Глава 7 (2/2)

– Сколько у меня времени?– Думаю, пара дней. Сандерс достаточно четко обрисовал ситуацию…– Кстати, – Уэс поднял голову от листков. – Он ведь не учитель истории?– Он бывший фрументарий Легиона. А еще он тот самый Курьер. Да, – кивнул, когда Уэсли изумленно присвистнул. – И я знал это. Примерно месяц назад узнал. Я с ним знаком давно. Но тогда он выглядел по-другому. Не побрезговал пластическими операциями.– Ты с ним раньше пересекался?– Не то слово, – ответил Эндрю. – Он вытащил меня из Нью-Рино. И чуть не убил потом. Это он вышвырнул меня из Легиона, и я до гробовой доски ему должен. Его сын командовал подразделением, в котором я последние два года служил. Обычно я говорю, что мы были друзьями… В смысле, с сыном. Но это вранье. Друзьями мы не были, я с ним спал, потому что ему так захотелось. Да и я… – пожал плечами. – В принципе, я не особо-то возражал. Сандерсу об этом известно. Он знает меня. А я знаю его.Уэсли откинулся на спинку стула. Издал что-то среднее между ?хм? и ?ха?. И ни слова к этому не добавил.– У тебя нет оружия?Уэсли покачал головой – свет настенной лампы скользнул по высоким выступающим скулам. Пистолет, из которого он вышиб Рустику мозги, отобрали еще прошлым вечером. Здесь нет ничего, кроме бейсбольной биты за стойкой и пары столовых ножей.Эндрю молча вытащил ствол из-за пояса, положил поверх бумаг. Глубоко вздохнул, разбавляя густым теплым воздухом тяжесть, угнездившуюся в груди.– Тебе нужно что-то еще?– Дантона позови, – подумав, попросил Уэсли. – И пусть пожрать чего-нибудь принесет. Я ему объясню основное. Попробую.Эндрю собрался с силами, поднял все еще ватное тело, вытащил его из-за стола. Моргнул несколько раз, осторожно потер глаза, чтобы путь до выхода стал различимым.– ЭйДжей, – тихо позвал Уэсли в спину. – Ты не виноват. Это все, от и до, было только моим решением. Ты не мог ни на что повлиять.– Я мог. Но ты прав. За свои решения мы отвечаем сами. И ты должен ответить. Не перекладывай это на нас.Когда он закрывал за собой дверь, зазвучала негромкая музыка. Какой-то протяжный, ностальгический блюз.

