченный истерический смех. – Грохнули. Пятерых. Один ранен, я собираюсь его допросить. Если выживет.– А это… – Из носа Дантона стекла темная струйка. – У меня там, кажется… что-то в спине. И я ног не чувствую.– Не пизди, – хрипнул Эндрю. – Все нормально… Нормально с твоей спиной. Ногами пошевели. Ну, давай. Шевели, не ссы. Шевели же!Снова чуть не рассмеялся, увидев, как робко дернулся сползший ботинок.

– Шевелится. Шевелится, слышишь? Твою мать, а… Я не готов… Я не готов снова терять друзей. – Пустой ПП мягко упал в песок. – Ты лежи, а я спину твою посмотрю.Осторожно, боясь вдохнуть лишний раз, не замечая песка, вытекающего из глаз, вспорол ножом окровавленную дырявую тряпку. Обнажил спину, расчерченную полосами от плетей.Осколки. Немаленькие. Пять штук. Один в лопатке, два в опасной близости от позвоночника. И еще два засели в пояснице, вгрызлись в кривой выпуклый шрам. Эти два извлечь будет проще простого. А вот три других впились, мать их так, глубоко…– Пока не выковыриваю. Кровь хлынет. Не успею другие вытащить… Эй! – заорал, и глотку ободрало. – Стимы на урода не тратьте! Сюда идите!Закашлялся, отплевался.– Нолан, блядь… Ты тупой? У тебя же рация есть… И знаешь, – Дантон замолчал, сглотнул, ткнувшись носом в песок. – Мне охренеть как больно. Напомни… какой дебил запретил мед-икс?– Цезарь. Не переживай, его уже Сандерс грохнул.– С… Сандерс? Так все же… он?– Помолчи. Силы не трать. И кстати, не ты ли мне говорил, что отключаешься, когда больно?– Раньше отключался… а сейчас… рад бы. Может, вырубишь меня, а?***Путь до автозаправки ?Эльдорадо? занял не больше десяти минут, но показалось, что истекающее кровью, жалобно поскуливающее тело тащили целую вечность. Эндрю его не вырубил – хотел слышать голос, хотел видеть, что Дантон трепыхается, дышит, живет. Ребра стягивало стальным тросом, саднящее горло немело, мысли прыгали песчаными блохами.Дантону еще повезло. Осколками может тело насквозь прошить, превратить внутренние органы в кашу. Может пробить легкое, разворотить сосуды, выломать кости и раскидать куски плоти на десятки футов вокруг. Так что Дантону повезло, хотя все сложилось бы совсем иначе, напяль он тактический бронежилет. Но их берегли для армии, для охраны. Даже Эндрю этой мерой защиты пренебрегал – и сегодня у него были все шансы поплатиться за такую беспечность.– В общем, – он склонился над Дантоном, уложенным на живот поближе к разгорающемуся костру. – От Новака сюда часа три тащиться. Медика по рации вызвали. Ты протянешь еще три часа?– А варианты? – шепнул Дантон, которому велели не дергаться, чтобы покореженные куски металла до позвоночника не добрались. И он не шевелился, но тело сотрясалось в ознобе. Пульс был неровным и частым, когда Эндрю в последний раз его проверял.– Могу вытащить их сейчас. Их пять штук. – Эндрю бросил недовольный взгляд туда, где глухо замычал в кляп живой и относительно целый пленник с опухшей окровавленной рожей. – Все сразу извлечь не получится. Выдернешь один-два – кровь польется. Ты и так ее до хрена уже потерял. Стим вколешь – поверх металла мясо начнет нарастать. Придется вырезать по живому.

