Глава 3 (1/2)
Келси был первым, с кем удалось действительно попрощаться. Он не остался на поле боя, не был казнен, никуда не пропал. Его тело – с пробитым черепом, мозгами, раскиданными по носилкам…?Фрагменты мозгового вещества?, – сказал док.
…и едва считываемым, прерывистым пульсом доставили в Ниптон, смотрели с вопросом, с ожиданием.
– Мне жаль, – док развел руками, – тут ничем уже не помочь.Келси окончательно умер на операционном столе, куда его все же переложили, но док говорил, что он и не был живым: затухающая агония жизнью уже не считается. Эндрю отстраненно наблюдал за происходящим и не мог прогнать из головы одну мысль.
Те четырнадцать парней, которые явились сюда вместе с телом своего командира, – на что они, на хрен, надеялись? Что док соскребет мозги Келси с носилок? Что засунет их в коротко остриженную голову, залепит пробоину в черепе – и утром живой-здоровый центурион скомандует солдатам построиться и гордо поведет их обратно на ?Гелиос??Они не оставили его там, где шел бой с невидимыми стрелками, засевшими на крутых склонах гор. Не избавили быстро и милосердно от страданий. Они собрали из подручного хлама носилки, отправили вперед разведчика – чтобы в Ниптоне всех предупредил. И принесли своего командира в город, где есть врачи. Это кое-что значило.
– Ave, amice, – поздоровался Эндрю, зайдя в операционную, поморщившись от запаха крови и антисептика. Резкого, невзирая на заложенный нос.
Постоял над столом несколько минут, молча разглядывая замершее, перепачканное кровью лицо. Приоткрытый расслабленный рот, грязные тряпки, налипшие на расколотый череп, знакомые узоры вытравленных племенных татуировок на внушительных плечах. Глаза под полуопущенными веками еще не помутнели, но Келси – старого друга Келси – в них уже нет.– Вы с Хирком долго дружили, – вытолкнул Эндрю из сжавшейся глотки. – Он наверняка тебя где-то дождался.Не придумал, что сказать еще. Да и глупо это – разговаривать с мертвецом. Он не слышит, он не ответит, и вся эта чушь – лишь пустая, ненужная, не дающая ничего, кроме боли, сентиментальность.
С тихим ?vale? Эндрю провел пальцами по холодному лбу. Подумал: ?Хорошо, что тебя ко мне принесли?, – и ушел навстречу голосам, набирающим громкость.Снаружи, на освещенном уличным фонарем крыльце, док объяснялся с деканом. Просто с деканом – еще молодым, без шлема, без имени, без маски-платка. Его бледное лицо знакомо каменело от боли, на жилете ниже плеча темнела внушительная дыра, вокруг свернулись кашицей крошки целебного порошка.
– Я не нейрохирург. Я вообще не хирург. Я не могу воскрешать мертвых, я не способен творить чудеса.– Мы же доставили его живым, – в голосе декана звучала…Что? Растерянность? Недоумение? Неверие?Эндрю вздохнул – как же, черт возьми, тяжело. Потер ладонями лицо, разглаживая болезненную гримасу.– Он мог дышать, – объяснял док, – его сердце могло даже биться, но мозг был уже необратимо поврежден. Мозг – это то, что делает человека живым, понимаете? Если мозг мертв, то и человека нет.– Но он был жив.– В агонии.– И ты ничего не сделал?– Я хотел бы…Дверь гостевого дома поблизости деликатно, едва слышно хлопнула. Кто-то рисковый вышел оттуда. Или кто-то тайком внутрь скользнул.
Город не спал. Город испуганно затаился.