***Эндрю знал путь от Ниптона до Нью-Вегаса как свои пять пальцев. За время, проведенное здесь, сто раз по нему ходил. Если двигаться не спеша, делать привалы и останавливаться на ночлег, то дорога занимает почти двое суток. Если поспешить и себя не жалеть, можно обернуться быстрее.Октавий явился около двух часов ночи. И привел с собой почти пятьдесят человек.В городе для них места не было – они разбили лагерь на пустыре. Там, где когда-то коротали дни остатки ниптоновских погорельцев. Буквально за полчаса развернули палатки, зажгли костры, из каких-то досок, мешков с песком и остатков стройматериалов на двух дорогах, ведущих к городу, организовали настоящие блокпосты.Чейз отправил на них своих людей. Людям Октавия требовался отдых. Они шли сюда без привалов. Значительную часть пути преодолели бегом – в кожаной броне, измененной по единому образцу, лишенной утяжеляющих элементов. С набитыми рюкзаками и винтовками, болтающимися на груди.Мужчины и женщины, даже несколько гулей. Разношерстная, толком не подготовленная, но собранная, послушная и с виду дисциплинированная…?Армия, – шепнуло в голове. – Уже армия, не толпа?.– Двадцать человек я оставил в Новаке, – докладывал Октавий, чьи волосы серели дорожной пылью, лицо блестело от пота, сколько ни вытирай. – На всякий случай. Еще двадцать отправил в ?Коттонвуд-Коув?. Столько же – в Ред-Рок. В Гудспрингс не рискнул. Те, что в Вегасе, сосредоточатся на обороне завода. Если у тебя есть другие приказы, самое время связаться по рации и их отдать.– А рация… Она там цела? – Эндрю смотрел, как в свете костров шатаются размытые уставшие тени, как прямо на земле расстилают спальники, чтобы упасть на них.Это не Легион. К таким марш-броскам они еще не привыкли.– Другую поставили, – лаконично отозвался Октавий. И, быстро глянув по сторонам, понизил голос: – Эндрю, какого черта? Я ведь только-только ушел. Как можно было подобное допустить? Где сейчас Уэсли?– Он мертв, – сообщил Эндрю глухо. – Покончил с собой.Внутри головы – как в тот миг, когда грохнул выстрел в закрытом салуне, – зажужжал рой рассерженных касадоров. Сдавило виски, защипало в носу.Эндрю, дернувшись, разогнал несвоевременное, неуместное чувство.– Вот… черт, – вздох. Короткий и нервный. – Хорошо. Значит, есть еще шанс. Его тело?..– Перенесли в подвал. Где попрохладнее. Рустик и его воины там же. Правда, я не знаю, на кой хрен они нам.– Сандерс?– Я без понятия, где он. Вам по пути он не встретился в компании десятка легионеров?Октавий качнул головой: они шли самым коротким путем. Через Слоун, не по шоссе, а по разбитой железной дороге. Видели двух когтей смерти возле каких-то брошенных ферм.– Я рассказал им, – Эндрю махнул рукой в сторону огней неспящего города. – Про Сандерса и про себя. Как ты хотел. И про ?Коттонвуд-Коув?. Мне кажется, следующим у нас док застрелится. Или я. Я уже подумывал пару раз…– Хватит, – оборвал Октавий. – Не смей так говорить. Ты не трус.– Нет, – Эндрю не спорил. – Меня можно упрекнуть во многом, но только не в трусости. Но Уэс тоже не был трусом, он…– Он все правильно сделал. Так для него будет лучше. Но центуриона все же не стоило убивать. Где сейчас док?– А я не знаю, – Эндрю почти весело усмехнулся. – Он еще в обед куда-то исчез. Сказали, его видели уходящим в горы, на север. Он часто там бродит, кто же рискнет ему запрещать.В лагерь приволокли генератор, установили строительные прожекторы. Притащили несколько ведер с водой, под руководством Дантона организовали раздачу. Лишних продуктов не было – отряды Октавия кое-что из съестного принесли с собой.Какой-то незнакомый хрен с дурацкой бородкой отдавал ?солдатам? четкие распоряжения, и вместо красной повязки на рукаве в темноте мелькала невнятно-белая. Наверное, это значит, что ?офицер?.– Ты видишь нормально? – спросил Октавий, которому Дантон мимоходом вручил заполненную чистой водой бутылку.– Почти. Серые пятна все еще плавают. Но лучше, чем было с утра.– Другие ранения?– Да… ничего. Ничего особо серьезного. Слушай, – обвел кое-как сфокусированным взглядом лагерь…Настоящий военный лагерь – и внутри натянулась, задребезжала струна.