– То есть… ситуация совсем дерьмовая?– Не совсем. Я могу раны прижечь. До момента, когда остальные куски из тебя вытащу.– Так это же… Это же больно, – выдохнул Дантон, будто удивленный таким озарением.– Ну да, – согласился Эндрю. – Так что решать тебе.Три часа. Вроде не так уж много, но время – штука издевательски относительная.– Босс… То есть мистер Нолан, – влез один из уцелевших охранников. – Я помочь могу. У меня когда кореш мину возле Саут-Вегаса не заметил, я ему осколок из щеки выковыривал. И из пуза еще.– Хорошо, – кивнул Эндрю. – Поможешь. Если Дантон даст добро на всю эту операцию.Отвернулся от поблескивающей, омытой чистой водой спины с вяло сочащимися дырами от осколков – один ушел совсем глубоко, полностью скрылся под вздувшимися краями раны. Придется резать, если вдруг что. Резать, а потом вытаскивать рвущие плоть куски из живого тела. Безо всякого обезболивающего.Эндрю встретился взглядом с пленником. Тот таращился поверх костра, в глазах мелькали языки пламени, из носа к кляпу стекала кровь. Охранники два стимулятора извели, прежде чем услышали крик командира. ?Замуровали? две пули внутри живота, и Эндрю готов был поклясться, что ублюдку сейчас чертовски больно.Но в его взгляде плескалась не боль. Ненависть, сплетенная с отблесками огня, жгучая и пронизывающая.– Нолан, слушай, – снова зашептал Дантон. – Дело такое. Там покалывает как-то нехорошо. Знаешь, прямо возле хребта. И ноги опять холодеют… Я бы выпил сейчас. У нас выпить есть?– Ты в завязке, – напомнил Эндрю. – Так что прости. Даже если б и было.– У меня, – вмешался другой охранник, – водки немного есть. Полбутылки где-то. Может, чуть больше.– Вот и… отлично, – выдохнул Дантон. – Пригодится для… этой… как ее… дезинфекции. Ну, в смысле… руки ополоснуть. Нолан…– Я понял, – вздохнул Эндрю. – Ты уверен?– Уверен. Три часа я тут… не протяну. Не хочу стать калекой. Лучше уж сразу сдохнуть.Спорить с ним язык не повернулся. Представляя, как на всю эту историю отреагирует док, Эндрю зачитал сбивчивые инструкции парню, вызвавшемуся в помощники. Сполоснул водкой и положил возле костра нож. Рукоятью на камни, клинком – в огонь, чтобы сгорели к черту любые микробы. Рядом охранник так же пристроил свой.Резать и прижигать. Прижигать и резать. А потом то же самое – с мудаком, который жует кляп и таращится так, будто Эндрю Нолан всю его семью живьем закопал.А может, что-то подобное и случилось? Может, этот ублюдок каким-то образом признал его в лицо?– Нолан, – забеспокоился Дантон, когда трое охранников сообщили о готовности. – Я вот что сказать хотел…Пауза, разбавленная посвистыванием ветра в проводах у дороги.– Ну? – кивнул Эндрю, чувствуя, как водка высыхает на руках. – Что хотел?– Да… Да хрен меня знает… Нет, – мотнул головой, когда охранник пополз к нему спереди. – Подожди. Подожди. Я не… Короче, Нолан. У меня к тебе вообще нет претензий. Больше нет. Никаких. Врубаешься?– Да. Врубаюсь.Эндрю кивнул охраннику, и тот сунул Дантону между зубов сложенный в несколько слоев ремень. Чтобы заглушить вопли, без которых, понятное дело, не обойдется. Чтобы зубы и язык сохранить.– Ну все, – вздохнул Эндрю и взялся за нагретую рукоять ножа. Пальцы подрагивали. – Начнем. Держите крепко, голову тоже фиксируйте.Сколько нужно здоровых охранников, чтобы удержать раненого алкаша? Сколько сил требуется приложить, чтобы в одном положении зафиксировать тело – бьющееся, изгибающееся, выворачивающееся из-под ножа?Трое здоровых, натренированных бывшим преторианцем мужчин едва удерживали одного несчастного Дантона. Тот умудрялся орать, невзирая на кляп. Мышцы спины бугрились, деревенея от спазмов, пока Эндрю, обрубив все мысленные связи с окружающим миром, вскрывал свежие раны, цеплял кончиком ножа и выталкивал вверх осколки. Хватался за них пропитанной водкой тряпицей и аккуратно, стараясь не дергать, вместе с кровавыми ошметками извлекал. И тут же раздавалось шипение, запах горелой плоти бил в нос: четвертый охранник даром времени не терял, изредка поглядывая на пленника.К четвертому осколку водка уже плескалась на дне, а Дантон наконец отключился – пришлось снова проверять пульс, чтобы убедиться: не умер. Последние два куска металла взмокший Эндрю, слизывая соленые капли с губ, извлекал из неподвижного тела. И так было намного проще.– Не надо, – закончив, оттолкнул руку с раскаленным ножом. – Больше не надо жечь. Стимы колите. Все, которые есть.Обессиленно сполз на землю, не чуя затекших ног, выпустил рукоять из онемевших пальцев. Лег на спину, лицом к небу, засек росчерк падающей звезды.Анита говорила, что, пока звезда падает, нужно успеть загадать желание – и тогда оно обязательно сбудется. Эндрю загадать желание не успел. Его потряхивало от нервов, он мерз: под одеждой леденел пот, на руках застывала кровь. Превозмогая слабость, поднес к лицу Пип-бой – часы показывали одиннадцать вечера. Вот и добрались к полуночи до Новака. Заночевали как люди.Как только док выносит долгие сложные операции? Памятник ему надо поставить. При жизни. В одной руке пусть скальпель держит, а в другой – селезенку. И надпись на бронзовой табличке: ?Самый крутой на свете мужик?.– Нормально, – раздался голос телохранителя. – Заживает как на собаке. Дышит ровно, пульс есть. Жить будет, бо… мистер Нолан.– А Дантон наш оказался крепким орешком, – весело отозвался второй. – Не ожидал от него.– Он одиннадцать… Почти двенадцать лет в рабстве пробыл, – сообщил Эндрю в небо. – А там и не такое бывает. Так, ладно, – уселся рывком, на ощупь разыскал нож в траве, подобрал. – Накройте Дантона чем-нибудь, чтоб не замерз. Пока врач из Новака не пришел, займемся другими вопросами.Поднялся и направился к пленнику. Невидимые волны ненависти преодолел легко.