– Я не мог! – док повышал голос, и воздух вокруг накалялся. – Вы не понимаете? Вы видели, чтобы кто-то с такими ранениями выживал? Ему никто не помог бы, вы уже труп сюда притащили.– Труп? Но он ведь дышал.– Я же вам объясняю, что это не имеет значения. Я не мог помочь ему. Никто бы не смог!– Что ты за лекарь такой, если ничего не знаешь и не можешь?– Я терапевт, ясно? Что вы еще хотите от меня?– Но ты взялся…– Он вам все сказал, – Эндрю продохнул сгусток боли, застрявший над кадыком. – Ничего нового не услышите. Центурион Келси умер, наш врач сделал все, что мог.
– Значит, он мало может. Какая польза от такого лекаря?– Да ты… Ты нас слышишь вообще?– Эндрю, – предостерегающе из-за плеча.Октавий пристроился за спиной.Прикрывал спину.Дантон не спрятался, как все остальные жители. Приклеился намертво к столбу, поддерживающему крышу крыльца. Недалеко вниз по улице Чейз собирал всех своих охранников – и спецотряд Октавия заодно. Где, на чьей стороне находятся четыре легионера, уже привыкшие к новому командиру, Эндрю не видел и понятия не имел. Но он знал силу преданности Легиону.– Я слышу, – лицо декана ожило, сверкнуло злостью. – Вы ничего не можете. Вы бесполезны, не следовало его сюда приносить. Вы дали ему умереть. За такое платят большую цену.– Ты мне угрожаешь?– Эндрю, – коснулось затылка.– Ты? Угрожаешь? В моем городе? Мне?– Этот город не твой.– Нет? А чей? Может, твой? Он мой. И я, блядь, клянусь, что вскоре…Эндрю осекся – тени справа от крыльца шевельнулись. Это Сандерс, слившийся с ними, то ли позу просто сменил, то ли подал какой-то знак. За спиной еще больше подобрался, вытянулся Октавий – Эндрю позвоночником ощутил. Его напряжение – и нехорошие, колючие волны, исходящие от декана.
В прежние времена гражданский за подобный тон уже болтался бы на кресте.– Я приношу извинения за горячность, – сглотнув, произнес Эндрю. – И за необдуманные слова. Центурион Келси… Мы с ним не были долго знакомы, но я правда искренне огорчен. Возможно, не меньше вашего…?…намного больше?.– Ранение было очень серьезным, а мы не боги. Мы просто такие же люди… как вы. И мы сделали бы все, что в наших человеческих силах, но смерть… и крупнокалиберные винтовки порой сильней, чем любой из нас. Мы можем расположить вас здесь на ночь, – Эндрю смотрел декану в глаза и видел, чувствовал, как его злость стихает. Во взгляд прокрадывается усталость и понимание: ничего уже не изменить. – В ратуше есть один почти свободный этаж. Еды у нас не особо много, но найдем, чем вас накормить. Твою рану, – кивнул на дыру в броне, – наш доктор может вылечить, не отказывайся от его помощи. И, – подумал, – от моей помощи тоже не отказывайся, если вдруг.– Нам не нуж… – губы декана поджались, взгляд скакнул в сторону. – Мы останемся здесь до утра. Распорядись, чтобы нам дали еду и чистую воду. О своей ране я сам позабочусь.Эндрю кивнул: ?Будет сделано?. Октавий с облегчением выдохнул ему в шею. Дантон протер взмокший лоб, в тенях снова пошевелился Сандерс, а внутри все трепетали, подергиваясь от боли, рваные края пропасти между славным прошлым и неумолимым настоящим. Последняя нить лопнула, как износившаяся струна, и теперь эти края даже стальными тросами не стянуть. Остается только смириться и ждать, пока заживет и перестанет дергать.
– Организуй все, – велел Эндрю Дантону, и тот с пониманием кивнул.
***Это повстанцы. Наверняка повстанцы – возможно, те самые, которым миссия когда-то, не имея выбора, помогла. Кто еще отважился бы атаковать центуриона во главе двух контуберниев? Кто настолько отчаялся, чтобы напасть на Легион при свете дня?