– Мы действительно собрались сражаться с легионерами?– Я не знаю, – ответил Октавий. – Тебе решать. Я сделал то, что счел необходимым. Перестраховался.– Готово, командир, – бесшумно подошел со спины ?офицер?. Перехватив взгляд Эндрю, четко кивнул. Не по-приятельски – с демонстративной почтительностью. – Ваша палатка. Вон там.– Я, – пояснил для Эндрю Октавий, – пока что останусь здесь. Возвращаться домой не стану. Пойдем, – махнул рукой. – Уединимся на пару слов.В палатке, собранной специально для Октавия, уже и матрас лежал на голой земле. Стоял складной столик – притащили из города. Какой-то ящик из подгнившего дерева – на него Октавий бросил свой вещмешок.Достаточно ярко, но не раздражающе, светил уличный фонарь, работающий от ядерной батареи. Октавий поднял его с земли и переставил на стол. Черные тени скользнули по грязно-зеленому палаточному полотну – торжественно и зловеще.– Я не хочу сражаться с легионерами. Это самоубийство, – выпалил Эндрю, едва опустился полог. – Мы сможем отразить первую атаку, они вряд ли пошлют сюда много людей. Но вторая сметет нас с лица земли. Меня распнут. И тебя. И Дантона, дока, Чейза…– Не паникуй.– Я не паникую. Я реально смотрю на вещи, черт подери. Приказ консула нас давно уже не защищает.– Уэсли мертв. Этого может оказаться достаточно.– А если… Если, блядь, нет? С их стороны трое погибло, врубаешься? Трое легионеров! Рустик и двое его солдат. Одного убил Сандерс. Вскрыл, как консервную банку. Второго кто-то из ?спецназа? нашего подстрелил. Раньше мы никогда жизнь на жизнь не меняли. – Он смотрел в глаза Октавию. В них плавали желтые огоньки. – За такую смерть одного из наших мы вырезали целые города. За убийство центуриона здесь всех на столбах перевешают…– Эндрю.– Я не паникую. Я просто… Я не хочу, – он сделал пару шагов. Тут тесно, для нервных кругов места не остается. – Я не хочу с ними сражаться. И я не хочу их убивать. Я ведь… мы же…– В любом случае будет так, как ты решишь. Тебя называют боссом…– И я, блядь, ненавижу это! – капельки слюны сорвались с губ. Эндрю поспешно утерся, вдохнул глубоко. – Никакой я не босс! Я же не сраный, мать его, рейдер. Не мафиози, не… Я не знаю, кто я такой.– Командир?– Я миссионер из Вайоминга. Был им.– Руководитель?– Нет уже миссии. Нечем руководить!– Вождь?– Какой, нахуй, вождь, не смеши меня.– Придумай себе любое определение. Как бы ты ни назвался, все примут это. И суть не изменится. Ты здесь главный, последнее решение за тобой. У нас анклав.– Что? – Эндрю наморщился. Слово знакомое, и оно отчего-то ассоциировалось с Микки и боевыми винтокрылами.– Государство внутри государства. Запертое, окруженное со всех сторон. Мы построили его меньше чем за год.– Государство! Конечно! На пару сотен бродяг. Одна кучка бездельников тут. Другая – там…– Ты называешь всех этих людей бродягами и бездельниками? И тех, кого я привел с собой? Они обучены боевым построениям, основам тактики и…– Ты же сам говорил!.. Говорил, что это просто какой-то сброд.Он прижал основания ладоней к припухшим векам. Надавил, чуть потер, хотя док утверждал, что так делать не стоит. Травмированным глазам любое механическое воздействие только во вред. Вот и сейчас на ресницах, отмытых от засохшего молока, выступили дурацкие слезы.– Я решил. Еще днем. Если на нас нападут, мы будем обороняться.– Тогда какого черта ты треплешь мне нервы сейчас?– Нервы? – Эндрю снова уставился на расплывающегося Октавия. – У тебя они есть?– Ты удивишься. Я до сих пор тебе не двинул лишь потому, что ты был ранен и за последние сутки немало пережил.– А не потому, что мы друзья? – притворно удивился Эндрю. – Хотя дружба со старшими не самая сильная моя сторона. У меня с этим вечно что-то не ладится…– Со старшими? Эндрю, сейчас старший – ты.Ладони снова легли на лицо, разгладили болезненную гримасу.– Так, ладно. Придет Легион. Мы покажем им тело Уэсли. И Рустика, если полюбоваться на него захотят. В идеальном сценарии на этом конфликт будет считаться исчерпанным. Но не бывает все идеально, ведь так?В черных провалах глаз по-прежнему плавали желтые огоньки – отблески фонаря разделились надвое.

– В игру вступил Сандерс. Не знаю, в каком качестве. Это может повернуть ситуацию в нашу пользу. А может, и нет. Если меня захотят казнить…– Ничего у них не получится.– Если не будет иного выхода…– Я уже сказал. Нет.– Но если они поставят условие…Эндрю осекся, когда рука Октавия метнулась к его воротнику. Сгребла, сжала, скрутила – ткань больно врезалась в шею под занывшим затылком. Октавий, будучи выше на пару дюймов, наклонился вперед, и с уставшего, поблескивающего лица плеснуло злостью, потянуло жаром истощившегося терпения. Эндрю по-прежнему не различал деталей, но общее настроение уловил.– Все. Понял. Только не бей. Я сейчас немного не в форме. И я выше по званию. Ну, если они у нас вообще есть.Остаток ночи прошел невнятно и беспокойно. Эндрю пытался до рассвета поспать, но больше ворочался, сбивая в комок простыню, перебирал, переваривал бурлящие мысли, то проваливался в беспокойную дрему, то резко, как от удара током, вдруг приходил в себя. В прерывистых, нервных снах кто-то кричал, кто-то кого-то бил. Хоронили Уэсли в яме на берегу реки, и над головами вальяжно кружили упитанные обленившиеся вороны. В ящиках с надписью ?Собственность армии США? вместо блестящих, смазанных, будто только с конвейера, штурмовых винтовок гнила покрытая жирными мухами рыба, в мутных незрячих глазах светились крошечные желтые огоньки. Кто-то на полном серьезе предлагал использовать эту рыбу как оружие против легионеров, а вместо патронов пусть будет мелкий цинковый лом…Эндрю подорвался с кровати, едва небо раскрасил рассвет. Размялся, отжался, стряхивая с себя обрывки бредовых снов. Умылся холодной водой, побрился, разглядывая отражение в зеркале. Пятна перед глазами стали прозрачнее, но все еще не исчезли совсем.Город, впавший в кому на сутки, очнулся. Люди снова бродили по улицам – только не было больше путающихся под ногами детей. Из мастерских, врезаясь в уши, доносился пронзительный металлический вой, Чейз возле сторожевой будки что-то говорил кучке охранников. Заметив Эндрю, махнул рукой.– Привет, – поздоровался чуть ниже и тише обычного. – Никаких новостей. Я шесть разведчиков отправил к ИУ и вперед по дороге. И к аванпосту со статуями. На всякий случай. А еще…– Док вернулся?– По-моему, нет. Но он вернется. Он ведь и раньше так уходил, бывало.Эндрю скептически хмыкнул. Если док не вернется, его можно будет понять.– Он шел с пустыми руками. С собой было только оружие.Может, док решил застрелиться где-нибудь подальше, на пустошах?Нет. Это ни хрена не смешно.– В клинике сейчас сидит Рубен. Дантон просвещается в радиобудке… Черт, – лицо Чейза сморщилось, как вяленый мутафрукт. – Энди, ну как же так? Все думаю… и не верится… Вообще не верится во все, что произошло. Я с Уэсом часто по вечерам болтал…– Мы с ним четыре года дружили. И чувство… будто мне самому в башку выстрелили, – сознался Эндрю. – Но ему больше ничего не грозит. А нам нужно собраться. С мыслями, с духом, с силами… Со всем, что у нас есть.Октавий не ошибся насчет Чейза: претензий Эндрю тот не предъявлял, ни словом не заикнулся о лжи, недоговорках и смутном прошлом. И тему с Уэсли раскачивать не стал. И так было ясно: всем горько, всем тяжело, всем плохо. Но Чейз, как и Эндрю, и раньше терял друзей.