Храбрый безумец был не один. Первый выстрел прозвучал, когда контубернии Келси оказались в ущелье где-то между руинами Слоуна и ИУ НКР, по-прежнему подконтрольным Легиону Цезаря. Один из двух деканов, сопровождающих командира, рухнул – его затылок разлетелся ярким розовым взрывом. Пуля вошла между глаз и вынесла декану мозги.
Второй выстрел раздался с другой стороны ущелья – и двух секунд после первого не прошло. Шлем Келси оказался достаточно крепким, чтобы повлиять на траекторию пули, но, увы, не настолько, чтобы ее остановить.
Кроме Келси и одного из деканов погибло еще двое воинов – уже после того, как легионеры открыли ответный огонь. Стрелять приходилось вслепую: в кустарнике на высоких ступенчатых склонах не видели ни блеска металла, ни самих врагов.Трое получили ранения, которые в Легионе не считались серьезными. Точный снайперский огонь прекратился, когда легионеры ответили. Нападающие несколько раз пальнули уже не целясь четко по головам.
– Не думаю, что повстанцы, – поделился мнением Чейз. – Всего два стрелка, работали скрытно, а там было сколько? Человек десять?– Октавий, а ты что думаешь?– Я… Я пытаюсь понять, – его лицо привычно хмурилось в рассеянном свете лампы. – Это нормально, что я впервые слышу о помощи каким-то повстанцам?Эндрю выругался мысленно. Чейз – вслух.
– Я допускаю, что это могли быть они, – сказал Октавий после того, как несколько минут потратили на неловкие объяснения.Не тот уровень доверия был, не те ситуации все время складывались. А потом… Да кто вспомнил бы про ту жалкую кучку подраненных оборванцев? Разве что Келси о них напомнил своим визитом когда-то давно.– Но все равно… странно. Тех было несколько. А этих – лишь два.– Два снайпера в укрытии – это серьезно, – заметил Эндрю. – Серьезнее, чем отряд, атакующий в лоб.– Ты сам что считаешь?Эндрю погрыз губу:– Ничего не считаю. Да и какая разница? Келси все равно…Он втянул теплый воздух и отмахнулся, прогоняя невысказанное ?не вернуть?. Ни один из собравшихся скорбь по центуриону не поймет и разделить не сможет.– Интересно… – напомнил о себе Дантон. – Кто теперь будет командовать на ?Гелиосе?? Может, с дамбы кого-то пришлют?Декан, которого вместе с четырнадцатью легионерами мирно выпроводили накануне, тоже так думал и сообщил:человека с известием о гибели центуриона на дамбу отправил сразу же. Очевидно, командный центр теперь находится исключительно там.
– Что… Что у нас вообще за новости? – Эндрю переключился на актуальное, на то, что еще подвластно его решениями и влиянию.Присутствующие переглянулись.– Да вроде, – Чейз поморщил лоб, – никаких важных новостей.– Что разведчики? Что вообще у нас по региону сейчас?– Возле Гудспрингса все спокойно. В одном из пустующих домов Нельсона поселилась какая-то семья. Им предложили перебраться в Новак, к нашим. Возле Слоуна в карьере видели каких-то людей. Были похожи на наших друзей-сектантов, что они там делали – хрен их поймет. Над ?Коттонвуд-Коув? дыма нет уже пару дней. И вроде бы… все? – Чейз развел руками.– Что с общиной на озере Мид?– Ничего, – буркнул Уэс. – Говорят, сейчас каждый сам за себя, наши проблемы их не касаются. Делиться ресурсами и обмениваться не хотят.
– Сколько их там?– Сорок два человека, – ответил Чейз. – Тридцать шесть взрослых, остальные подростки и дети. Стволы и сторожевые собаки есть.Сорок два человека занимают огромное здание бывшего энкаэровского лагеря и приличную территорию вокруг него. По запросу отправляют бочки с чистой водой кретинам Устина или на оставшиеся базы легионеров…
Каждый сам за себя. Ну да, разумеется.Эндрю прошел вдоль окна, за которым наливался солнечным светом прохладный декабрьский полдень.