Вскочив спозаранку, Эндрю не смог придумать, чем занять себя на рассвете. Пошатался по городу, добрел до крестообразных столбов. Лужи крови присыпали песком – он промок, потемнел и растоптался, растащился десятками ног от креста до самых ступеней ратуши. Не смывали – экономили воду. Пятна исчезнут, когда прольются дожди.Свербело и ныло томительное, тревожное ожидание. Оно щекотало ребра, царапалось в грудь. Одно за другим на мемориальную плиту, существующую в воображении, ложились все новые и новые имена. И там, на этой плите, центурионы могучего Легиона не возражали против соседства с одноруким калекой из далекого штата Вайоминг, а имя всеми забытой блондинистой кудряшки Реган вписалось в одну строчку с ?Келси? и ?Хирк?.Надо сделать такую плиту. Вылить из бронзы, высечь из гранита, поставить на видном, хорошо освещенном холме. Чтобы с неба на нее проливались золотые лучи. И места на ней должно быть побольше – для новых и новых имен. Без рангов, статусов, званий…– Чтобы понимать, что там нацарапал Уэсли, – сказал Дантон, когда солнце уже взобралось на небосклон, – надо думать, как Уэсли. Все эти графики блядские, доходы, расходы… Мне проще пожрать приготовить на тысячу человек. Или… не знаю…– Ты разберешься, – сказал Эндрю. – Я верю.– Я дохрена польщен. Ты вообще как? – спросил Дантон. – Дерьмово? Еще бы. Я тоже. Это было пиздец каким сложным решением.– Было. Но я начинаю к этому привыкать.Ближе к полудню, когда над лагерем возле города взвились дымные столбы свежих костров, Эндрю решил, что пора бы проведать Октавия. Узнать, как спалось ему на тонком матрасе в палатке. Не дергает ли противная, острая ностальгия, не мучает ли невнятное дежавю.– Босс, – окликнули сверху, когда Эндрю поравнялся с караульной вышкой. – Там на дороге какой-то небольшой караван. Мили две до них. Движутся с запада.– Торгаши? – Эндрю скривился. Сейчас не до них.– Не похожи. Там аж восемь душ. Но брамин вьючный, с мешками. Что передать на блокпост?Новые поселенцы? Беженцы из каких-нибудь западных городков? А может, народ из Гудспрингса за каким-то хреном сюда возвращается?– Дай-ка мне посмотреть.Он поднялся на вышку, взял в руки ствол. Здоровенный и тяжелый, как груз, что придется волочь на себе до самой могилы.И неудобный. Эндрю повертел его кое-как, пристроил к плечу – охранник подсобил деликатно, задал направление.– Босс. Ты бы палец убрал с крючка.– А что… – Эндрю водил стволом, сквозь разметку прицела выискивал точки на серой ленте дороги. Пятна мешали, пленкой заволакивали обзор. – Если отсюда пальнуть, достанет?– Да запросто. Если поправки нужные сделать по высоте. Настильность у нее низковата, а прицел простой, заводской. Надо пристреливаться.Эндрю разыскал наконец-то движущийся к городу караван. Вроде и впрямь восемь человек и брамин – насколько удалось опознать размытые, медленно ползущие по шоссе объекты. Не красное с черным, не золотое – спасибо на том.– Они через разведчиков Чейза прошли, – передал винтовку охраннику. – Значит, угрозы нет. Сообщи на блокпост: я велел пропустить.Глянул на рацию, валяющуюся здесь же, на ободранной табуретке. Не было бы этих раций, если б не Уэс.

Он не дошел до Октавия – его снова перехватил Дантон. Чуть ли не силой поволок на общую кухню, где усадил за стол подальше от остальных. Вручил тарелку, полную неаппетитных желтоватых комков. Сказал, что это кукурузная каша – сытная, питательная и полезная. И свежая лепешка – тоже из кукурузы.– А это что? – спросил Эндрю, когда Дантон поставил перед его носом стакан. – Кукурузный сок? Кукурузный чай?– Ну не виноват я, что в Вегасе кукурузы дохера народилось. У них там в теплицах расти все стало как на дрожжах.Эндрю знал: не на дрожжах. Микки с отрядом наведался в свое излюбленное Убежище, потерял там двоих человек. Вынес, помимо мешков с какими-то особыми удобрениями, немало полезного. Включая изрешеченную выстрелами тушу неведомой твари. Посовещавшись на месте, эту тушу сожгли, оставив лишь образцы для вдумчивых научных исследований. Несколько фото на память сделали. Дохлая тварь – и Микки рядом. С автоматом и в силовой броне. Торжество технологий над подозрительными мутациями.

Быть может, и эта кукуруза – мутант?

Каша на вкус оказалась лучше, чем на вид. Солоновато-сладкая, ароматная и насыщенная. Эндрю не заметил, как всю тарелку умял, закусывая лепешкой, запивая теплым – не кукурузным – чаем.– Завязывай здесь, – сказал Дантону, когда пустую посуду кто-то незаметно унес. – Пусть готовят другие. У тебя теперь есть дела поважнее.– Ну… как бы… Мне нравится это, – Дантон кивнул туда, где работники кухни отмывали столы под навесом. – Люблю готовить. Делать что-то съедобное изо всякой хуйни. Ну а что? – вздернул губу. – Не всем же кулаками махать.– Тогда готовь, – легко согласился Эндрю. – Но только в свободное время. Устраивает?Оба знали, что свободного времени Дантону в обозримом будущем не видать.И само будущее было под огромным вопросом. Эндрю, наевшись досыта и допив чай, предпринял вторую попытку подобраться к Октавию. Дантон молча шел рядом, до самой вышки его проводил, задержался, чтобы закурить, что-то сказал проходящему мимо охраннику…– Нолан, – вдруг тревожно позвал. – Сюда подойди.От его тона заледенел позвоночник. Нервы, чувствительные, как оголенные провода, реагировали слишком чутко на любые колебания – голоса, воздуха, своих и чужих не высказанных вслух мыслей…– Посмотри, – Дантон кивнул на дорогу. Ухватив за плечо, развернул. – Вот туда. Туда посмотри. Ты это тоже видишь?В город, мимо военного лагеря, мимо запылившихся знамен Легиона, под теплыми солнечными лучами входил караван. Вьючный брамин, пять взрослых незнакомых мужчин и три женщины.

– Боже, – прошептал Эндрю. – О боже мой.– Ну охуеть как вовремя, – просипел рядом Дантон, и в ту же секунду Эндрю сообразил, что бежит…Нет, не бежит. Летит, не ощущая собственных ног и дороги, не чувствуя сопротивления ветра, швыряющего пыль в лицо. Боясь оступиться, упасть, проехаться по асфальту, проснуться…Подлетел. Молча сгреб, обнял, прижал к себе. Уткнулся в шею носом, зарылся в волосы мокрым лицом. Не мог дышать, не мог говорить, сердце тоже не билось – замерло. Бурное течение мыслей остановилось, как и воздух, и птицы в небе, и весь мир вокруг.

– Энди, – с трудом, еле-еле расслышал. – Энди, пожалуйста… ты же меня раздавишь…Ослабил хватку и отстранился. Заставил себя. С трудом.

– Энди…Ладони – горячие, теплые – на лице. На щеках – скользят по ним, по гладким, недавно выбритым.– Ты плачешь, что ли?Замотал головой:– Нет, это… Это глаза. Травма. Несерьезная, не волнуйся. Но чуть что… так они слезятся… Господи, Анита…?…какого черта ты делаешь здесь?!?Вопрос застрял в глотке. Севший голос дрожал.

Он обнял ее снова – на этот раз бережно. Вдохнул ее запах – дорожный, тяжелый.

Чужой.Этот запах не был ему знаком. Он коснулся губами влажной, соленой кожи на шее. О складку одежды украдкой вытер лицо.Еще не хватало, чтобы кто-то увидел. ?Солдаты?, охранники, кто-либо еще…Сглотнул, продохнул всю ту боль, что забила горло и легкие.

– Что ты здесь делаешь? – уже ровнее спросил.И всмотрелся в лицо – похудевшее, загорелое, грязное. На которое свисали пыльные сосульки волос. Коснулся щеки, убрал со лба прядь, обнажив знакомый шрам треугольником.– Мисс Бланко, день добрый, – подоспел Дантон. – Это, знаете ли, весьма неожиданно.За спиной раздался голос Терезы:– Я тоже рада тебя видеть, Стив.